Ночь – время глухих дверей.

Кто откроет нежданным гостям в городе, где смерть ходит по соседям? Казалось бы – открывай смело, децимарии не стучат, выбивают дверь неожиданно и страшно. Пока путаешься ногами в одеяле, чужие люди уже топчут придверный коврик, врываются в спальню. Ты не глядишь на мрачные лица, они не важны, лишь руки Шестёрки, но пытаешься высмотреть за широкими спинами – кто? Кто из соседей указал на тебя? Наушники здесь, по-хозяйски щупают вещи, вчера улыбались и вместе ругали Шестёрку, а за пазухой храним обереги с былых времён.

Остаётся одно – увидеть предателей и метнуть последний полный ненависти взгляд.

Бывает, запретная магия не найдена, и крупный штраф за ложный донос – мелочь, на фоне злобы соседей. Пустеет дом, незадачливый наушник спешит переехать подальше. Бывает, но редко. Куда чаще поможет добрая взятка бейлифу, но об этом – тс-с! Только магу откупиться нет шансов.

Постучавшись в десяток домов наудачу, мы с Эритором пробираемся в квартал мелкиндов. Беды обходят их стороной, скажи кому, мелкинд – маг, колдун, в ответ взрыв хохота. Торговцы, ремесленники, пройдохи, кто-то вспомнит лазутчиков и наёмных убийц. Но маги? Не смешите.

– Виллейн! Ты уверен, что нам нужно к твоим? – спросил Эритор.

Я тащу его за руку, мальчик полуживой от усталости, а любое упоминание принца заставляет втягивать голову в плечи.

– Эти слова принца на прощание… что Его Высочество имел в виду?

Эритор бросил сумрачный взгляд и сжал упрямо губы.

– Сегодня мой день рождения. Мама обещала что-то особенное, сюрприз, – горько проговорил мальчик. – Жаль, мама не видела нашей победы!

Я ответил поспешно:

– Секира твоя. Береги, там какая-то хитрогномья магия, видишь руны? Один хороший товарищ погиб за неё…

– А как же ты?

– Тяжела для моих рук, а ты растёшь в здоровенного рыцаря! – ответил я, пожав плечами. – Что касается мелкиндов, мои отношения с родичами оставляют желать лучшего, но не предупредить было бы свинством!

Эритор похлопал белёсыми ресницами.

– Мы победили, Виллейн! Всё закончилось!

– Только начинается. Не знаю, удастся ли убедить упрямцев.

Нужный дом протаял во мгле, подсвечен факелами в стенных нишах. В праздничных огнях каждый второй дом, и грабители обходят квартал стороной, но дело не только в ярком освещении. Ворон ворону глаз не выклюет, увы, и это тоже правда, не самая приятная про сородичей.

На стук открыли не сразу. Массивная дверь окована железом, без тарана не вынесешь, повернулась беззвучно на хорошо смазанных петлях. В глаза свет яркой лампы, за ней теряется во мраке. Скрипучим голосом пробурчали:

– Заходите, коли пришли среди ночи!

Мы расположились в удобных резных креслах в гостиной. Напротив – длинный стол, уставлен неожиданно скудной едой: копчёное мясо пяти сортов, полголовки сыра – жёлтое янтарное нутро в ноздреватых дырках, каравай тёплого свежего хлеба испечён с ночи к раннему завтраку и ваза со свежими яблоками, виноградины с орех да сушёные фрукты. Недоеденный вечером карп кверху пузом, но в свежей, с ледника, сметане. Кувшинов с вином два, пива нет вовсе, но добро корзинок с пирожками да расстегаями, в миске плавают грибы в солёном рассоле. А супа вот нет!

Вокруг стола хлопочет престарелый мелкинд, кожа лица сухая и пошла пятнами, в уголках широкого рта морщины, редкие седые волосы подстрижены коротко, отчего голова как ёршик. На мелкинде накинут цветастый халат с коротким ворсом, старик тянет пальцами за края, зябко кутается, пустые рукава болтаются в противотакт порывистым движениям.

– Неужто победил в Магикусе? Шестой мёртв? Я всегда говорил, Виллейн им покажет! – тараторит между делом старик.

– Небогато у вас на столе, дядя Шверге! Помню, провожали куда как обстоятельней!

Шверге почесал когтём лоб, привычным движением пригладил кустистые брови.

– Времена небогатые. За город, считай, без отряда не выбраться. Крестьяне бегут кто куда, добрую еду доставлять некому. Да вы садитесь снедать!

Мы накинулись на еду как два дня не евши. Шверге продолжил бурчать:

– Наших совсем мало осталось. Нет, не похватали, не думай. Но от такого житья сбежал кто мог. Да вы ешьте, ешьте! – вскинулся мелкинд, видя, что я уже открыл рот засыпать вопросами. – Схожу внучку разбужу, вот радость будет тебя увидеть.

Я сразу подавился рыбьей костью, закашлялся.

– Только этого мне не хватало! – зашипел я Эритору. Тот глядит весело и прячет улыбку.

– Не отказывайся, Виллейн, не всё ж тебе на мамку глазеть!

Я почувствовал, как мучительно краснею.

– Знай ты её, говорил бы иначе. Томная девка, прилипчивая как пролитый на пол мёд! От таких лучше бежать куда подальше, – выплюнул я, добавил еле слышно: – Что я и сделал в своё время, когда отправился искать ученичества мага.

Шверге не удержать. Старейший из городских мелкиндов когда-то славился неуёмной энергией, сейчас выплёскивается редко, но столь же неудержимо. Эритор фыркнул от смеха, глядя на кислое моё лицо. На втором этаже голоса, мелкинд протопал обратно, весь сияет.

– Скоро оденется и спустится к нам!

– Э-э, – попытался возразить я, – мы вообще-то по делу. Вот ты говоришь, сбежали многие. Многие, да не все, а пора бы!

– С чего вдруг? Говорю же, беды обходят стороной.

– С того, уважаемый Хранитель Традиций, что Шестёрка будет мстить. Да, для зрителей сказано – уйдём свободно. Я и ушёл, мы ушли, – поправился я, взглянув на Эритора. На том тень всякий раз при упоминании Джетсета, пусть его нет с нами. Именно поэтому. – Ушли, но я показал – мелкинды тоже бывают колдунами! Думаешь, никому не придёт мысль проверить вас всех до одного?!

Шверге застыл парализованный, как на горную жабу наступил.

– Чур тебя! Авось обойдётся! Всем известно, какие из нас колдуны! Нет способностей к магиям у мелкиндов, и никогда не было! А ты и вовсе не пойми кто, не из наших, не местный!

– Об том Шестёрке скажи и поподробнее разницу между мелкиндами пустынь и вашего анклава! – выпалил я озлившись. Лицо Шверге исказило от ярости.

– Скажу! Вот прям сейчас собираюсь и иду во дворец! Помнится, Третий весьма признателен был за кое-какие дела. Выслушает и примет решение по справедливости!

– Да ты совсем из ума выжил! – взбеленился я. – Кому довериться решил, Шестёрке?! Этим кровавым упырям? Они первые за те самые, боюсь представить, дела порешат! Руки пока не дошли. А не они, так толпа, только кликни.

Я резко встал, лавка качнулась и чуть не грохнулась на пол вместе с Эритором.

– Доедай, и идите-ка подобру-поздорову! Пока Статуата не позвал! А я, дурак старый, внучку решил показать! Чемпионы, тьфу!

Я сделал знак Эритору на выход, как вдруг от лестницы прилетел мелодичный звонкий голос:

– Хватит вам собачиться! Виллейн дело говорит.

В гостиную вступила внучка Шверге, да не та, что я подумал, а младшая. Как все мелкинды, окромя Статуата, невысока ростом, чёрные волосы распущены по-домашнему, серебряная диадемка искусной работы держит в строгом порядке. Длинное узкое платье тёмных тонов до талии облегает фигурку, ниже свободней, а от середины бедра и вовсе разрезы, чтобы не мешалось при шаге. А шаги легки и изящны, трёх хватило, чтоб я с пересохшим языком уставился в неглубокий вырез. Холмики оттягивают ткань платья, неожиданно крупные, меж округлостей на цепочке простой медальон. Мелкиндка приветливо кивнула Эритору, на его бледных щеках прилило краски, и смотрит на меня искоса. В коричневых глазах, темных настолько, что почти сливаются со зрачком, искорка интереса и лёгкое удивление. Мелкиндка протянула руку, тонкую, коснуться страшно – ненароком сломаешь, – и я не знаю, пожать или ещё что.

– Мы не представлены. Я – Раифа!

Я неуклюже потянулся огрубевшей рукой к нежно-розовым на просвет пальцам, уголки губ Раифы ползут вверх, в глазах смешинка. Мгновение замерло, я ощутил какие-то токи, что устремились из меня и тонут в ней. Подушечки пальцев едва коснулись нежной, чуть смуглой кожи, как жестоким ударом меня выбило из тела.

Думал воспарить, но тащит куда-то вглубь, промелькнул забитый добром и припасами подвал. В лицо ринулся бочонок, я разглядел друг за другом дубовые доски, слой белой плесени и красное содержимое. Следом окорок, промелькнул быстрее, затем потащило с дикой скоростью! С разгона я погрузился, бесплотный, в камень кладки, провалился сквозь пол, вокруг мутная толща, неплотная, словно туман, и вязкая, пальцем на волосок не двинуть. Но я прошиваю твердь легко, сам неимоверно плотный сгусток изначального и яростного.

Вывалился в катакомбы, вдоль стен в нишах кости в лохмотьях. Тянет ниже, снова обступила твердь. Давящее чувство осталось наверху, я в ужасе: вдруг навсегда застрял в подземелье! Растопырился незримыми конечностями, пытаюсь затормозить, надуться как жаба и всплыть. Получилось. Выпрыгнул в тоннель, посреди отряда в полдюжины мрачных типов в чёрном.

– Слышь, старшой? – проговорил замыкающий – тощий парнишка с носом истинного горца и щеками с вертикальной морщиной. – Если найдём, кто прячется, куда тела девать станем?

Здоровенный бугай, в кулаке зажат короткий тесак, а на груди запрещённый амулет, обернулся и прогудел:

– Катакомбы древние, места в нишах хватит. Была б моя воля, уложил бы половину Дециара! Ха-ха-ха-ха!

Децимарии протопали, тщательно осматривая в нишах, а в покойников тыча кинжалом. Одно тело вдруг выпрыгнуло и давай драпать. Подземная стража бросилась, гогоча, в погоню, а я отправился в другую сторону.

Тоннели, что коряво вырублены в скале, пещеры с едва сглаженным полом понеслись мимо и назад, на крутых поворотах пробиваю камень насквозь. Я быстро очутился в разветвлённых подвалах и завис в каморке с тряпками и вёдрами, здесь же бочка тухлой маслянистой воды. За спиной закрытая невесть когда тайная дверь, я походя запомнил нужные выступы замка. Дубовая дверь на выход не преграда: я осторожно высунулся. В низкий сводчатый коридор выходит множество решетчатых дверей, в десятке шагов на стене лампа, синеватый свет пахнет магией.

Двинулся вдоль камер, за прутьями страдальцы в лохмотьях. Коридор ведёт в обширную комнату, виден край стола с объедками, а мощный храп эхом протискивается обратно. Я возле последней в ряду камеры, на охапке чистой соломы принц Джетсет, спину подпирает камень стен, ступни без сапог торчат пальцами наружу решётки. Кажется, он спит, глаза прикрыты.

В комнате тюремщика забарабанили в дверь. Храп захлебнулся, лязг засова, размашистый удар створки и возглас: «Опять дрыхнешь, скотина». Я спиной ввалился в камеру напротив принцевой.

– Э-э, молодой человек, у приличных людей принято стучаться!

Я подпрыгнул бы от дрожащего голоса за спиной, если б были ноги. В углу камеры груда костей, пустой череп скалится зубами через один, остальные выбиты. В глазнице резвятся мокрицы.

– Вы меня видите?!

– Конечно!

Череп выпустил сквозь зубы облачко, в формах призрака смутно угадывается человек. Призрак продолжил:

– Мы, мёртвые, видим друг друга. Дайте угадаю: вы – новичок! Я объясню вам всё, правила и, хм, новые возможности!

– Но я не мёртв!!!

– Все так говорят. Ничего, пройдёт.

Старик, а это призрак старика, покивал.

Из коридора звук множества ног, белое сияние раздвигает полупрозрачные стены, взгляд притягивает нестерпимо яркая точка, что колет и бьёт светом наотмашь. Меня прижало к стене, я невольно погружаюсь вглубь. Рядом заохал призрак, спрятался внутрь черепа.

Я пытаюсь воспротивиться свету, тот сразу заметил и полыхнул особенно ярко, меня как бревном вдарило. Когда сознание прояснилось, представил, что свет проходит насквозь, не встречая преграды. Свет поубавил в яркости, почти пропал, я начал различать людей, что стоят перед камерой принца. Поодаль, слева и справа, двое охранников, развернулись спинами к нам и поперёк коридора. Женский зад привалился к решётке камеры призрака, вертикальный прут ровнёхонько делит, половинки булок словно пытаются сжевать железяку, но мешает тонкая ткань. Платье облегает вдоль широких в бёдрах ног, по спине глубокий вырез – от поясницы вверх, на плечи накинута шаль из тончайшего кружева. Волосы забраны в высокую причёску так, что видна шея, тонкая и хрупкая.

В глазах Джетсета жажда свернуть, прямо сейчас!

– Ну что, Мой Принц, – долетели слова Рилайны, в голосе нотки презрения. – Удобно ли вам? Увы, апартаменты недостойны Вашего Высочества!

– Благодарю, Рилайна, – вежливо ответил Джетсет. – Но позвольте возразить, апартаменты приемлемы. В них даже есть некое преимущество.

– Какое же, Ваше Высочество? – делано удивилась Рилайна.

– В них нет места для вас!

Джетсет поднялся и глянул сверху вниз на будущую ведьму. Рилайна резко шагнула к нему, едва не вырвав ржавый прут. Охрана по знаку протопала вон, фаворитка правителя прижалась всей грудью к решётке. Губы зашептали принцу волнующе и жарко.

– Слушайте, принц Джетсет, не перебивая! Забудем, что было. Пройдёт время, и вы поймёте, выбора у меня нет, я должна была сделать… что необходимо!

Амулету хорошо меж грудей Рилайны, тепло и можно тянуть ведьмовскую силу. Разгадал мою уловку и вдарил с новой мощью. Я пробкой вылетел из камер, из дворцового подземелья, поднялся над городом. И только теперь набросилось давящее чувство, быстро затолкав обратно в тело.

Пробую открыть глаза – получилось. Первое что вижу: встревоженное лицо Раифы. Чёрные волосы выбились из-под диадемы, и так огромные, в полутьме зрачки ещё больше. Я вдруг понял, что пропал. И что лежу головой на её коленях! Вскочил, к щекам прилил кипяток.

– Я, это, простите… – залепетал я.

– Вы всегда шлёпаетесь в обморок при виде девушки? Неужели я такая страшная?

На губах Раифы заиграла улыбка. Так хочется уверить, что вовсе не страшная и даже очень наоборот, но слова застряли на непослушном языке. Я огляделся поискать Эритора.

– Мальчик уснул. Трудная выдалась ночь. Не стоит! – Ладошка коснулась моих губ, но остаюсь на месте – в своём теле. – Я слышала ваш рассказ деду.

– Э-э, – косноязычно проблеял я. – Значит, вы понимаете, лучше бежать, покинуть город?

Раифа коротко кивнула, улыбка испарилась с лица.

– Дайте деду время, он стар, и перемены пугают. Но мы соберёмся к утру. Ложитесь-ка спать, я постелю в гостиной!

Я покачал головой, принял занятой вид.

– Увы, дела мои не закончены.

Чёрная бровь Раифы, изящная от природы, а не щипцов, выгнулась домиком вверх.

– Нужно набраться сил! Разве не отправитесь вы, герой и чемпион Магикуса, хранить соплеменников на трудном пути?!

– Есть кое-что поважнее судьбы горстки мелкиндов! – пафосно провозгласил я.

– Правильно говорил дед, вы, пустынники, такие носозадиралы!

Раифа смешно топнула ножкой, я невольно улыбаюсь девчонке.

– Не будем ссориться. Скажи лучше, где тут у вас вход в подвал…