Желаемому браку могут препятствовать существующие узы, удерживающие одну из сторон. Чтобы облегчить заключение такого брака, одна из них непосредственно или посредством других, но по её приказу, убивает супругу или супруга другой стороны. Совершая подобное действие, лицо становится виновным в преступлении, которое является грубой несправедливостью по отношению к убитому супругу и к самим разрушенным супружеским узам. Кан. 1090, § 1 гласит, что в этом случае лицо, совершившее такое преступление формально, пусть и не материально, предпринимает недействительную попытку вступить в настоящий брак, если убийство было совершено с прямым намерением сделать такой брак возможным.

Это же преступление могло быть совершено при физическом или моральном соучастии по общему желанию и совместными действиями обеих сторон, намеревающихся заключить между собой настоящий брак. Может быть и так, что преступление было совершено не конкретно для того, чтобы сделать возможным это бракосочетание, но по другим причинам, иного характера. Решение заключить между собой брак было принято позднее. И в том, и в другом случае только в силу ответственности за данное преступление, которое оскорбляет память убитого супруга и достоинство расстроенного брака, стороны-соучастники не могут заключить между собой действительный брак. Кан. 1090, § 1, где излагается это постановление, не указывает среди необходимых условий, как в предыдущем случае, необходимость того, чтобы убийство супруга одной из сторон было совершено с тем, чтобы устранить препятствие, проистекающее из предыдущих брачных уз.

Препятствие, называемое «преступлением», возникающее в двух описанных случаях, относится к сугубо каноническому праву. Поэтому оно имеет место только: в первом случае — если сторона, совершившая преступление, является католической, а во втором — если таковой является одна из сторон.