Книга: Вам меня не испугать
Назад: 20 июня 1985 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут
Дальше: День второй

Часть II

День первый

Отрывок из книги Марты С. Пэкетт «Руки Нептуна: подлинная история нераскрытых убийств в Брайтон-Фоллс»

Вера Дюфрен, последняя жертва Нептуна, была поблекшей королевой красоты с платиновыми волосами, которая носила лайковые перчатки, одну за другой курила сигареты «Винстон» и убеждала мужчин покупать ей выпивку рассказами о том, как она была девушкой с рекламы кольдкрема «Афродита». Если просмотреть старые журналы, то можно найти образец такой рекламы с ее изображением. Рекламный слоган гласил: «Относись к себе как к богине», а под ним стояла девятнадцатилетняя Вера в облегающем белом платье и с пухлыми губами, накрашенными глянцевой красной помадой.
Афродита, богиня любви и похоти, была подходящим божеством для Веры. Ее лицо всегда было идеально ухоженным, а одежда, пожалуй, слишком элегантной для баров на Эйрпорт-роуд, завсегдатаем которых теперь была тридцатитрехлетняя Вера. Она выделялась на общем фоне, как кинозвезда, и когда новый посетитель заходил в «Серебряные крылья», бар Рейбена или «Взлетную полосу», его неизбежно влекло к Вере, словно мотылька к огню.
Нептун, без сомнения, сразу же положил на нее глаз. Мы точно не знаем и можем лишь предположить, что он некоторое время наблюдал за ней, выжидал и строил планы. Был ли он одним из регулярных посетителей, которого Вера хорошо знала и могла ему доверять? Или одним из новоприбывших – красивым мужчиной, который вошел в бар, увидел ее и понял, что она должна принадлежать ему?

Среда, 20 октября 2010 года. Рокленд, штат Вермонт

Логарифмическая спираль. Вихри тропических циклонов, ястреб, кружащий над добычей, спиральные галактики, раковина наутилуса. Реджи рисовала спирали на бумаге и в своей голове, начиная с центра и закручивая витки. Она нарисовала спираль тонким маркером, вырезала ее и приклеила к кончику карандаша. При вращении рисунок производил гипнотическое впечатление, если Реджи смотрела в центр. Она изучала узор и пыталась вписать в него идеальный, крошечный передвижной дом. Что на самом деле человеку нужно для жизни? Защита от стихий. Тепло. Еда.
Добавьте к этому способность передвигаться с места на место: за считаные минуты собраться и отправиться в путь.
Следуй за своими снами.
Следуй за своим сердцем.
Беги.
Беги так быстро и далеко, как только можешь.
«Иногда я задаюсь вопросом, помнишь ли ты, как все было на самом деле».
Дерьмо собачье.
После возвращения в Вермонт Реджи с головой погрузилась в работу, изо всех сил стараясь забыть о своей матери и о «Желании Моники». Дом и рабочий кабинет на дереве всегда были для Реджи надежной гаванью – единственным местом, где она полностью владела ситуацией, и ничто не могло коснуться ее. А теперь Реджи вернулась сюда, как побитая собака, поджавшая хвост.
Трусиха несчастная.
После своего воскресного бегства она уже сто раз бралась за телефон, чтобы объяснить свой поступок и привести разумные доводы, но так и не собралась с силами для звонка. Реджи ненавидела ощущение бессилия. Она привыкла владеть собой и понимать, что нужно делать в любой ситуации. Но она убежала, как ребенок, и теперь не могла отделаться от ребяческого ощущения неуверенности и неопределенности. Оно пропитывало все вокруг и лишало ее способности сосредоточиться.
Какая дочь может бросить свою умирающую мать подобным образом?
– Им будет лучше без меня, – сказала Реджи вслух, думая о своей матери, которая лежала голой в постели и называла Тару ангелом, пока та посыпала пудрой ее сморщенную кожу.
Если они нуждались в Реджи, если они каким-то образом сожалели о ее отсутствии, то знали, где ее найти. Она ожидала, что Джордж позвонит ей, извинится за свою резкость и попросит вернуться. Или что Тара скажет: «Я думала, мы с тобой договорились, что обойдемся без выкрутасов».
Но телефон не звонил.
Реджи смотрела в центр спирали, стараясь успокоить мысли. «Сосредоточься, черт побери. Твоя работа всегда была единственным местом, где ты могла заблудиться в себе, местом, которое снова и снова спасало тебя».
Но ничего не получалось.
Реджи подняла голову и посмотрела на астрологическую карту Лена, пришпиленную к доске для объявлений над ее рабочим столом. И увидела маленький голубой трезубец Нептуна в двенадцатом доме.
«Это признак твоей острой интуиции, – сказал Лен. – А также причина твоих терзаний».
У Реджи пробежали мурашки по коже. Она посмотрела на стол, и ее взгляд упал на кофейную чашку с мелкими инструментами. Реджи прикоснулась к рукоятке канцелярского ножа, потом отвела руку в сторону.
Не в силах избавиться от беспокойства, Реджи покинула рабочий кабинет, переоделась и отправилась на пробежку: обычную пятикилометровую петлю вокруг озера. Но даже это не принесло облегчения. Реджи не могла найти правильный ритм для бега. Она перебарывала себя и тратила слишком много сил на склонах холмов; мышцы протестовали и дрожали от напряжения, так что в конце концов ей пришлось перейти на легкую трусцу. «Проклятье!» – прошептала Реджи сквозь зубы. Чувствуя себя разбитой и расстроенной, она направилась к дому и испытала мгновенное облегчение, когда увидела на подъездной дорожке автомобиль Лена.
– Ты дома, – констатировал он и смерил ее суровым взглядом серых глаз.
На Лене были забрызганные краской кархартовские брюки и рабочая рубашка из плотной хлопчатобумажной ткани. Его черные волосы с седыми прядями имели вид «только-что-из-постели», который так нравился Реджи. Она подошла ближе. От него пахло скипидаром и марихуаной.
– Извини, что не позвонила. Просто я слишком сильно выложилась, когда пыталась разобраться в этом проекте. Заходи, – добавила Реджи и открыла дверь.
Лен последовал за ней на кухню. Реджи налила себе стакан воды и залпом выпила его.
– Как оно было в Уорчестере? – спросил Лен.
– Тяжело, – ответила Реджи и рукавом утерла пот со лба. – Как выяснилось, я не особенно много смогла сделать, так что пришлось вернуться.
Она поставила стакан и пошла к Лену, думая о том, что секс может оказаться именно тем, что ей сейчас нужно, чтобы избавиться от гнетущего настроения, которое сковывало ее.
– Это плохо. – Голос Лена звучал непривычно жестко. – Когда ты вернулась?
– В воскресенье вечером, – призналась она. – Мне правда жаль, что я не позвонила. Мне нужно было после поездки привести в порядок голову, и я хотела немного продвинуться вперед с идеей спирального дома. Ты знаешь, как я не люблю, когда проект вдруг зависает в воздухе.
Она наклонилась вперед и прикоснулась к его груди, потом провела пальцами вверх по шее до того места, где начиналась жесткая щетина.
– Реджи, – тихо сказал он. – Я знаю, где ты была. Я знаю, что произошло.
– Что? – Реджи отдернула руку.
– У нас здесь тоже есть выпуски новостей. Ты правда думала, что я ничего не узнаю? Господи, да я видел твою фотографию с матерью. Это было во всех газетах: последняя жертва Нептуна спустя много лет обнаружена живой. Почему ты мне не сказала? – Его голос казался слегка придушенным, как это бывало, когда он старался обуздать свои чувства.
– Вот дерьмо. – Реджи вздохнула. – Я… Я в самом деле не знаю.
– Ну да, – презрительно бросил Лен.
– Возможно, ты прав, – сказала она. – Наверное, это потому, что мои Солнце и Луна воюют друг с другом, а Нептун в двенадцатом доме подталкивает меня к самоизоляции?
Она с надеждой взглянула на него.
– Ты ведь не веришь в это, – сказал Лен. – И даже если бы верила, то никакие запоры в твоей натальной карте не оправдывают того, что ты относишься к любимым людям, как к грязи.
Ей словно дали пощечину.
– Когда я относилась к тебе, как к грязи?
– Ты лгала мне, Реджи. Если бы я имел для тебя какое-то значение, ты рассказала бы мне о своей матери.
– Разумеется, ты много значишь для меня! Господи, Лен, как ты можешь говорить такое?
Стук сердца пробивался в горло, и слова «прости меня» застряли там, пока Реджи не проглотила их.
– Я больше так не могу, – безжизненным голосом сказал Лен и медленно попятился, словно его ноги стали чрезвычайно тяжелыми. Он вышел из дома и тихо закрыл за собой дверь.
Реджи чувствовала себя застывшей и онемевшей; холодный пот на теле бросал ее в дрожь. Что за чертовщина происходит?
– Лен! – позвала она. – Лен, подожди!
Двигатель его автомобиля заработал, и этот звук подтолкнул ее к действию. Она пробежала по комнате, распахнула дверь и кинулась на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть удаляющиеся габаритные огни его автомобиля.
– Лен! – закричала Реджи вслед, но Лен не замедлил хода. – Вот дерьмо! – снова воскликнула она и хлопнула ладонью по дверному косяку. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – Реджи била снова и снова, пока рука не покраснела и не разнылась.
«Тебе нужно что-нибудь острое», – услышала Реджи тихий внутренний голос.
В доме зазвонил телефон. Она поспешила на кухню, чтобы ответить на звонок, внезапно забеспокоившись, что это может быть Лорен с новостями насчет Веры: «Твоей матери вдруг стало хуже, а тебя не было рядом». Или, возможно, даже Нептун: «Я вернул ее тебе, а ты сбежала, как бесхребетная, бессердечная девчонка».
– Алло? – сказала Реджи, едва не задохнувшись и придерживая телефон возле уха болезненно пульсирующей рукой.
– Реджина?
У Реджи комок подступил к горлу. Это была Лорен. Реджи затаила дыхание и стала ждать, приготовившись к худшему.
Лорен молчала.
– С мамой все в порядке? Что-то случилось?
Реджи услышала, как тетя тяжело дышит в трубку. Каким-то образом отчаяние Лорен передалось Реджи.
– Он вернулся, – наконец сказала Лорен. – Нептун. Сегодня утром он оставил еще одну руку на крыльце полицейского участка.
– Что?
Это казалось бессмысленным. Прошло двадцать пять лет.
– Тара, – прошептала Лорен. – На этот раз он забрал Тару.

20 июня 1985 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут

До этого Реджи лишь дважды приходилось бывать в полицейском участке. В первый раз, вскоре после того, как она потеряла ухо, Лорен оставила ее на скамье в холле с книжкой-раскраской и набором сломанных или высохших фломастеров. Когда Лорен вернулась, с Реджи была Вера, немного хромавшая и с расплывшимся макияжем.
– Вот идиоты, – фыркнула Вера. – Я подам в суд на полицию за жестокое обращение. Они не имели права задерживать меня! Если они хотя бы минуту подумали своими куриными мозгами…
Лорен убийственным взглядом заставила ее замолчать.
Потом они вернулись в «Желание Моники», не обменявшись ни словом, а на следующее утро Вера ушла еще до завтрака.
Второй раз случился во время «ознакомительного визита» во втором классе средней школы, и Реджи приложила все силы, чтобы забыть об этом. Но теперь, когда она ощущала запах натирки для пола и слушала жужжание голосов в полицейских рациях, прошлое вернулось к ней, как удар под ложечку.
Она вспомнила офицера с нежным лицом, который проводил экскурсию и напоминал ей Джон-Боя Уолтона. Когда он спросил, кому хватит смелости посидеть взаперти в камере для задержанных, пока учитель отведет остальных в диспетчерскую, Реджи подняла руку, горя желанием доказать свою храбрость. Офицер запер за решеткой ее и четырех одноклассников. Там была деревянная скамья, прикрученная к стене, раковина и металлический туалет без сиденья. Внутри так сильно воняло аммиаком, что у Реджи першило в горле. Потом Джон-Бой пропал, радостно позвякивая ключами. Прошло несколько минут. Дети стали звать офицера, но он не возвращался. Реджи ужасно хотелось писать, но она не могла сидеть над сортирным сливом перед другими школьниками.
Сначала было весело. Они трясли решетку, говорили о том, как вырвутся на свободу, и поддразнивали друг друга, выдумывая преступления, совершенные плохими парнями, которых держали здесь. Но настроение постепенно изменилось, и на всех пятерых опустилось испуганное молчание. Наконец один из мальчиков произнес замогильным голосом:
– Он не вернется, да?
По телу Реджи прокатилась волна паники. Каждая мышца судорожно сжалась, и мочевой пузырь опорожнился: на передней части джинсов расплылось влажное теплое пятно.
Последовал визгливый хохот и презрительные выкрики одноклассников.
– Тебе нужно носить подгузник! – крикнула Беки Шелли, и шум наконец привлек внимание офицера. Он самодовольно улыбался, когда отпирал решетку.
– Думаете, что я забыл про вас, а? – спросил он.
Когда он увидел мокрые джинсы Реджи и лужицу на полу, то нахмурился и покачал головой.
– Бог ты мой, – пробормотал он и позвал учителя.
* * *
Когда Реджи стояла у регистрационной стойки между Тарой и Чарли, ее лицо залилось краской от старого чувства стыда. Лодыжка была перевязана эластичным бинтом, Реджи надела чистую белую блузку и коричневые летние брюки в надежде на то, что полицейские отнесутся к ней серьезнее. Реджи выпрямилась и напомнила себе, что давно не мочится в штанишки.
Визит в полицейский участок был идеей Тары. Она позвонила Чарли, потом сказала своей матери, что они собираются в центр города, пройтись по магазинам, и попросила ее подбросить их туда. Лорен куда-то запропастилась. Когда мать Тары уехала, они перешли через улицу и помогли Реджи взобраться на крыльцо полицейского участка. Снаружи стояли двое стражей порядка в мундирах, наблюдавшие за крыльцом. Левая сторона гранитных ступеней была огорожена желтой лентой как место преступления, и Реджи покосилась в ту сторону, представляя молочную картонку с рукой своей матери внутри.
Им пришлось обогнуть толпу репортеров и телеоператоров, которые стояли в приемной, деловито ожидая очередных сведений для прессы. Реджи слышала, как один из них сказал: «Им не понадобится много времени, чтобы выяснить, кому принадлежит рука. Не у многих женщин можно увидеть такие жуткие шрамы».
– Нам нужно встретиться с моим отцом, – обратился Чарли к дежурному сержанту через сдвижное окошко под табличкой «ВСЕ ПОСЕТИТЕЛИ ОСТАНАВЛИВАЮТСЯ ЗДЕСЬ».
– Он занят, сынок, – отозвался дежурный сержант. Это был полицейский с румяным лицом, маленькими глазками и странным пятном белой кожи на щеке. Это от ожога, решила Реджи. Она считала себя знатоком шрамов.
– Это важно, сержант Стокс. – Чарли понизил голос. – У нас есть информация о руке.
Стокс с подозрением взглянул на Чарли.
– Какая информация?
Чарли легко хлопнул Реджи по плечу.
– Давай, расскажи ему.
Реджи оглянулась, чтобы убедиться в отсутствии репортеров поблизости. Они по-прежнему стояли плотной массой перед входом, удерживаемые офицером, который в скором времени обещал новую пресс-конференцию.
Реджи откашлялась.
– Я знаю, кто она такая. Шрамы в основном находятся между большим и указательным пальцами, верно? Это от собачьего укуса.
Сержант какое-то время смотрел на троих детей, потом повернулся, снял телефонную трубку и что-то буркнул в нее. Минуту спустя сбоку отворилась дверь, и вышел Стю Бэрр. Он всегда был дородным мужчиной, но Реджи заметила, что он еще набрал вес с тех пор, как она видела его в последний раз. Его темно-синий пиджак был застегнут на все пуговицы, но заметно выпирал посередине. Лицо было красным и опухшим, маленькие глаза с темными кругами под ними налились кровью. Волосы и усы начинали седеть.
– Детектив Бэрр! – крикнул один из репортеров, протолкавшийся мимо полицейского в холле и приближавшийся к ним. – Вы знаете, кому принадлежит рука?
Стю удостоил его презрительным взглядом.
– Если вы не можете оставаться на участке для прессы, я выпровожу вас из здания.
– Но рука… шрамы…
– Офицер Макмиллан, – позвал Стю. – Пожалуйста, проследите, чтобы этого джентльмена выдворили с территории участка.
Он посмотрел, как репортера выпроваживают за дверь, потом повернулся к детям.
– Привет, Чарли, – сказал он. Потом он посмотрел на Реджи и несколько раз моргнул. – Реджина? Приятно снова видеть тебя. – Его взгляд переместился на Тару, и Стю прищурился. – Ну здравствуй, Тара.
Тара протянула руку.
– Очень приятно, – бодро отрапортовала она. Он пожал ей руку с озадаченным и усталым видом. Тара покачала его руку вверх-вниз, словно распрямлялась на огромной пружине.
– Стокс сказал, у вас есть информация? – произнес он, отвернувшись от Тары.
– Последняя жертва, – вмешалась Тара. – Мы знаем, кто она такая. Шрамы на руке остались от старого собачьего укуса.
Ее голос подрагивал от возбуждения. Стю Бэрр не выказал никакой реакции и окинул Тару долгим взглядом, прежде чем заговорить снова.
– Так кто она? Кто эта женщина, укушенная собакой?
Тара подтолкнула Реджи, словно проверяя, не заснула ли она.
– Скажи ему, Редж. Расскажи ему обо всем.
Широкое лицо Бэрра с двойным подбородком повернулось к Реджи. Она набрала в грудь побольше воздуха и сказала:
– Думаю, это моя мать, Вера Дюфрен.
Стю Бэрр посмотрел на Реджи, потом огляделся по сторонам. Репортеры держались на расстоянии, но Стю не собирался рисковать. Он указал на скамью в дальнем конце холла, и Реджи опустилась рядом с ним. Это была та же скамья, на которой она сидела в возрасте пяти лет, а Лорен пришла в участок, чтобы забрать Веру.
– Почему ты так думаешь? – тихо спросил детектив.
– Шрамы находятся между большим и указательным пальцами, верно? Когда мне было пять лет, на меня напал огромный пес. Мама оторвала его от меня, и он покусал ей руку. После этого она не могла сгибать указательный палец. Эта собака… – Реджи подняла руку и прикоснулась к своему новому уху, ощупала шрамы за ним.
В глазах Стю Бэрра зажглось понимание, и они заблестели в тусклом свете ламп. Реджи подумала о том, видел ли он когда-нибудь руку ее матери. Она пыталась вспомнить время, когда родители Чарли жили вместе, и не могла этого сделать. Ей удавалось представить, как мама разговаривает с матерью Чарли во время редких встреч на днях рождения, но отца Чарли никогда не было рядом. И Вера, чтобы скрыть искалеченную правую руку, обычно носила перчатки, когда выходила на улицу. Люди считали это проявлением старомодной элегантности.
Стю Бэрр достал блокнот из кармана пиджака и что-то записал там.
– Когда ты последний раз видела ее? – спросил он, держа ручку над бумагой.
– Вчера, возле кегельбана. Я собиралась встретиться с ней, но проколола шину на велосипеде, а потом вывихнула лодыжку, пока бежала, и не успела к назначенному времени. Она сказала… сказала, что хочет познакомить меня с одним типом. С мужчиной, за которого она собиралась выйти замуж.
Тара ахнула.
– Ты не рассказала нам об этом!
Реджи посмотрела на Стю Бэрра.
– Но я опоздала. Когда я дошла до края автостоянки, она садилась в светло-коричневый автомобиль. Я звала ее, но она не услышала.
– Ты видела водителя?
– Нет, я была слишком далеко. Он был в бейсбольной кепке, а левая задняя фара его автомобиля была разбита.
Стю Бэрр что-то энергично записывал в своей книжке.
– Стало быть, ты не узнала этот автомобиль?
Реджи покачала головой.
– Не. Но две недели назад она встретилась в кегельбане с мужчиной и в итоге уехала вместе с ним. У него был светло-коричневый автомобиль.
– Тот же самый?
– Не могу точно сказать, но возможно.
– Конечно, это тот самый автомобиль! – взвизгнула Тара. – Как же иначе?
Реджи рассказала Стю все, что могла припомнить о человеке в кегельбане. Бэрр закрыл свою записную книжку.
– В вашем доме кто-нибудь остался? – спросил он у Реджи. – Кто-то, кто сможет позаботиться о тебе, пока мамы нет рядом?
Реджи кивнула.
– Тетя Лорен. Она живет вместе с нами.
Стю Бэрр тоже кивнул.
– Спасибо, что пришли, – сказал он и повернулся, собираясь уходить.
– Э-э-э, детектив Бэрр? – окликнула Тара. – Как вы думаете, нас можно отвезти домой? У Реджи вывихнута лодыжка. Моя мама высадила нас здесь, но она уехала на работу.
– Само собой, – сказал он. – Подождите снаружи, я пришлю машину.
Они пересекли холл, отделанный мраморной плиткой, миновали толпу репортеров и распахнули толстые стеклянные двери навстречу жаркому утру. У Реджи разболелась нога, и она сильно хромала.
Полицейский на крыльце придержал дверь для них.
– Желаю приятного дня, – сказал он. Его глаза были скрыты за зеркальными солнечными очками.
– Ты можешь поверить? – пискнула Тара. – Мы поедем домой на полицейской машине! Как думаешь, можно попросить их включить сирену с мигалкой?
Чарли закатил глаза.
– Боже мой, Тара! Тебе что, семь лет?
Реджи вприпрыжку спустилась по той стороне лестницы, которая не была отгорожена желтой лентой. Чарли придерживал ее за руку.
Они плюхнулись на скамейку внизу, и Реджи крепко закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Так сильно болит, да? – Чарли кивком указал на ее ногу.
Реджи кивнула, вытерла глаза и повернулась к лестнице, где всего лишь несколько часов назад стояла молочная картонка с рукой ее матери. Арочный вход, который они только что покинули, охраняли двое полицейских, стоявших неподвижно, как горгульи в мундирах.
Слова «Служи и защищай», выгравированные над дверью, казались Реджи несбыточным обещанием.

20 октября 2010 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут

– Когда ты последний раз видела ее? – спросила Реджи свою тетю. Они сидели за столом на кухне в «Желании Моники». Было около семи вечера. Реджи быстро собрала сумку, остановившись на кухне лишь для того, чтобы взять кофеварку и пакет молотого кофе. Реджи приехала в Брайтон-Фоллс так быстро, как смогла, помедлив лишь перед парадной дверью «Желания Моники». Здесь Реджи замерла, положив руку на дверную ручку. Ей показалось, что дом был живым, дышащим и голодным существом, которое могло проглотить ее и выплюнуть кости. Потом Реджи прикоснулась к ожерелью с песочными часами, подумала о Таре и вошла внутрь.
Теперь кофе пузырился на плите, наполняя кухню знакомым густым ароматом, неуловимо успокаивающим Реджи.
Час назад, вскоре после того как она пересекла границу штата Коннектикут, позвонил Лен и оставил голосовое сообщение. Она едва не ответила.
«Черт, Реджи, я только что узнал, что Нептун оставил очередную руку! Я у твоего дома, но он заперт. Где ты?» Его голос подрагивал от паники. Реджи понимала, что должна позвонить ему. Но в глубине души она до сих пор была возмущена тем, как бесцеремонно Лен ушел из ее дома, и теперь испытывала легкое удовлетворение при мысли о том, как он изнывает от беспокойства. Конечно, это было неправильно, но все же… Она сказала себе, что сейчас нужно заботиться о более важных вещах, чем их совместное будущее с Леном.
Последний выпуск «Брайтон Экземинер» лежал на столе между Реджи и Лорен. Заголовок гласил: «ВЕРНУЛСЯ ЛИ НЕПТУН В БРАЙТОН-ФОЛЛС?» В короткой статье были описаны обстоятельства находки на крыльце полицейского участка. Там говорилось, что полиции известно, кому принадлежит рука, но пока что они предпочитают воздержаться от комментариев. Реджи понимала, что репортерам понадобится немного времени, чтобы выяснить, кто такая Тара, и что она работает частной сиделкой у Веры Дюфрен. Тогда средства массовой информации развернутся в полную силу, а Марта Пэкетт сможет прыгнуть выше луны.
– В понедельник утром, – сказала Лорен, – она ушла забрать лекарства, выписанные для твоей матери, и сделать еще кое-какие дела. Но она так и не пришла в аптеку. Я уже много раз повторила это для полиции. – Она выглядела опустошенной и разминала сцепленные руки, словно перед схваткой. – Здесь был тот молодой детектив Леви. Он задавал так много вопросов, что у меня голова шла кругом. Потом поднялся наверх и обыскал комнату Тары. Все как раньше. Как в тот раз, когда твоя мать…
– Тара сказала, какими еще делами она собиралась заняться? – перебила Реджи.
– Нет, – ответила Лорен. – Но она сильно торопилась. Она выглядела очень напряженной; правда, у Веры выдалась тяжелая ночь, и Таре пришлось сидеть рядом с ней. Думаю, она почти не спала.
– Тяжелая ночь?
– Вообще-то ужасная ночь: она проснулась с криком и повторяла, что Нептун уже здесь, прямо в доме, и что он может войти через дверь в стене над ее кроватью. Я пришла и попыталась помочь, но от этого она еще больше обезумела. В конце концов Таре пришлось дать ей успокоительное. После этого они еще какое-то время не спали и перешептывались друг с другом. Я даже слышала, как бедная Тара поет для нее; думаю, это помогло Вере заснуть.
Реджи понуро сгорбила плечи. Ей не следовало уезжать. Может быть, если бы она осталась, Тару не похитили бы. Но почему Тара? Вероятно, ответ не такой уж сложный. Реджи вспомнила экземпляр книги «Руки Нептуна», которую Тара достала из своего рюкзака, и как она призналась в том, что Вера может дать ей путеводные нити, которые помогут раскрыть загадку личности Нептуна.
Что если ее желание осуществилось?
«Будь осторожна со своими желаниями». Лорен каждый раз повторяла эти слова, когда Реджи вслух высказывала свое нежелание сдавать тесты на проверку академических способностей или снова есть на ужин рыбу.
– Думаешь, мама могла что-то сказать ей? Дать ей подсказку, которая привела бы ее к Нептуну?
Лорен нахмурилась.
– Не будь смешной, Реджина. Тара – умная девушка. Я не верю, что она в одиночку могла пойти по следу убийцы.
Реджи кивнула и подумала: «Но ты не знаешь Тару так же хорошо, как я». Слежка за Нептуном была именно тем, что Тара захотела бы сделать. Но то была Тара, которую Реджи знала двадцать пять лет назад. Могла ли взрослая Тара сохранить толику былой неугомонности, чтобы решиться на такое опасное дело?
Реджи встала, взяла кофеварку и налила себе чашку эспрессо. Для Лорен она заварила чай с перечной мятой.
– Ну, хорошо, – сказала Реджи. – Во-первых, единственные люди, с которыми мы будем разговаривать, – это полицейские. Никакой прессы. Во-вторых, я думаю, нам нужно оборудовать двери хорошими замками.
– Как насчет другой сиделки для твоей матери? – спросила Лорен.
– Нет, – сказала Реджи. – Мы будем ухаживать за ней сами, пока можем. Сейчас нельзя приглашать незнакомого человека, это слишком опасно.
Лорен кивнула и посмотрела на чай, который Реджи поставила перед ней. Лорен продолжала разминать и сжимать заскорузлые, сухие руки.
– Бедная Тара, – тихо сказала она.
– Пять дней, – напомнила Реджи и отпила кофе.
– Что? – Лорен взяла свою чашку и сделала осторожный глоток.
– Если это на самом деле Нептун и если он придерживается своего обычного графика, то у меня есть пять дней, чтобы найти ее.
Если Тара могла быть смелой и неугомонной, то и Реджи сможет. Она подумала о Леви, неуклюжем молодом детективе, и поняла, что полиция не сможет спасти Тару. Это ее дело. И на этот раз Реджи не была испуганным тринадцатилетним ребенком. Да, она не работала сыщиком, но хорошо разбиралась в решении проблем, умела собирать разнородные вещи и события в одно целое и находить смысл происходящего. Если она смогла спроектировать дом, получивший архитектурную премию, разве она не сможет применить эти навыки в другой области и найти способ обезвредить этого сукиного сына, прежде чем он убьет Тару?
Лорен поперхнулась чаем.
– И как ты собираешься сделать это? – спросила она, когда перестала кашлять.
– Любыми возможными способами, – ответила Реджи. Она машинально потянулась к песочным часам, висевшим на шее, и перевернула их.
Наверху зазвенел колокольчик.
– Это твоя мать, – сказала Лорен и встала. – Тара дала ей колокольчик, чтобы она могла вызывать нас, когда ей что-нибудь понадобится.
– Я пойду. – Реджи допила свой кофе и направилась к лестнице.
* * *
– Это ты? – сказала Вера, глядя на дочь.
– Да. – Реджи прищурилась, чтобы в тусклом свете лучше видеть мать. Из радиоприемника звучала старая песня Боба Сигера. В комнате пахло лекарствами и тальковой присыпкой.
– Но они сказали, что ты уехала.
Реджи улыбнулась.
– Я вернулась.
– Где мой ангел? Та, которая поет?
– Тары здесь нет, мама.
– Где она?
– Думаю, ее забрал он, – сказала Реджи.
– Он?
– Человек, который забрал тебя. Тот, кто отрезал тебе руку. Нептун.
Вера крепко зажмурилась; мышцы ее лица начали быстро сокращаться, подчеркивая выступающие кости и придавая ему вид обтянутого кожей черепа.
– Ты знаешь, кто он такой, мама? Знаешь, куда он отвез Тару?
Вера открыла глаза, улыбнулась, и Реджи ощутила проблеск надежды.
– Ты знаешь погоду в Аргентине? – спросила она.
Реджи вздохнула.
– Нет, мам, не знаю.
– Времена года там устроены наоборот. Здесь осень, там весна. Тебе нужно лишь оглядеться вокруг и понять, что здесь все наоборот.
Реджи кивнула.
– Тебе что-нибудь нужно, мама?
– Хорошо бы немножко мороженого, – сказала Вера.
– Тогда я сейчас вернусь.
Реджи спустилась на кухню, выложила на блюдечко большую ложку шоколадного мороженого и вернулась обратно. Мать крепко спала. Реджи поставила мороженое на прикроватную тумбочку рядом с планшетом, где был нарисован график приема лекарств. Мать каждые двенадцать часов принимала морфин пролонгированного действия, каждые четыре часа – обычный морфин и каждые шесть часов – хлоразепам от беспокойства. Если она перевозбуждалась, ей можно было давать лоразепам. Судя по графику, воскресным вечером она принимала максимальную дозу всех лекарств. Неудивительно, что она не могла думать связно.
Реджи вышла из комнаты матери и направилась по коридору в комнату, которую занимала Тара. Кровать была заправлена. Пустой рюкзак валялся на стуле, и Реджи осмотрела кармашки, но ничего не нашла. Она открыла ящики шкафа, где обнаружила нижнее белье, носки, футболки, свитера и джинсы. Рыться в вещах другой женщины было неприлично, но ей отчаянно хотелось найти какую-нибудь подсказку. Аккуратные стопки, разложенные Тарой, находились в беспорядке: детектив Леви тоже провел поиски, но ничего не нашел. Казалось глупостью, что повторный осмотр может дать результаты, но Реджи внушила себе, что он мог что-то пропустить, – нечто такое, что могла обнаружить лишь родственная душа, сестра по крови.
В прикроватной тумбочке находились лишь фонарик, красная ручка и наполовину полный стакан воды.
«А чего ты ожидала? – спросила себя Реджи. – Карту острова сокровищ, ведущую в логово Нептуна?»
Если бы…
Сердце болезненно сжалось. Она посмотрела на свои часы и увидела бег секунд, а между тем Тара сидела связанной в какой-то темнице, с толстой повязкой на конце отрезанной правой кисти.
У Реджи возникло ощущение, что она попала в середину одной из старых игр Тары. «Я нахожусь в плену у серийного убийцы. У тебя есть пять дней, чтобы раскрыть загадку и найти меня». Экзамен, кошмар и жестокая шутка сплелись воедино.
– Я найду тебя, – обратилась Реджи к пустой кровати. Потом взяла стакан воды и отпила глоток, представляя губы Тары на том же месте вчера вечером.
Реджи подошла к книжным полкам и немного помедлила, прежде чем вытащить том «Войны и мира». Там, позади, она нашла спрятанную Тарой книжку «Руки Нептуна» с загнутыми уголками страниц.
– Ха! – воскликнула Реджи. Очевидно, юный детектив не счел нужным обыскать книжные полки.
Она провела пальцами по серебряному трезубцу, вытисненному на обложке, и нащупала выпуклые капли крови, стекавшие с него. Реджи засунула книгу под рубашку на тот случай, если столкнется в коридоре с Лорен, и направилась в свою комнату, по пути заглянув к Вере, которая по-прежнему спала.
Вернувшись в свою старую спальню и заперев дверь, Реджи положила книгу на кровать с аккуратно заправленным лоскутным одеялом. Потом раскрыла курьерскую сумку и достала свой альбом для эскизов и карандаши. Наконец, расправив плечи, Реджи уверенным шагом направилась к шкафу, распахнула дверь и сняла с полки старую сигарную коробку, которая вскоре присоединилась к остальным вещам на ее кровати.
Дрожащими пальцами Реджи откинула крышку с ужасным ощущением, будто только что выпустила джинна из бутылки.

20 июня 1985 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут

– Ты должна что-то сказать, – предложила Тара.
Реджи, Чарли и Тара сидели в гостиной. Они слышали, как на кухне Лорен что-то напевает себе под нос, чистя рыбу к позднему обеду. Они слышали журчание воды, стук ножа по разделочной доске и скребущие звуки очищаемой чешуи. Реджи представила, как Лорен ловко вскрывает брюхо рыбины и достает внутренности пальцами, покрытыми блестящими чешуйками.
Лорен отсутствовала весь день, и Реджи начала беспокоиться. Потом, примерно полчаса назад, Чарли и Тара заметили Лорен, выходившую из леса в огромных болотных сапогах и рыбацком жилете, с удочкой и несколькими форелями на кукане за плечом. Издалека она выглядела как странное чудище, – наполовину жаба, наполовину женщина, – хлюпавшее вверх по заболоченному берегу.
Теперь она чистила на кухне рыбу, не подозревая о последних новостях, о находке очередной руки, густо покрытой шрамами.
Тара расхаживала взад-вперед, не в силах успокоиться.
– Вера – ее сестра! Она должна знать.
– Я уже пыталась, – сказала Реджи, борясь с подступающей тошнотой. – Вчера вечером я рассказала ей, как мама села в светло-коричневый автомобиль. Она заявила, что больше не хочет слышать об этом ни слова.
– Рука со шрамами, Редж, – напомнила Тара и выразительно помахала собственной здоровой рукой с облупившимся синим маникюром. – Светло-коричневый автомобиль. Ты видела лицо отца Чарли, когда ты рассказала об этом? И слова твоей мамы насчет предстоящей женитьбы – что если Нептун заманивает женщин такими обещаниями? Тебе нужно обо всем рассказать Лорен. Скажи ей, что ты ходила в полицию, и теперь они проверяют твои показания.
– Я не могу, – пробормотала Реджи. – Она убьет меня!
– Почему? – спросил Чарли.
– Потому что. Они с мамой вроде как поссорились друг с другом. Кроме того, я обещала ей, что даже не буду выходить из дома. Если она узнает, что сегодня утром я ходила в полицейский участок…
– Но это же ее сестра! – взвизгнула Тара. Возможно, она надеялась, что Лорен услышит их, придет посмотреть, что стряслось, и узнает правду. – И Нептун может в любую минуту похитить ее саму. Разве тебе не кажется, что ей тоже нужно узнать?
Реджи покачала головой.
– Думаю, она только обрадуется.
Чарли ахнул.
– Что? Как ты можешь так говорить?
– Ты бы слышал, что она говорила позавчера ночью. Она выгнала мою маму из дома! Она ненавидит ее.
– Не верю, – заявил Чарли. – Конечно, Лорен немного странная, но она не такая.
– Это ты так думаешь, – сказала Реджи.
– Не понимаю. – Тара скорчила гримасу. – Твоя мама такая классная: как твоя тетя может ненавидеть ее?
– Не знаю, но так было всегда. Может быть, она завидует. У моей мамы есть внешность и талант, а что есть у Лорен? Куча дохлой форели и жуткий верстак в гараже, где она сидит целыми часами и готовит приманки, а чучела рыб смотрят на нее.
– Елки-палки! – Глаза Тары широко распахнулись, и она хлопнула себя по лбу. – А что если Нептун – вообще не мужчина? Может быть, это Лорен?!
Иногда Реджи просто не могла поверить измышлениям, рождавшимся в голове Тары. Ее пожилая тетя в рыбацком жилете – серийный убийца? Реджи проглотила истерический смешок.
– Ты с ума сошла! – обрушился на Тару Чарли. – Тетушка Реджи не может быть серийным убийцей.
– А ты подумай, Чарли. – Голос Тары зазвенел от возбуждения. – Она ревнивая, не выносит общества и классно владеет разделочным ножом. И ты видел те жуткие штуки, которые она хранит в гараже? Ну какой нормальный человек станет набивать чучела?
Чарли закатил глаза и откинулся на спинку дивана.
– Разве ты не говорила, что не могла найти ее сегодня утром? – Тара повернулась к Реджи. – Что ты ходила на берег и звала ее, но она не ответила? Если она на самом деле весь день рыбачила в бухте, как она могла не услышать тебя?
– Может быть, она ушла на пруд, – сказала Реджи. К горлу подкатил комок; Лорен не могла быть убийцей! Но разве не так говорили все родственники настоящих серийных убийц?
Зазвенел дверной звонок, и они услышали, как Лорен выключила воду и вышла из кухни в коридор.
– Лорен Дюфрен? – спросил мужской голос. Реджи встала и выглянула в коридор. Высокая фигура ее тети закрывала дверной проем, но перед Лорен стоял человек, которого Реджи сразу же узнала: Стю Бэрр. Живот завязался узлами. Реджи повернула голову, чтобы лучше слышать.
– Я – детектив Бэрр из полицейского департамента Брайтон-Фоллс.
– Да, разумеется. Я помню вас, Стюарт.
– Мы можем поговорить наедине?
Лорен вышла наружу и закрыла дверь.
– Это был отец Чарли, да? – прошептала Тара, обжигая своим дыханием здоровое ухо Реджи.
Реджи не могла ответить. Она застыла в молчании.
– Нужно выяснить, о чем они говорят, – сказала Тара и встала на цыпочки, чтобы выглянуть в окошко над парадной дверью. Лорен и детектив Бэрр стояли во дворе. – Давай выйдем с черного хода и прокрадемся вокруг дома. Мы можем спрятаться в кустах.
Тара потянула Реджи за рукав, но та не двинулась с места, поэтому подруга отпустила ее и побежала на кухню. Реджи посмотрела ей вслед, а потом медленно, как будто ее ноги налились свинцом, вернулась в гостиную и опустилась на диван рядом с Чарли.
– Что происходит? – спросил он.
– Твой отец здесь.
– Что?
– Он разговаривает на улице с Лорен. Тара отправилась на разведку и хочет подслушать их разговор. Наверное, думает, что он собирается арестовать Лорен или что-то в этом роде.
Так ли это? Или он привез новость о том, что полицейские опознали руку?
Чарли встал.
– Пожалуйста, не надо, – попросила Реджи. Она потянулась к его руке и крепко, пожалуй, слишком крепко сжала ее. – Думаю, нам нужно подождать здесь. Ты можешь это сделать? Можешь подождать со мной?
Чарли посмотрел на руку Реджи и кивнул. Возможно, он гадал, есть ли у него выбор.
– Реджи, ты должна кое-что знать. Я узнал это от отца, но он заставил поклясться, что я никому не скажу, потому что это конфиденциальный материал… так он выразился.
Реджи кивнула и стала ждать продолжения.
– Тару поймали, когда она два дня назад вломилась в квартиру Энн Стикни.
– Что? – Реджи представила фотографию миловидной, улыбающейся студентки колледжа, эта фотография появилась на первой полосе «Хартфорд Экземинер» после того, как нашли ее тело.
– Ее соседка по комнате вернулась домой и обнаружила Тару на кухне. Думаю, она взломала замок. Когда соседка вошла на кухню, Тара просто сидела и ела кукурузные хлопья из чашки. Они не собираются выдвигать обвинения и предавать дело огласке.
– Почему она не сказала нам? – спросила Реджи.
Чарли пожал плечами.
– С какой стати? Я хочу сказать, если тебя поймали на таком, это выглядит паршиво. Тут нечем хвастаться.
Реджи открыла рот, собираясь рассказать Чарли о кукольной туфельке, украденной Тарой из дома первой жертвы, но не смогла этого сделать. Вместо этого Реджи включила телевизор и стала смотреть автомобильные гонки, которые казались бесконечными. Она положила пульт дистанционного управления на кофейный столик и заметила английскую булавку, которая лежала рядом. Перед глазами возникла картина: она берет булавку, раскрывает ее и проводит острием по коже…
Тара вернулась через десять минут. Она схватила пульт и выключила звук. За ее спиной один из автомобилей врезался в ограждение и сразу же вспыхнул.
– Это она. – Ее глаза, обведенные размазанной черной краской для век, были широко распахнуты. – Рука принадлежит твоей маме, Редж. – Губы Тары немного подрагивали, но Реджи была уверена, что она прячет торжествующую улыбку.
Все начало вращаться у Реджи перед глазами, и она прикрыла веки.
– Почему они так уверены? – тихо и серьезно спросил Чарли.
– Отпечатки пальцев, – объяснила Тара. – Наверное, ее когда-то держали под арестом, и с тех пор ее отпечатки хранятся в архиве.
– Под арестом? – произнес Чарли.
Реджи вспомнила, как они с Лорен ходили за матерью в полицейский участок. За что тогда арестовали Веру? Реджи встала и вышла в коридор.
– Редж, – окликнула ее Тара.
– Оставь ее в покое, – сказал Чарли.
Реджи вышла на улицу как раз в тот момент, когда автомобиль Стю Бэрра выехал с подъездной дорожки. С тихим стуком захлопнулась дверь гаража: Лорен уединилась в своей рыбацкой мастерской. Реджи пошла следом и остановилась перед дверью, не вполне понимая, что будет говорить. Реджи знала одно: тетя должна повторить ей все, что сказал детектив Бэрр, и объяснить, почему полицейские хранили в архиве отпечатки пальцев Веры.
«Она моя мать, – думала Реджи. – Я имею право знать об этом».
Она положила руку на дверную ручку и уже собиралась войти, когда ее остановил странный звук. Он начался как приглушенный стон и постепенно усилился до свирепого рева раненого животного. Реджи отпустила ручку, отошла в сторону и заглянула в маленькое окно. Ее тетя согнулась пополам, сжимая кулаки и испуская громкое рычание. Когда она выпрямилась, то начала смахивать все, что лежало на верстаке: маленькие крючки, перья, леска, проволока и инструменты падали на бетонный пол. Жутко деформированное чучело форели на дальней стене наблюдало за происходящим тусклыми глазами. Реджи попятилась, потом повернулась и побежала к дому на нетвердых ногах и с рвущей болью в груди.
* * *
– Копы ни хрена не сделают, – говорила Тара, когда Реджи вернулась в гостиную. – Прости, Редж, но ты знаешь, что это правда. Если мы хотим найти твою маму, нам придется делать это самостоятельно.
– Ты права, – сказала Реджи, стараясь проглотить комок в горле. – Но как мы собираемся это сделать?
Она посмотрела на английскую булавку и ощутила покалывание на коже, как будто тело просило ее взять булавку и открыть острие.
– Нам нужно обойти все известные места, где она часто бывала. Мы пойдем в театр, где она репетировала, и найдем ее друзей и знакомых. Кто-то должен был видеть ее. Кто-то должен знать того типа, за которого она собиралась выйти замуж.
– Думаешь, мой отец и другие полицейские уже не пробовали это сделать? – спросил Чарли.
– Само собой, но прикинь, кому хочется беседовать с копами? Ты – дочь Веры. Ее друзья будут говорить с тобой. Я просто уверена, что будут. – Глаза Тары ярко блестели. Она перевернула амулет в виде песочных часов, висевший у нее на шее. – Твоя мать заслуживает наших усилий, Редж. Как и другие жертвы: Андреа, Энн, Кэндис…
Тара запустила руку в карман и что-то нащупала. Может, она по-прежнему носит с собой кукольную туфельку? Или добыла что-то новое – маленькую безделушку, подобранную в квартире Энн?
Реджи немного пугало, с какой страстью Тара относилась к происходящему. Но в глубине души она считала, что Тара права: полицейские никогда не поймают убийцу. Они трижды испытали свои силы, и все три раза закончились провалом. На этот раз будет по-другому. Теперь на кону стояла жизнь матери.
– Я не знаю, как называется театр, он находится в Нью-Хэйвене, но у режиссера есть прозвище – Кролик. Он живет где-то рядом. Иногда они уезжают оттуда в бары на Эйрпорт-роуд. У моей мамы в сумочке всегда полно бумажных спичек из этих мест, вроде «Взлетной полосы» или бара Рейбена.
Тара кивнула.
– Тогда мы начнем оттуда.
Назад: 20 июня 1985 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут
Дальше: День второй