Глава 10
Лэрри Акина Болдуин
За последние полтора года северная окраина Нью-Лорейна с говорящим названием Слам ничуть не изменилась. Хотя нет, все-таки изменилась. В худшую сторону. Облицовочные панели типовых домов для малоимущих стали еще обшарпаннее. А поляризованные пуленепробиваемые стекла автоматических прачечных окончательно скрылись под невесть каким по счету слоем самых разнообразных рисунков и надписей. Остовы игровых сооружений на детских площадках и некогда аккуратные лавочки рядом с ними проржавели насквозь и стали напоминать декорации к съемкам голофильмов в жанре постап, а прилегающая территория оказалась захламленной настолько, что могла с легкостью соперничать с городской свалкой. «Вечное» дорожное покрытие, которое, по утверждениям представителей городских дорожных служб, могло выдержать выхлоп взлетающего на форсаже военного крейсера, покрылось трещинами и ямами, а настенные плафоны уличного освещения приказали долго жить.
Проживающее в Трущобе население, без особого пиетета относящееся ко всем силовым структурам, вместе взятым, не обошло своим вниманием и датчики СКН. На месте штатных гнезд камер наружного наблюдения зияли безобразные дыры. От акустических сенсоров и химических анализаторов не осталось даже проводки. А ненавистные «бляхи» биометрических сканеров были либо оплавлены, либо вмяты вглубь «сверхпрочных» установочных гнезд.
Кстати, крайне негативное отношение местных жителей к какому-либо контролю со стороны государства выражалось не только в вандализме: стоило поднять голову и окинуть взглядом уходящие к стремительно темнеющему небу высоченные жилые башни, как глаз тут же натыкался на ажурные решетки самодельных эффекторов радиоэлектронной защиты. И хотя абсолютной уверенности в том, что незаконно установленные девайсы гарантированно прикрывают район от вездесущих спутников, не было, практически все прохожие предпочитали передвигаться не вдоль домов, а чуть ли не по центру проезжей части. И совсем не по скудоумию, а из банального прагматизма. Ведь центр дороги был равноудален от зияющих провалов подъездов, арок и подворотен. А значит, давал хоть какую-то защиту от возможности оказаться насильно утянутым навстречу не самым приятным приключениям.
Ломиться в самую глубь Слама, да еще и в сгущающихся сумерках, было страшно до безумия. А с такой манерой передвижения местных – так вообще. Но Лэрри, «не замечая» никого и ничего, стремительно неслась вперед. Огребать – не огребала, бог миловал. Но оскорблений и проклятий слышала столько, что вяли уши, а пальцы сами собой сжимались в кулаки.
Тяжелее всего было не реагировать на несущиеся вслед угрозы, особенно если они произносились уверенным мужским голосом: в такие моменты спина девушки холодела, слабели колени, а во рту становилось сухо, как в пустыне в жаркий летний полдень. Тем не менее ни оглядываться, ни ускорять бег она себе не позволяла – сжав зубы, сохраняла выбранный темп и старательно удерживала на лице выражение дикого ужаса.
Три четверти пути, до поворота в сквозную арку, ведущую с двести шестнадцатой улицы на Дормейн-авеню, такая тактика себя оправдывала. Но стоило Лэрри свернуть направо и пробежать десяток шагов по направлению к еле-еле различающемуся впереди сероватому прямоугольнику выхода, как окружающая ее тьма сгустилась в две широченные мужские фигуры:
– Стоя-а-ать!!!
Если бы не матовый проблеск на уровне правого бока заговорившего силуэта, девушка попробовала бы прорваться. Но натыкаться на выстрел из шокера или, того хуже, станнера, да еще в каком-то километре от цели, совершенно не хотелось. Поэтому она послушно остановилась и, не без труда задавив в себе приступ накатившей дрожи, развела руки в стороны:
– Не тратьте время, парни, я пуста, как каюты «Святой Марии» на восьмой день после прилета «Оникса»!
Шутку на тему «самоотверженного» труда спасателей, целую неделю трудившихся над демонтажом убранства потерпевшей крушение круизной яхты мегазвезды Анрио ди Вайо, но не нашедших минутки, чтобы заглянуть в корабельную оранжерею и вызволить запертого в ней хозяина, никто не оценил.
– Ничего, поделишься шмотьем. И отработаешь. Натурой…
– Да не вопрос! – усмехнулась Лэрри и начала расстегивать ширинку на широченных брюках. – Я готова и, как видишь, уже раздеваюсь. Только, чтобы потом не было обид, сначала посвети мне в лицо и посмотри на правое запястье…
Темноту почти одновременно разорвали два мощных луча света.
– О, черт!!! – отшатываясь назад, воскликнул герой-любовник. – Что у тебя с кожей?!
– Вытяни руку и переверни ее ладонью вверх! – через долю секунды проухал его напарник, оказавшийся обладателем невероятно густого баса. – И не двигайся, а то пристрелю!
– Синдром Йохансена-Штольца… – прищурившись, чтобы не ослепнуть, горько усмехнулась девушка. – Фаза неполной ремиссии…
– А если попроще?
– Подарок от покойного отца – мутировавший штамм боевого вируса, применявшегося во время Девонского конфликта. Фаза ремиссии – это период течения хронической болезни, во время которого значительно ослабляются ее симптомы.
– При своевременной вакцинации препаратами серии эн-экс-ти двести тридцать девять и при кратковременном тактильном контакте биологической опасности не представляет… – пробасил второй, успевший провести над запястьем Лэрри коммом с включенным сканером.
– При кратковременном?! – возмущенно переспросил первый.
– Ага! Вакцинация проведена шестнадцатого марта текущего года. До следующей еще четыре месяца… – подтвердил его товарищ.
– Там, чуть пониже, есть еще одно заключение, которое может представлять для вас интерес… – подсказала Лэрри. – Согласно заключению Мемфисского отдела перспективного развития корпорации «Genetica», интереса для исследовательских лабораторий я не представляю.
– Ты че, сдернула из их разделочной?! – изумленно спросил первый. – А за что тебя туда загребли?
– Никто меня не загребал. Просто после смерти мамы меня забрала к себе тетка. Сначала приставила к делу. А через восемь месяцев меня шарахнуло вот этим. Ну а в период обострения те, кто болеют этой дрянью… – тут Лэрри замялась, – в общем, я ничего не соображала. И выглядела… хм… крайне неаппетитно. Устав со мной возиться, тетя подумала и отвезла меня вроде бы лечиться…
– К Гиенам? Лечиться?!
– О том, куда она меня привезла, я узнала только на пятый или шестой день. Когда перестала бредить и начала нормально соображать.
– Ну, у тебя тетка и сучка! – восхитился любитель плотских удовольствий. – Нет, ну надо же – сдать на органы родную племянницу!!!
– Так как ты оттуда сдернула? – перебил его напарник, не терявший нити разговора.
Лэрри пожала плечами и отрицательно помотала головой:
– Оттуда не сдернешь, даже если очень захочешь: охраны больше, чем «обследуемых»! Меня просто выставили на улицу, сказав, что корпорация не имеет возможности меня содержать.
– Правдоподобно. А че ты приперлась в Слам? Побираться?
– Угу, подадут мне, как же… – скривилась девушка и для пущего эффекта в сердцах сжала кулачки. – Я иду в Давилку.
– Так она же заброшена!
– Мне сказали, что не совсем! Что оставшимся там подразделением обслуги командует бывший подчиненный моего отца, переведенный на землю за какой-то проступок. Насколько я знаю, он остался должен папе одну услугу. И если о ней вспомнит, то, быть может, найдет для меня работу… и место, куда приткнуться…
– Как зовут этого друга?
– Чарли Эпплтон. Но его, говорят, больше знают по прозвищу Насос!
Парни переглянулись и жизнерадостно заржали чуть ли не на весь район:
– Подразделение обслуги, а-ха-ха!!
– Услугу, гы-гы-гы!!
– Найдет работу, а-ха-ха!!!
Пока они веселились и хлопали друг друга по плечам, Лэрри «злобно» играла желваками. А когда почувствовала, что они начинают успокаиваться, поочередно посмотрела на обеих «собеседников»:
– Ну да, действительно смешно: последний раз меня кормили перед выпиской, то есть позавчера утром. Денег с собой, естественно, не дали. В общем, еще три-четыре дня на такой диете – и период ремиссии сменится очередным обострением. Тогда я, вероятнее всего, снова превращусь в овощ. Но на этот раз не дома, а на улице. Заплатить за вакцину будет некому, и я сдохну от голода, предварительно заразив синдромом Йохансена-Штольца всех, кто окажется поблизости…
– Слышь, подруга, мы смеялись не над тобой, а над Насосом! – примирительно выставив перед собой открытые ладони, затараторил незадачливый герой-любовник. – Просто он любит называть свою службу подразделением обслуги, а на самом деле командует ассенизаторами. Ну, и единственная работа, которую он может тебе предложить, – это обслуживание очистительных сооружений заброшенной базы, складов мобилизационного резерва и космодрома.
– У вас есть для меня должность получше? И место, где я могла бы жить?
Парни отрицательно помотали головами.
– Тогда какая у меня альтернатива?
– Комм у тебя есть или отобрали? – внезапно спросил тот, который сканировал медицинскую метку.
– Есть. При выписке «Genetica» одарила «пустышкой»… – угрюмо буркнула Лэрри и, вытянув руку, продемонстрировала примитивный девайс для малолетних детей и людей, страдающих слабоумием. – Отдать?
– Подтверди соединение – кину немного денег!
– И еще… – подал голос его напарник, – если кто тормознет по дороге, скажи, что ходишь под Лазером и Басом…
Универсальный пароль от сердобольной парочки пригодился целых четыре раза. И срабатывал без осечек: услышав, что Лэрри ходит под весьма уважаемыми в районе личностями, желающие чем-нибудь поживиться мгновенно теряли к ней всякий интерес. Поэтому до угла Двести сороковой улицы и Мэддок-авеню девушка добралась минут на двадцать раньше запланированного. Вышла на перекресток, сразу же повернула налево и, увидев в сотне метров от себя глухой серый забор заброшенной военной базы, запустила руку в карман, после чего, затаив дыхание, сжала простенькую металлизированную клипсу со встроенным бипером.
Следующие пять минут тянулись, как резиновые – время упорно отказывалось двигаться вперед, как бы она его ни торопила. Впрочем, истекли и они. И Лэрри, в этот момент проходившая мимо широченных глухих ворот с полустертой эмблемой ВКС, свернула к мощной бронированной двери в проходную.
Дядин «Сквознячок» не подвел – стоило девушке приблизиться к пластине, защищающей сенсоры идентификатора от вандалов, та сдвинулась в сторону:
– Добрый вечер, техник-сержант Уэйн! Ваш доступ подтвержден. Желаете пройти на территорию базы?
– Так точно! – «рявкнула» она.
– А где бабы и выпивка? – сменив тембр и тон голоса, внезапно поинтересовался искин.
Лэрри опешила. Но потом вспомнила рассказы дяди Энди о вечных шуточках Риччи, курсанта, который хакнул систему безопасности базы, и нашла подходящий ответ:
– Я ходила за травкой. А баб и выпивку обещали подогнать другие!
– Ответ принимается! – хохотнули динамики, а потом язвительно поинтересовались: – А что с твоей системой навигации?
– Курсовой компьютер сбоит! – честно призналась Лэрри.
– Видимо, травка оказалась забористая! – восхитился искин и, сдвинув в сторону дверь, подсветил алым пунктирную линию маршрута, ведущего в курсантский схрон. – Давай уже, шевели подкрылками. А то увидит кто – проблем не оберемся…
Шагая по подземным коридорам Давилки, девушка то и дело вспоминала, как шла по ним первый раз. И видела перед глазами то дядю Энди, что-то рассказывающего взахлеб и изредка очень многозначительно поглядывающего на жену, то счастливую донельзя тетю Стефани, изыскивающую любую возможность, чтобы нежно прикоснуться к мужу. То вспоминала себя, подростка, вдруг догадавшегося, что напрашиваться на эту «экскурсию», вероятнее всего, не стоило.
Нет, ни дядя, ни тетя ни словом, ни взглядом не показывали, что она тут лишняя. Наоборот, всю дорогу от входа на базу и до курсантского схрона Энди травил байки.
Рассказывал о Ричарде Гордоне, одном из лучших выпускников штурманского факультета Академии ВКС за всю ее историю, как-то по пьяни пообещавшем радикально решить Главную Проблему Всех Курсантов – проблему безопасного ухода и возвращения из самоволок. Выполнение обещания затянулось на полтора месяца, но результат превзошел самые смелые ожидания – оказалось, что Риччи хакнул искин системы безопасности базы! Причем не по мелочам, как большинство курсантов, когда-либо экспериментировавших в этой области, а системно. То есть создал и программно залегендировал существование сразу четырех виртуальных личностей, «служащих» в постоянном составе, и прописал возможность их активации на самые обычные гражданские биперы. Что и как творил он в процессе взлома, Энди волновало мало. Главное, что система работала. Да еще как: виртуальные личности несли виртуальную службу, а зарплату, разнообразные выплаты и даже премии, ежемесячно начисляемые им, получала четверка неразлучных друзей. Она же беззастенчиво пользовалась всеми благами младшего командного звена – четырьмя отдельными жилыми блоками, возможностью выхода за пределы базы в любое время дня и ночи, полным доступом к базам данных и т. д. и т. п.
В процессе нещадной эксплуатации системы «Сквознячок» был выявлен и исправлен не один десяток недоработок, благо с фантазией у четверки друзей было все в порядке. В итоге к моменту окончания Академии искин системы безопасности базы начал обеспечивать скрытный уход и возвращение самовольщиков без какого-либо вмешательства с их стороны. Естественно, парни отрывались на славу – таскали в «свои» жилые блоки спиртное, травку и баб, устраивали там неслабые оргии и отсыпались после особо удавшихся пьянок.
Кстати, во время той «экскурсии» у Лэрри сложилось стойкое ощущение, что отношения между дядей Энди и тетей Стефани начались в том самом жилом блоке, в который он их и приволок. Ибо уж очень мечтательным взглядом эта парочка поглядывала на не особо широкую и откровенно жестковатую кровать. И слишком уж сильно обрадовалась, когда их племянница, в душе обиженная на недостаток внимания к себе любимой, выказала желание прогуляться по базе «в компании» искина. Дабы «пропитаться духом военно-космических сил и посмотреть на боевую технику, стоящую на консервации».
Последние метры до знакомого тупичка оказалось пройти сложнее всего – перед внутренним взором девушки стояло то первое возвращение, во время которого она, нагулявшаяся по базе до гудения в ногах, свернула в это ответвление коридора, услышала счастливый смех своих родственников и страшно позавидовала их счастью.
«Какая же я была дура! – сглотнув подступивший к горлу комок, подумала Лэрри, проследив взглядом за услужливо сдвинувшейся в сторону дверью и боясь заглянуть внутрь помещения. – Обижалась, завидовала и иногда даже ненавидела тех, кто меня по-настоящему любил!»
– Слышь, Уэйн, так почему ты без бабы? – вдруг послышалось из-под потолка.
Искать ответ на очередную плоскую шутку искина не было ни сил, ни желания, поэтому Лэрри быстрым шагом вошла в жилой блок, заблокировала дверь и, оглядев до боли знакомое помещение, изо всех сил вытаращила глаза, чтобы удержать рвущиеся наружу слезы.
– Молчишь. И правильно делаешь… – ехидно заключил искин. – Ибо если ты скажешь, что теперь твой удел – одиночество, я умру со смеху…
