Глава 15
Капище и требище
Капище, как и следовало ожидать, располагалось на очень высоком холме, Данилу привели почти к самому его подножию. Снизу можно было разглядеть только каменную ограду, но впереди ещё вечер. Молодцов не сомневался, что до темноты с его друзьями ничего не случится.
Первым запахом с холма, который уловил Данила, был, как ни странно, запах вкусно приготовленной еды. Аромат тянуло такой, что рот моментально наполнился слюной, а у Молодцова с прошлого дня крошки во рту не было. Но в этом имелся заметный плюс: если ветер дует с холма, значит, сторожевые собаки на вершине обережника не учуют.
Всё утро Данила проводил «рекогносцировку»: ползал по-пластунски у подножия, разведывая обстановку. Перед этим натёр снаружи щит землёй и травой и закинул его на спину в целях маскировки. Ту же самую операцию проделал с лицом и кистями рук, отчего стал походить на исхудавшего черепашку-ниндзя. Правда, оказавшийся рядом местный житель скорее бы принял Молодцова за лешего или ещё какую-нибудь лесную нечисть. Но обошлось: никто стратегических изысканий Данилы не заметил, а вот он нарисовал для себя примерный план местности.
Само капище располагалось на вершине холма и было огорожено неровным овалом из камней, ограда представляла собой нагромождение валунов и могла остановить разве что набухавшегося нарика после третьего дня запоя. Перед камнями, с интервалом шагов в двадцать, стояла череда деревянных столбов, с нанизанными на них какими-то предметами, похоже, черепами – Данила издалека не разглядел. Если поразмыслить, то забраться наверх незамеченным ночью не представляло особого труда, пробраться внутрь – тем более. А вот дальше начиналась загвоздка. Молодцов очень сильно пожалел, что не разбирается в ритуалах древних славян и даже не расспросил об этом Кумаря! При том, что его парни внятно сказали: варягов схватили, чтобы принести в жертву! Понятно, что не для выкупа. Данила усмехнулся при мысли, что сделал бы с татями Шишкоеда, а потом и с самим главарём, Воислав, приди они требовать выкуп. Нет, может быть, даже заплатил серебро, но после всё равно обязательно бы выследил и наказал.
Проблема была даже не в этом. Судя по сладким запахам, на капище готовилось большое празднество с обилием выпивки, хорошо бы все язычники перепились и Данила смог спокойно вытащить друзей. Вот только не верилось, что ему так свезёт, да и по идее как-то нехорошо получалось – самим жрать, не «покормив» бога.
Надо же, до Молодцова только сейчас дошло, что слова «жрец», «жрать», «жребий» – однокоренные, и понятно почему. Но в сторону лишние мысли…
Нужно знать момент, когда произойдёт жертвоприношение, чтобы успеть пробраться на капище. По идее, ему должны предшествовать какие-то религиозные ритуалы, все язычники будут ими поглощены (тем более жареное мясо и тёплый хлебушек рядом ждут), вот это – идеальное время для нападения. Развязать руки варягам и дать дёру к лесу. Можно ещё отвлекающий манёвр устроить – поджечь что-нибудь.
А если обережников догонят… Что ж, Шибрида и Клек и без холодного оружия, с палкой или камнем, страшные противники. Втроём можно посмотреть, чего стоят эти сварожьи дети, если не бьют исподтишка.
Данила устроился в зарослях можжевельника, набрался терпения и принялся ждать вечера, когда, по его мнению, должен был начаться Праздник. И он оказался прав.
* * *
– Брат, слышишь, брат, как ты? – тихо позвал Шибрида, говорить всё равно получалось с трудом, челюсть раздулась от удара и еле ворочалась, но вроде сломана не была.
– Тут я, живой, – грустно ответил Клек.
Ему тоже досталось, но у варягов сейчас были проблемы посерьёзнее переломов и ушибов. Только переживал Клек не из-за этого – он подвёл брата, опростоволосился как воин.
Вдвоём они лежали в тёмном амбаре, куда их бросили пленители, вместе с ещё семью связанными. Те, судя по тому, как покорно лежали и шёпотом молили богов, были рабами, наверное, даже христианами.
– Руки как, не перешибли?
– Нормально, только бы путы снять.
Связали их качественно, перехватили верёвками и бёдра, и плечи, разве что верёвку от ног к голове не привязали, но жилы не перетянули, чтобы конечности не затекали. Может, рискнут дать меч на тризне? Вряд ли, но хотелось бы. Уж варяги показали бы им настоящую воинскую пляску. В бою настоящего сильного ворога убить – это не старому рабу горло перерезать.
– Ничего, брат, потерпи, мы ещё не в Ирии, мы ещё покажем Молниерукому свою удаль. А вдруг, глядишь, и он нам сам подсобит, день-то сегодня особенный.
Шибрида принялся усердно двигать руками и ногами: какие бы ни были путы, со временем они должны ослабнуть и растянуться. Есть ли только у варягов это самое время?
– Ага, подсобит, разве что тебе, а не такому ледящему подлецу, как я, – Клек тяжело вздохнул. – Прости, брат, я виноват – оставил тебя.
– Не казнись, со всяким бывает, я вот тоже попался.
– Потому что я оставил тебя одного! Меня… Я не оправдываюсь, брат.
– Говори, Клек, мы здесь одни, я никому не скажу, – семь рабов в темноте не в счёт, это не люди.
– Причаровали меня, Шибрида. Вдруг почудилось, будто зовут меня те самые валькирии, о которых отец рассказывал. Помнишь?
– Помню.
– Вот и я вспомнил. Иду как баран, ничего кругом не вижу. Вдруг раз – на голову что-то упало. Темнота. Сначала решил, что это я из Мидграда провалился, что сейчас, быть может, Асград увижу или Ирий, самого Святослава на крылатом коне, – а это на меня сверху тряпку кинули, – стон вырвался из груди бесстрашного варяга, – под колени деревяшкой долбанули, навалились, по голове дали, и всё.
– Ну я им за тебя отомстил, и мы ещё вместе отомстим. А что пленили тебя, так это не позор. Ты же колдовству поддался, а в этом для воина нет ничего позорного, – ответил Шибрида и продолжил яростно дёргать верёвки.
– Да, колдовство это. И место то поганое. Зря мы туда пришли. И Молодец этот – обыкновенный альв, причём чёрный, или вовсе обычная нечисть лесная. Где он теперь – а нет его здесь. Не зря Ингельд его крови искал, ой, не зря.
– Ты на Молодца худого не говори, он с нами плечом к плечу бился, с тобой рядом, между прочим! И привёл тебя в то место я, а не кто-нибудь. Я старший в роду, с меня и весь ответ. И если Даниила с нами нет, значит, не взяли его, сбежал он. Может, от него нам помощь какая будет. А вместо того, чтобы глупости болтать, верёвки тяни, чтобы узлы ослабли.
– Да как он нам поможет? Не знает даже, где варяжские капища лежат, – рыкнул Клек, но кистями отчаянно заработал.
* * *
– Кого ты к нам привела?! – злобно стукнул посохом ветхий старикашка с бородой до колен. Два зверовидных громилы позади, ростом в два раза выше него, грозно насупились, придвинулись.
Женщина в роскошном рогатом уборе не испугалась: ни сердитого жреца, ни его охранников. Она – ведьма, потому что ведает, потому что знает, как увести. И ей не страшен этот старик с засохшим стручком, пусть даже за его спиной стоит сам Сварог, а от грубой силы её обережёт тот, кому положено.
– Ой, не злись ты, Миролюб, разве не люба будет Сварогу варяжья кровушка, разве не понадобятся ему такие хорошие воины за Кромкой? От них всему вашему роду будет прибыток.
– Опосля такого жорева как бы весь род не выкорчевали! С корнем! Кто тогда о пращурах наших позаботится? Кто нас самих за Кромкой обережёт, если здесь некому будет дар богам и духам занести?
Ведьма засмеялась, чем вызвала новый приступ гнева жреца-сварга и его свиты, на этот раз безмолвный.
– Ты сам подумай, Миролюб, кто станет за этих мстить?
– Как кто? Так они варяги!
– Варяги, верно. Но на службе у какого князя? А никакого! Обережники они – купчишек от татей защищают. А значит, нет за ними ни рода, ни дружины, изверги они или изгои. И не придёт за ними месть. Если, конечно, никто сильно болтать да бахвалиться не будет. А уж со Сваргом ты поговори, чтобы он гнев Перуна отвёл. Зато посмотри, какие дары я тебе принесла.
Ведьма махнула длинным рукавом, полностью скрывавшим руку, в угол избы, где были свалены доспехи пленённых варягов и прочая добыча, на них взятая.
Старик пошамкал губами, глаза маслено загорелись, у охранников тоже:
– Да, хоть ты и баба, но в твоих словах есть толк.
– Так что с нашим уговором?
– Многого ты просишь, ведунья.
– Так и даю немало.
– Богам и пращурам это не понравится.
– С ними я как-нибудь сама управлюсь. Так что, по рукам?
– Жизнь целую просишь, – покачал головой старик.
– Одного дитя прошу несмышленого, который и так зимой умереть может, и проводника от вас за Кромкой, ненадолго. А взамен две жизни отдаю, и какие! Воины! Варяги! Неужели не стоит размен такой?
– Лады, будь по-твоему, – жрец плюнул и протянул морщинистую длань с кривыми пальцами, – уговорились.
Ведьма тоже плюнула на ладонь и пожала стариковскую руку. За её спиной раздался приглушённый рык.
– Ты это, держи своего волколюда на привязи, Сварогу зряшная кровь не нужна, – недовольно бросил напоследок жрец.
– Не волнуйся, старый, он у меня на привязи. И шагу не ступит… без моего приказа, – ведунья многозначительно посмотрела на здоровяков-охранников.
– Смотри!
– Скалься-скалься, жадный ублюдок, – усмехнулась ведьма, когда главный сварг ушёл. – Всё равно по-моему будет. Так, Болдырь?
Оборотень возле неё гулко зарычал, упав на колени, вытер слюну о подол её платья, ткнулся носом в пах.
– Не сейчас, не сейчас, потерпи, – зашептала ведьма, поглаживая косматую голову. – Скоро ночь особенная, тогда всё будет.
С тех пор как дедко убили проклятые варяги, Болдырь всё больше терял человеческий облик. Дурным дурнем становился. Но деваться некуда, приходилось терпеть: такой, как Болдырь, очень может пригодиться.
* * *
Данила сперва услышал, чем увидел это: трубные могучие звуки, в которые вплетался пронзительный свист свирелей и раскатистый бой барабанов. Потом с востока, из леса, где верхушки елей осветили последние солнечные лучи, появилась голова длинной человеческой колонны. К капищу двигалось настоящее языческое шествие. Первыми, беснуясь или танцуя, двигались несколько персонажей, которых Данила сам для себя окрестил скоморохами. Эти скоморохи, облачённые в пёстрые кофты с рукавами аж до самой земли, плясали, дрыгались и выделывали акробатические трюки впереди шествующих людей. За ними первыми шли жрецы, их Данила уже научился отличать: они носили обычные мужские накидки, разве что из лучшей ткани, у некоторых на плечах висели звериные шкуры, кто-то опирался на посох, но обязательным атрибутом у всех была шапка с рогами – турьими, оленьими, лосиными. Потом следовали музыканты – барабанщики и трубачи, один из последних (Данила офигел) дудел в огромный изогнутый рог, который впору было спутать с бивнем мамонта. Ну а дальше шёл простой люд, сначала побогаче и знатнее, следом – беднота.
Молодцов наблюдал за шествием из своей укромной лежанки, видел людей – торжественных, проникшихся важностью момента, и у него возникали ассоциации с (прости господи!) крестным ходом. Он понял, куда все они шли, – с востока вслед за уходящим солнцем.
У холма колонна людей разделилась. От подножия к проходам в каменной ограде на вершине вело несколько тропок, вдоль них были поставлены скульптуры из дерева. Данила не мог разглядеть, кого они изображали, видел только, что фигуры были и с двумя, и с четырьмя ногами. На каждой из них горел огонь, и все проходившие мимо бросали им кусочки еды. Выглядело всё, безусловно, захватывающе, Молодцов с удовольствием бы досмотрел действо до конца, если бы не его друзья, заключённые там, на капище. А пока же он ждал, когда все язычники соберутся за каменным валом.
В тот момент, когда последние лучи солнца исчезли с верхушек деревьев, а розовые тучи потемнели, последний человек скрылся за оградой капища. Дозорных никто выставлять не стал – удачно вышло. Данила привстал, размял затёкшие мышцы и, пригибаясь, побежал вверх по склону.
* * *
Шибриде уже почти удалось ослабить верёвки, когда в амбар вошли двое – здоровенные, как медведи, и с медвежьими же шкурами на спинах. Каждый был выше Шибриды и Клека на целую голову, но варягов выволакивали из сарая только вдвоём. Прислужники поставили пленников возле идолов. Шибрида глянул вверх: на столбе вырезанное бородатое лицо с раскрытым ртом, а ниже выдающийся вперёд живот, по бокам от него на столбах изобразили женские фигуры, покорные, с опущенными вниз руками.
«Боги смердов, – презрительно подумал варяг и стал с остервенением тереть путы, хоть они уже оставили кровавые следы на кистях. – Ничего, я вам ещё и связанный покажу, что могу».
Главный сварг даже не взглянул на него, прошёл за вырытый в земле круг, в котором горели девять огоньков, восемь по краям и один в центре, велел трубным голосом:
– Открывайте.
И ворота открылись. Трое стражников с копьями остались неподалёку от пленников, но на удалении, чтобы не попадать во «взор» бога.
* * *
Данила, запыхавшись, забрался наверх довольно быстро. Капище действительно кроме валунов ограждали ещё столбы с черепами, но никакой утилитарной функции обережник в них не заметил, значит, пусть себе стоят.
Осторожно выглянув из-за валуна, он сделал для себя открытие: оказывается, внутри капище было разделено на две неравные части – бо́льшую, где толпились люди и были накрыты столы, и вторую, много меньше, расположенную на небольшом возвышении и отгороженную ещё одной каменной стеной. Там же угадывались силуэты трёх идолов. Вспомнились слова, прочитанные мельком в одной книжке: капище и требище. Нетрудно было догадаться, в какую часть унесли пленников. Выходит, надо дождаться, пока начнутся языческие ритуалы, под шумок пролезть на капище и вытащить друзей.
Неожиданно две небольшие деревянные створки внутренней ограды открылись. Данила увидел длинного тощего старика с белой бородой. Он, с помощью двух других мужей в медвежьих шкурах, взобрался на камень, стоящий на требище, створки за ним закрылись. Молодцов успел лучше разглядеть кумиров, но они его не интересовали, куда важнее было то, что рядом с ними на коленях стояли его друзья, вместе с ещё несколькими пленниками. И так удачно сложилось, что их посадили как раз в тени от разведённого костра.
«Ну, суки, сейчас я вам покажу, что такое обережное братство», – подумал Молодцов.
Он соскочил на землю и побежал впритирку к ограде.
Главный сварг на валуне вскинул руки, издал тихий, вибрирующий, но в то же время мелодичный стон. Ему вторили все люди на капище, потом присоединились трубы и свирели, тихо, не спеша, но протяжно, словно не хотели спугнуть людей. Звук стал походить на тихий напев матери возле колыбели, начал заполнять всё окружающее пространство. Люди уже перестали держаться единой тональности – кто-то пел тише, кто-то громче. Кому-то в едином звуке слышался шум ветра в листве, кому-то стук дождя.
Шибрида и Клек почти освободились от верёвок, когда один из помощников главного сварга бросил в огонь возле идолов порошок. От резкого запаха сразу запершило в горле. Вдруг, должно быть, по сигналу, поющие на капище резко взметнули голоса, затем опустили, опять единый вопль, который снова сменился тихим утробным звуком, и ещё раз, и ещё…
Голова у Шибриды пошла кругом, во множестве голосов ему послышался шум прибоя и тихие удары весёл о воду. Появился запах – не противный запах прогорклого масла и прокисшего жира, а ни с чем не сравнимый запах северного фьорда, где варяг мечтал побывать. Потом в нос ударила вонь пота и вспоротых внутренностей, вместе запахом крови и железа – хорошо знакомый аромат битвы. Перед глазами возникло видение: могучий воин с двумя мечами на бёдрах, лицо его было покрыто тенью, но с бритой головы свисал золотой чуб.
«Неужто Святослав Игоревич, – подумал Шибрида, – или сам… Перун!»
Внезапно его дёрнули за плечо, довольно сильно. Варяг подумал, что, наверное, это Бог его коснулся, и тут ему взрезали в челюсть. Да так, что он прикусил язык до крови.
* * *
Молодцов бежал, сам не замечая, как всё сильнее прислушивается к пению, разносящемуся с капища. Это было похоже на то, что он слышал на капище колдунов-жмудинов, которое обережники разогнали в прошлом году. Только звук был не такой сильный, давящий, а скорее волнующий, будто с детства знакомый. Данила бежал, пока не споткнулся и не зарылся носом в землю. Хорошо хоть вниз не покатился. Вставая, обережник опёрся на камень в ограде и тут же отпрянул. Валун вибрировал! Или это ладонь у Молодцова тряслась, его самого била дрожь, земля под ногами гуляла, а голова кружилась. Да что ж это такое, неужели магия с капища так сработала?
«Нет, хватит! – приказал сам себе Молодцов, втянул воздух сквозь зубы и медленно выдохнул. – Нет никакой магии, есть Господь, Он один, а это всё иллюзия, самовнушение, обман, не по-настоящему! Я не верю в это!!!»
Данила попробовал медленно подняться.
«Ты – обережник, ты – воин, ты силён и обучен, – продолжил он сам себя убеждать. – Там твои друзья, ты должен им помочь, ты справишься. Всё! Лишние мысли прочь!»
И в самом деле что-то произошло. Пение, сильное и всепроникающее, исторгаемое капищем, перестало трогать Молодцова, словно обходило его стороной. Это было как с мелодией, которую прослушал не один десяток раз – сначала ловишь каждую ноту, а потом и вовсе не замечаешь её.
Придя в себя, Данила понял, что прятаться нет смысла. Всё равно язычники так поглощены действом (ещё бы им не быть поглощёнными), что они его точно не заметят. Но спешить следовало – кто знает, сколько эта массовая эйфория продлится.
Обогнув по кругу ограду, Данила взобрался по каменной кладке (тут она была сложена чуть более качественно) наверх и сразу шмыгнул вниз, в длинную тень от деревянного идола.
Ага! Трое стражников с копьями, но на расстоянии от пленников, и ещё двое мужиков – косая сажень в плечах, и на эту сажень накинута медвежья шкура, наверное, те, что помогали старику взобраться на валун. И взгляды всех устремлены на требище. Но Молодцов кожей чувствовал – надо спешить. Стрелой он пробежал вдоль тени, упал на Клека, спрятался за него. Нож Вакулы легко рассёк верёвки. Хороший подарок! Освободив варяга, Данила метнулся к его брату. Ах ты!
Варяг всё так же стоял на коленях. Молодцов дёрнул его за волосы, потряс – почти никакой реакции. Подумав, Данила вручил ему нож: если кто нападёт, вдруг проснутся воинские инстинкты.
– Держи и будь на страже, а я пока братом твоим займусь, – Клек схватил нож мёртвой хваткой.
Молодцов потряс за плечо Шибриду. Никаких эмоций, а время-то идёт! Тогда Данила аккуратно примерился и ударил варяга ладонью в челюсть, снизу вверх. Зубы друга клацнули, а через миг раздался громкий крик. Шибрида схватил Молодцова за грудки, стиснул так, что ворот сдавил шею. Таких злых глаз Данила ни разу в своей жизни не видел, спустя бесконечное мгновение в них мелькнуло узнавание:
– Молодец, ты?!
– А то кто же, пусти – задушишь, – прохрипел он.
Варяг отпустил его, а в следующий миг стиснул Данилу в объятиях так, что рёбра затрещали. Но радоваться долго друзьям не пришлось, их отвлёк раскатистый утробный рык. Обережники обернулись. Клек!
Звериный взгляд, оскаленные губы, Молодцов опять испугался, что на него сейчас набросятся, но, возможно, к счастью, рык Клека привлёк внимание не только обережников.
Трое стражников бежали к ним с разных сторон. Данила даже не успел сказать, что-то вроде: бросаться на опытного воина с копьём опасно. Клек с поразительной скоростью метнулся к сторожам, легко уклонился от удара копья, вонзил нож в шею его хозяина. Одно движение – и копьё в руках варяга. Стремительный росчерк – и второй воин валится с распоротыми горлом и пахом. Третий воин подбежал лишь затем, чтобы получить железное жало в грудь.
Помощники жреца в шкурах отреагировали по-разному: один рванулся к створкам, скорее всего, чтобы открыть, и немедленно был пронзён копьём, брошенным Клеком; второй бросился на освободившихся пленников, размахивая чем-то вроде дубины с вделанным камнем.
– Шибрида! Лови! – крикнул Клек вполне человеческим языком.
У Данилы отлегло от сердца – он уже начал переживать, что его друг помешался.
Варяг перехватил ещё одно копьё, подобранное братом, точным уколом заставил руку с дубиной повиснуть плетью, а вторым пронзил рот амбалу – и звериная шкура не помогла.
Между тем на требище, кажется, поняли, что дело неладно, во всяком случае, петь перестали. Пройдёт ещё немного времени, прежде чем они сообразят, что делать, организуются и выломают створки, приличная выходит фора для побега.
– Други, идите сюда! – позвал Клек.
Шибрида бросился к брату, Данила за ним.
Ого! Подношения богам: несколько десятков корзин отборной еды, драгоценные меха, серебро, но главное – оружие, панцири и шлем варягов, снятые татями. Вот это действительно сейчас ценная находка, мало ли что ждёт впереди.
Братья в считаные секунды напялили на себя панцири, опоясались мечами. Разумно – панцирь вес по телу равномерно распределяет, так удобнее бежать, чем нести его за спиной.
– Ну что, Молодец, покажем сваргам перунову пляску?
– ЧЕГО?!
Нет, Шибрида не шутил, он стоял и улыбался. Они с братом всерьёз собрались драться против целого капища. Да там несколько сотен человек, а может, и тысячи.
– Ты что, серьёзно? Да снаружи их тьма-тьмущая, и мы их богов оскорбили. Как вы собираетесь их перебить?
– Всех не убью, прирежу сотню-другую. Остальные разбегутся, не догоню, – прорычал Клек.
– Погодите, как же так… Там полно воинов и много простых смердов, – пробормотал Данила.
– Пускай, их богам будет большая пожива.
– Даниил прав, нечего божков кровью смердов кормить. Возьмём только жизни главарей и уйдём.
– Нельзя же так просто ворваться и всех рубить! Вы это понимаете или нет?
– Что ты предлагаешь? – строго спросил Шибрида.
Молодцов замешкался, а потом ему на глаза попался приземистый амбар. Вспомнилась мысль, пришедшая в голову во время наблюдения за капищем.
– Думаю, вот что надо сделать…
Клек быстро оттащил тела к ограде, чтобы не бросались в глаза, а Шибрида запалил несколько факелов и бросил на крышу сарая, где их держали. Сухая солома разгорелась моментально. Остальных пленников, постепенно приходящих в себя, освободил Данила, с наказом, когда сюда ворвутся люди, попытаться среди них затеряться.
С требища завопили, когда увидели пламя, поднимающееся рядом с богами, сразу раздались мощные удары в ворота, потом несколько ушлых парней перелезли через них и без проблем открыли створки. Обережники в это время прятались за идолами, попутно запихивая в самодельные котомки самые ценные подношения.
Сварги и их паства немедля кинулись к горящему амбару, и тогда… Варяги издали душераздирающий волчий вой, такой, что даже у Данилы всё внутри похолодело. Но он всё-таки собрался, выпрыгнул из-за столба с резной рожей, долю секунды потратил на выбор цели (кого бы поважнее, с оружием) и метнул копьё. Шибрида и Клек тоже швырнули копья, неизменно попав в цель, рванулись с возвышенности, словно валуны во время камнепада.
Данила чуть замешкался, хватаясь за меч, его рука вдруг коснулась мешочка на поясе, где хранился амулет бродовской ведьмы. И вдруг его взгляд упал на женщину – тоже колдунью, если судить по одежде. Возможно, Молодцов на неё обратил внимание потому, что она не бегала в панике, а стояла и смотрела. Смотрела на него. Он, недолго думая, сорвал с пояса мешочек и швырнул в неё, а после выхватил меч и бросился вслед за варягами. Попал, должно быть, потому что в спину ему ударил пронзительный женский вскрик.
Данила догнал варягов как раз вовремя, в момент, когда они врезались в толпу ничего не понимающих язычников. Если тебя бьёт щитом злой, тренированный, стокилограммовый дядька, взявший разбег, – это серьёзно. Первые получившие плюхи отлетели на полдесятка шагов и сшибли своих собратьев по вере. Шибрида и Клек продолжили свой бег сквозь толпу, сбивая щитами, одолженными здесь же на капище, всех встречных. И всё это под леденящий душу волчий вой! Данила еле поспевал за ними, иногда пускал в дело меч, отбивая шустрых сваргов, пытавшихся наскочить сбоку. Бить старался плашмя, но тут как выходило.
Он воочию убедился, на что способны два – ну ладно, два с половиной, – хорошо обученных воина. Варяги прорывались сквозь людской поток, как капля свинца сквозь воск. Изредка они помогали себе мечами, порой замедлялись, чтобы столкнуть особо упорных или даже целое препятствие, стол например. Тогда им помогал Данила, наваливался на спины. Перед его взором всё слилось в сплошном круговороте: мелькали растерянные, испуганные лица, окровавленные тела, перевёрнутые чаны с едой, шипение воды в костре, факелы, искры. И всё это под аккомпанемент криков и воплей.
Всё закончилось, когда Молодцов окончательно перестал понимать, куда и зачем бегут Шибрида и Клек. Он ткнулся носом в панцирь и сообразил, что шум и вопли остались позади. Перед обережниками с высоты открылся вид на бескрайний тёмный океан леса, ниже по склонам извивались огоньки – это была не магия, а те самые скульптуры со светильниками, жирниками по-местному.
Обережники простояли десять ударов сердца, наслаждаясь покоем, тишиной и победой, а потом сломя голову побежали вниз. Как Данила не переломал себе все кости во время этого сумасшедшего спуска – он не понял. Сапоги едва касались земли, тропки вообще не было видно в темноте, только деревянные статуи проносились мимо. Молодцов бежал, словно в сапогах-скороходах, молясь, чтобы не попался под ноги какой-нибудь камень – стрел в спину он не опасался.
Варяги выбирали дорогу каким-то чутьём или чудом, и спустились они без проблем. Данила внезапно ощутил, что поверхность под ногами уже не идёт под уклон, и в следующую же секунду оказался в объятиях Клека.
– Ну что, брат, живой? – услышал Молодцов сквозь удары пульса в ушах.
– Живой! – проорал он в ответ.
– Так-то, не схарчить нас сваргам. Их бог, Сварог, пусть объедки жрёт, а наш бог – Перун Молниерукий, слава ему!
Клек завыл по-волчьи, к нему присоединился Шибрида, и Данила тоже, в порыве чувств, пусть ему и не доставало умения.
– Ну всё, – отдышавшись, сказал Шибрида, – айда в лес. Сначала пройдём по дороге в сторону капища, чтобы следы запутать, а потом свернём с тракта.
Так и сделали: метров сто пробежали по утоптанной тропинке, а потом, забросив щиты за спины, нырнули в лес. И за всё это время ни разу не услышали звуков погони. Сперва это показалось хорошим знаком.
* * *
На требище тем временем царил полный переполох: вой, крики и стоны. Обычно в это время здесь тоже слышались стоны, но совсем другого характера.
– Где она, где эта стервь?! – надрывался мужик, размахивая секирой, нос его был свёрнут набок.
Кровь залила широкую рыжую бороду лопатой и белую рубаху, только густая золотистая шевелюра, казалось, не пострадала в толчее.
Откуда-то из-за перевёрнутых столов и лавок мужики выволокли тело бабы с растрёпанными волосами (позор неимоверный), вместо одного глаза у неё сочилась кровью алая рана.
– Тащите эту воронью сыть сюда, она к нам варягов привела! – басом заорал мужик с секирой. – Срубим ей голову, чтобы смыть позор с богов. Живее!
Двое мужей подхватили ведьму под руки и остановились – тащить её не получалось, будто она зацепилась ногами за что-то.
– Прочь! – звенящим голосом крикнула ведьма.
Сторожа бросились от неё врассыпную, люд кругом замолк, стал опасливо жаться друг к другу.
– Трусы! – презрительно сплюнул золотоволосый.
Засучив рукава, он уверенно пошёл к ведьме, замахнулся секирой – и тут его рука оказалась в тисках железных пальцев. Зубы прокусили кожу даже сквозь ткань рукава, вырвали кусок плоти.
Золотоволосый попытался треснуть невесть откуда появившегося оборотня кулаком, но тот ловко увернулся, рванул руку в захвате вниз так, что секира вонзилась в колено своего же хозяина.
– Прочь! – ещё яростнее завопила ведьма. – Болдырь, ко мне!
Оборотень подскочил к женщине, перекинул её через плечо и с таким грузом легко перебрался через каменную ограду.
– У, лихо одноглазое! – крикнул им вслед кто-то.
* * *
– А вовремя ты появился, Молодец, не ждал тебя! – произнёс Клек, подныривая под древесный ствол.
– Угу, – ответил Данила.
Ночной марш-бросок по пересечённой местности его изрядно вымотал, а вот братья-варяги чувствовали себя превосходно, они даже в темноте видели лучше него. Вдвоём они бежали впереди и сзади Молодцова, оберегая самого слабого в команде от опасностей.
– И нож у тебя отличный, забыл отдать, – продолжал Клек.
– Подарок Вакулы, пусть у тебя побудет, – лень Даниле было останавливаться, сбиваться с ритма.
– Ну спасибо, – неожиданно тепло ответил варяг. – Я…
Его слова прервал волчий вой. Одинокий. Оба брата замерли.
– Что такое? Ну, волк, тем более один? – не понял Молодцов.
Его друзья волчьей стаи не испугаются точно, вот подражать, копировать некоторые их повадки – это они могут.
– Это не волчий вой, – сказал Шибрида.
– А чей тогда? – чувствуя, как по спине поднимается холодок, спросил Молодцов.
– Не узнаёшь? Ты с ним встречался.
– Убежать можем?
– Нет, он не по чутью идёт.
– А как? – задал тупой вопрос Данила.
– Не важно. Нам надо место выбрать, пока время есть. Вон, между дубами подойдёт. Мы принимаем бой!
Три широких, в один обхват, дуба росли почти из одного места и расходились в стороны под углом. Удобно, чтобы держать оборону – со спины никто не нападёт, но и отступать будет некуда. Обережники встали перед ними, предварительно вырубив низкие кусты. Им скрываться смысла не было, а вот ворог пусть попрыгает на острых обрубках.
Построившись, щит к щиту, плечо к плечу, обережники стали ждать.
«Прямо три богатыря, – подумал Данила, – только я даже Алёше Поповичу в подмётки не гожусь. Вот Клек с Шибридой – другое дело».
Он уловил тихий шелест неподалёку, будто кто-то бежал по лесу, бежал так быстро, словно темнота ему не помеха.
– Шиб, а он точно на нас наскочит? – спросил Молодцов друга по правую руку от себя.
Кидаться на строй воинов, в одиночку, ему казалось совсем бредовой идеей. Не псих же конченый к ним бежит?
– Точно-точно.
– По уму, ему надо бы нас придержать, чтобы…
Пронзительный вой, а затем утробное рычание раздались совсем рядом – болезненное сходство с фильмами ужасов. Но если твоя рука сжимает меч так, что ты ощущаешь его продолжением собственного тела, опасность совсем по-другому воспринимается.
Некто выпрыгнул на очищенное пространство перед обережниками, и Данила сразу узнал его. Да, он видел только смутный силуэт, но всё равно узнал: по осанке, по манере движения, по хриплому дыханию.
Болдырь, подручный старого ведуна. Вот уж не думал Молодцов, что доведётся с ним ещё раз встретиться. Друзья рассказывали об этом полоцком берсерке, но Данила рассчитывал, что тот сдох в болотах от заражения крови, а вон как получилось. Никогда не считай своих врагов мёртвыми, пока не увидишь их трупы.
Оборотень меж тем стоял, покачиваясь, будто в задумчивости. Оружия при нём не было – уже хорошо. Как он успел оттолкнуться ногами и прыгнуть, Данила даже не заметил, среагировал на движение щитов вперёд (хорошо стоять в одном строю с опытными воинами!) и тоже выбросил свою защиту, уколол мечом не глядя. А славянский берсерк уже стоял от них метрах в трёх, всё так же покачиваясь. Ничего себе скорость! Шибрида рассказывал, что они втроём с кормчим и батькой еле с ним управились. Но ведь справились же! Прочь сомнения!
Оборотень шагнул влево, но увидел дубы, преграждавшие ему путь к цели, вернулся обратно, всё тем же плавным единым движением. Молодцов ожидал, что он простоит так ещё минут пять, но следующая атака вышла поразительно стремительной.
Страшной силы удар отбросил его на дубовую кору. Данила бессознательно закрыл щитом голову, а мечом кольнул вниз, по-змеиному, как говорил Воислав – туда-обратно, дважды. Один раз даже ощутил сопротивление, когда клинок попал куда-то. Услышал возглас Клека:
– Хаа!
Пока Шибрида пытался оттеснить оборотня от Молодца и вспороть тому брюхо, Клек зашёл ему за спину и ударил мечом. Рубанул мощно, с двух рук, так что даже скорости берсерка не хватило увернуться. Дёрнулся он в последний момент, когда уже меч коснулся его спины. Вся сила удара пришлась на последнюю четверть клинка, он погрузился в нутро оборотня на добрые полпяди. Тот взвыл, крутанулся на месте, да так, что меч сам выпал из раны, оборотень схватил его голой рукой, потянул на себя – силища как у медведя.
Клек долбанул берсерка ребром щита прямо в нос. Тот сразу отшатнулся. Правду говорят, что таким волколюдам можно только поленом голову разбить!
Да только оборотень другой рукой схватил Клека за наплечник панциря, дёрнул так, что пальцы с ногтями-крючьями оторвали железные пластины начисто. Шибрида успел помочь брату, рубанул врага по ляжке. Волколюд с криком, птицей взвился вверх – другой бы на его месте остался лежать с отрубленной ногой.
Данила с трудом понимал, что происходит, и темнота тут была ни при чём. Вот неведомая сила прижала его к стволу дерева, в ту же секунду раздались крики и лязг справа, а затем – тишина. Лишь слышно было дыхание: собственное, друзей и оборотня. Даже лес замолчал, будто ожидая исхода схватки.
Молодцов поспешно встал в строй, подравнялся. Новую атаку они отбили все вместе – единым ударом щитов и взмахами мечей, куда-то в серую мелькающую тень. Болдырь запрыгал вокруг них, хрипя и подвывая. Может, надеялся раздёргать, имитируя броски. Обережники недвижно ожидали, что учудит их враг, ведь время играло им на руку. Кровушка-то текла даже из тела оборотня.
И Болдырь учудил: взял короткий разбег, прыгнул… и схватился за дерево. Прополз несколько метров по дубовому стволу и с него рухнул на обережников. Его встретили выброшенные вверх острия мечей. Некоторые даже проникли весьма глубоко ему в живот, но оборотню сейчас было всё равно.
Данила с ужасом увидел, как Болдырь подгрёб под себя Шибриду. Тот съёжился под щитом, пытаясь не высовывать из-под него уязвимые части тела. Молодцов рубанул от души, с хорошим оттягом, прямо по пояснице, прикрытой лишь льняной тряпкой.
Блин! Меч будто в пень ударил и даже увяз так же. Поддавшись наитию, Данила не стал его выдёргивать, а навалился всем весом. Режущая кромка заскользила в ране, углубляя её, металл противно заскрежетал о кость. Вот тут-то оборотень отреагировал – завыл протяжно, невероятным образом изогнулся, уходя от клинка, и ударил Молодцова всем телом.
Именно телом – оттолкнулся, стоя на четвереньках, от земли и саданул тушей Данилу в щит. От удара Молодцов взмыл вверх, пролетел несколько шагов, плюхнулся спиной прямо на обрубки кустов. Аххссс… Больно, блин!
Оборотень вмиг оказался на ногах, и Шибрида воткнул ему меч между ног. Хорошо засадил, так, что по долу потекла густая струя крови. На помощь брату пришёл Клек, с разбегу рубанул прямо по косматой башке – и клинок застрял во лбу. Оборотень мотнул головой и бросился на варяга, одним махом сбив его с ног. Клек еле успел прикрыть горло кромкой щита, в которую тут же вцепились когтистые лапы.
Верный клинок остался в башке волколюда, щит долго не удержать, из оружия только… Клек благодаря чутью нашарил на поясе нож, отданный Даниилом, вонзил с короткого замаха в живот. Сначала лезвие вошло в тугую упругую поверхность, будто в настоящий кожаный доспех, варяг поднатужился, надавил, и нож, преодолев сопротивление, проник внутрь, даже берсерк удивлённо рыкнул. Клек провернул клинок, ударил ещё и ещё раз. А сзади на оборотня напрыгнул Шибрида. Буквально упал на врага, держа меч двумя руками остриём вниз, вложил в удар всю свою силу и немалый вес в доспехах.
Клинок, будто копьё, прошил насквозь туловище волколюда. Шибрида со скрипом и скрежетом зашатал оружие в ране, словно больной зуб выдирал, наружу высоко брызнула толстая струя крови. К братьям со всех ног подбежал Даниил, тоже с разбега вонзил свой клинок между рёбер оборотня. Вдвоём они стащили его с Клека. Оборотень ещё шевелился, Шибрида выбил из его головы меч брата, ударил в лоб краем подобранного щита – череп треснул. Варяг ударил снова – послышались мерзкий хлюпающий звук и хриплое бульканье из вражьего горла, но Шибрида продолжал бить и бить, пока лицо подручного ведуна не превратилось в кровавое месиво.
Клек встал сам, подошёл к друзьям:
– Может, сжечь его?
– Времени нет, – тяжело дыша, ответил Шибрида, – вдруг сварги набегут. Даниил, ты как?
– Нормально. Идти смогу.
– Тогда идём, накрутим петли, а к утру выйдем на тракт. Я тут недалеко городок знаю, там у меня десятник есть, добрый знакомый. За мной, други.
Друга Шибриды убили печенеги прошлой весной: решил с друзьями прогуляться по Дикому Полю, поохотиться и добычи добыть, если получится. Ну и добыл – слепую стрелу прямо в глаз. Но Шибриду в городе помнили, приняли всех троих, накормили и спать уложили. Даже девок теремных для постельных утех прислали, но после пары суток лесных кроссов все мысли были об одном – спать!
Утром Шибрида ушёл справлять тризну по другу, и как-то так вышло, что Клек остался с Молодцовым наедине, как потом выяснилось, варяг это специально подгадал:
– Должен сказал тебе, Даниил, я плохо думал о тебе там, у Сварога. Думал, бросил нас, а ты пришёл на выручку.
– Да будет тебе, Клек. Я бы тоже так думал, если бы на твоём месте оказался.
– Ты нам жизни спас, – серьёзно сказал друг.
– А сколько раз вы мне жизнь спасали! Да за одно то, что вы меня науке воинской обучили, я с вами за всю жизнь не рассчитаюсь. Ну и с батькой, конечно.
– Я тебе должен! – не унимался Клек.
Смотрел он очень серьёзно, и Данила понял, что этот разговор – часть какого-то ритуала. Вот только какого и что он должен отвечать?
– Хорошо, ты мне должен. Отдашь долг, когда сможешь или когда я тебя попрошу.
– Да будет так!
Друзья пожали руки, Клек сразу повеселел:
– Ну что, брат, пойдём попробуем здешних девок? Не бойся, твоей Уладе я ничего не скажу.
