Глава 16
Новые мечты

Левая нога вдруг поехала по мокрому от пота лошадиному боку. Данила рванул было повод, но в последний момент ему стало жалко животное: «Всё равно ведь упаду», – решил он и отпустил коня. Земля больно ударила по рёбрам, Молодцов прокатился по ней, а лошадь, испуганно лягаясь, проскакала дальше.

– Эх ты! Что не удержался? – раздался насмешливый голос варяга.

– Да так, вышло вот.

Плыть предстояло в Булгарию, а эта страна, по рассказам батьки Воислава, хоть и горная, но полей и равнин там более чем достаточно. Возможно, придётся не только плыть по Дунаю, но и разъезжать по старинным римским дорогам, которых тоже немало в Булгарии. Он даже озаботился мыслью: сразу купить лошадей в Киеве и перевезти на ладьях или же взять в аренду уже на месте. Покупать в Булгарии, конечно, было намного дешевле, но кто знает, как обернутся дела там, за морем. Пока же батька раздумывал, внезапно выяснилось, что Данила не умеет ездить на лошадях, от слова «совсем». Братья-варяги, конечно же, не оставили друга в беде и дружно взялись за обучение, которое в их исполнении походило на изощрённую пытку.

– Так вышло, – передразнил Шибрида и засвистел соловьём.

Вершок – невысокий конёк, скорее помесь осла и пони, заскакал обратно. С такого и падать было не страшно. Он ткнулся губами к Шибриде в поисках лакомства, варяг потрепал мохнатую голову:

– Пожалел тебя, Молодец, пожалел. У него и проси еду, он тебя избалует.

– А если и пожалел, то что, плохо? Ты же говорил, что своего коня оберегать как друга надо, – Данила отдал Вершку сушёную морковку.

– Так и другу бывает полезно по заднице получить, чтобы шевелился быстрее и задницу свою от более страшной участи уберёг. Вот ты за поводья не стал тянуть, а в настоящем бою тебя бы уже в плен взяли. По душе тебе такая участь?

– Нет. Но было бы у меня стремя, я бы так не свалился.

– Ха… Со стременем каждый дурак сможет, а ты правильной посадке научиться должен. Так ногами стискивать бока лошади, чтобы и без стремян в седле как влитой сидеть.

– Кочевники тоже без стремян учатся ездить?

Данила помнил из книг по истории, что манера езды у викингов и у разных степняков заметно различалась.

– Ты на печенегов не равняйся. Если ты так будешь на лошади ездить, любой копчёный тебя арканом из седла вытащит, хоть со стременами, хоть без. А раз ты такой добрый и любишь по земле ходить, мы тебе с Вершком покажем разницу между пешцем и конным, – Шибрида легко запрыгнул в седло, конь даже и не подумал шелохнуться. – Хватайся за заднюю луку, пробежим с тобой пару кружков.

«Кружки» оказались окружностью километра в три.

– Вот, – сказал варяг отдувающемуся и красному Даниле, – выбирай, что тебе любо: в седле скакать али за лошадиным хвостом бегать?

И Данила выбрал. Взял повод, схватившись за гриву, запрыгнул в седло, обхватил ногами бока коня, как учил его наставник, настолько крепко, насколько хватало сил после пробежки, и подал Вершку команду начать движение – голосом и ощутимым ударом пятками. Конёк приказ понял, взял с места тряской рысью.

– Хорошо, – одобрил Шибрида, – а теперь направо.

Молодцов потянул правый повод на себя и одновременно ударил ногой по левому боку коня – Вершок повернул в нужную сторону.

– Хорошо, а теперь прибавь ему шагу, быстрее, – варяг резко присвистнул.

Конь под Данилой перешёл в галоп, так что тот еле удержался в седле. В искусстве наездника – хоть со стременем, хоть без – главным оказались не только сильные ноги, но и умение правильно держать спину, балансировать, подстраиваясь под темп лошади, даже положение рук было важно. Если ими размахивать абы как, то, во-первых, запросто можно свалиться с лошади, а во-вторых, напугать её. Ну и на скаку вообще-то не так-то просто руками махать, а порой нужно, если у тебя в руках оружие и ты его хочешь применить. Клек даже специальные упражнения давал Даниле: в седле повернуть корпус, отклониться, вытянуть обе руки и так далее.

– Тпррууу… – Молодцов натянул на себя поводья и отклонился назад.

Вершок остановился, Данила потрепал его по шее:

– Покажем этому варягу! – и ударил пятками.

Конь скакал умеренным галопом, а Молодцов, стараясь не тянуть за повод, пытался удержать баланс на спине лошади. Получалось неплохо, только ноги стали совсем деревянные, и ляжки, несмотря на кожаные вставки в новых штанах, он, кажется, стёр.

– Неплохо, стой! – Шибрида ещё раз свистнул, и Вершок встал как вкопанный. – Научился кое-чему. Слазь, на сегодня хватит. Расседлай коня и отводи в стойло. Завтра попробуешь со стременами.

Два дня тренировок прошли не зря. Шибрида сказал, что ещё седмица – и Данила будет вполне прилично держаться на лошади, ну так, чтобы враги не падали со смеху при виде него.

Два летних месяца пролетели незаметно. В них приключений и дивных знакомств Данила не испытал, но зато отдохнул как следует и душой, и телом. Купался в Днепре, валялся до утра с Уладой на летней травке, пару раз с друзьями поохотился. Жили обережники на подворье Словенской сотни в Киеве, но за жильё платили, поскольку «контракт» с Путятой был временно расторгнут.

До Киева после схватки на Сварожьем капище друзья добрались без проблем, Данила снова поблагодарил Вакулу за угощение и отдельно за ценный подарок – пригодился. Забрал Уладу и поехал восвояси. Правда, перед этим поговорил ещё раз с Наськой:

– Уезжаю я вот, ещё раз спасибо тебе за помощь. Не взыщи, если что.

– Да за что мне на тебя обижаться?

– Ну, мало ли. Ты живи хорошо, Вакула тебе наверняка хорошего жениха подберёт, детишек ему нарожаешь, хозяйство у вас будет, всё как положено. О чём ещё мечтать девушке?

– Ну да, не о чем, – грустно ответила Наська.

– Эй, ты чего такая хмурая? Такой хорошей девочке грустить нельзя. Не из-за того, что я уезжаю?

– Не из-за этого.

Девушка шмыгнула носом.

– А вот врать старшим нехорошо, боги твои обидятся. Наська, я тебя не забуду, приезжать к вам буду часто. Моему другу Клеку тут понравилось, – Наська хихикнула. – Обернусь меньше чем через год, ещё погуляю на твоей свадьбе.

– А ты бы меня мог в жёны взять?

«Ну ничего себе вопросы, сразу вот так вдруг!»

– Тебя?! – воскликнул Данила и тут же опомнился: – Погоди, как же, вот прямь и в жёны? Послушай, ты девочка красивая, сразу видно – хозяйственная, работящая. Но неужели прямо сейчас за меня и пошла бы?

– Ага! – кивнула Наська со всей, наверное, ещё детской непосредственностью, но потом соизволила пояснить: – Ты сильный, богатый, щедрый. Что ещё мне надо?

«А ведь и правда, – подумал Молодцов, – ей выйти замуж за меня по меркам будущего – всё равно что какой-нибудь провинциалке отхватить себе охранника в солидной фирме типа "Газпрома"».

– Ну а если у меня изъян какой есть?

– Стерпится-слюбится, – деловито ответила она.

– Умная ты больно, да с характером. Правильно Вакула говорит: трудно мужу с тобой будет, – попытался отшутиться Молодцов.

– Значит, не возьмёшь? – серьёзно спросила девочка.

– Я же тебе говорил: я христианин и мне нельзя брать ни второй жены, ни наложницы.

– Да, жалко, я бы и Уладе твоей помогала.

Данила стиснул зубы. Если честно, то никаких религиозных табу, касающихся двоежёнства, для него не было. Да и в будущем чуть ли не большая часть мужчин имеет «наложниц», и это даже почётным считается. В том-то и дело, что Улада для него была и оставалась одной-единственной, но и отказать юной девочке, спасшей ему жизнь, было трудно.

Данила представил себе какого-нибудь туповатого увальня, который будет бить Наську, заставлять её работать от темна до темна. Блин, эта девчушка достойна большего!

«Ты не можешь сделать счастливыми всех женщин», – пришла здравая мысль, и буквально вопреки ей Данила сказал:

– Помнишь, я говорил тебе, что поговорю с Вакулой о твоей женитьбе?

– Угу.

– Так вот, я и поговорю! Всё, до встречи.

Данила не решился как-то приобнять или поцеловать девочку, ушёл молча, чувствуя себя идиотом, нашёл кузнеца, тот укладывал гостинцы на телегу, в которой ему привезли руду, – её полагалось вернуть хозяину. В телеге уже сидела Улада. Стараясь на неё не смотреть, Молодцов сказал:

– Вакула, можно тебя на разговор?

– Можно.

– Отойдём?

Кузнец выполнил просьбу.

– Вакула, ты ещё с замужеством Наськи не определился?

– Да, пока ещё не решили ничего. Вроде обговаривали с несколькими людьми, но сватов ещё не засылали.

– Послушай, а можешь до моего возвращения свадьбу не играть?

– А что так?

– Ну, можешь? Мы в Булгарию идём, в конце весны уже в Киеве будем.

– Могу. Всё равно раньше будущей осени никто обряды справлять не будет.

– Ну, тогда договорились. До встречи!

Данила попрощался с кузнецом, сам не понимая, зачем всё это наговорил, но сделанного не воротишь.

После того разговора с Вакулой прошло два месяца, и Молодцов о ситуации, которую сам же и создал, предпочитал не думать. Взял, так сказать, себе отпуск. Он даже с Уладой не обсуждал их совместное будущее, а им обоим хотелось, чтобы таковое было. Данила привёз девушку в Киев, сам обратно в будущее не телепортировался и на днях опять уходил в торговый поход – в любом случае надо было определиться со статусом Улады, иначе бесчестно получалось. Брать в жёны её Молодцов не то чтобы не хотел – боялся. Боялся, что оставит Уладу или будет вынужден это сделать. Он своё будущее не мог твёрдо предсказать, как же ему ещё брать ответственность за другого человека! С другой стороны, чтобы с Данилой ни случилось, куда бы он ни пропал, по здешним обычаям для Улады куда лучше остаться законной вдовой, чем безродной девкой. Сама Улада, конечно, чувствовала колебания «своего парня», говорить ничего не говорила, но расстраивалась. Молодцов тоже всё это видел и собирался с духом для разговора, но тут началась эта кутерьма с обучением верховой езде, и личное общение пришлось отложить.

Прокатиться на лошади со стременами тоже не вышло: князь Владимир вернулся с ловитв, на днях он должен был принять личную присягу у Воислава. А сразу после – отплытие. Путяте пришлось ускорить сборы каравана, он попросил батьку обережников выделить несколько человек, чтобы компаньоны были сговорчивее во время сделок. Именно попросил, поскольку официального ряда с клятвами богам ещё не было – только после присяги.

Воислав выделил «отличившуюся» недавно тройку: Данилу, Шибриду и Клека. Следующие пару дней они ходили за купцом и давили всех своим видом. Нудная работёнка. Кормили и поили, правда, хорошо, но Молодцов и так жил не впроголодь, а за летние месяцы так и вовсе заметил, что стал из формы выходить.

К вечеру второго дня, когда братья-варяги ушли тискать подвернувшихся девок, Данила остался в зале гостиницы, где купцы немного отпраздновали заключение сделки. Он не спеша потягивал мёд, когда вдруг ему попалось за одним из столов знакомое лицо. Недолго думая, Молодцов подошёл к четверым выпивающим викингам и громко сказал:

– У меня к тебе долг!

Старший из них тут же обернулся, оскалился:

– Я тебе должен?

– Да, ты должен позволить оплатить тебе его!

– Вот как, и чем же ты хочешь отплатить?

– Мёдом и пивом для всех, и жирным мясом! Хотя это будет малая плата за то, что ты сделал для меня, Свидко Акула, так что я всё равно верну тебе долг.

Компания за столом загоготала. Викинги любили хороший юмор, тем более с примесью чернухи.

– Так и быть, сегодня мы набьём животы за счёт Даниила Молодца, – ответил Свидко. – Принять дар от такого славного обережника Воислава нам за честь. Тем более у него наверняка есть истории, чтобы развлечь нас за трапезой.

– Истории разные есть, и достойные саги тоже.

– Ну, тогда не будем ждать. Эй, трактирщик, мяса всем на хлебе и пива самого лучшего!

– Так что за сагу ты хотел нам рассказывать? – память у викинга, или обыкновенного купца, была цепкая, несмотря на литры выпитого пива.

Данила и сам понял, что сболтнул лишнее.

– Хотел рассказать сагу о полоцком берсерке Болдыре и злобном колдуне, что думал обмануть честных обережников, но не вышло.

Данила рассказал истории об обеих встречах обережников с отморозком Болдырем, убрав подробности, могущие оскорбить язычников, но приукрасив парочкой красочных моментов.

– Ха, Богом клянусь, эта история и вправду достойна саги! – воскликнул румяный молодой паренёк из компании Свиди, у которого едва пробился пушок на щеках.

– Богом? – переспросил Данила, скорее на автомате, чем из любопытства.

– Да, Богом, – ответил Свиди. – Мы все исландцы-христиане! – И выудил из-под рубахи крест.

– Ничего себе!

Молодцов действительно был удивлён. Во-первых, он знал, что Исландия находится очень далеко от тутошних мест, а во-вторых, оказалось, что и там, в такой невообразимой дали, есть христиане! Примерно этот вопрос он и задал Свидко.

– Мои родичи не исландцы, но мой дед Торбьярн вынужден был уплыть из Дании ещё при Горме Старом. Отец Торанин снискал много славы на лебединых дорогах, служил у Сигурда, ярла Трондхейма, и был подло убит вместе с ним сыновьями Эйрика Кровавая секира. Мне тогда не исполнилось и пяти лет. Мать увезла меня обратно в Исландию, там я воспитывался у родичей, а когда мне исполнилось пятнадцать зим, я вместе со своим славным хёвдингом Торвальдом, сыном Кодрана, которого ещё прозывают путешественником, отправились обратно в Данию к Свейну, незаконнорожденному сыну Харальда Синезубого, который тогда ещё не стал конунгом. Там же, в Дании, когда Свейн крестился во имя кесаря Отто, и мы с Торвальдом приняли крещение, а чуть позже отправились в Исландию творить великие дела.

– Да, великие. О ваших делах сочинили немало хулительных нидов, – насмешливо донеслось почти рядом. – Ты посмотри Скегги, да это же Длинношеий, прихвостень самого Торвальда, сына колдуньи, сюда пожаловал. А я уж думаю, не морок ли мне на глаза навели. Вот не думал их тут встретить. – Двое бородатых блондинов оторвали рожи от столов и нагло пялились на исландцев. – Что Свиди привёл весь свой род с собой, больше никого не осталось из тех, кто принял новую веру.

– Ты лучше вернись в Исландию, Игимунд, и поищи своих родичей в Ивовой долине, может, ещё не все их кости растащили вороны. Или за тебя справились другие, те, кто драпал от нас, волочась за лошадиными хвостами?

Викинг оказался на ногах так быстро, что стул, на котором он сидел, отлетел в стену. Его приятель последовал этому примеру, и у них обоих в руках оказалось оружие.

– Ты ловко мелишь языком, Длинношеий, за это тебя вышвырнули из рода как шелудивого пса, – язык оппонента Свиди заплетался, и вместо грозной отповеди всё прозвучало, скорее, как невнятное брюзжание.

– А секирой я владею ещё лучше, чем языком, проверишь?

– Кучка изгоев на чужой земле набралась смелости. Ну давай ответь за свои слова, Свиди, – Игимунд со Скегги приблизились к столу Акулы, и если рожи их изрядно окосели от выпитого, то на координации это никак не сказывалось. Шагали они плавно, топорики перекидывали в руках очень уверенно.

Акула со своими людьми тоже поднялся, Молодцов вместе ними, но остался стоять чуть в стороне.

– Мы в Киеве, здесь запрещены хольмганги, – ляпнул он первое, что пришло в голову, хотя понятия не имел, что запрещено, а что нет.

– Помолчи, словенин, тебя не спросили, – огрызнулся Игимунд. – Ну так что молчишь, Длинношеий, слова в горле застряли, или не хочешь подставлять свою шейку под моего глоткореза.

– А ты-то сможешь дойти до ближайшего перекрёстка? – ответил Свидко. – Не будешь скулить, что это лошадь ногу подвернула?

– Если вы биться хотите, то надо тиуна позвать или ещё кого, – опять встрял Данила.

– Без тебя знаем, словенин, ты вообще кто такой, что тут делаешь. Ты Длинношеему кто?

– Я… да так, мимо проходил, – Молодцов вскинул пустые руки и стал по дуге пятиться от грозного викинга, – не веришь мне, вон у Свидко спроси.

Игимунд отвёл взгляд в сторону, пальцы Данилы подцепили ремешок кистеня, короткий кистевой замах. Бум.

Грозный викинг упал как подкошенный, а его приятель застыл в удивлении, самого момента удара он не видел, чем его нанесли тоже, ну ещё сказалось, наверное, выпитое пиво.

– Лови, друг, – добродушно сказал Молодцов и бросил ему кистенёк.

Скегги поймал и вместе с этим получил пинок по яйцам, который Данила нанёс вместе с броском.

– Эй, ну что ты, друг, – ласково подхватил он пахаря лебединых дорог так, чтобы оставшимся посетителям корчмы, из тех, что могли ещё попасть кружкой в рот, драка не так бросалась в глаза. – Аккуратнее надо с пивом, пошли на воздух, – и уже исландцам: – второго тоже возьмите.

Вся компания отнесла зачинщиков в тёмную подворотню, куда даже собаки брезговали заходить, и после чего все стали решать, что же делать с пленниками. Игимунд ещё не очнулся, а его другу один из людей Свидко по пути двинул рукоятью ножа по затылку, так что он тоже пребывал в отрубе.

– Ну что тут решать, брюха вспороть да в воду.

– Не годится, искать будут, – ответил одному своему человеку Свиди, – будут спрашивать, кто последний видел, где были, на наш след могут напасть. А ещё… не по-христиански это.

– А давайте тогда разбудим их и заставим поклясться своими богами, что не будут нам мстить, и с этим отпустим, – предложил самый молодой из исландцев.

Старшие на него так посмотрели, что тот сам смутился.

– Кажется, я знаю, что делать, – предложил Молодцов, – принесите-ка мне ещё два кувшина пива.

После того как оба кувшина опорожнили в глотки викингов, исландцы шустро обыскали их, изъяли всё ценное и оставили лежать в собственной моче и пиве. В любом случае, пока Скегги и Игимунд очухаются, много времени уйдёт. А когда придут в себя, вряд ли вспомнят, что с ними случилось. Да и что вспоминать, как незнакомый словенин вырубил их непонятно как?

– Пойдём с нами, Даниил, на постоялый двор, где мы ночуем. Там закончим начатое, – уже в комнате, которую снимали исландцы, Свиди разложил на перине всю добычу, взятую на его «приятелях». – Серебра у них мы нашли на полторы гривны, а всё, что кроме этого: пояс, ножи, кошели. Я у тебя куплю за две с половиной. Хорошая цена, сам посмотри на товар, а носить тебе их я не советую, видишь, вышивка на них очень приметная.

– Да не надо мне всего этого, мы же друзья Свидко, тем более я тебе должен.

– Прости, я не понял тебя, Молодец, – исландец всем своим видом выражал недоумение. Данила опомнился.

– Ну как скажешь, хорошая цена за вещи, – и накрыл своей ладонью гривны, которые держал Свиди. – Зато теперь мы в расчёте.

– Нет, теперь я перед тобой в долгу, – мозолистая длань исландца перевернулась, и серебро стало собственностью Данилы. – Если хочешь, оставайся с нами, Даниил. Твоим друзьям не скучно, а нам есть о чём поговорить.

– Вы не будете менять место ночлега?

– Нет… сегодня вечером, – Акула хитро улыбнулся. – Если мы сбежим сейчас, это будет подозрительно, а назавтра сменим постоялый двор, поближе к пристани.

– Разумно, слушай, а что это были за хреноголовые. Я так понимаю, у вас вражда. И кто такой Торвальд, о котором ты начал рассказывать?

– Торвальд сын Кодрана, великий человек, мудрый и благородный, как конунг. И это сказал не я, а сам конунг Свейн Вилобородый! О нём есть что рассказать, но сначала промочим горло. Игги, тащи кружки. Выпьем за достойного и мудрого Даниила Молодца, хирдмана Воислава, который не уступит в своих доблестях лучшим хёвдингам Севера.

Вся компания выпила пиво и мёду, предусмотрительно прихваченного из корчмы.

– Ну что ж, Даниил, – сказал Свидко, вытирая усы, – если ты хочешь узнать, кто такой Торвальд Путешественник, которого ещё называют Ведьминым сыном, то слушай. Жил в Исландии Эйлив Орёл, его именем названы высокие горы на Дымном Берегу во фьорде Пологого Мыса. Эйлив Орёл был сыном Атли, сына Скиди Старого, а женой его была Торлауг, дочь Сэмунда с Южных островов. У него родилось трое сыновей, одного из них звали Кодран, который взял в жёны Ярнгерду. У него было двое сыновей: Орм и Торвальд. Орма Кодран любил, в Торвальда держал за пасынка, плохо одевал и давал самую тяжёлую работу. Так было, пока не увидела всё это вещунья Тордис с Берега Пологого Мыса и попросила отдать Торвальда ей. Кодран согласился и дал им в путь серебро.

С тех пор Торвальд жил у Тордис, она заботилась о нём и воспитала. У неё я встретился с ним, когда мать привела меня к вещунье заговаривать ногу. Через четыре года, когда нам исполнилось по пятнадцать лет, мы вдвоём и ещё семеро таких же, как мы, отроков поплыли в Данию и нанялись в хирд Свейна Вилобородого. Тот почти сразу стал выделять Торвальда среди других хускарлов, а затем и хольдов. И вскоре сделал своим советником.

И по делу, Торвальд был храбр как берсерк, силён и проворен в бою, а ещё умён, честен и красив. За это его любили в хирде. Всю добычу он всегда делил по чести, наделяя правом первого выбора тех, кто отличился. Но уже тогда он проявлял милосердие, как и подобает христианину. Из пленников он выбирал самых знатных людей, хорошо с ними обращался и отпускал за выкуп даже вместе со слугами, пускай за них не давали серебра. Видя всё это, даже те, кого грабил Торвальд, славили и хвалили его. А однажды благодаря своей чести и милосердию Торвальд спас самого конунга Свейна.

Свидко сделал перерыв, чтобы перевести дух, Игги сразу ему подлил пива, а Данила с усмешкой думал о гуманисте Торвальде, который торговал заложниками, а потом вспомнил, что викинги Гуннара сделали с людьми купца Черняты, добровольно сдавшимися им. И решил, что по меркам нынешнего времени этот человек и в самом деле гуманист.

Отхлебнув пива, Акула меж тем продолжал:

– В Бретани мы взяли замок. Торвальд посоветовал Свейну, как это лучше сделать, и за это тот дал ему право выбрать любую вещь из добычи. И Торвальд выбрал сына хозяина этого замка, а потом отпустил его за выкуп. Наш хирд остался в замке надолго, и тамошние герцоги и конунги собрали большое войско и осадили нас. Мы попробовали прорваться, но ничего не вышло. Тогда главный герцог, помня, как хорошо обращались с его сыном, предложил Торвальду выйти на свободу, но тот ответил, что ни за что не выйдет, если конунга Свейна и всех его людей не отпустят на свободу. И герцог сделал это ради него и благодаря его милосердию. И всё это подтвердил сам Свейн на пиру с двумя другими конунгами.

Не зря Тордис отказывалась брать серебро у Кодрана, которое тот нажил поборами и притеснениями, а взяла только серебро, которое осталось от наследства Эйлива Орла. Она сказал тогда: «Не годится серебро, собранное из жадности, человеку, который будет щедрым и справедливым».

Через несколько лет Свейни заручился поддержкой Отто кесаря и стал конунгом Дании, взамен он принял крещение вместе со всем своим хирдом. Тогда же и я с Торвальдом крестился, а чуть после мы встретились с епископом Фридреком и вместе решили отправиться в Исландию, чтобы там привести людей к Истинной Вере.

Много подвигов мы совершили, многим людям открыли свет истинной Правды. Но немало врагов скопили тоже. Обо всём рассказывать не буду, то достойно отдельной саги, пусть те, кто умеет, лучше обо всём расскажут. Скажу лишь о главном, когда Торвальд с нами прибыл в Ивовую долину к своему отцу Кодрану, он его и свою семью первыми захотел обратить к Истинной Вере, на что Кодран ответил, что у него есть вещун, который ему очень помогает и который живёт в большом и красивом камне, те, кто жил в Ивовой долине, знают его, – Свидко обвёл своих спутников взглядом, и все уверенно закивали.

Когда до Данилы дошёл смысл сказанного, у него пробежал холодок по спине: вещун, который живёт в камне! Свиди об этом рассказывал без напускного страха или драматизма, и всё это в его истории прекрасно соотносилось с походами викингов, битвами с герцогами и дележом добычи. Для Свиди и его спутников всё это существовало неразделимо в одной реальности!

Даниле стало немного не по себе и чуть-чуть завидно: люди перед ним могли по-настоящему верить, а он всё ещё оставался дитём материалистичного двадцать первого века.

Свиди, видя задумчивость Молодцова, покосился на него, но тот сказал:

– Ничего, всё нормально, прости, что отвлёкся. Продолжай.

Акула кивнул.

– Так вот, тогда Торвальд сказал: «Давай, отец, заключим с тобой соглашение. Если епископ сможет прогнать вещуна из его надёжного убежища, – ты оставишь его и обратишься к самому могущественному Богу, нашему Создателю, который является истинным Богом и которого никакая сила не может победить».

И три дня подряд подходил епископ к вещуньему камню, окроплял его святой водой. И каждый раз на следующую ночь, во сне, Кодрану являлся вещун и просил заставить епископа прекратить лить кипяток на камень. Но не послушал Кодран духа, и после третьей ночи тот исчез из камня. Тогда отец Торвальда, со своей семьёй и многими из тех, кто жил в Ивовой долине, принял Крещение.

После этого Фридрек с Торвальдом и мы, те кто последовал за ними, целый год проповедовали в Исландии и многих людей обратили к Истинной Вере. Но многим это не нравилось, а Хедин с Холодного Склона даже нанял скальдов, чтобы те сочинили хулитильный нид:

Торвальд убил тех скальдов, но это огорчило Фридрека, он сказал, что христианину не должно мстить даже за обиду. Тем более тех, кто принял Крещение, в самом деле можно назвать духовными детьми его и Торвальда.

Следующей весной на большом весеннем тинге, что на Цаплином мысу, собрались те, кто придерживался старых богов, там они порешили убить Торвальда, епископа и всех, кто держался их стороны. Торвальд был на этом тинге, и я тоже, но убить нас у них не вышло, – Свиди оскалился. – Мы и те, кто остался цел из нашей дружины, вернулись к себе на хутор в Ивовую долину, но летом язычники собрали большое ополчение и двинулись туда. Но Торвальд подкараулил их на перевале у входа в долину и устроил камнепад. Одним камни переломали ноги, другие свалились с лошадей, и их сильно потоптали. Меньше всего досталось тем, чьи лошади ускакали, и они добрались домой пешком.

Зиму мы пережили спокойно, а весной решили уплыть обратно в Данию, чтобы больше не проливать зря кровь. Сначала наш корабль зашёл в Вестфолд, и, должно быть, никак иначе, как по Божьему повелению, в этот же фьорд зашёл корабль Хедина с Холодного склона, который больше всех богохульствовал, принёс вреда Торвальду и сильнее всех подбивал людей на тинге изгнать его с острова. Хедин сошёл на берег, чтобы заготовить лес, тогда Торвальд собрал всех своих друзей и убил Хедина и всех, кто был с ним. Но из-за этого они сильно поссорились с Фридреком, епископ сказал, что Торвальд никогда не перестанет проливать кровь, с этого дня их дороги разошлись. Торвальд решил отправиться в далёкое путешествие через Ньорвезунд в Йорансир и Миклагард – Царьград по-вашему. Я сопровождал Фридрека до Саксланда, где тот остался в обители Бенедикта, а я поехал дальше по торговым делам. Со мной ты видишь тех из моего рода, кто принял Истинную Веру, нас мало, но на нашей стороне правда! А с Торвальдом мы уговорились встретиться через три года в Царьграде. И вот теперь мой путь лежит туда.

– Хорошая история, – одобрил Данила.

– Чистая правда, ты ведь нашей веры, Молодец? – спросил Акула.

– Да.

Данила ничуть не удивился этому умозаключению, вытащил свой крест и перекрестился по восточному обряду. На Свидко это не произвело никакого впечатления. Должно быть, в нынешнее время кругом было слишком много язычников, чтобы братья-христиане разделялись из-за догматических споров. Да и не разделились ещё церкви.

– Я сразу понял это, – сказал викинг. – Ещё там, в Смоленске, когда почувствовал, что тебе надо помочь. Должно быть, Бог меня направил.

– Должно быть. Видишь, как всё хорошо обернулось. Ты помог мне, а я помог тебе.

– То, как вы уделали поединщиков Гимли, – лучший отдарок.

– Ну, это спасибо науке Воислава, и ты знаешь, что он тоже крещёный. И мне очень помог, правда, не потому, что я христианин, а потому, что Воислав… – Данила чуть не оговорился, вовремя вспомнил, что слово «мужик», здесь оскорбительное, – муж достойный, каких мало. Я думаю, он не уступит в доблести твоему другу Торвальду!

– Я тоже слышал о нём много хорошего, – закивал Свидко. – Нам, христианам, надо держаться вместе. Времена меняются, всё больше людей открываются свету Истины. Но бывает и по-другому, как в Исландии или здесь, в Киеве.

Исландец стиснул оловянную кружку в руке так, что она прогнулась.

В Даниле проснулось сочувствие, он улыбнулся, положил руку на плечо своему собеседнику:

– Брат, времена меняются, и ты даже не представляешь, насколько быстро. Прояви терпение, и ты сам не поверишь тому, что происходит вокруг.

Свидко взглянул в глаза Данилы и ничего не ответил, лишь улыбаясь кивнул.

– Жаль, Свиди, нам с тобой не по пути, – съехал с пророческой темы Молодцов. – Мы в Булгарию идём, а я был бы очень не против продолжить дружбу с такими достойными людьми. Ну и с Торвальдом Путешественником увидеться.

– Увидишься. Обратно мы думаем пойти через Русь. Тогда и встретимся, уверен, на волоках вам будет нелегко, потому что ладья ваша будет доверху нагружена самым дорогим товаром! За это и выпьем.

– Выпьем! – поддержал Данила.

– Ну что, други, что-то мы припозднились, пора и почивать. Даниил, если хочешь, можешь остаться у нас.

– Да вроде мой наниматель меня не ждёт, а мои друзья ушли к девкам, не хочу им мешать, так что, пожалуй, останусь тут. Если не помешаю.

Исландцы засмеялись, как будто Данила сказал что-то смешное, на этом бурный вечер закончился.