Книга: Вам меня не испугать
Назад: 8 и 12 июня. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут
Дальше: 15 июня 1985 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут

16 октября 2010 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут

– Мне не нравится пицца, – в третий раз сказала Лорен, мрачно глядя на остатки еды у себя на тарелке.
– Нам нужно что-то есть, верно? – отрезала Реджи, испытывая некоторое облегчение от того, что Лорен сожгла рыбу, которая сейчас могла бы глядеть на них с тарелок слепыми белыми глазками. – И мама ест с удовольствием.
Вера сидела на кровати и доедала второй кусок. Со склада медицинских товаров доставили электрическую больничную кровать, ходунки и прикроватный комод и расставили все в старой спальне Веры. Реджи и Лорен принесли два стула из столовой и теперь ели жирную, липкую пиццу с хороших фарфоровых тарелок, стоявших у них на коленях. Было лишь семь часов вечера, но Реджи чувствовала, что выбилась из сил. Пицца была первой нормальной едой, побывавшей у нее в желудке за весь день, но Реджи начинала сомневаться, что это был наилучший выбор.
Реджи собиралась что-нибудь приготовить, но обнаружила, что холодильник пуст, если не считать обезжиренного молока, маргарина, нескольких вялых морковок, кусочка сыра и макарон, почему-то лежавших в морозильном отделении.
– Завтра я первым делом схожу в магазин, – сказала Реджи.
Постоянная сиделка, которую наняла Лорен, могла приехать в любую минуту. Реджи сомневалась в способности своей тети найти квалифицированного работника.
– Ты нашла ее через медицинскую службу?
Лорен улыбнулась одними губами.
– Я лично знаю ее.
– Но она опытная сиделка? – настаивала Реджи. – Ты спрашивала ее резюме и отзывы?
– Она профессиональная медсестра и работала в хосписе. Что особенно важно, мы можем ей доверять.
Реджи представила одну из неряшливо одетых пожилых женщин, знакомых Лорен по Историческому обществу и, вероятно, ушедших на пенсию пятнадцать лет назад. Имело смысл рассмотреть другие возможности.
Реджи потратила около часа на телефонные разговоры с «Медикэйд», местной службой здравоохранения и ухода за престарелыми, и частным агентством по найму сиделок. В итоге она не нашла никого, кто мог бы сразу же взяться за дело. Она слышала всевозможные отговорки вроде того, что Вера не является постоянной жительницей Коннектикута, и хотя бы на первое время Реджи пришлось согласиться на кандидатуру тети. Реджи встретится с сиделкой, наведет справки и при необходимости договорится с кем-то другим.
Раздался звонок в дверь, и Лорен выпрямилась, как подброшенная.
– Она приехала. Я провожу ее в дом.
Реджи осталась в спальне и достала мобильный телефон, чтобы проверить голосовые сообщения. Одно из них было от Лена. Она улыбнулась, слушая его голос: «Привет. Просто хочется узнать, как идут дела в Уорчестере. Я скучаю по тебе. Позвони, когда вернешься в город».
По правде говоря, Реджи тоже скучала по нему. Ей хотелось позвонить ему и рассказать об всем, что случилось сегодня. «Скоро», – пообещала она себе. Когда обстановка немного прояснится. Как только она разберется с сиделкой, сможет на несколько дней вернуться домой, чтобы доделать кое-какую работу и встретиться с Леном.
Реджи убрала телефон в сумку и взяла себе еще один кусок.
– Хорошая пицца, да, мама?
Вера не ответила, но откусила от своего куска.
– Кого я обманываю? Это дрянь. Но все равно лучше, чем больничная еда или то, чем тебя кормили в приюте. Там хотя бы имелась столовая или тебе приходилось ходить в другое место? В столовую для бездомных или куда-то еще?
Мать улыбнулась.
– Сестра Долорес заботилась о том, чтобы я хорошо кушала. Ветчина по вторникам, рыба по пятницам. Учись, убирай, служи.
Реджи отставила свою тарелку.
– Сестра Долорес, да? Она работала в приюте?
И что, черт возьми, значит «Учись, убирай, служи»? Реджи пришло в голову, что она должна была расспросить сотрудницу социальной службы с кусочками брокколи, застрявшими в зубах, о том месте, откуда забрали ее мать. Карточка Кэролайн Уитлер лежала в сумке; ей можно будет позвонить утром.
– Все в порядке, Реджина? – спросила Лорен, появившаяся в дверях.
– Просто замечательно, – ответила Реджи и нацепила на лицо приятную фальшивую улыбку, готовясь к встрече с грузной пожилой сиделкой, которая шаркала по коридору следом за Лорен. Реджи представляла женщину в старомодной форме медсестры с белым чепчиком. Наверное, она носит белые ортопедические ботинки и резиновые чулки.
Фигура, которая появилась в дверном проеме за спиной Лорен, не была старой или одетой в какое-то подобие костюма для сиделки. Она носила джинсы, высокие байкерские ботинки и футболку с изображением Джексона Брауна под спортивной фуфайкой с капюшоном на молнии. У нее были длинные волосы медного оттенка, пирсинг в носу и черный рюкзак за плечами.
Реджи оценивающе посмотрела на сиделку.
– Тара?
– Миссис Дюфрен, – сказала Тара. Она направилась прямо к Вере и легко прикоснулась к ее руке. – Приятно снова видеть вас.
Реджи узнала бы ее где угодно даже без густой черной подводки для глаз, шипастых волос и подвески в виде песочных часов (которую Реджи теперь носила под рубашкой). Тара игнорировала ее, сосредоточившись на Вере. Реджи вопросительно посмотрела на тетю, и Лорен ответила ей широкой, гордой улыбкой.
– Я не миссис Дюфрен, – отозвалась Вера и плотно сжала сухие губы. – И я не миссис Кто-Угодно.
Тара улыбнулась.
– Тогда как насчет Веры? Это будет нормально? А вы можете называть меня Тарой. Я тоже не миссис Кто-Угодно. – Она подмигнула Вере. – Я – старая подруга Реджи, помните?
Вера кивнула, но в ее глазах не было и тени узнавания.
– Тогда я носила жуткую прическу, черные волосы со светлыми кончиками.
Вера улыбнулась.
– Вам известно, что я была девушкой для кольдкрема «Афродита»?
– Да. И я знаю, что… я видела старую рекламу. Наверное, я смогу найти копию, и мы повесим ее в рамке у вас на стене. Вам это понравится, Вера?
Та улыбнулась.
– А теперь мне нужно разобраться со своими вещами и как-то устроиться здесь, пока вы заканчиваете обед. Потом я приду со всеми вашими лекарствами и помогу расстелить постель. Нормальный план?
Мать Реджи коротко кивнула и вернулась к своей пицце.
Тара повернулась к Лорен, придерживая на плече рюкзак.
– Какую комнату вы мне даете?
– Старую отцовскую, – с улыбкой ответила Лорен. – Я подготовила ее и постелила чистое белье.
Реджи встала между ними.
– Я покажу тебе, – сказала она. Тара впервые посмотрела на нее, и в ее глазах заиграли прежние озорные огоньки.
– Отличная мысль, – одобрила Лорен, убирая фарфоровые тарелки. – Помоги ей устроиться тут.
* * *
У Реджи голова шла кругом.
– Это правда? Ты медсестра? – вопрос прозвучал неуклюже, как у тринадцатилетней девочки. Можно забыть о допросе с пристрастием, который она собиралась устроить кандидатке Лорен.
– Да, последние пятнадцать лет. Несколько лет я проработала в отделении онкологии хартфордской больницы, потом перешла в агентство медицинской помощи на дому и уходу за престарелыми. До сих пор занимаюсь этим, но, как правило, в частном порядке. Я сама по себе, никто не сидит у меня на шее. Хочешь посмотреть мой патент? – Тара положила рюкзак на аккуратно заправленную односпальную кровать и раскрыла его. – Я покажу тебе мой, если ты покажешь свой, – добавила она с лукавой улыбкой. – Если у архитекторов есть патенты.
– Откуда ты знаешь, чем я занимаюсь?
– Проклятье, Реджи! – хохотнула Тара. – Думаешь, если ты уехала и не возвращалась, то совершенно пропала со всех радаров? Что тебя больше не существует?
Она достала стопку аккуратно сложенных футболок и отнесла их к открытому ящику. Тара заметила декоративную татуировку на правом запястье Тары: черную птицу со сломанным крылом. Она обвивала запястье, словно зловещий браслет. Реджи представила, как Тара закатывает рукав толстовки, и подумала о том, сможет ли увидеть следы от шрамов. Тара поймала ее взгляд, и Реджи вспыхнула.
– Нет, – сказала она и отвернулась, но тут же снова посмотрела на Тару, сказав себе, что нелепо испытывать прежний детский трепет, знакомое чувство беззащитности и уязвимости перед подругой. – Только…
– Ты не просто обычный архитектор, верно? – Тара изогнула бровь. – Согласно журналу «Четыре стены», ты один из лучших экологических архитекторов на северо-востоке страны. – Ее голос звучал слегка насмешливо.
– Как ты…
– Ты слышала об Интернете? А о Google? Просто поразительно, сколько там можно найти.
– М-м-м, очень забавно, Тара.
Тара кивнула и криво улыбнулась, словно признавая: «Да, это было забавно, спасибо, что заметила».
– Хочешь верь, хочешь нет, но я выписываю журнал «Четыре стены». Мне нравится читать, и я неравнодушна к журналам, особенно к глянцевым журналам о дизайне и интерьере. Они помогают мне отвлечься от того, что я живу в лачуге. Они полны надежд и обещаний. Я хочу сказать, ты покупаешь обычный журнал, но это нечто большее: это фантазия об идеальной жизни, когда у тебя есть безупречная кухня с классическим рабочим треугольником и техникой из нержавеющей стали. От этого тошнит, но оно еще и притягивает как наркотик.
Реджи улыбнулась.
– Ты совсем не изменилась.
Тара достала из рюкзака очередную кучку одежды и одарила Реджи озорной улыбкой.
– А кто-то из нас на самом деле изменился?
Реджи нравилось думать, что она изменилась и стала уверенной женщиной, полностью отвечающей за свою жизнь. Но, стоя здесь, она снова чувствовала себя тринадцатилетней девочкой, и Тара по-прежнему определяла ход событий.
– До сих пор не могу представить тебя в роли сиделки, – призналась Реджи.
– Считаешь, что я не могу быть заботливой? – Тара рассмеялась. – Да, это выглядит странно, но мне нравится. Я не вижу себя в какой-то другой роли. Не знаю… Возможно, психотерапевт сказал бы, что я стала медсестрой из-за того, что случилось с Сидом, поскольку что-то внутри меня до сих пор пытается спасти его, исправить все, что произошло.
Она посмотрела на подругу, и та отвела взгляд в сторону. Реджи заперла множество воспоминаний в сундуках своей памяти и не могла открыть их все одновременно.
– Все еще не понимаю, как Лорен додумалась нанять тебя?
– Мы случайно встретились несколько месяцев назад. Я ухаживала за ее больной подругой из Исторического общества. Лорен зашла в гости и застала меня за работой. Тогда мы немного поговорили: в основном о тебе. Сегодня утром, когда ей позвонили из больницы и сообщили о твоей матери, она нашла меня и спросила, смогу ли я помочь. Как я могла отказаться?
Реджи покачала головой.
– Извини. Наверно, я до сих пор не могу прийти в себя от всего, что случилось в последнее время. Я не ожидала, что ты вообще будешь в городе, а тем более окажешься сиделкой, которую Лорен наймет для ухода за моей мамой.
Тара усмехнулась.
– Забавно складываются дела, да? – Озорные искорки в ее глазах создавали абсурдное впечатление, что Тара с самого начала ожидала такого исхода, а может быть, даже спланировала все это. Реджи отогнала от себя эту мысль; Тара никак не могла предвидеть возвращение Веры. И все же было немного странно, что Тара вовсе не казалась удивленной новым оборотом событий. Она деловито раскладывала свои вещи, словно поселиться в «Желании Моники» было для нее самым обычным делом.
Впервые за долгие годы Реджи вспомнила теорию своей матери о том, что все люди на земле связаны невидимыми нитями и образуют огромную паутину. Возможно, некоторые связи были сильнее других и притягивали людей друг к другу в то время, когда они меньше всего этого ожидали.
– У тебя есть семья? – спросила Реджи. – Муж, дети?
Тара покачала головой.
– Ты шутишь? Как ты думаешь, кто мог бы вытерпеть меня?
Реджи рассмеялась, пожалуй, слишком громко.
– Как насчет Чарли? – спросила она. – Ты слышала что-нибудь о нем?
Тара кивнула.
– Он по-прежнему живет в городе. Торгует недвижимостью. У него есть офис в центре, недалеко от парка. Тебе стоило бы заглянуть к нему и сказать «привет». – Она посмотрела Реджи прямо в глаза, пытаясь угадать ее реакцию на эту новость.
Реджи кивнула с непроницаемым выражением лица и подумала о том, как нелепо было бы появиться в офисе Чарли. Она попробовала представить, как он сейчас выглядит: Чарли-риелтор. Женат ли он? Завел ли он дом, полный маленьких Чарли-младших, с деревянным домиком на заднем дворе? Сидит ли он с ними по вечерам под пологом листвы и рассказывает: «Раньше у меня была подруга, построившая домик на дереве…»?
Тара продолжала распаковывать вещи. Реджи чувствовала, как ее мотает во времени: в одну минуту она была здесь, а в следующую – видела себя тринадцатилетней девочкой. И рядом была Тара: солнце, вокруг которого она вращалась как планета.
– Что это? – спросила Реджи, когда увидела книгу в мягкой обложке, хорошо заметную на дне рюкзака, и после того как Тара достала последнюю одежду. Реджи почувствовала, как поднимаются волоски у нее на шее.
– Что? – отозвалась Тара. Она посмотрела на дно рюкзака и покраснела. – Ах, это, – сказала она и достала потрепанный экземпляр книги «Руки Нептуна: подлинная история нераскрытых убийств в Брайтон-Фоллс» с загнутыми уголками страниц.
– Что ты с ней делаешь? – резко спросила Реджи. Это казалось очередным «испытанием» Тары, одной из ее игр. Книга была специально положена на виду и как будто ждала, когда Реджи заметит ее и отреагирует тем или иным образом.
– Просто читаю. – Тара достала книгу, и Реджи отпрянула в сторону, как от ядовитой змеи.
Бред сивой кобылы. Привезти эту книгу в «Желание Моники» было настоящим извращением.
– Но эта женщина… Вещи, которые она говорила о моей матери…
– Я знаю, – сказала Тара. – Она преступила черту.
– Тогда почему ты вообще завела у себя эту книжку? И о чем ты думала, когда везла ее сюда?
Тара посмотрела на старую книгу и провела пальцами по рисунку на обложке: воздетый серебристый трезубец с капающей кровью.
– Когда твоя тетя позвонила, рассказала о твоей маме и предложила мне работу, я не колебалась. Ты помнишь, какой была моя собственная мать: все время на работе или пьяная, едва замечавшая, жива я или уже умерла. Твои родственники были для меня как вторая семья – настоящая семья, которая имела значение. Они беспокоились о том, обедала ли я, или о том, как много я ругаюсь. Помнишь это? Как Лорен всегда нервничала и обижалась, даже когда я говорила «черт побери»?
Реджи кивнула, не в силах отделаться от ощущения, что ею манипулируют, что Тара занимается тем, что ей удавалось лучше всего. От этого ощущения веяло знакомым уютом, когда тебе говорят именно то, что ты хочешь услышать.
– Так или иначе, после разговора с Лорен я вспомнила о книге. Я купила ее, когда она вышла, и с тех пор не читала. Но я подумала, что теперь мне стоит перечитать ее. Знаю, она писала разные гадкие вещи про твою маму, но эта Марта Пэкетт провела настоящее расследование. Она собрала множество фактов по делу. Там есть полицейские отчеты и интервью. Даты, сроки, информация о жертвах. Там полно путеводных нитей, Редж. – Глаза Тары светились живым интересом, и она начала покачиваться с пятки на носок. Потом, словно осознав, что Реджи заметила ее растущее волнение, она кашлянула и сбавила обороты. – В общем, я решила освежить память. Знаешь, на тот случай, если твоя мама что-нибудь скажет или вспомнит.
– Стало быть, ты надеешься раскрыть дело, перечитывая книгу и слушая параноидные фантазии моей матери, навеянные морфином?
Тара пожала плечами.
– Только не дай Лорен застукать тебя с этим, – предупредила Реджи и указала на книгу. – Тогда она тут же уволит тебя.
Тара кивнула и огляделась по сторонам. Она подошла к книжному шкафу, наполненному тяжелыми томами классических произведений, и засунула «Руки Нептуна» между «Путешествиями Гулливера» и «Войной и миром».
– Наш секрет, – сказала Тара и закатала рукав фуфайки, обнажив кусочек белой кожи на предплечье. Реджи отвернулась, не желая смотреть на это.
– Мне самой надо распаковать вещи, – буркнула она и повернулась, собираясь уйти.
– Редж, – окликнула Тара. Реджи остановилась и повернулась к ней. – Похоже, у тебя идет кровь.
Реджи посмотрела на свою руку: порез снова раскрылся, и кровь просачивалась сквозь наспех наложенный бактерицидный пластырь.
– Давай поглядим. – Тара потянулась к руке Реджи. От ее прикосновения Реджи встряхнуло, словно она получила небольшой удар током. – Ты помнишь? – тихо спросила Тара, отлепив лейкопластырь, чтобы осмотреть порез.
– Я немного порезалась оконным стеклом, – перебила Реджи, прежде чем Тара успела продолжить. Тара отвернулась, достала из рюкзака набор первой помощи: марлю и пластырь. Она очистила порез антисептической салфеткой и закрыла марлевой подушечкой.
– Прости, Редж, – сказала Тара, отрезая пластырь. – Прости за все.
Реджи кивнула, хотя не была уверена, говорит ли Тара о Вере или о том, что произошло между ними много лет назад.
Следующие слова Тары ответили на ее невысказанный вопрос.
– Знаешь, ведь ты была не виновата. Это я заставила его сделать это. И последующее бегство тоже было моей идеей. – Тара наблюдала за своей работой, аккуратно закрепляя пластырь по краям марлевой подушечки.
Реджи медленно выдохнула.
– Есть такая вещь, которая называется свободой воли, – пробормотала она.
Реджи никому не рассказывала о том, что произошло в тот вечер. Потом Лорен спрашивала ее, почему Тара и Чарли больше не приходят к ним. Реджи отворачивалась и придумывала какую-нибудь историю насчет новых друзей и интересов. Лорен полагала, что это имеет отношение к похищению Веры, что это каким-то образом оказалось непосильной ношей для Тары и Чарли.
Иногда за эти годы Реджи мучительно хотелось рассказать правду. Исповедоваться кому-то.
«Мы с друзьями совершили нечто ужасное».
Тара закончила работу. Она улыбнулась, покачала головой и посмотрела на Реджи.
– Иногда мы отданы на милость других людей. Мы даже не представляем, какую власть они имеют над нами, пока не оказывается слишком поздно.
– Но Чарли…
– Я говорю не о себе и Чарли. Я говорю о нас с тобой.
Назад: 8 и 12 июня. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут
Дальше: 15 июня 1985 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут