Глава 12
Роберт Рид
Загородный дом Хейсов я покидал через двое суток. Один – обе девицы, вымотанные прощальным постельным марафоном, пребывали в бессознательном состоянии и вряд ли среагировали бы даже на рев баззеров боевой тревоги, установи я таковые в их спальне. Уходить, не попрощавшись, я считал неправильным, поэтому перед тем, как подняться на крышу к заблаговременно вызванному муниципальному такси, нашел в ванной помаду поярче и написал на каждой из двух прелестных попок по короткому, но игривому комплименту. Потом вспомнил про обещание оставить айдишку личного комма и запечатлел длинный цифровой ряд на оконном стекле.
Программа дальнейшего «отдыха» была проработана еще на базе, поэтому, забравшись в салон древнего «Мустанга», я с ходу озвучил название отеля, в котором заранее забронировал номер, опустился на сиденье, откинул спинку, закрыл глаза и ушел в себя.
Удивительно, однако никакого неприятного послевкусия я не чувствовал. Камня на сердце и пустоты в душе – тоже: воспоминания о Дайане, не дававшие мне нормально жить все предыдущие годы, словно отодвинулись далеко-далеко и уже не жгли, а просто грели. А вот ненависти стало больше. Причем намного: черная пелена, последние двенадцать лет моей жизни незримо присутствующая где-то на краю сознания, пододвинулась чуть поближе и налилась еще более жуткой тьмой.
Разбираться в причинах таких изменений не было никакого желания, поэтому я активировал РАБ, вывел на экран задачу по астронавигации повышенной сложности и напрочь загрузил мозги.
Расчет прыжка из пояса астероидов Крио-3 к спасательной орбитальной базе Дилара-4 без помощи соответствующих программ занял одиннадцать с половиной минут. А еще через полторы после того, как я рассчитал все исходные данные, флаер покинул скоростной коридор D-22 и, постепенно замедляясь, начал снижаться к гостиничному комплексу «Holyday Inn Dallas». Решив, что для отпускника я слишком равнодушен к окружающей действительности, я открыл глаза, приказал искину такси включить обзорный режим и с интересом огляделся.
Небо над городом напоминало аквариум: огромное облако из десятков тысяч гражданских машин окружало «Мустанг» со всех сторон. Поблескивающие на солнце разноцветные пятнышки свивались в толстые жгуты вдоль разгонных и скоростных магистралей, стремительными искорками простреливали по горизонтальным хордам, рассыпались мерцающей пылью над крышами домов и окутывали туманом темные каньоны улиц. Относительно чисто было лишь над полоской пляжей, но уже в полукилометре от берега воздух был забит зеркальными дисками экскурсионных платформ, скоростными айрбайками и им подобной мелочью.
Пока я, изображая интерес, разглядывал будущий ТВД, такси завершило снижение и, на миг зависнув над одним из нескольких десятков посадочных квадратов, плавно опустилось на опоры. Сообщив о том, что точка назначения достигнута, искин флаера поблагодарил меня за то, что я воспользовался услугами их компании, пожелал приятного отдыха и открыл боковую дверь. Буркнув в ответ привычное «спасибо», я выбрался наружу, с наслаждением вдохнул влажный, горячий и пахнущий морем воздух, расстегнул две верхние пуговицы рубашки и прогулочным шагом направился к зеркальной лифтовой башенке. При этом, естественно, не забывал изображать вояку, изголодавшегося по отдыху, то есть с плотоядным интересом поглядывал на всех без исключения представительниц женского пола, попадающихся на пути, презрительно ухмылялся их кавалерам и предвкушающе скалился.
С аппаратным противодействием внешнему контролю не заморачивался, ибо не видел в этом действии никакого смысла: сотни, если не тысячи, камер наблюдения, как ведомственных, так и гражданских, понатыканные чуть ли не через каждый сантиметр, позволяли наблюдать за гостями и жителями отеля совершенно легально. А чтобы разобраться с мотивами каждой подключившейся к ним личности, требовались расчетные мощности главного искина базы. Зато визуальным противодействием занимался по полной программе – привычно отмечал каждую вспышку внимания, запечатлевал в памяти искина лица, фигуры и моторику движений потенциальных наблюдателей, оценивал степень угрозы и т. д.
Заселялся в режиме «super fast». То есть просто переоделся, раскидал шмотки по шкафам, все более-менее ценное сунул в сейф, а всяких там сторожков ставить не стал. И уже через двадцать минут стоял на пороге китайского ресторанчика, занимавшего в тематическом рекламном проспекте для гурманов почетное первое место.
Несмотря на середину дня, со свободными местами оказалось плоховато: незанятых столиков не было даже внутри, а на веранде был полный аншлаг. Тем не менее мне повезло – пока я ковырялся на сайте отеля и искал другое заведение с китайской кухней, мимо меня стремительно пронеслась стайка насытившихся и наболтавшихся девиц, а нарисовавшийся рядом официант сообщил, что один столик уже освободился и его уберут и сервируют через три минуты.
Не успел я усесться в кресло, убедиться, что контролирую оба входа, и вывесить над столом голограмму меню, как дверь, ведущая в фойе, скользнула в сторону, и в ресторан вплыла чрезвычайно красивая, ухоженная и со вкусом одетая женщина лет тридцати. Высокая, под метр восемьдесят пять, с великолепной фигурой, созданной не руками косметических хирургов, а стараниями очень грамотных тренеров, она выглядела небожительницей, на миг отложившей свои божественные дела и зачем-то спустившейся на грешную землю.
«По мою душу… – мысленно фыркнул я. – Сейчас оглядится, увидит, что в зале мест нет, затем выйдет на веранду и поинтересуется, жду я кого-нибудь или как…»
Она действительно огляделась, увидела, что мест нет, вышла на веранду, посмотрела вправо-влево, скользнула взглядом по свободному креслу передо мной и… двинулась к выходу. То есть не изобразила, что колеблется, а решительно устремилась к двери.
На ногах я оказался раньше, чем понял, что мое предсказание не сбылось.
– Девушка, не торопитесь уходить! Если вы настроились позавтракать именно в этом ресторанчике, то почему бы не присесть за мой столик?
Богиня остановилась, развернулась на месте, оглядела меня с ног до головы, зачем-то задержала взгляд на предплечьях и заколебалась.
– Я один и никого не жду. Если вы не жаждете общения, доставать не буду.
Густые, аккуратно накрашенные ресницы дрогнули и чуть-чуть опустились, не взгляд, а ощущение взгляда скользнуло по моей шее и плечам, а между бровей красавицы на мгновение нарисовалась вертикальная складка.
– Девушка, я ни в коем случае не настаиваю. Просто буквально пять минут назад я сам искал свободное место. И успел прочувствовать всю горечь рухнувших надежд…
– Поэтично… – оглядев меня снова, с легким удивлением в голосе заключила она. – И, пожалуй, убедительно…
Низкий, грудной голос, чем-то похожий на голос Дайаны, резанул по нервам и на миг заставил пожалеть о дурацком порыве. Тем не менее отодвинуть кресло я все-таки догадался.
Девушка села. Настолько пластично и сексуально, что боль куда-то сдуло. А я завис, как неоткалиброванный блок наводки РСЗУ. И на заданный вопрос среагировал с некоторой задержкой.
– Вы, наверное, военный?
– Э-э-э… да! Мастер-сержант морской пехоты Роберт Рид. Можно просто Робби.
– Элизабет Торндайк. Можно просто Лиз… – с непонятной горечью в голосе представилась она. Потом грустно улыбнулась и добавила: – Я врач. До смерти устала от проблем, поэтому сбежала с работы и решила где-нибудь забыться. А вы?
– Я в отпуске. Только устал не от проблем, а от службы.
– А почему вы один? – коснувшись пальчиком с идеальным маникюром сенсора вызова официанта и тряхнув роскошной шевелюрой так, будто на что-то решилась, спросила она. После чего попробовала пошутить: – Мне почему-то казалось, что бравые морпехи ходят только повзводно, а питаются исключительно в заведениях типа «Пьяной акулы» или «Сломанного якоря».
Я пожал плечами:
– Вы жертва стереотипов. Да и я, собственно, тоже. Ведь еще пять минут назад я был убежден, что богини красоты на землю, в принципе, не спускаются. А если и спускаются, то осчастливливают возможностью себя лицезреть исключительно посетителей элитных ресторанов. Таких как «Петерман» или «Альпийская роза»…
Глаза мисс Торндайк заискрились сдерживаемым смехом:
– Ну, вы и льсте-е-ец! Пожалуй, я начинаю вас бояться!
– Бояться? Почему?
– Ну, как вам сказать? Большинство по-настоящему сильных мужчин интеллектом как-то не блещет. А по-настоящему умные почему-то занимаются собой не слишком регулярно и в результате радуют женщин раз в три-пять лет. То есть в первый месяц после очередного посещения клиники косметической хирургии.
– Ну, и кто из нас льстец? – поинтересовался я, а затем «растерянно» сглотнул: – Или вы хотите сказать, что мне, как просто сильному, пора вставать и откланиваться?
Элизабет расхохоталась:
– Два – один в вашу пользу!
– Сдаетесь?
– Что, вот так сразу?
К моему искреннему удивлению, начавшаяся пикировка с мисс Торндайк не вызвала во мне и тени неприятия. Наоборот, почувствовав, что процессом наслаждается и она, я вдруг ощутил азарт:
– А как надо?
– Вообще или лично мне?
– Вы считаете, что в ВАШЕМ присутствии меня могут интересовать принципы или мнение представительниц слабого пола, не заслуживающих статуса небожительниц?
– А в мое отсутствие что, может?
– Вы уже начинаете ревновать?!
– Вы не будете против, если мы на минуточку прервемся? – дотронувшись до моего запястья, вдруг спросила Лиз. – А то официант заждался. Да и вы, наверное, голодны.
Честно говоря, я был против. Но парня, тактично застывшего метрах в десяти, все-таки подозвал и предложил Элизабет заказывать первой.
Мисс Торндайк умудрилась отстреляться меньше чем за минуту: четко, не колеблясь и не заглядывая в меню, озвучила названия блюд, затем поинтересовалась, есть ли в наличии «Токайское» девяносто третьего, и откинулась на спинку кресла.
Я побил ее рекорд. Секунд на десять. Просто решил ограничиться двойной порцией свинины в кисло-сладком соусе, копчеными свиными ушками и вишневым соком.
– Не пьете? – спросила Элизабет, когда парень исчез. – Или так хорошо отметили начало отпуска с сослуживцами?
– Куда мне еще? Я уже пьян без всякого вина! – улыбнулся я.
– А если серьезно?
– Если серьезно, то сегодня я планировал посетить парк развлечений «EX-Stream», а там нужна трезвая голова.
– Планировали или посетите? – не очень понятно уточнила девушка.
Я нахмурился, перебрал в голове десяток вариантов мотивов, которые могли бы сподобить ее на этот вопрос, а потом рассмеялся:
– Лиз, я не из тех мужчин, которые ограничиваются одним лишь планированием, дабы была возможность озвучить свои намерения. Если есть желание, можете убедиться лично. После того как мы поедим…
Парк развлечений «EX-Stream», что-то вроде Мекки для любителей экстремального спорта, раскинулся на берегу моря в двенадцати километрах от шестого транспортного полукольца. Огромная территория, размером с небольшой город, была исчерчена линиями наземного метро. А каждый из трехсот семидесяти шести аттракционов окружен десятками смотровых трибун, целыми гроздьями ресторанов, мини-отелей и офисов букмекерских контор, боксами для техники, вспомогательными помещениями и т. д. Единственное, чего там не было, это стоянок для личного транспорта: те, кто прилетал в «EX-Stream» своим ходом, оставляли флаера на перехватывающих паркингах, а дальше выбирали средства передвижения по своему карману. Впрочем, на мой взгляд, особой разницы, на чем передвигаться, тут не было – что пятидесятиместный вагон надземки, что семейный «Family», что двухместный «Tulip» управлялись одной и той же местной СУВД.
Я взял «Тюльпан». Но не для того, чтобы выпендриться, а из чувства самосохранения: перед тем как вылететь из отеля, Элизабет убежала переодеваться. И переоделась. «Во что-нибудь», как выразилась она, «поудобнее». Безусловно, отрываться в парке развлечений в легких спортивных тапочках, коротких шортах и плотном топе было в разы удобнее, чем в летнем платье. Но полупрозрачный верх, по последней моде демонстрирующий всем и каждому правую грудь во всей ее красоте, да «стеклянные» врезки нижней части комплекта, позволяющие любоваться… хм… толком ничего не прикрывающие, действовали на всех окружающих мужчин как красная тряпка на быка. И мне совершенно не улыбалось выяснять отношения со всеми желающими к ней подкатить.
Упав в мягкие подушки, заменявшие сиденья, и с наслаждением вытянув безупречные ножки, она активировала панель управления, с интересом оглядела трехмерную карту, возникшую в центре салона, и склонила голову к правому плечу:
– Откуда начнем?
– «Начнем» или «начну»? – на всякий случай переспросил я, выделив интонацией последние слоги.
– «Начнем»! – без тени неуверенности заявила девушка. – Я хочу понять, что именно тебе нравится. И надеюсь разделить планируемое удовольствие.
– Что ж, тогда сначала к «Эвересту»…
– А там куда? – заметно удивившись, спросила она.
– Увидишь…
Пока «Тюльпан» добирался до первой контрольной точки, мисс Торндайк в панике изучала голографии четырех из пяти аттракционов, пытаясь сообразить, на какой именно я ее потащу. Однако к окончательному решению так и не пришла. «Одуванчик» забраковала сразу, решив, что я, морпех, вряд ли предложу ей медленное и абсолютно безопасное парение на антиграве, пусть даже и с высоты в полтора километра. Бейс-прыжок в «Каньон Дьявола», подумав, тоже отмела. Вероятнее всего, потому, что поставила себя на мое место и пришла к выводу, что я вряд ли получу удовольствие от ее прыжка в тандеме с инструктором-мужчиной. В итоге склонилась к выводу, что я потащу ее либо на «Ниагару», гигантский каскад больших и маленьких водопадов, по которому можно было сплавляться на утлых одно- и двухместных лодчонках, либо на «Сумасшедший Пикировщик», крупнейшие «Русские горки» на планете.
В прозрачную кабинку лифта, поднимающего экстремалов на вершину рукотворного «восьмитысячника», Лиз зашла на подгибающихся ногах и белая как мел. Пока кабинка ползла вверх, кусала губы и пыталась смять пальцами никелированный поручень. А когда группа из семи веселящихся скайдайверов вытолкнула нас на обдуваемую всеми ветрами площадку, посмотрела вниз, вцепилась в мое предплечье и натянуто улыбнулась:
– Вид – просто застрелиться…
Я согласился. Затем пропустил мимо куда-то опаздывающую девицу с ярко-фиолетовыми волосами и десятком колец в нижней губе и свернул налево, к «Delirium Drive». Увидев перед собой иссиня-белую голограмму со стилизованным изображением одной из самых безумных искусственных «снежных» трасс обитаемого космоса, мисс Торндайк остановилась как вкопанная. А когда я повернулся и недоумевающе посмотрел на нее, хрипло поинтересовалась:
– Ты куда?
– Туда…
– Издеваешься?
– Нет.
В этот момент стеклянная дверь, ведущая к кассам аттракциона, ушла в сторону, и к нам вышли двое молодых и чертовски смазливых парней.
Меня, конечно же, не заметили. А вот Элизабет дораздевали взглядами и расплылись в слащавых улыбках:
– О-о-о, девушка, вы захотели распробовать Настоящее Удовольствие?
Лиз их, кажется, не услышала. Или услышала, но не поняла, что именно они говорят, так как смотрела на меня остановившимся взглядом и пыталась сформулировать вопрос.
Пришлось «помочь».
– Аттракцион «Delirium Drive». Перепад высот – тысяча пятьсот метров. Девять трасс. Самую простую называют «единичкой» или Чертовой лестницей. Самую сложную – «девяткой» или Харакири. Можно спускаться в одиночку или в тандеме с инструктором. Использовать лыжи, доску или спортивные сани…
Решив, что я отбиваю у них хлеб, парни, перебивая друг друга, принялись цитировать рекламный проспект:
– Одиночный спуск – только при наличии категорий…
– Для трасс с первой по четвертую – «D»…
– С пятой по восьмую – «F»…
– Для девятой – «E»…
Что самое смешное, и тот и другой периодически поглядывали на меня с нескрываемым презрением. Видимо, думали, что прокатиться собирается Элизабет, а я ее отговариваю.
– Несмотря на высочайшую сложность всех девяти трасс, спуск в тандеме абсолютно безопасен: мы, высококвалифицированные инструкторы, являемся истинными профессионалами, а СК-99 А, новейшие спасательные комбинезоны с искинами класса «Эрих-122» и интегрированными антигравитационными блоками, способны вытащить посетителей аттракциона из любой нештатной ситуации.
– Господа, вы бы не могли оставить нас наедине? – жестом заткнув «истинных профессионалов», внезапно попросила Лиз.
Парни снова одарили меня презрительными взглядами, расправили плечи и гордо удалились.
– Может, не стоит? Нет, я понимаю, что в детстве, увидев рекламный ролик «Delirium Drive», ты пообещал себе когда-нибудь обязательно съехать по самой крутой из имеющихся трасс, а достаточную сумму заработал только сейчас…
Я ухмыльнулся. Молча.
– Будь ты ребенком или подростком, я бы не сказала ни слова! Но сейчас ты взрослый мужчина, в полтора раза крупнее, чем любой из этих парней! Как бы хорошо ты ни вел себя в тандеме, все равно они будут чувствовать собственное превосходство! Что касается меня… я вижу, что ты готов на все… и УЖЕ оценила!
– Лиз, в детстве мне было не до рекламных роликов. И прокатиться я хочу без инструкторов…
Она поперхнулась.
– Мои допуски позволяют… многое. Мало того, если ты захочешь составить мне компанию, то мы можем прокатиться вдвоем!
Девушка зависла. Почти на минуту. Потом сглотнула, зачем-то подергала себя за кончик носа и… зажмурилась:
– По какой трассе?
– По «девятке»…
– По какой?!!
– А чего мелочиться? – улыбнулся я. – Отрываться – так по полной программе!
Девушка куснула себя за нижнюю губу и нервно поежилась:
– А «вдвоем» – это значит только ты и я?
– Да.
Думала она долго, минуты две с половиной. Невидящим взглядом уставившись в стену за моей спиной. Потом покосилась на голоэкран, на котором демонстрировалась нарезка из особо впечатляющих спусков, и наконец решилась:
– Хм. А почему бы и нет?
…Когда порядком ошарашенные инструкторы захлопнули шлем «Эриха-122», сильно упрощенного аналога учебного армейского «ТКС-ВУ», решимость Элизабет куда-то испарилась, а ее саму ощутимо затрясло. Чуть изменив настройки обратной связи, дублирующей мне ее состояние, я активировал нужные имплантаты, прогнал тесты системы сопряжения, опустил линзу и включился во внутреннюю сеть:
– Ли-из?
Девушка отозвалась далеко не сразу – видимо, искала в себе силы хоть что-то сказать:
– А?
– Может, останешься?
– Нет!
– Точно?
– Точно!
– Тогда соберись и попробуй получить удовольствие! – усмехнулся я, приглушил входящий акустический сигнал до минимума и подал корпус вперед. Соскользнув со стартовой колодки, скоростная доска от «F amp;K» встала в разгонную колею и неторопливо повлекла нас к сепаратору.
Зону невозврата, последний отрезок, двигаясь по которому при желании можно было уйти на любую трассу или укатиться в «отказник», мы преодолели секунд за десять. Потом выехали на гребень, на долю секунды зависли над пропастью и ухнули вниз. Двенадцать метров свободного падения, дикий крик мисс Торндайк, основательно порезанный искином, – и я, мягко приземлившись на «подушку» из искусственного снега, ушел в правый вираж. А через пятьдесят шесть метров, перекинув жесткую связку из двух сто двадцать вторых «Эрихов» влево, влетел в кулуар под названием «Ледяная Пасть».
Полторы сотни метров безумного метания между скальными «Зубами», торчащими чуть ли не через каждый метр, – и трасса вынесла нас на «Трамплин». Небольшой доворот перед участком стабилизации, отрыв, полет – и мы, просвистев между двумя устрашающими «Клыками», вписались в самую середину «Костедробилки». Коснулись наста, ушли в левый вираж – и тут Элизабет наконец перестала орать. Зато изо всех сил сжала руки на моей пояснице и столь же добросовестно вдавила шлем мне в правое плечо. Вернее, попыталась вдавить, но система стабилизации наших комбезов компенсировала ее движение ко мне, слегка отодвинув «Эрих». А через две целых семнадцать сотых секунды вернула его обратно – испугавшись, что может мне помешать, девушка все-таки заставила себя расслабиться!
Относительно комфортно я себя чувствовал не так уж и долго. До момента, когда следующий виток трассы привел нас к очередному трамплину, где я исполнил прыжок с вращением на триста шестьдесят градусов.
Приземление на подушку перед «Щеткой», участком трассы, поросшим низкорослыми и на редкость корявыми деревьями, прошло в том же стиле, что и первая часть спуска, – под визг моей напарницы. Потом девушка снова заткнулась. Видимо, переводила дыхание. Обрадовавшись тишине, я увел доску на «Перила» и, крутанув заднее сальто с последнего метра, нырнул под «Козырек». Намеренно притираясь к нависающей над колеей скале.
Слабость в коленях мисс Торндайк, которую я чувствовал с самого старта, тут же прошла – побоявшись зацепиться попкой за стремительно проносящиеся мимо камни, девушка снова попыталась вжаться в мое тело. А когда мы вылетели на «Зеркало», разогнались и долгие шесть секунд изображали птицу-мутанта, почему-то решила, что я где-то ошибся, и поэтому нас уже подхватили антигравитационные пояса:
– Все, отката…
Закончить вопрос не успела, так как доска снова коснулась наста, я кинул наш тандем влево, обошел каменюгу размером с трехэтажный дом и влетел в «Тоннель».
Одна-единственная секунда относительной темноты и еще более душераздирающего визга – и мы, вылетев на свет, оказались на «Полке». Четыре скоростных виража, перелет через овраг, и трасса, свернув направо, вынесла нас к «Лезвию Бритвы» – пятидесятиметровому куску опорного рельса, переброшенному через трещину. На него я запрыгнул с вращением на пол-оборота, сошел с вращением на полтора, а через восемь секунд, вписавшись в чертовски узкую и крутую, но почти не опасную «Каменную Щель», ехидно поинтересовался:
– Готова поприветствовать благодарных зрителей или ну их куда подальше?
– Что?!
Повторять вопрос было уже поздно, поэтому я выбрал в меню искина один из стандартных режимов, и правый рукав «Эриха» мисс Торндайк вскинул ее руку в жесте победителя. Как раз вовремя: доска, плавно обогнув последнее препятствие, вынесла нас к трибунам.
– Зрители в диком восторге! – включив внешние акустические сенсоры и дав ей оценить накал страстей, сообщил я. – Кстати, ты как, шлем снимать будешь или сначала наведешь красоту?
Девушка не ответила, так как смотрела то на белоснежную громадину «Эвереста», то на огромные голограммы, раз за разом демонстрирующие зрителям отдельные элементы нашего спуска. Потом вдруг повернулась ко мне, откинула линзу своего шлема и уставилась в линзу моего.
– Роберт?
В голосе Лиз прозвучали какие-то странные нотки, и я перестал валять дурака:
– Что?
– А ты можешь спустить меня по этой же трассе еще раз? Эдак через полчаса, когда у меня перестанут трястись коленки?
…Во время второго спуска по «девятке» мисс Торндайк не заорала ни разу. Ойкать – ойкала. На каждом «страшном» участке. И дважды попыталась переупрямить свой «Эрих». Но, в отличие от рекрутов во время первого «боевого» десантирования с орбиты, ни разу не закрыла глаза.
С доски слезла сама. Сама сняла шлем, дождалась, пока я последую ее примеру, и, ничуть не стесняясь взглядов беснующихся зрителей и реющих в воздухе «Ангелочков», подарила мне страстный поцелуй.
– Куда дальше? – поинтересовался я, с трудом оторвавшись от ее губ.
Элизабет прищурилась, несколько секунд смотрела куда-то сквозь меня, а затем хищно оскалилась:
– Сначала в душ. Потом в «Парадиз». А часам к шести – в «Лазурную Лагуну»!
С первым пунктом программы я согласился, не задумываясь: несмотря на то что нательный слой «Эриха» абсорбировал любые выделения, после его снятия рекомендовалось принять душ. А вот второй и третий мне не понравились:
– Не хочу тебя расстраивать, но ни в «Парадиз», ни в «Лагуну» я не ходок. Не та социальная категория и не тот уровень доходов.
– Ты показал мне эту грань жизни. Я покажу тебе ту… – обняв меня за талию, улыбнулась девушка. А когда я криво усмехнулся и отрицательно помотал головой, перестала играть словами: – Пока я буду принимать душ, просмотри, пожалуйста, файл, который я тебе сейчас скину. Главный герой ролика – мой жених. Место съемки – «Лазурная Лагуна». Время – вчерашний вечер…
Ролик оказался презанятным. Для начала он был снят микроботом детективного агентства «Пинкертон и Ко», и соответственно, считался документом, имеющим юридическую силу. А ведь двадцатиминутная нарезка с неизменным информатором в правом верхнем углу экрана демонстрировала все стадии измены: съем двух проституток на Фрайдей-роад, копию оплаченных электронных чеков, заверенных личным ID некоего Александра Митчелла-Третьего, пьянку в ресторане «Лагуны», несколько оргий в ее президентском люксе, на пляже и т. д. Апофеозом грехопадения, если я правильно понял расставленные акценты, являлся финальный сорокасекундный отрывок, на котором мистер Митчелл, пребывающий в состоянии наркотического опьянения, дарил одной из ночных фей платиновую цепочку с крестиком от ювелирного дома «Tiffany amp;Co».
Что такое жажда мести, я знал не понаслышке, поэтому быстренько ополоснулся, оделся, вышел из раздевалки и, дождавшись Лиз, озвучил свое решение…
В «Парадизе», торговом центре для очень состоятельных граждан, мне пришлось основательно потратиться: одежда, подобранная для меня мисс Торндайк, стоила как новенький флаер средней ценовой категории. Лиз, пытавшаяся взять все траты на себя, слегка обиделась. А потом отомстила, подарив дорогущий комм от «INT» и совершенно фантастические солнечные очки. Потом она затолкала меня в салон красоты, о чем-то пошепталась со стилистами и куда-то упорхнула.
Два часа сорок минут изощреннейших пыток я перенес стоически – ушел в вирт, где решал задачи по астронавигации, в условиях активного противодействия врага. А когда вернулся в реальность и увидел себя в трехмерной динамической модели, «прогуливающейся» по салону, потерял дар речи. Еще бы, образ, который создала троица совсем молоденьких девиц, выглядел на миллион кредитов или что-то около того. Еще через шесть минут, когда в салон ворвалась Лиз, я потерял еще и способность связно мыслить: мастерски подобранный макияж добавлял ее и без того идеальному лицу немалую толику чувственности. Коротенькое коктейльное платье, как-то уж очень эротично подчеркивающее линии фигуры, пробуждало совершенно безумные фантазии. А изменившаяся пластика, легкая поволока во взгляде и будоражащий аромат духов заставляли чувствовать себя чем-то вроде праха у ног богини Страсти!
Кстати, такие сильные ощущения Элизабет вызвала не только у меня: две из трех девиц, работавших со мной, смотрели на нее с плохо скрываемым вожделением, а третья – с черной завистью.
Лиз это почувствовала. И переключила их внимание на меня:
– Милый, может, ну ее, эту вечеринку, а? Давай вернемся домой, отключим коммы и снова завалимся в спальню!
– Коммы можно выключить прямо сейчас… – скользнув к ней, плотоядно ухмыльнулся я. – И начать… в флаере… по дороге домой…
Предложение было принято на ура, и я, подхватив мисс Торндайк под локоток, повел ее к ближайшему лифту. Шли быстро, демонстрируя нетерпение. Во время подъема на крышу кусали губы, обжигали друг друга прикосновениями и «плавились» от сдерживаемого желания. А когда вышли из башенки, я легонечко придержал Лиз за руку и без тени улыбки поинтересовался:
– А ничего, что вот такое твое поведение тоже можно счесть… э-э-э… предосудительным?
– Уведомление о безусловном расторжении брачного контракта я отправила еще вчера. Подтверждение из мэрии уже получила. Значит, имею полное право творить все, что хочется и можется.
Творить все, что хочется и можется, Элизабет начала еще на крыше «Парадиза». Вызвав не такси, а лимузин. Чуть позже, ввалившись в «Лазурную Лагуну», сняла один из шести «платиновых» номеров. А затем потащила меня в сауну.
Особой логики в ее поведении я не заметил. Но подыгрывал, как мог, – от ресепшена до двери номера нес ее на руках, от души попарился, принял душ, без возражений прошел в спальню, включил там тихую музыку и, как был, мокрым, завалился на кровать.
Следующие три часа мы болтали. О чем? О голофильмах и экстремальном спорте, о поэзии и архитектуре, о путешествиях и юмористических шоу. Хотя нет, говорила в основном Элизабет. И показывала записи со своего комма. А я слушал, смотрел и получал удовольствие.
Часа через три, закончив демонстрировать понравившиеся ей рисунки, увиденные, кажется, в галерее гиперреализма Нью-Нагано, она вдруг вырубила 3D-проекцию и посерьезнела:
– Алекс – один из совладельцев «Лагуны». О том, что я прилетела сюда с мужчиной, ему наверняка доложили. Систем видеонаблюдения в Платиновых и Золотых люксах нет, запустить к нам микроботы без его санкции охранники не посмели бы, следовательно, о том, что мы с тобой сейчас вытворяем, он может судить только по расходу электроэнергии…
«В Сеть мы не выходили, после сауны включили акустическую систему в спальне, значит, занимаемся любовью…» – мысленно прокомментировал я.
– Он сейчас в диком бешенстве… – после небольшой паузы продолжила девушка. – Во-первых, потому, что ты сложен в разы лучше его. Во-вторых, я с ним только парилась, а тебе «позволила» все. И, в-третьих, мы с тобой в постели уже четвертый час. А он, по уверениям одной из его бывших баб, способен продержаться от силы минут двадцать. Да и те – на стимуляторах или под дурью…
Спрашивать, зачем ей был нужен такой «красавец», я счел нетактичным, поэтому промолчал. И заслужил благодарный взгляд.
– В принципе, можно улетать уже сейчас. Но мне бы хотелось нанести сoup de grâce… э-э-э…
– Удар милосердия.
– Ага!
– Как именно?
– Я обожаю плавать по ночам. Какой бы я ни была уставшей, приехав в «Лагуну», я обязательно захожу в море и провожу в воде минимум полчаса. А сейчас выйду на пляж, кое-как доковыляю до беседки, упаду на ложе и буду млеть от прикосновения твоих губ и рук…
– Можно еще мурлыкать и счастливо улыбаться.
– Угу…
– А потом сказать что-нибудь вроде: «Поехали к тебе, милый, я хочу заснуть в твоих объятиях…» – усмехнулся я.
– Скажу обязательно. И попрошу отнести меня в флаер на руках…
Три десятка метров до моря мисс Торндайк преодолела лишь с моей помощью. Эдак с полминуты постояла у прибоя, потрогала пальчиками правой ноги воду, вымученно вздохнула и повлекла меня к беседке:
– Нет, не смогу…
На широченное ложе практически упала. Собравшись с силами, перевернулась на спину, похлопала ладонью рядом со своим бедром и закрыла глаза.
– Ты фантастически красива… – ничуть не кривя душой, выдохнул я и нехотя вернул на место крошечный треугольник, обычно прятавший левый сосок, но съехавший с него во время переворота на спину.
– А ты фантастически нежен… и если бы у меня осталась хоть капелька сил, я бы опять отплатила тебе той же монетой…
– Совсем-совсем не осталось? – ехидно поинтересовался я. – А если найду?
– Попробуй, я буду только рада… – хрипло произнесла Элизабет и легонечко прогнулась в пояснице, отчего ее грудь тяжело колыхнулась.
«…и буду млеть от прикосновений твоих губ и рук…» – мысленно напомнил себе я и ласково прикоснулся указательным пальцем к мочке ее уха.
По телу девушки прокатилась волна мелкой дрожи. Затем Лиз облизнула пересохшие губки и закрыла глаза.
Я повел палец вниз, по шее, коснулся хрупкой ключицы и замер.
Девушка затаила дыхание и пододвинулась чуть ближе. Так, чтобы мне было удобнее ее ласкать.
Я наклонился вперед, коснулся носом ее волос и вдохнул волнующий запах. Провел пальцем по плечу, уперся в бретельку лифчика и свернул вниз, по направлению к груди. На мгновение остановился перед треугольником из ткани, поколебался и скользнул вниз, описывая дугу вдоль края восхитительного полушария.
Лиз задрожала снова, по ее коже побежали мурашки, а сосочки чуть было не проткнули тонкую ткань.
Изобразить такую реакцию, не испытывая желания, было невозможно, поэтому я отбросил сомнения, сдвинул в сторону мешающее препятствие и коснулся губами краешка светло-розовой ареолы…
Грохот распахнувшейся двери и вопль, раздавшийся со стороны веранды, заставили меня прервать ласки, приподняться на локте и недоуменно повернуться ко входной двери.
– Лиззи, ты что, обкурилась?! Ты что творишь, похотливая дура?!
В реале бывший жених мисс Торндайк выглядел еще непритязательнее, чем в записи. Нет, фигура у него была более-менее ничего. То есть он мог гордиться пропорциональным сложением, средненьким мышечным корсетом, наработанным в косметической клинике, загорелой кожей с минимальным количеством подкожного жира и модным в этом сезоне V-образным волосяным покровом на груди. «Аристократическое» лицо с тонким носом, четко очерченными скулами и аккуратным подбородком тоже могло бы смотреться достаточно неплохо. Да, могло бы. Если бы не кривилось от бешенства.
– Пшел вон! – даже не подумав прикрыть грудь покрывалом или отстраниться от меня, презрительно бросила Элизабет.
– Слышь, ты, придурок! – не услышав ее «настоятельной просьбы», заорал мистер Митчелл. Уже, как я понял, обращаясь ко мне: – Убери руки от груди моей невесты и вали к чертовой матери, пока жив!
Особо теплых чувств к этой личности Лиз вроде бы уже не испытывала, поэтому я перетек на ноги и шагнул навстречу несущемуся ко мне отвергнутому жениху:
– Молодой человек, вы только что нарушили как минимум три статьи криминального кодекса: вторглись на частную территорию, оскорбили мисс Торндайк и меня, а также угрожа…
– Криминальный… кодекс… здесь… представляю… я!!! – умудрившись сорвать дыхание во время двадцатиметровой пробежки, заявил он и, подпрыгнув, попытался ударить меня ногой в живот.
Я сместился в сторону, и Митчелл-третий, пролетев мимо, грохнулся на мокрый песок. Основательно приложившись копчиком и левым локтем.
Вторая атака в его исполнении получилась не намного результативнее. Начав ее с прямого удара в голову, он нарвался на примитивный шомен цки шихо наге кузуши, совершил красивый кульбит и грохнулся набок.
Обиделся – жуть. Еще бы, его падение сопровождалось обидным до слез хохотом «неверной» невесты. Увы, последовать ее совету и пойти вон он счел невозможным. Поэтому грозно сжал кулаки и… позвал охранников!
Два здоровенных лба, судя по нагрудным нашивкам, закончивших академию телохранителей «Байярд», ворвались на крошечный пляж буквально через пару секунд. Оценили диспозицию, попробовали объяснить работодателю, что он не прав, но не преуспели. Вылететь с работы с волчьим билетом не захотел ни один из них, поэтому два куска «мяса» бросились в атаку. На меня.
Работать в паре их учили. И вроде бы неплохо. Но скоростные и физические характеристики этих парней, а также гражданские имплантаты позволяли им чувствовать себя орлами исключительно с обычными злоумышленниками. То есть с обывателями без мускульных усилителей, хорошими спортсменами, занимающимися боевыми искусствами, да с вояками из самых мелких гражданских охранных предприятий. Ну а поскольку я не относился ни к одной из вышеперечисленных категорий, бедняги огребли по полной. В прямом смысле этого слова: идиоту, перед второй атакой догадавшемуся вытащить тонфу, я сломал в локте правую руку. А его напарнику, расстроенному судьбой друга и поэтому решившему выстрелить в меня из парализатора, перебил обе ключицы.
– Еще одно шевеление или писк – и я вызову военную полицию… – поймав за глотку пытавшегося что-то вякнуть «защитника», предупредил я. – А этим парням плевать на такие живые воплощения криминального кодекса Федерации, как вы. Вопросы?
Вопросов у мистера Митчелла не оказалось. Предложений тоже. Поэтому я выпустил его кадык и повернулся к Лиз:
– Извини, милая, но в этом заведении оказалось совсем не так уютно, как нам обещала реклама. Может, продолжим у меня?
