Глава 8. Начало
Прошла неделя, как началась война, для моего окружения, я же считаю себя на войне с того момента, как здесь оказался. Позади трудная ночь, буквально через полчаса должны начаться утренние навигационные сумерки 23 июня 1941 года, хотя радист уже доложил о прохождении сигнала – «Кот 2 тчк. 3» чувство тревоги не покидает меня. Где 3-й, 4-й и 5-й коты? Почему молчат? Может ничего не получилось, может, не могут разобраться с трофейными радиостанциями, а может их уже и нет. Война зависит от многих случайностей, а война боевого пловца еще и от удачливости в водной пучине.
План, лелеянный более полугода, наконец, нашел претворение в действиях. Все окончательно встало на свои места в марте месяце, после поездки в Москву на встречу с Кузнецовым начальника штаба флотилии Григорьева, подтвердившего нависшую угрозу войны и в связи с этим, ускоренную подготовку к боевым действиям. Скажите, зачем готовить корабли и соединения к зачетному учению Черноморского флота в начале лета, а не в конце по итогам навигации?
В этот же день командующий провел собрание штаба и командиров в части касающихся, по выработке дополнений к плану боевых действий на случай войны. После собрания штаба было проведено собрание в составе командарма, начальника штаба, командира дивизиона мониторов, командира «Ударного» и начальника разведотдела, командиром разведроты. Был задан прямой вопрос, как ввести разведроту в план боевого развертывания флотилии?
Решили так. Через несколько дней с начала боевых действий, после предварительной разведки – выполнить атаку Румынской Дунайской флотилии силами водолазов разведчиков в базе Галац и стоянке отряда кораблей в Сулинском гирле.
В порт Рени, с первой корабельной ударной группой под общим руководством комдива Кринова, идут три взвода водолазов разведчиков, десяток аквалангистов и три призовых экипажа (командир и три краснофлотца в экипаже). Разведгруппы и призовые экипажи подчиняются – капитан лейтенанту Беззуб Степану Ивановичу, руководителю операции боевых пловцов. Корабли КУГ-1 обеспечивают атаку разведгрупп и прием призов. Его цель – база Галац румынской флотилии. Попытка захвата 3-х мониторов и вывод их в Рени, подрыв максимально большего количества других кораблей и судов внутри базы. Нанесение максимально возможного ущерба базе в условиях соблюдения скрытности. После начала атаки диверсионных групп, на помощь им приходит два взвода пограничников высаживаемых на глиссерах и полуглиссерах прямо на пирс базы, своими действиями маскирующие атаку боевых пловцов. Для их размещения выделяются оба водолазных бота.
В Измаиле остается взвод водолазов разведчиков, два десятка аквалангистов и два призовых экипажа – два монитора и их обеспечивающие катера прикрывающие вход в Сулинское гирло. Базой разведотряда будет шаланда отряда. Вспомогательного маскирующего удара не будет. Здесь надо постараться выполнить атаку тихо и неожиданно. Так как корабли противника будут стоять не в базе, а в районе развертывания – замаскировавшись. Для помощи в транспортировке использовать четыре полуглиссера.
Проведенные совместные учения в высадке десанта в мае месяце показали возможности боевых пловцов в подготовке места высадки и их способе использования для захвата командного пункта обороняющихся. Штаб Перекопской дивизии вдруг обнаружил, что их командный пункт находится под контролем неучтенного подразделения. Постарался исполнить захват командного пункта дивизии, в стиле диверсионных акций использовались полка особого назначения «Бранденбург-800».
К городку Килия, подъехало три полуторки с красноармейцами, в новенькой, только что со склада форме и автоматами ППД. В каждой машине сидел как старший машины военный командир лейтенант Иван Петрович Сидоров. Даже удостоверение на Ивана Петровича Сидорова, со скрепками из нержавейки сделал в виде пяти экземпляров, на всех пятерых, командиров разведроты, с одним и тем же именем, фамилией и отчеством. Еще двое, командиров, сидели на мотоцикле L-300. А далее все просто, заезжаешь в городок, подъезжаешь на машинах почти к штабу и постепенно меняешь посты. В общем – «Наглость второе счастье» – и все прошло как по маслу. Мир не пуганых… Не зря «Брандербурговцы» почти без выстрелов брали контроль над кучей охраняемых объектов, впервые месяцы войны.
Почему взяли именно этот штаб и узел связи. Да потому, что там находился Григорьев, заранее внесший в план учений атаку командного пункта вероятного противника разведчиками флотилии. Командир корпуса и командир дивизии о такой акции знали, но способа атаки не представляли. Когда я зашел в штаб и доложил начальнику штаба 51-й Перекопской дивизии, что его штаб взят в плен, рядом находились командир корпуса генерал-майор Егоров и наш командующий. Оба с непроницаемыми лицами наблюдали за реакцией получившего вводную командира.
Теперь местная комендатура и НКВД с упоением ищет в корпусе удостоверения, в которых скрепки почему-то не ржавеют.
Связисты тоже теперь при потере связи не торопятся послать одиночку связиста, а требуют и посылают целый комендантский взвод на проверку обрыва провода. Когда пропали телефонисты красноармейцы, следом пришли по возрастающей лейтенант, старлей, и наконец – начальник узла связи, прибыл в плен собственной персоной. Морпехи с радостью пошли на захват связисток из узла связи, наивно хлопающих глазами, когда им говорили, что они взяты в плен. В течение получаса вся служба связи дивизии оказалась в подвале соседнего двора. В соседнем сарае разместился – комендантский взвод штаба дивизии.
Война началась, как и в нашем времени. Выведенные в район рассредоточения корабли и суда с 17 – го числа находились в повышенной готовности.
В ночь с 21-го на 22-е к стоящему у берега на входе в Кислицкую протоку «Ударному» выплыл пловец, издалека обнаруженный сигнальщиком. Пришвартованный к борту ялик подобрал пловца и доставил на борт. Перебежчик попросился к начальнику погранотряда. Пока пловец отогревался в кают-компании, прибыл пограничник. Известие о готовящихся к бою войсках на той стороне уже никого не удивило. Все поняли. Время пришло.
В 2.00 получили сигнал на повышение боевой готовности, а еще через два часа от оперативного дежурного пришел продублированный сигнал «Ураган» – Война. Через 15 минут с Румынского берега начался артобстрел. С колокольни румынской церкви, в селе Ласкар Катарджи, застрочил пулемёт, раздались ружейные залпы из окопов, открыла огонь полевая артиллерия, развернутая на острове на против набережной. В Измаиле, на стоявшем у причала судне «Северная Буковина» появились убитые и раненые, в припортовом районе города начались пожары, дым от которых просматривался из протоки.
Об этом говорится, но для нас находящихся на замаскированном, пришвартованном к берегу, корабле сейчас происходящее, все еще было где то там и слегка невероятным. Корабль стоит замаскированным у входа в Кислицкую протоку у Старой Некрасовки, ниже по течению приткнулся к берегу, монитор «Мартынов» и другие корабли, нашей корабельной ударной группы рассредоточившись до селения Кислица.
Между кораблями КУГ прямо по берегу протянута полевая телефонная связь, есть прямая телефонная связь и с командным пунктом флотилии развернутым в городке Килия. Там же развернут и штаб Перекопской дивизии. Для контроля входа в Кислитское гирло и контрбатарейной борьбы от мониторов развернуты два корпоста просматривающие Дунай и входы в оба гирла Кислитское и Сулинское. Гдето там, у входа в Сулинское гирло находятся румынские мониторы «Ласкар Катарджу», «Михаил Когальничану» и четверка сторожевых катеров, прикрывающие городок Тулча.
В основном в этом случае появляется мысль типа:
– «Я на корабле, со мной уже все ясно, а как там будет с родными?». Наши семьи должны быть размещены на «Богатыре», который, по заранее составленному плану, теперь стоит замаскированный, уже в Черном море, у поселка Приморское. Для противовоздушной обороны на него установлена последняя пара пулеметов 12,7-мм ШВАК и две 20-мм спаренные зенитные артустановки ШВАК. Нашу плавбазу я постарался усилить насколько возможно.
В ответ на огонь с румынского берега, начали отвечать наши береговые батареи. Вышедший на связь флагарт Подколзин корректирующий огонь, дал команду на обстрел района развилки Дуная на Кислитское и Сулинское гирла, где начали обстрел Измаила маневрирующие на боевом галсе румынские мониторы. Заранее определенная, артиллерийская позиция позволили создать ответный огонь такой плотности, что румынские мониторы отказались от обстрела. В вахтенном журнале корабля появилась запись о «04.00 _ Получен приказ открыть огонь по движущейся морской цели в 1-м квадрате. Начал стрельбу, согласно плана стрельбы по невидимой движущейся цели».
Телефонист передает команды: «Ударный. Репер номер 1, вправо 00–70, прицел 80, два снаряда. Огонь».
Заградительный огонь, на артиллерийской позиции, оказался эффективным. Румынские мониторы, не входя в Кислитское гирло, ушли в Сулинское. На нашем участке обороны десант противника не удался.
В 5.00 со стороны Тулчи подлетели три тройки легких бомбардировщиков IAR 37 из Esc.18 Bomb. ИАР 37 (IAR 37) – румынский ближний разведчик и легкий бомбардировщик, одномоторный биплан смешанной конструкции с не убирающимся шасси. Создан в румынском КБ фирмы IAR на базе легких французких бомбардировщиков Potez 25, максимальная скорость 214 км/ч, к началу войны устарел, поэтому использовался для штурмовки и разведки. Своевременно обнаруженная летящая плотным строем группа самолетов была встречена разрывами 76-мм снарядов зенитных батарей. Разрывы повторяющихся залпов ложатся выше строя и с явным опережением. Наконец зенитчики пристрелялись, и один из бипланов потянул за собой дымный след. Летящие над городом самолеты, пролетающие в не зоны досягаемости корабельных средств ПВО, с появлением наших истребителей, сбросили бомбы и со снижением ушли за Дунай. Летчики 96-й эскадрильи, догнав румынские самолеты, сбили двоих и подбили еще один. Впоследствии стало известно, что истребители сбили три ИАР 37, а зенитчики один сбили бомбардировщик и один повредили. Тихоходные устаревшие Румынские самолеты явно проигрывали уровню боевой готовности сил ПВО флотилии, выучка зенитчиков также показала неплохой результат.
В последствии, на разборе стрельбы в батарее старшего лейтенанта Охоты, на котором участвовал политрук Жуков выяснилось. Все так ждали бомбардировщиков Ю-87, что по не убирающемуся шасси решили, что это не устаревший бомбардировщик, снятый уже с производства IAR 37, а опасный немецкий пикировщик. Разница в скоростях горизонтального полета более 100 км/ч естественно вводит ошибку в стрельбе и невозможность попадания. Наводчика и политработника не удивил даже тот факт что Ю-87 – моноплан, а IAR 37 (Potez 25) биплан.
Около обеда уже одиночный разведчик появился на большой высоте. В этот раз зенитчики смогли, свои залпы смогли сосредоточить на пути разведчика заставив лететь на цепочку разрывов. Не повторяя нового захода, на доразведку, разведчик ушел за Дунай в сторону Фокштан. В 14.00 три звена румынских бомбардировщиков Р.37 с трех сторон атаковали порт, аэродром и батарею береговой обороны.
Перед звеном заходящих на порт бомбардировщиков появились дымки разрывов, постепенно сближаясь с тройкой, начавших выгружать свой смертоносный груз самолетов. Летчики выдержали боевой курс, начали отворот с боевого курса, группа разрывов догнала звено, и под одним из них раскрылся конус разрыва. Несколько мгновений и пламя, отчетливо видимое снизу, окутало хвост самолета. Еще через несколько мгновений самолет вздрогнул и горящим болидом устранился к поверхности Дуная.
Береговые посты СНиС совместив в себе и посты воздушного наблюдения, позволили вовремя обнаружить налет румынской авиации. Поднятые находящиеся в готовности истребители встретили румынские бомбардировщики уже в воздухе, а не на земле. Получаемая воздушная информация воссоздавала маневры атакующих на планшетах ПВО, установленных теперь на каждом мониторе и командном пункте флотилии.
Вновь над городом появились «Чайки» и устремились к румынским бомбардировщикам Р.37. Шестерка И-153 и восьмерка И-15 в полном составе поднялась на перехват бомбардировщиков. В воздухе засверкали вспышки выстрелов истребителей и обороняющихся «Лосей». Вражеские самолеты взяли курс на Тулчу, яростно отстреливаясь от «Чаек». И вот, наконец, атака одного истребителя принесла успех, летящий бомбардировщик задымил, потом пламя перешло на фюзеляж, нос наклонился к земле, и самолет устремился в реку. Заросли камыша приняли в себя горящую машину. Переданные румынским летчикам польские новейшие бомбардировщики оказались явно в неопытных руках, еще четыре Р.37 «Лось» закончили свой путь в дунайской земле, сбитые истребителями капитана Коробицына.
Румынские пилоты 4-й группы 1-й бомбардировочной флотилии Королевских ВВС не зря называли себя «командой самоубийц» – виной частых аварий была нехватка опыта и ресурсов. После нападения СССР на Польшу большинство оставшихся к тому времени там самолетов перегнали в Румынию (среди них: – Р.37–49 шт.; – Р.23–31 шт., - Р.11–42 шт., - Р. 7–15 шт.; – Lublin R13 – 5 шт.). В Румынии эти самолеты включили в состав румынских ВВС.
Новейший польский бомбардировщик, по своим данным не уступающий Ю-88 (отсутствовал режим пикирования), при отсутствии надлежащего обслуживания и опыта эксплуатации часто ломался сам. Стрелок, нижней, люковой пулеметной установки (4-й член экипажа) обеспечивал лучшую обороноспособность Р-37, по сравнению с советскими бомбардировщиками СБ и ДБ-3. По бомбовой нагрузке и дальности полета польский самолет заметно превосходил немецкие Ju 88A-1 и Do215B.
Тихоходные, но с опытными истребителями, имеющие двукратное превосходство в воздухе, наши «Чайки» капитана Коробицына совместно с зенитчиками старшего лейтенанта Охоты, в одном бою уничтожили большую часть 77-й эскадрильи Румынских ВВС. В первый же день войны Румынская 77-я бомбардировочная эскадрилья прекратила существование.
В этом противовоздушном бою монитор не участвовал, удалось опробовать возможность обнаружения высотных воздушных целей с помощью бликов от их кабин. Летящие на высоте 3 км бомбардировщики вооруженным взглядом не обнаруживались некоторое время, хотя информация о ох подлете прошла. Далее сигнальщик, а потом и все присутствующие на мостике смогли увидеть счетверенные вспышки бликов солнечных лучей на остеклении кабин «Лосей».
В свое время все местные фотографы оказались буквально обысканы на предмет наличия в их лабораториях – лучевых «звездных» светофильтров для фотоаппаратов. В обсерватории Николаева и Севастополя были направлены запросы на наличие у них и источника поставки лучевых светофильтров для телескопов. Ничего найти я не смог. С помощью местного ювелира, несколько раз под разными углами поцарапав алмазом стекло обычных очков, показал оптические переливы изображения, изобразил Зайцеву и Беззуб на пальцах и вытянутой руке нужный мне оптический фильтр с соответствующим оптическим эффектом. Я, то знаю, что в Советском Союзе такого еще не делают, а цейсовская оптика явно недоступна. Есть еще в Японии и Швеции фирмы. Получил добро выходить на местных контрабандистов. Здесь для меня проблем не было.
Мои тренирующиеся на «куклах – докерах – морячках» орлы, уже через месяц, стали всем известны, и их начальник также не остался без внимания. В общем как авторитетный человек (можно сказать – беспредельщик), познакомился я с местным, нужным мне, человечком. В портовом городе, всегда есть люди, которые могут все достать, а я знал о одном шведском владельце фотомагазина и лаборатория фототехники в центре Готенбурга, под названием «Victor Foto». Виктор Хасселблад совсем недавно основал цех, для производства фотоаппаратов, в простой автомастерской, в центре города. Виктор был настолько опытен, что правительство Швеции, простому владельцу магазина – мастерской, доверило изготовить аналог немецкой камеры воздушной разведки. Хасселблад представил миру первую бытовую камеру, выпущенную его компанией – Hasselblad 1600F.
Через два месяца я получил 10 круглых стекляшек диаметром 50 миллиметров – которые, стоили как три моих зарплаты. В июне месяце, я уже был должен на полгода вперед, куче сослуживцев, но я не унывал. По моему плану – будущие события должны очень многое списать. Четыре пары стекол стали основой изготовления очков для сигнальщиков и командиров башен главного калибра, а пятая пара укатила в Москву. За них мне обещали когда-то вернуть деньги.
В первый день, войны под роспись, как за секретное изделие, пару очков получил и начальник корабельного корпоста (корабельный боцман, главстаршина Пархоменко) и командир отделения сигнальщиков (старшина 1 статьи Полозов).
Сколько времени я потратил на тренировки сигнальщиков, наводчиков и корпоста в пользовании очками и без них, в выявлении бликов прицелов. Сутками напролет, днем и ночью некоторые отличившие и требующие дисциплинарных внушений краснофлотцы бегали с пирса на берег и прятали где нибуть в кустах или еще где нибуть, стекляшки, которые сигнальщики и наводчики должны были обнаруживать. Теперь стоит сигнальщику, или еще кому либо подумать, что где-то там, появился блик, как в это место, сразу направляются визир и прицелы всех орудий.
Насколько помнится боевых столкновений в ближайший месяц не предвидится. Поэтому буду тренировать людей далее.
Вечером меня пригласили в кают-компанию. Да именно пригласили мои командиры все пятеро.
Молча поели.
Потом обратился самый старший, по возрасту и по званию. Не комиссар. Панасенко
– Иван Александрович. Получается, что ты еще до нового года знал, что будет сегодня война.
– Ты не хочешь нам, что либо, рассказать?
– Ведь Вы, еще в Николаеве – знали, что будет сегодня.
– Ты знаешь, что будет с нами?
Пять пар глаз внимательно смотрят мне в глаза. А что мне им сказать? Как вести беседу с людьми, которые по военной медицинской науке (медицинская сортировка раненых и больных), через пару месяцев, судьбой записаны в безвозвратные потери, во главе с их командиром?
Как сказать, что мы уже более восьми месяцев – команда настоящего «Летучего Голландца»?
