Глава 41

– Вы кто?

Резко крутанувшись вокруг оси, я вижу в дверях на кухню своего папочку, озадаченно скребущего в затылке.

– Что?

– Кто вы? – вновь спрашивает он. – Что я тут делаю?

Несмотря на то, что мой сжавшийся на нервах желудок решил, что есть мы нынче не хотим, я все же налегаю на хлопья.

– Некогда мне, пап, с тобой тут развлекаться, – поднимаю я ладонь. – Сегодня у меня очень важный день. Сегодня первый тур на телеконкурсе «Минута славы», и мне надо хорошенько собраться с мыслями.

– Скажите свое имя, – говорит отец, точно под гипнозом. – Я с вами знаком? Война уже закончилась?

Ясно, у папы с головой совсем беда.

– Что на сей раз? – раздраженно опускаю я миску. – Мнимая амнезия? Теперь ты это подхватил? С синдромом Туретта, значится, не прокатило?

В последнее время мой солидных лет родитель в подобном случае посылает меня куда подальше, однако сегодня этого не происходит.

– Где я? – вопрошает он, изумленно озирая кухню.

– Ой, бога ради, давай-ка завязывай.

Недолго думая, я топаю в гостиную, к компьютеру, и едва он загружается, открываю интернет-историю.

А, ну да! Папочка побывал на разных информационных сайтах по болезни Альцгеймера. Так что, предположив амнезию, я была не так уж далека от истины. Но, похоже, отец рассчитывает, что «альцгеймер» вызовет больше сострадания. Ну-ну, надейся!

– Что, у тебя теперь болезнь Альцгеймера? – возвращаюсь я в кухню. – Это большее, на что тебя хватило?

– Сейчас что, пора завтракать? – с оторопелым видом снова оглядывается он по сторонам. – А что я обычно ем на завтрак?

– Надеюсь, обычно ты ешь дешевые и противные хлопья, – огрызаюсь я, – потому что больше ничего у нас нет.

Папа усаживается за стол, и я с демонстративным стуком ставлю перед ним тарелку с хлопьями.

– Благодарю вас, – молвит он, – вы очень хороший человек. – И, принявшись за хлопья, добавляет: – Кем бы вы ни были.

– Зря стараешься, – хмыкаю я. – Это совершенно не сработает. Матушка великолепно управляется и без тебя.

От этих слов отец заметно вздрагивает.

– Ты что, не видишь, что только зря теряешь время? Маме ты совсем до лампочки, и не могу сказать, чтобы я ее осуждала при том, какие дурацкие представления ты тут устраиваешь. Неудивительно, что ее куда больше интересует мистер Пат…

Вот тут-то папа сразу вскидывается! Глаза вылезают на лоб, челюсть отвисает. Хотя, как ни странно, выглядит он теперь даже более ошарашенно, нежели изображал с минуту назад.

– Я убегаю, – поспешно говорю я. – Не хочу опоздать на свой звездный час.

– Что ты только что сказала? – спрашивает отец, причем совсем не в той манере, как, типа, «ах, я бедняжка, совсем память потерял!».

– Ничего, – небрежно отмахиваюсь я. – Никак не припомню. Наверно, у меня тоже болезнь Альцгеймера.

Я хватаю со стула сумочку. Сегодня мне ничего с собою брать не надо, поскольку там меня полностью обеспечат и одеждой, и прической, и всем прочим. Единственное, что от меня потребовалось, – так это подняться спозаранку, чтобы успеть до папы попасть в душ. Так что на сей раз горячей воды мне хватило.

Словно торопясь пожелать мне на прощание удачи, Пискун вылезает из своего убежища, и я спешу угостить его кукурузной хлопьиной. Если бы я не боялась, что он меня укусит, я бы даже его поцеловала.

– И пока меня нет, оставь мыша в покое, – строгим голосом предупреждаю я отца. – Как ты смеешь его терроризировать!

Папа непонимающе хлопает глазами.

Тут в дверь стучат – несомненно, это Карл приехал подбросить меня до телестудии. С «Минуты славы», конечно, могли бы прислать за мной машину, но я, уже в который раз, и думать не хочу, чтобы кто-то узнал, где я на самом деле живу. И это заставляет меня всерьез задуматься о том, чтобы в самом ближайшем будущем как-то улучшить свое непрезентабельное жилье.

Я запускаю Карла в квартиру, и он сразу идет на кухню, я же беспокойно суечусь, рассовывая по местам то, что мне сегодня явно не пригодится, – словно пытаюсь отсрочить тот момент, когда нам уже понадобится выдвигаться.

– Доброе утро, Дерек, – радостно приветствует Карл моего отца.

– А вы кто? – отзывается папа, и мой друг озабоченно сдвигает брови.

– Вот только не начинай опять! – со злостью бросаю я через плечо.

Карла моя вспышка раздражения, естественно, шокирует.

– У него обнаружилась болезнь Альцгеймера, – поясняю я другу. – Так вот вдруг.

– Надо же, – качает головой Карл. – Печально слышать.

– Но есть и хорошие новости, – продолжаю я. – Синдром Туретта чудесным образом пропал.

– О, клево! – улыбается Карл.

Папа же поглядывает на нас с угрюмой злостью. И ведь правда, несмотря на наши столь откровенные провокации, от моего родителя до сих пор не вырвалось ни единого более-менее сочного ругательства.

Карл потирает ладони:

– Ну ты как? Как ощущения?

– Вся на нервах, – признаюсь ему. – Еще толком ничего не сделала, а ладони уже взмокли.

– Да брось, плёвое дело, – подбадривает меня Карл. – Проскочишь.

– Сперва бы еще дотуда проскочить, – напоминаю я.

Тут же Карл вручает мне мотоциклетный шлем.

– Мы же на скутере. Так что давай напяливай без разговоров.

И мне ведь даже не поворчать, что шлем помнет мою прическу, поскольку никакой прически я не делала. Сегодня я полностью доверюсь стилистам с телешоу – пусть делают со мною что хотят.

– Мог бы пожелать мне удачи, – говорю я отцу уже перед самым выходом.

– Удачи, – скупо буркает он.

И ведь если подумать, иду я на все эти мучения, только чтобы обеспечить лучшую жизнь своей семье – включая и моего неблагодарного папашу. Сама порой дивлюсь: зачем мне все это надо?