Книга: Кощей. Перезагрузка
Назад: 17
Дальше: 19

18

– Болотный дух – явись, Кощею Бессмертному покажись!
– Чей-то зачастил ты ко мне, соседушка, – квакнула показавшаяся из-под мутной воды кочка. – Волколака привел. Нешто и его провожать по болотам велишь?
– Для начала задам пару вопросов, а там видно будет.
– Смогу ли ответить на твое любопытство?
– На первый вопрос сможешь. Глянь-ка со стороны, не восстановилась ли моя сущность? А то мне самого себя не видно.
Кочка приподнялась, вытянулась в стог тины, приблизилась, замерла, осыпаясь пиявками и головастиками, и вновь осела в воду.
– Ну? – не выдерживаю я.
В сумбуре ответного бульканья различаю удивление, восхищение и желание узнать, как мне удалось восстановиться. Видать, мой предшественник держал в секрете от окружающего мира наличие первозоопарка и яблони с волшебными плодами. Интересно, а остальные зверушки тоже какую-нибудь пользу могут приносить? Впрочем – трогаю веревку, которой подпоясан, – уж свою полезность уже доказал.
На настойчивые расспросы болотника отвечаю, что нашел в Кощеевых запасах кувшин с восстанавливающим напитком и незамедлительно осушил до дна. А чтобы у любопытного соседа не было времени на обдумывание моей отмазки, задаю ему следующий вопрос:
– Скажи, друг болотный дух, знаешь ли ты, где находится Ведьмина сопка и сможешь ли меня к ней сопроводить?
Я думал, что мой сосед не способен портить воздух так, как это делал его собрат, к которому нас направил волхв. Однако после слов о Ведьминой сопке вода вокруг разговорчивой кочки взбурлила, и я невольно поморщился от наполнившего воздух густого амбре.
– Мне туда хода нет, – наконец коротко сообщает он.
– Почему?
– То владения Вия. Его болота закрыты для нас.
Так, значит, все-таки Вий. А я подозревал другого персонажа. Вспоминаю опасения Лешего по поводу моего братца. А Яга, видать, под горячую руку попала. Что же он с ними сотворил? Просто пленил? Почему ворон показывал их спящими? Вздремнули в тот момент со скуки или находятся в коме? Вопросы, вопросы, вопросы… Когда же я начну получать ответы? Сколько времени понадобится мне, не разменявшему и жалкий полтинник, чтобы узнать хотя бы малую толику из жизни тех, которые живут многие сотни, а возможно, и тысячи лет?
– Но почему ты сам не обратишься к Вию, чтобы перейти к нему? – вопрошает болотник. – Ведь теперь у тебя достаточно силы для перехода.
– Ну ты, сосед, прямо как американец, ей-богу… Во-первых, я не знаю, как это делается, – честно признаюсь болотному духу, – во-вторых, у меня есть причина появиться во владениях Вия скрытно, без его ведома, понимаешь?
Кочка задумчиво булькает, на этот раз не так зловонно, то ли размышляя вслух, то ли поясняя мне:
– Чтобы попасть к другому первому, надо обратиться к нему, чтобы он призвал тебя. Но сделать это он может лишь в своих владениях. Это только мы держим болота открытыми для собратьев. Вы же часто сторонитесь друг друга. Вот и тебе надобно тайно во владения Вия попасть. Зачем – и ведать не желаю. Но по-соседски помогу. Провожу к собрату, который общается с черным озерником, отвергнутым Водяным. Тот, ежели пожелает, может сопроводить на озеро близ Ведьминой сопки.
Секунду сомневаюсь, не подождать ли с путешествием до утра, но затем решительно подступаю к воде.
– Так веди нас к твоему собрату, болотный дух. Чего медлишь?
Кочка делает пригласительный круг по воде и начинает удаляться к заболоченному берегу озерца, над которым поднимается туманное марево. Я решительно шлепаю за ней. Следом слышатся шаги оборотня.
– Кощей, – останавливается кочка, прежде чем скрыться в пелене тумана.
– Чего?
– Я не хочу знать, что понадобилось тебе во владениях Вия, да еще и втайне от него. Но если ты решишь поведать мне о том, я буду внимать из уважения к соседу.
– Э-э м-да… Благодарю тебя, друг болотник. Мне просто жизненно необходимо поведать тебе все свои тайны. Но, к сожалению, сейчас очень спешу. Когда вернусь, обязательно изолью тебе душу.
– Кхва-буль, ну это, скажи хоть, кто такой американец?
– Какой американец? – удивляюсь я.
– Ты сказал, будто я как американец.
– А-а, это один знакомый болотник из далеких, расположенных аж за Черным кряжем болот. Давай об этом тоже потом? Веди нас скорей, а то уже солнце к закату клонится.

 

Опальный дух озера не пожелал откликнуться на призыв. Как сказал болотник, к которому нас вывел сосед, озерник часто впадает в спячку, и тогда до него невозможно докричаться. Сколь долго тот в спячке пробудет, неизвестно и Водяну. Однако ежели есть желание, можно отправиться к озеру пешком. Мол, где-то рядом с болотом находится селение, и людишки частенько забредают сюда за ягодой. Там можно узнать пеший путь к водоему.
Делать, как говорится, нечего, пришлось нам с Леденем искать поселение. Узнали у болотника направление, откуда появляются люди, и отправились в ту сторону. Вскоре вышли на заметную тропу. Через пару километров тропа влилась в хорошо наезженную дорогу. Посреди дороги, перегородив ее, стоит самая настоящая русская печь.
– Фигасе! Что это такое? – вырывается у меня.
– Печка, – поясняет оборотень, взирающий на чудо с не меньшим изумлением.
– Вижу, что не мультиварка. Что она делает посреди дороги?
Ледень лишь пожимает плечами.
М-да… Может, если допустить совсем уж бредовые мысли, это какая-нибудь первопечь? А что? В сказках моего мира фигурировал подобный одушевленный персонаж, кормивший путников пирогами и прятавший их от Бабы-яги и прочих гусей-лебедей. А может, это и вовсе кто из перволюдей неодушевленным предметом прикинулся, дабы избавиться от лишнего внимания. Хотя пытаться избавиться от внимания, перегораживая дорогу, не совсем правильный способ.
Размышляя, подхожу ближе и замечаю, что печь будто висит над землей. Из любопытства встаю на четвереньки и заглядываю под нее. Действительно, висит сантиметрах в десяти над дорогой. Чтобы окончательно удостовериться, провожу под ней посохом – висит. Чудо, да и только.
– Эй, – стучу пальцем по заслонке.
Печка не реагирует. Может, притворилась мертвой? Интересно, а пирожки в ней есть? Берусь за ручку заслонки, желая проверить, но в этот момент за спиной с треском раздвигаются кусты и слышится возмущенный голос:
– Эй, это моя печка! Ишь, уже и в кустики отойти нельзя. Так и норовят обокрасть!
Оборачиваюсь и вижу розовощекого детинушку с заспанным лицом и всклокоченными соломенными волосами. Одет он в длинную, почти до пят, рубаху. Обут в лапти со стоптанными задниками, которые при ходьбе шаркают и шлепают, как привычные в моем мире шлепанцы, обязательный атрибут любителей пива, курсирующих между лавочкой у подъезда и киоском.
Сердито глядя на нас, парень шаркает к печке и медленно, словно ленивец, взбирается на нее. Продолжая подозрительно коситься в нашу сторону, он прикрывает рот ладонью и что-то шепчет, прислонившись к трубе. Печь вздрагивает, плавно и бесшумно сдвигается с места и удаляется, быстро набирая скорость.
– Слыхивал о таком чуде, но видывать ранее не приходилось, – говорит оборотень, глядя вслед скрывшейся за изгибом лесной дороги печке.
– Это Емеля, что ли? – отмираю и я.
– Похоже на то.
– А он разве на царевне не женился?
– Нет, говорят, убег прямо из-под венца. Как узнал, что вместе с царевной ему еще и полцарства достанется, так и убег.
– Не понял. Он что, половину царства не захотел?
– А на кой оно ему? Там же одной только скотины сколько! Коров пара дюжин голов, да лошаденок столько же, поросята опять же, да птицы не счесть. За ними за всеми уход нужен. А пашня, а луга заливные? Да из-под такого ярма кто хошь сбежит.
– Это да, – киваю в ответ, но, подумав, предполагаю: – Хотя Болтомир, может, и не сбежал.
– Этот не сбежал бы, – соглашается Ледень.
Долго не раздумывая, в какую сторону идти, направляемся вслед за печкой и вскоре выходим к окруженному полями пологому холму, на вершине которого за невысоким частоколом виднеются деревянные постройки. В центре высится терем в три поверха с резными наличниками, расписными ставнями и красным петухом на коньке.
Сворачиваем с дороги к селению, проходим мимо зеленых полей, минуем обнесенные жердяными загородками грядки и входим в распахнутые ворота за частокол. Здесь вовсю кипит крестьянский быт. Мычат коровы, толпящиеся в очереди на дойку, с которой управляются две молодые девахи и женщина в годах. Хрюкают и чавкают упитанные розовобокие поросята, обступившие рыжебородого мужичка, выливающего какое-то месиво в деревянное корыто. Гогочут гуси, кудахчут куры… Ну, в общем, царит нормальная беспросветная счастливая крестьянская жизнь.
Вот одна девица замечает нас и шепотом сообщает другой, рыжей веснушчатой пышнотелой девахе, явно дочери мужика, управляющегося со свиньями.
– Ах! – восклицает та, схватившись ладонями за вмиг покрасневшие и без того румяные щеки. Подскочив и опрокинув ведро с молоком, она опрометью уносится в терем.
– Кочерыжку мне в зад! – восклицает мужичок, отбрасывает ведро, пинает подвернувшегося под ногу поросенка и уносится вслед за дочуркой.
За ними, вытирая руки о серый передник, спешит и тетка. Если лицом убежавшая первой деваха походит на мужика, то высокий рост и внушительные габариты говорят о том, что она дочь именно этой тетки.
С коровами осталась лишь та, которая заметила нас первой. Черноглазая девчушка лет тринадцати. Она с интересом зыркает на нас под аккомпанемент вспенивающих молоко в ведре струй, вырывающихся из-под ее ловких пальцев.
– Привет, красавица, – обращаюсь к ней, подойдя ближе. – Куда это всех так резко сдуло? Нешто нас испугались? Так мы мирные путники. Кое о чем спросим и уйдем.
Черноглазая успевает только улыбнуться в ответ, как из терема выскакивают хозяева. Выметнувшись из дверей и отыскав нас взглядом, мужик с бабой резко тормозят и далее следуют степенным, я бы даже сказал, важным шагом. Честно говоря, я не сразу узнал в них тех персонажей, что некоторое время назад драпали от нас. Теперь на рыжебородом надет красный балахон с лисьим воротником и с лисьей же опушкой по подолу. На голове – ё-моё! – золотая корона. Или как минимум позолоченная. В руках посох, поверх которого сверкает крупный, с куриное яйцо, красный камень. Пальцы рук унизаны перстнями, которые, отражая лучи заходящего солнца, буквально слепят сиянием камней всех цветов радуги. И когда только успел напялить? Не дойдя до нас трех шагов, мужик останавливается, опершись на посох, и важно отставляет в сторону ногу, высунув из-под полы дырявый лапоть. Из дырки в лапте торчит большой палец с грязным, давно не стриженным ногтем.
Баба делает еще пару шагов и протягивает деревянный ковш со словами:
– Отведайте кваску прохладного с дороги, гостюшки дорогие!
Всучив мне ковш, тетка пятится к мужу и, теребя в пальцах конец платка, застывает рядом с ним. Она тоже успела переодеться в нарядный сарафан. На голове нечто вроде колпака, поверх которого повязан цветастый платок.
С подозрением смотрю на белую жидкость в ковше. Никогда не любил мучной квас. Пил только исключительно хлебный, такой, как когда-то, в дни моего далекого детства, продавали из больших желтых бочек на колесах. Однако из уважения погружаю в пойло губы и несколько раз двигаю кадыком, изображая глотательные движения. Передаю ковш Леденю, с показным наслаждением вытирая губы.
– Благодарствую, хозяюшка, – слегка кланяюсь тетке.
Хочу еще что-нибудь добавить, но в этот момент слышится стук ставень, и я невольно перевожу взгляд в ту сторону. На верхнем этаже терема в окно высунулась рыжая деваха. Она тоже переоделась в красное платье. На голове обод с желтой бахромой и задранным вверх позолоченным козырьком. Губы и щеки так густо намазаны чем-то красным, что сразу вспоминаются цирковые клоуны. Ей бы еще нос подкрасить, и можно выпускать на арену смешить людей.
Бросив на нас короткий взгляд, деваха опускает внушительный бюст на подоконник, подпирает правой рукой щеку и устремляет в темнеющее небо скучающий мечтательный взгляд. Типа выглянула вечерком в окошко помечтать, а гости ее ни грамма не интересуют.
– Кто таковы будете и по какой нужде в мое царствие прибыли? – комично насупив брови, нарочито громко, стукнув посохом оземь, вопрошает мужик.
– Паломники мы из дальней стороны. Идем к озеру, которое где-то здесь находится. Вот, зашли узнать дорогу.
– Какое такое озеро? – Брови мужика поднимаются домиком, на лице появляется выражение обидчивого недоумения. Высоко задрав руку, он прямо через корону чешет макушку. – А жениться?
– В каком смысле – жениться? – не понимаю я.
– Ну, ты что, жениться не хочешь?
– Хочу, – признаюсь честно, – но позже.
– Когда позже? – не отступает рыжебородый.
– Вот как все дела порешаю, невесту разыщу, так сразу и женюсь, ежели она согласна будет.
– Она согласная, – решительно заявляет обладатель короны.
– Согласная, согласная, – энергичными кивками поддерживает мужа тетка и бросает выразительный взгляд на торчащую в окне деваху, продолжающую смотреть лицом на небо, а глазами косить в нашу сторону.
Вон оно что! Похоже, меня приняли за жениха, явившегося просить руки местной царевны. И прямо в эту секунду что-то мне подсказало, что это именно та деваха, от которой сбежал Емеля. Пусть он сбежал не от нее, а от прилагающегося к ней хозяйства, но мне не надо ни того ни другого. И что делать? Как вежливо разрушить возложенные на меня надежды, не обидев царско-крестьянское семейство? Ведь откажутся показывать дорогу к озеру. А то и вовсе пошлют в другую сторону.
– И полцарства в придачу, – по-своему расценивает мою задумчивость царек.
Оборачиваюсь к Леденю – может, он что подскажет? Однако тот лишь пожимает плечами, пряча в черной бороде ехидную ухмылку.
– Понимаете, ваше царское величество, – наконец обращаюсь к мужику, – я и в мечтах не могу представить, что столь прекрасное создание… э-э-э, как, извиняюсь, ее зовут? – обращаю взор на насторожившую в нашем направлении ухо царевну.
– Ладою дык, – нетерпеливо подсказывает хозяин царства.
– Э-э, извиняюсь, Ладойдыкой?
– Дык Ладою… Тьфу… Ладою зовут.
– Ах, Ла-адою… Так это именно та самая Лада Прекрасная?! – восклицаю восхищенно.
– Какая? – вопрошает тетка.
– Та самая, – толкает жену локтем мужик. – А какая ж еще? Та самая и есть, что ни на есть прекрасная.
– К сожалению, не могу просить руки вашей дочери. – Я изображаю на лице вселенскую скорбь. – Во-первых, по причине своего худородства. Во-вторых, потому что руки прекраснейшей Лады намерен добиваться мой друг, доблестный Болтомир Заозерский, являющийся князем Мирошек с соседним хутором и мельницей, а также веси у гнилого болота, а также наследником самого Заозерского княжества.
Фух, сосватал Болтомира на одном дыхании! А что? Что-то мне подсказывает, что этот ушлый парнишка легко приобщит к череде возлюбленных эту краснощекую деваху ради такого-то хозяйства. Тем более что женившись, он автоматически получает звание царя. А если подойти к вопросу вдумчиво, то по количеству владений Болтомир уже почти на императора тянет. Жаль, недосуг ему об этом сообщить. Ну да разберусь со своими делами и отправлю его свататься к этому хозяйству… тьфу… к этой царевне.
– Где ж он, Болтомир-то этот? – нетерпеливо осведомляется рыжебородый царь.
– Нешто не слыхали? – делаю удивленное лицо.
– Чего?
– Он же разбил целый караван речных разбойников! Захватил несколько ладей с несметными сокровищами. Сейчас ведет учет добычи. Там дней на десять работы, не менее. Вы, ваше царское величество, сами понимаете: такое дело никому другому поручить нельзя.
– Не, нельзя, – соглашается царственный мужик, в глазах которого все ярче разгорается алчный огонек, – токмо самолично. Обманут иначе, обворуют.
– То-то же. В общем, ждите жениха. Как с делами разберется, так сразу и заявится. А я вот весточку от него передать явился и заодно дорогу к озеру узнать.
– Дык, может, поехать помочь? Я ж в подсчетах толк знаю. Помогу с превеликой охотой зятю-то. А?
– Ни в коем разе, – протестую я и, обведя рукой окрест, вопрошаю: – А кто за царством приглядывать будет? Кто за наведением порядка к приезду доблестного Болтомира проследит? Тут же делов непочатый край.
– А чего тут? – непонятливо оглядывается кругом мужик.
– А свинарник тут, – говорю со строгим раздражением. – Отныне все будет по-другому…
И далее царственная чета, раскрыв рты, слушает инструктаж по приобщению местного царства к цивилизации. Мол, управляться со всякой живностью надо в специально отведенных местах, дабы всякая курица, свинья ли или корова во дворе не гадила, грязь в сырую погоду не месила. И так далее, в таком же духе.
– …Тротуары замостить дубовыми досками, а в перспективе и тротуарной плиткой, и обнести поребриком. Вдоль тротуаров разбить аккуратные газончики и засеять газонной травою. Фух, ну, пока все, – заканчиваю инструктаж. – Остальные распоряжения получите уже от самого Болтомира.
Такое ощущение, что даже коровы застыли, глядя на меня в немом изумлении. Во всяком случае, мычать перестали.
– А я про подреберники не совсем уразумела, – раздается вдруг совсем рядом томный голос. – И зачем траву сеять? У нас энта трава на лугах иной раз выше меня вырастает.
Только сейчас замечаю, что позади царя, возвышаясь над ним на голову, смущенно топчется сама невеста. Невольно бросаю взгляд на окно в тереме. Пусто. А ведь только что она была там. Шустрая, однако.
Назад: 17
Дальше: 19