Глава 26
Позавтракать толком мне не дали. Быстрыми шагами, едва стукнув в дверь для приличия, ко мне зашел незнакомый молодой офицер. Я отставила чашку и подняла брови.
— Миледи Вероника, — торжественно провозгласил он. — Его величество Фредерик приказывают вам немедленно явиться к нему.
— Да что ж такое! — недовольно воскликнула я. Но на аудиенцию отправилась.
Когда выходила из своих покоев, то заметила, как в коридоре бесцветным привидением мелькнула Джулиана. С красными глазами. Такого выражения лица у нее не было даже тогда, когда ее при нас арестовывали. Вчера, когда она думала, что умрет, — и то выглядела спокойнее.
Объяснение этому я нашла, как только пересекла порог императорского кабинета. У папеньки был Брэндон.
— Вот, — обвиняющее ткнул в него пальцем император Фредерик, — молодой человек жениться надумал!
Я изумленно уставилась на взбешенного повелителя. Потом перевела взгляд на принца, тот выглядел нарочито счастливым. По понятным причинам это довольное лицо не могло не вызвать у императора острого приступа, скажем так, раздражения.
— Это он хорошо придумал, — процитировала я известный фильм. — Главное, вовремя. А можно поинтересоваться, ваше величество… Я-то здесь при чем?
И я опустилась в кресло, не дожидаясь приглашения.
— Прибить его боюсь, — признался император. — Думаю, вы окажете на меня благотворное влияние.
— А вы обедали? — с опаской посмотрела я на него.
— В последнее время прислуга излишне назойлива в вопросах моего питания, — отмахнулся Фредерик.
— Я сообщил отцу, — решительно выдал нам наследный принц, — что намерен связать себя узами брака с Джулианой. И как можно быстрее.
— Именно поэтому она плачет? — насмешливо посмотрела на этого молодого дуралея. — От счастья, надо полагать?
— Она ждет ребенка? — быстро спросил император.
— Нет. — Брэндон посмотрел обиженно почему-то на меня.
— Сын, я понимаю, она прелестная девушка, однако… Ты наследник. И у тебя есть обязанности перед империей Тигвердов. Твой брак — это вопрос целесообразности, но никак не чувств.
Что я там думала про то, что Брэндон — дуралей?.. Беру свои мысли обратно — его папенька ему фору даст… Это он так сейчас сына убеждал сдать назад?.. Ну-ну…
С трудом сдерживая зуд в пальцах — очень хотелось схватить статуэтку грифона с каминной полки и зашвырнуть… Нет, в императора нельзя — она бронзовая, убьет. И я пропущу все веселье. Вздохнула, сдержалась и с интересом стала ждать ответа наследного принца. Брэндон не обманул моих ожиданий.
— Отец, — проникновенно начал он свою речь, — говорят, родители должны воспитывать своих детей личным примером. Так вот… Я не позволю использовать себя и людей, которых я люблю, как разменную монету интересов империи. Любой ценой, отец. Любой…
Принц поднялся, отошел к окну и стал к нам спиной, тем самым очень красноречиво давая понять, что дальнейшие рассуждения на данную тему совершенно бессмысленны. Но спустя минуту принц снова заговорил. Его тихий, чуть хриплый голос гулко отражался от стен, пробираясь в самое сердце… Я вся сжалась — мне вдруг стало очень холодно и захотелось, чтобы Ричард был рядом.
— Вас заставили отречься от любимой. Любимой женщины. Сына. И вы принесли эту жертву Скажите, тот мир, что был заключен с Османским ханством, он был вечным — как планировали мой дед и великий хан? Сколько он продлился? Два года?.. Потом опять война — теперь уже за крепости, которые должны были отойти империи как приданое вашей супруги. И женщина рядом с вами — которая ненавидела воздух, если ей приходилось вдыхать его подле вас. Женщина, которая ненавидела истово, люто. Женщина, носившая вашего ребенка… — Взгляды отца и сына встретились, и Брэндон осекся.
Я вспомнила все то, о чем рассказывал Фредерик, когда рожала Наташа. Бедный Брэндон: как ему жилось-то в атмосфере этой ненависти?
— Я знаю, что вы дали возможность зачать моей матери только для того, чтобы дать свою фамилию — пусть и в усеченном варианте — Ричарду. Я знаю, что этим своим решением вы подвергли свою жизнь серьезной опасности, дед не собирался оставлять престол вам.
— Не собирался, — тихо, но твердо ответил император, не отрывая взгляда от сына.
— Я даже не буду говорить сейчас о ваших отношениях с Миленой Рэ. Я понимаю, что эта рана никогда не заживет в вашем сердце…
— Брэндон, — предостерегающе произнесла я.
Но наследник просто не обратил на меня никакого внимания. Видимо, то, что происходило между ними сейчас, вызревало давно. И сейчас ничто, никакая сила на свете не сможет их остановить. Оставалось сидеть и слушать.
Дрожь пробежала по телу, захотелось обнять мальчишек. Как часто мы делаем больно тем, кого любим. За кого готовы отдать жизнь…
Я вдруг вспомнила, как отшлепала Пашку на улице за то, что он бежал впереди по лужам. Осенняя грязь забрызгала весь комбинезон. Завтра на работу. В таком виде в сад его не поведешь. Дома оставить — не с кем. Стирать — не высохнет за ночь. Ерунда, конечно, но как-то… накатило. Какая-то женщина остановилась и спросила, не пьяна ли я. Было стыдно. Захотелось объяснить, что ничего дороже сына в жизни нет, не было и не будет. Плакала.
И вот сижу я в личных покоях Фредерика Тигверда — могущественного императора огромной магической империи. Слушаю его беседу с наследным принцем — и понимаю. Происходит то же самое…
Голос Брэндона заставил вынырнуть из воспоминаний:
— А скажите мне, — ядовито проговорил принц, — что сталось с моей матушкой?
— Брэндон, вы же не будете повторять нелепые слухи о том, что я ее убил, обезумев от горя?!!
— Вы ее не убивали. Вы совершили, пожалуй, самый человечный поступок в своей жизни — вы ее отпустили!
— Что? — вырвалось у меня.
— Откуда вам это известно? — рыкнул император.
— От матери, разумеется. Никогда бы не смирился с вами, если бы точно не знал, что мать жива!
— Как мило… И что бы вы сделали, позвольте полюбопытствовать? — Император уже полностью владел собой — уверенный голос, спокойные, плавные движения.
— Убил.
— Вот как…
— Мама не выполнила ваш приказ никогда не появляться в моей жизни. Мы встречались тайно. Все это время. Люди иногда рискуют ради тех, кого любят. Если любят…
— Не смей, Брэндон. Не смей говорить, что я тебя не люблю!
— Отчего же? Вы прекрасно знаете, что это — правда!
— Прекратите оба, — поднялась я.
Но меня не слышали. Черные глаза Тигвердов горели алым, воздух в кабинете нагрелся…
— Ты мой сын!!! И я устал слушать глупости о том, что ты — нелюбимый сын. Мои отношения с твоей матерью… Да они тебя просто-напросто не касаются! И если я не любил ее — так и она платила мне тем же самым!!! Но я никогда — слышишь?!! — никогда не переносил наши отношения на тебя! Я…
— Ричард, — позвала я. — Ричард, помоги!
Но так и не поняла, услышал меня любимый или нет.
Брэндон между тем помолчал-помолчал и, криво улыбаясь, тихо проговорил:
— Посмотрите в глаза любимому сыну и скажите: вы желаете ему такой же судьбы?
Фредерик застыл.
Я поднялась, дошла до двери и приказала молодому офицеру, который заменил Карла:
— Пригласите целителя Ирвина. Пусть принесет успокоительные.
Вернулась в кабинет, встала между мужчинами. И приказала, ничуть не смущаясь, что командую императором и его наследником:
— Разойдитесь по углам и замолчите оба!!!
Странно, но они меня послушались. Я развернулась к Брэндону:
— Вот куда вам точно нельзя — так это в дипломатию. Империю и так не любят в мире, как и любого, кто сильнее. Так что если вы будете заведовать межполитическими отношениями — это будет катастрофа.
— Ты кому-нибудь говорил о том, что Анабель жива? — едва слышно спросил Фредерик.
— Конечно, нет.
— Хорошо.
— Я понимаю, что в Османском ханстве не потерпят подобного поведения для сестры хана. И маму, и ее семью просто уничтожат.
— А пойдемте проведаем Наташу, — предложила я. Ирвин тоже не появлялся.
— Да, — очнулся от ступора император. — Идея хорошая. Пойдемте. Пойдемте к Наташе!
Мы с Брэндоном удивленно переглянулись. Тут распахнулась дверь. Встревоженный Ричард и Ирвин, вооруженный кувшином с успокоительным, вошли разом.
— Что тут у вас?
— Ничего, — ответил Фредерик.
Следом он кликнул ординарца:
— Отмените все встречи и совещания с моим участием, — распорядился он. Молодой офицер, — насколько я поняла, у него был сегодня первый рабочий день в качестве секретаря его величества — совсем больным взглядом посмотрел на Ричарда. Тот едва уловимо пожал плечами.
— Ваше высочество, — Фредерик перевел взгляд все еще пламенеющих глаз на младшего сына, — с этого момента и до моих особых распоряжений вы ведаете делами империи. И отвечаете за все.
Император дождался поклонов от всех присутствующих. Полюбовался лицом порученца. В отличие от Ричарда и Брэндона, на лице которых по аристократической привычке не выражалось ничего, у молодого офицера на физиономии было все написано. И возмущение, и недоумение, и… неприличные слова, что просто трепетали у него на губах. Но пиетет к императору в сочетании с субординацией взяли вверх — и он молча поклонился.
Ирвин же… Был спокоен. Значит, жизни присутствующих ничего не угрожало. А все остальное можно и нужно было пережить.
— Что же вы застыли? — обратился ко мне Фредерик. — Пойдемте к Наташе. Я как раз дочитал ее книгу, хочется обсудить.
Уже выходя за дверь, он обернулся и обратился к Ричарду:
— Вы с Вероникой приглашены на сегодняшний ужин. Поговорим о новых тенденциях в музыке.
Я осуждающе посмотрела на Брэндона и понеслась за его величеством. Возвращать его на царствование.
У Наташи мы обнаружили весь наш дружный женский коллектив. Император улыбнулся всем. Известил герцогиню Борнмут, что подписал разрешение на ее общение с сыном. Поцеловал руку маме и сообщил ей, что она прекрасна. Выразил надежду, посмотрев в глаза Луизе, что его пригласят к ней на свадьбу. Спокойно похвалил Джулиану за помощь при ликвидации трагедии в Норверде. И за статьи.
И развернулся к Наташе с малышкой. Выражение его лица изменилось. В глазах появилась теплота. И нежность…
Император уселся в кресло и поинтересовался:
— Я дочитал вашу книгу. Она мне понравилась. Только… Вот скажите мне, Наталья, а почему главная героиня столь молода? Еще подросток. Первая любовь… Вам не интереснее было бы писать о зрелой, состоявшейся женщине? С ребенком, например? И вдруг она встречает любовь — последнюю в своей жизни…
Мы с мамой переглянулись. А Наташа удивленно уставилась на Фредерика.
— Так почему? — повторил вопрос Фредерик.
— Может быть, мне хочется переписать свою жизнь, ваше величество? Поэтому я и пытаюсь написать, как надо было сделать правильно, чтобы быть счастливой, — тихо ответила Наташа. — Хотя бы в книгах я это могу сделать.
— Вы несчастливы? — удивленно проговорил император. Видимо, такая идея в голову ему не приходила.
— Порой, на самом деле достаточно редко… Но иногда появляются мысли: «А что бы было, если бы…» Я в этих мыслях нужна своему мужчине, у моей дочери есть отец. Есть дом, где мы счастливы…
— Такие мысли появляются не только у вас, — поднялся император, коротко поклонился и стремительно вышел.
Потом и мы засобирались — поняли, что Наташа устала. А когда сумерки окутали дворец, ко мне пришел уставший Ричард. Я посмотрела на него и вдруг поняла, что зря тянула, зря упрямилась.
— Женись на мне прямо сейчас! — потребовала я.
— Ночью? — удивился он.
— Да!
Он вздохнул. Я улыбнулась:
— Не положено?
И погладила его по щеке.
— Завтра я договорюсь со жрецом. И мы все это организуем как можно скорее!
А ночью я проснулась от его разгневанного голоса:
— Как это произошло?!
— Не могу знать, — другой голос, смущенный. — Только что обнаружили. Мы прочесываем местность. Все подняты по тревоге.
— Поднимайте по тревоге еще людей. Что говорят армейские нюхачи?
— Уже прибыли. Работают.
— С кадетами ничего не должно случиться! — рявкнул Ричард.
— Что? — Внутри все похолодело.
Трясущимися руками затянула пояс халата, выбежала в гостиную.
— Мальчишки?
— Ника… — поймал меня Ричард, прижал к себе. — Мы делаем все возможное.
— Разрешите выполнять? — обратился к нему военный.
Ричард кивнул.
— Как только будут какие-то новости… — добавил он.
— Так точно, — щелкнул каблуками офицер.
— Идите. — распоряжение командующего.
— Нет. Пожалуйста… — заплакала я, понимая, что, должно быть, в эту самую минуту они захвачены теми людьми, которые, чтобы просто сделать больно старшему сыну императора, убивали безвинных женщин.
— Тише. Тише. В том районе просто неоткуда взяться посторонним. Там все оцеплено так, что никто не пройдет.
— А если их выманили?
— Всех пятерых? Возможно. Но сомнительно.
— Как пятерых?
— Исчезли не только наши сыновья. Еще и барон Кромер. И маркиз Борнмут.
— Странно.
— Как раз нет. Они сдружились в последнее время.
— И ты думаешь, что…
— Самое простое объяснение, как правило, самое верное. Я думаю, что мы обнаружим их где-нибудь неподалеку. В самоволке.
— Что? Ты думаешь?
— Я очень и очень хочу в это верить, — выдохнул Ричард. — Иначе просто не знаю, как буду с этим жить. Они были под моей защитой.
— Пожалуйста… Давай отправимся туда.
— Мы будем только мешать тем, кто их разыскивает. Сбивать нюхачей своими эмоциями. Даже я не смогу их сдерживать. А уж у тебя они просто фонтанируют. Это будет очень отвлекать тех, кому поручено искать мальчишек. Так что давай волноваться здесь. Нам пока больше ничего не остается.
Меня трясло.
— Где там твои успокоительные? — Ричард уговаривал меня успокоиться, но получалось у меня плохо.
Я выпила свою порцию. Налила Ричарду. Без сил опустилась в кресло. Потом вскочила.
— Что? — вскинулся и Ричард.
— Надо одеться. Вдруг придется куда-нибудь бежать…
Тут в дверь уверенно и громко постучали.
— Ричард, Вероника, — раздался голос императора. — Что у вас происходит?
— Открыто, — просипела я.
Нахмуренный Фредерик вошел.
— Вы что — опять поругались? — недовольно проговорил он. — Да еще так, что меня просто снесло волной ваших эмоций. Ужас. Отчаяние. Что случилось?
— Пятеро кадетов моей Академии пропали из расположения, — доложил Ричард.
— Похищение? — быстро спросил у него отец.
Я рухнула обратно в кресло — ноги у меня подогнулись. Ричард посмотрел на меня. Опустился рядом. И крепко обнял. Потом ответил отцу:
— Еще не ясно. Ведется расследование. Но периметр взломали изнутри.
— Ты думаешь — сами ушли?
— Стихии знают, как я на это надеюсь.
И медленно-медленно потекли минуты. Тягостные. Душащие. Сначала надеждой — сейчас распахнется дверь и ворвется офицер, доложит: «Нашлись!» Потом с отчаянием: «Захвачены».
Я сходила с ума. Цеплялась за теплые руки Ричарда, который меня обнимал, и изо всех сил старалась не выть в голос. В какой-то момент перевела взгляд на часы. Поняла, что прошло только девять минут с того момента, как я выскочила в гостиную.
— Пойду все-таки оденусь, — высвободилась я из рук Ричарда.
— Пожалуй, я тоже, — поднялся и он.
— Сколько твоим розыскникам надо, чтобы обнаружить человека?
— Прошлый раз Павла нашли за четверть часа, — на секунду задумавшись, ответил Ричард.
— Еще минут шесть… — прошептала я.
Мы пошли одеваться. Потом уселись рядом — и стали ждать вестей, как приговора.
Вскоре к нам присоединился император.
Раздался стук в дверь.
— Да! — хором сказали все.
Это Брэндон.
— Что у вас тут за сборище ночью? — недовольно протянул он. — Такие эмоции — спать невозможно.
Я всхлипнула. Как ни уговаривала, что надо держать себя в руках, все равно слезы полились.
— Вероника? — растерянно посмотрел на меня младший сын императора.
— Дети пропали, — проскрежетал Ричард.
— Рэм, Павел и Феликс, — пояснил император. — С ними младшие Кромер и Борнмут.
— Твоя защита обычно сбоев не дает? — посмотрел на старшего брата принц.
— На это только и надеюсь, — ответил тот.
— Дела… — сказал наследник, прошел в гостиную и уселся рядом с нами.
И снова минута. Потом еще одна. Еще. У меня так шумело в ушах, что гула открывающегося портала я не слышала. Только увидела, как из марева портала выходит офицер.
— Ваше императорское величество! Ваше высочество! Командующий Тигверд! Разрешите доложить!
— Ну! — рявкнул император.
Мужчины были уже на ногах.
— В соседней деревне. Танцы. Драка с местными.
— Что? — вырвалось у императора и командующего, а наследник понимающе хмыкнул.
— Давайте их сюда, — распорядился Фредерик. — Сейчас я им буду сам танцы устраивать.
Для встречи кадетов мы переместились в кабинет Фредерика. Я удивленно посмотрела на Ричарда.
— Не в твоих же покоях их встречать, — проворчал Ричард.
Я уже понюхала местного аналога нашатыря. Когда вскочила, чтобы следовать за остальными, у меня подкосились ноги. И на мгновение отключилось сознание. Может быть, и не отключилось, но за пляшущими мушками в глазах я его не заметила.
В кабинете императора нас встречал поднятый с постели Ирвин, который поспешил… не ко мне. К Фредерику. Им он занялся первым.
— Из всех четверых у вас давление самое высокое, — пояснил он в ответ на возмущенный вопль императора, что целителя вызвали вообще-то к миледи Веронике.
Потом настала моя очередь. Потом Ирвин недовольно осмотрел Ричарда.
— А вас, милорд, не грех бы и госпитализировать.
— У меня война, знаете ли, — проворчал Ричард. — Я несколько занят.
Ирвин уже осматривал наследника.
— Я оставлю вас, — сказал целитель. — Мне надо к себе. Вернусь как можно скорее. С лекарствами.
Он поклонился и вышел.
Еще спустя какое-то время в кабинет завели юных нарушителей ночного покоя.
По-моему, раскаивался один Феликс. Ну, еще юные Борнмут и Кромер выглядели смущенно. Герцог Рэймский — величественно и непокорно. А Паша же откровенно возмущался.
Пока не увидел меня.
— Мам… А ты что…
— Молчать! — рявкнул император. — Говорить будете, когда я позволю!
Военные, что конвоировали мальчишек, уловили настроение императора и поставили юных кадетов на колени.
Теперь все пятеро выглядели растерянно.
— Вы знаете, что на мою страну напали? — спросил император, буравя молодых людей тяжелым взглядом черных глаз, в которых бились алые всполохи.
— Так точно, — ответил Рэм, который единственный смог поднять голову.
— Тогда ответьте на следующий вопрос: кем являются военнослужащие, которые самовольно покидают расположение своих частей в военное время?
Пашка попытался возразить, но наткнулся на взгляд императора и опустил глаза.
— Дезертирами, — едва слышно проговорил Алан Кромер.
— Именно так, — кивнул, подтверждая это, император. — Следовательно, вы все — и сыновья командующего Тигверда…
Он вперился в наших сыновей.
— …и сын преданной трону миледи Луизы, — перевел он взгляд на Алана, — и даже тот молодой человек, которого я лично взял под покровительство короны… — досталось и юному Борнмуту.
Мальчишки совсем сникли.
— Получается, что все вы — дезертиры! Стыдитесь, господа!
Император еще немного подержал их под своим тяжелым взглядом. Потом уставился на Ричарда. Мгновение — и тот был на ногах, вытянувшись в струнку.
— И что вы прикажете с ними делать, командующий Тигверд, с вашими людьми?
Кадеты, осознав, что за их проделки достанется еще и командующему, чуть слышно взвыли.
— Арест. На хлеб и воду, — между тем проговорил Ричард. — И тяжелая физическая работа.
— Вот так вот, господа, — довольно кивнул император. — Подземелья замка Олден ждут вас.
— Но… — вдруг осмелился поднять глаза на Фредерика маркиз Борнмут, — это же замок, где содержатся государственные преступники.
— Именно так, — кивнул император. — И ваше счастье, что в армии отменили телесные наказания. По десять плетей на брата вы точно заслужили!
— Но мы-то… — начал Рэм.
— Как это — десять плетей?! — попытался возмутиться Паша.
— На мать посмотри! — рыкнул Ричард.
Все пятеро посмотрели на меня. И сникли.
— Мам, прости, — протянул Пашка.
Я покачала головой.
Живые… Будь моя воля — я бы их расцеловала и повела бы кормить. Но где-то в глубине души я понимала, что мужчины правы. Потому что дурацкая выходка этих красавцев могла обернуться реальной трагедией. Их вполне могли захватить или убить.
— Пять ночей подземелий. А в дневное время я попрошу вас занять чем-нибудь очень и очень неприятным. Думаю, чистка конюшен и отхожих мест вполне подойдет, — подытожил император. — Надеюсь, этого хватит, чтобы осознать простую истину: приказы надо выполнять, а ночью надо спать.
— И понимать, в какое время можно чудачить, а в какое — нет! — внезапно произнес Брэндон, явно сочувствуя кадетам.
— Еще одно слово, ваше высочество, — недобро протянул император Фредерик, — и я подумаю, что в этой теплой компании не хватает шестого участника! Физическая работа и умеренное питание могут помочь вам разобраться, как надо реагировать на нарушение приказов в военное время.
На этом мальчишек увели.
— Простите, Вероника, — посмотрел на меня Фредерик, — но лучше они эти дни побудут под круглосуточным наблюдением. В самой охраняемой тюрьме.
— Я отдам приказ — пусть-ка в районе крепости несколько боевых групп усиления разместятся, — проговорил Ричард, опускаясь в кресло.
— А ты за здоровьем своим последи, — недовольно обратился к нему Фредерик.
— А Ирвин сказал, что из всех самое высокое давление было у вас, ваше величество! — процедил Брэндон.
— Договоритесь вы, ваше высочество! — посмотрел на него недобро император.
Не знаю, до чего бы договорились эти двое, но тут пришел Ирвин, напоил всех лекарствами и отправил спать.
У меня не было сил ни на что, но я была абсолютно счастлива. Мальчишки живы. А еще… Еще сегодня что-то очень важное произошло между наследником и императором. Важное и… хорошее.
