Глава 10. Открыть глаза
С отдыхом в ту ночь у меня не сложилось. Закончился праздник поздно, а вставать, понятное дело, надо было рано. Спасибо, хоть убирать после сабантуя не заставили, припахав на этот раз не знающих усталости роботов.
Все, что произошло со мной после поцелуев, сохранилось в памяти урывками. Словно кусочки чужого сна. Как будто не меня отчитывали за то, что так и не принесла ложки. И это не я растерянно блуждала среди пассажиров, на автопилоте пытаясь всучить тем бокалы с шампанским.
Нуна пару раз попробовала меня отловить, дабы выяснить причину появления на моем лице идиотской улыбки. Но поговорить нам не дали. А мне так не терпелось поделиться с подругой своими переживаниями!
И совет нужен был ее позарез: какой из ответов все-таки выбрать.
Сердце, глупое, упорно твердило «да». А тихий голос разума, напротив, просил не спешить с судьбоносным решением.
В итоге сказала самой себе, что утро вечера мудренее и мозговой штурм вполне можно отложить до завтра. Тэн и Авен, друзья по несчастью, помогли мне ненадолго отвлечься. Остановив в коридоре, затащили в угол, чтобы поделиться экспроприированной вкуснятиной. От избытка чувств я чуть не бросилась им на шеи. Потом, правда, подумала, что с нежностями на сегодня пора завязывать – для одного дня это уже перебор, – и с жадностью накинулась на еду. После шипучки и всех выпавших на мою долю «испытаний» отсутствием аппетита я не страдала.
– Ты какая-то сегодня не такая, – протянул Олер и быстренько схватил с подноса, который я поставила на пол, один бокал для себя. Второй для Вилара. А третий опять для себя.
– В смысле не такая? – с набитым ртом переспросила я, мысленно прикидывая, заметили ли они отсутствие пары-тройки пуговичек на казенной блузке.
– Счастливая, что ли, – неуверенно предположил Авен, возвращая вмиг опустевшую тару на место.
– Эти устрицы кого угодно с ума сведут, не то что сделают счастливым! – заглотив последний моллюск и блаженно зажмурившись, пробормотала я.
Все-таки радаманцы знают толк в еде. И в поцелуях, кстати, тоже.
Рейн, к счастью, в зале больше не появлялся. Не то чтобы я не хотела его видеть, просто, если бы он находился рядом, до конца праздника чувствовала бы себя как на иголках. Без него мне было спокойней.
Когда нас милостиво отпустили, мы едва не падали с ног. Молча дотащились до жилых отсеков и, бросив друг другу «спокойной ночи», разбрелись по каютам.
– Завтра поговорим, – зевнув, сказала на прощание Нуна. – Я сейчас вообще не соображаю и, кажется, сплю на ходу.
Я чувствовала то же самое. А потому, только переступив порог родимой каюты, быстренько переоделась в дорогую сердцу «пижаму» и нырнула в кровать. Обняв подушку, с наслаждением прокручивала в памяти самое лучшее в жизни воспоминание, пока окончательно не провалилась в сон.
На следующий день просыпалась чуть ли не с истерикой. Глаза отказывались разлепляться, голова – отрываться от подушки. Но этот мелкий нахал так верещал, что все-таки выдернул меня из плена сна.
Очень, очень приятного сна.
– Скажи спасибо, что у меня сегодня хорошее настроение, – поднимаясь, буркнула мелюзге. – Иначе бы точно подкорректировала твою фигуру, придав ей форму блина!
Микроб умилительно запищал в ответ на такое заявление. Едва удержалась, чтобы не потрепать его по голове, хотя он и есть одна сплошная голова. Напевая себе под нос импровизированный мотивчик, почапала умываться.
Уже на выходе из отсека вспомнила о волшебной таблетке (после утомительной ночи она мне точно не помешает), вернулась в каюту и, сунув таблетницу в карман, помчалась к своему отряду.
Утро порадовало хорошими новостями. Пробежку отменили! Вместо этого нас сразу после завтрака направили на прием к ксенопсихологам. Оказывается, тест на проверку нашего психсостояния был таким же необходимым, как и все остальные.
Народ заметно нервничал, ожидая под кабинетами инопланетных мозгоправов. А мне почему-то сегодня все было нипочем. Да пусть что хотят заносят в свои планшеты! Авось признают дефектной и непригодной к службе… Тогда все разрешится само собой. И у меня на один головняк будет меньше.
Пока ждала, когда меня вызовут, успела исповедаться подруге. Та слушала, улыбаясь, и время от времени снисходительно покачивала головой. Словно хотела сказать, что я сама себе противоречу. То не хочу жениться – хочу учиться. А то с точностью до наоборот. Короче, логика здесь и близко не пробегала.
– А ты вообще определяться думаешь или как? – дождавшись, когда мой рот захлопнется, поинтересовалась Нуна. – Надо же что-то ему ответить.
– Знать бы еще что… Просто… Мне бы хотелось ему поверить. Очень! Но я боюсь снова обжечься. Вдруг это очередная уловка? Если сейчас все брошу, назад повернуть не смогу. Домой меня никто не отправит, и в академию обратно не возьмут. Я буду до конца жизни привязана к Рейну.
Нуна сочувственно развела руками.
– Боюсь тебе что-то советовать, Шиона. Это решение должна принять только ты.
Разговор пришлось свернуть, когда в очередной раз щелкнул коммуникатор, и я услышала бесстрастное:
– Шиона Таро, кабинет 42А.
– А ты спроси совета у мозгоправа, – предложила подруга, весело мне подмигнув. – Так сказать, мнение со стороны, к тому же профессионала.
Ни за что!
Делиться сокровенным с чужаком я не собираюсь. На нейтральные вопросы отвечать буду; и по возможности честно. Но на откровения о Рейне они меня не разведут. Это только между мной и Даггерти. Ну еще и Нуной. Мне вполне достаточно и одного душеведа в ее лице.
Несмело переступив порог, я оказалась в небольшой полутемной комнате. В углу напротив дверей располагался диван из белой кожи, на который мне было велено прилечь.
Диван – это хорошо. Как бы только не захрапеть во время сеанса.
Свет был приглушен и лился откуда-то снизу, слегка подрагивая, как желе, и разбрасывая по потолку причудливые тени, глядя на которые реально тянуло в сон.
– Шиона Таро? – Молодая женщина в сером бесформенном наряде сидела в кресле возле места для пациентов и сосредоточенно смотрела в свой планшет.
– Да, это я, – с комфортом растянулась на диване, приняв любимую позу трупа.
Создатели! Какой же он большой и мягкий, этот лежак! Мне бы его в каюту.
А заодно и Даггерти в придачу к нему…
С трудом удержалась, чтобы не выхватить у радаманки планшет и не стукнуть себя им по лбу. Похоже, крыша у меня после объятий-поцелуев окончательно протекла.
– Ну что ж, Шиона, – к счастью, душевед не подозревала о моих мыслях, иначе бы быстренько поставила диагноз – неизлечимая любовная лихорадка, – расслабься и просто отвечай на мои вопросы. Не переживай, это самая обычная процедура.
Да я и не думала переживать…
Окончательно успокоилась, когда поняла, что радаманку моя личная жизнь в принципе не интересует. Она, правда, немного расспросила меня о прошлом, о семье и друзьях, но о делах сердечных, к счастью, пытать не стала.
Быстренько пробежавшись по моим отрочеству с юностью, стала задавать вопросы об академии. Попросила поделиться первыми впечатлениями о МВА и о том, что я думаю о своей новой жизни.
Я, конечно, старалась не драматизировать и не нагнетать, но видела, как после каждой моей фразы радаманка менялась в лице и наконец стала мрачнее тучи.
Отложив планшет, сухо произнесла:
– Боюсь, поступив в МВА, ты совершила ошибку. Ты чувствуешь себя здесь чужой, и мне, к сожалению, придется отобразить это в отчете. Тебе бы, дорогая, детей рожать и заботиться о муже. А мечты о военной карьере оставь другим.
– Ясно, поняла, – отозвалась растерянно и поднялась. Тогда еще не знала, как реагировать на столь прямолинейные заявления.
Может, она тоже сообщница Даггерти? Вон их сколько на корабле развелось. Как тараканов.
Вдруг коммодор решил устроить на меня облаву и закидать аргументами сразу со всех сторон, дабы убедить немедленно выскочить за него замуж.
Хотя… Я тут же подыскала другое, более приятное для себя объяснение. Это Создатели мне намекают, что пора перестать выпендриваться и завязывать с игрой в курсантку МВА.
Но стоило начать себя в этом убеждать, как сомнения принялись вгрызаться в меня с удвоенной силой.
В общем, после сеанса мозготерапии мне однозначно не полегчало. А это значило, что придется продолжать ломать голову и дальше.
В коридоре я плюхнулась на лавку и стала дожидаться Нуну в компании нескольких кадетов, которых еще не успели допросить.
Подруга отсутствовала недолго.
– Ну как? – при виде нее я сразу подхватилась.
– Да вроде все в порядке, – радостно сообщила мне. – Почти уверена, что этот тест я прошла. Ну а ты?
– Ну а я почти уверена, что провалила.
– Сказала, улыбаясь, Шиона. – Девушка громко хмыкнула. – Кажется, я уже поняла, на чем и на ком ты остановилась. Пойдем!
Последовала было за Нуной, когда меня окликнул сидевший рядом сокадетник. Хотя не уверена, что такое слово существует в природе… В общем, парень из моего отряда.
– Это ты уронила? – спросил, протягивая мне подарок Даггерти.
– Ой, спасибо! – Я быстро сунула таблетницу обратно в карман.
– А что это? – полюбопытствовала Нуна, когда мы направились к лифту.
– То, что помогало мне выживать все эти дни. Иначе бы я давно ноги здесь протянула.
– Что значит – помогало выживать? – Подруга резко затормозила и вперилась в меня настороженным взглядом. После чего потребовала: – Покажи!
Артачиться я не стала. Просто не видела смысла что-либо от нее скрывать.
– Это какие-то витамины для поддержания организма. Ничего особенного… Рейн подарил.
Нуна молча раскрыла коробочку, но голограммой не впечатлилась и сразу вытряхнула на ладонь последнюю таблетку, которую я еще не успела проглотить. Нахмурилась и тихо спросила:
– Когда в последний раз принимала?
– Пару часов назад, сразу после завтрака, – обескураженно пробормотала я. – А что? Тебя прям перекосило…
Когда металлические створки раскрылись, Нуна втащила меня в лифт и нервно ткнула пальцем в сенсорный дисплей.
– Вот даже не знаю: ты, Шиона, либо до абсурдного наивна, либо до абсурдного тупа. Нас же будут проверять на допинги!
– Но это не… – окончание фразы застряло в горле.
Привалившись к стенке, я зажмурилась, пытаясь переварить услышанное. Не переварила. И даже, кажется, пока еще не поняла. Не хотела понимать. Ведь это бы означало, что я угодила в его ловушку. Причем прыгнула в нее сама. Добровольно.
Глупая, наивная Шиона.
А он – самый настоящий урод.
– Об этом говорилось в договоре, – следя за медленно сменяющимися на экране цифрами, проронила Нуна. – Любые лекарственные препараты только с разрешения медиков МВА. Ты хоть его читала?
Мне вспомнилась роковая ночь. Мое впопыхах принятое решение. Бегущие по панели строки чужого языка, в которые я даже не попыталась вникнуть. И согласие давала, фактически не глядя.
Дважды глупая, наивная Шиона.
– Нуна, что делать? – Я прижала ладони к пылающим щекам и замерла, будто надеялась, что в голове вот-вот щелкнет какая-нибудь кнопка и эта сцена исчезнет, будто эпизод из бредового голофильма. – Может, рассказать Флару?
– А разве он не заодно с этим ублюдком? – Девушка презрительно скривилась. – А Приннил не станет подставляться из-за тебя и действовать за спиной сержанта. Она его боится.
И я, если честно, тоже.
– То есть предлагаешь вообще ничего не предпринимать?
– Ты каждый день их пила? – вопросом на вопрос ответила подруга.
– До телепортации – да. Потом я про них забыла, а сегодня утром снова решила принять. Я чувствовала себя такой усталой…
– Твою ж… – Девушка осеклась, когда половинки лифта раскрылись, явив нам двух радаманцев в черной униформе, кажется, курировавших старший отряд.
Поприветствовав менторов, мы выскочили из лифта и, едва не срываясь на бег, бросились к нашему отсеку. Торопилась Нуна, а я просто бездумно спешила за ней, тщетно пытаясь справиться с душившими меня эмоциями. Чувство жгучей обиды соперничало с бесовым чувством сожаления, что теперь это точно конец, и одно попеременно одерживало верх над другим.
– Значит так! Сейчас в туалет, устраиваем тебе тотальную чистку желудка.
– Не надо чистки! – испуганно взвизгнула я.
– А быть выброшенной с позором из МВА, значит, надо?! На радость сволочному женишку. Будешь привязана к этому козлу до конца своей жизни! Твои же были слова!
Меня передернуло.
Затащив в уборную, Нуна закрыла за нами двери. Видя, что я не спешу проявлять инициативу, пообещала, что сейчас сама засунет мне пальцы в рот. Угроза подействовала сразу. Я опустилась на колени перед унитазом и стояла так, пока пыталась вытолкнуть из себя проклятую таблетку вместе с завтраком.
Потом, в изнеможении прислонившись к прохладной стене, сжалась в комок, чувствуя, как меня начинает колотить. Главное сейчас не начать скулить и не плакать. И так противно от жалости к самой себе.
Постаралась трансформировать это тошнотворное чувство в ненависть к Даггерти. В принципе получилось сразу.
Оказывается, возненавидеть кого-то, особенно такого лицемера, как он, совсем несложно.
Рейн
Опустошив уже не первую по счету чашку кофе, мужчина снова вперился взглядом в планшет. Закрыв один файл, попытался сосредоточиться на очередном появившемся на экране документе, правда, быстро понял, что его мозг больше не в состоянии воспринимать информацию. Рейн устало потер глаза, поднялся, желая размять затекшие мышцы.
С самого утра он просматривал отчеты, не позволяя себе думать ни о чем, кроме работы. Хотя думать хотелось как раз о другом. И планшет использовать не для чтения последних сводок с фронта.
Даггерти понимал, если позволит хоть одной мысли о Таро прокрасться в голову, ни о чем другом сегодня он уже думать не сможет. Мужчина злился на себя за эту бес знает откуда взявшуюся слабость. И… боялся, что девчонка выберет не его. Предпочтет ему академию.
На этот случай, правда, у него имелся в запасе план Б – грядущее обследование у врачей. Однако Рейн надеялся, что до этого не дойдет и девушка сдастся раньше и добровольно. То, с каким пылом она вчера отвечала на его поцелуи, вселяло надежду. Рейн был почти уверен, что не сегодня-завтра Шиона даст ему ответ. И этот ответ, конечно же, будет положительным.
Как только Таро окажется у него дома, он сможет наконец-то расслабиться, и все вернется на круги своя. Тогда он полностью посвятит себя работе, больше не будет тратить время и нервы на выкрутасы строптивой невесты.
Судя по отчетам, его вполне могут отрядить на несколько циклов в систему Сориса. Добивать непокорных аграгов. Тупых, но весьма упертых и агрессивных существ, населявших дикую, ни к чему не пригодную планету.
– Никому не нужна эта война, – ворчал Даггерти. – Пустая трата ресурсов и времени.
Не только коммодор придерживался такой точки зрения. Многие в правительстве не одобряли желание управителя воевать до победного конца. К сожалению, фракция л’эрда Марона обладала большей властью, чем все остальные фракции Радамана вместе взятые. Поэтому последний голос всегда оставался за ним.
Федерацию интересовали исключительно миры, с которых можно было что-нибудь поиметь. В идеале – планеты, богатые природными ресурсами, на которых смогли бы поселиться в случае необходимости сами радаманцы.
Углеродную планету аграгов едва ли можно было назвать дружественной к людям. Небо этого мира всегда подернуто бурой мглой с черными тучами копоти. Вместо морей и океанов скопления смолы. Поверхность планеты бурлит вонючими метановыми испарениями и грязью. Единственным мало-мальски значимым в этом аду можно считать наличие огромных участков с залежами алмазов. Но платить жизнями радаманцев пусть и за ценный минерал – это уж слишком. Игра не стоила свеч.
От самих аграгов тоже не было проку. Ни в качестве рабов, ни в качестве генетического материала.
С ними даже Проводники не смогли наладить связь, дабы «познакомиться» с населением планеты поближе. Похоже, у этих рогатых тварей вообще не имелось воспоминаний. А раскодировать язык звуков, при помощи которых аграги общались между собой, не смог ни один дешифратор.
Провидица сразу предупредила, что потерь в бессмысленной войне будет много, а толку – мало, и советовала приберечь силы для эксплорации еще неизведанных галактических систем. Управитель же, желая доказать Онне, что она не всесильна и ее власть над фракциями не безгранична, все равно решил действовать по-своему. Как упрямый мальчишка!
И жадный идиот, которому мало было добра, захотелось еще и алмазов.
Из-за их политических амбиций гибли люди, Федерация теряла силы, но глава Радамана требовал продолжения банкета.
Даггерти усмехнулся. Если его направят в систему Сориса, Шиона может быть спокойна. При всем желании ему там будет не с кем ей изменять. Зато по возвращении он наверстает упущенное. И как добропорядочный семьянин, наверстывать будет исключительно со своей невестой. Чтобы потом не дулась на него и не обвиняла во всех смертных грехах.
Как отреагирует сама невеста на его желание переспать с ней до свадьбы – коммодора особо не волновало. Да и, узнав девушку получше, Рейн был не уверен, кто кого еще будет соблазнять. Темперамента и страсти девчонке не занимать…
Поймав себя на том, что все-таки погряз в мыслях о Шионе, мужчина решил, что на сегодня работы достаточно. Развалившись на кровати, предвкушающе улыбнулся и переключился на своего безропотного помощника-робота.
«Наверное, уже дрыхнет моя девочка, – думал Рейн, – и небось опять в обнимку с подушкой».
Однако то, что транслировал ему шаробот, едва ли можно было назвать идиллической картиной. Девушка лежала, отвернувшись к переборке и сжавшись в комок, будто старалась себя согреть. На ней была простая светло-голубая пижама. А его черная рубашка, вернее, отдельные ее лоскуты обнаружились на полу. Лежали живописной горкой в центре каюты вместе со злосчастной таблетницей, которая оказалась разломана на две половинки.
Девушка не спала. Не издавала ни звука, но по подрагивающим плечам стало ясно, что она плачет.
Выругавшись, Даггерти подскочил и понесся к блоку МВА. Как проникнет туда и уж тем более как доберется до Шионы – он пока не представлял. Но знал, что непременно должен ее увидеть. Чтобы успокоить и все объяснить. Пока она не залила слезами всю каюту.
Чуда не случилось. Двери, ведущие на заветную территорию, как и следовало ожидать, были заблокированы. А прибежавший на крики молодой офицер оказался не из пугливых и авторитетом коммодора не впечатлился. На просьбу немедленно позвать старшего сержанта Флара либо его коллегу Приннил ответил категоричным:
– Во время отбоя не положено.
За что и был тут же нокаутирован кулаком Даггерти, решившим не церемониться с нахальным юнцом, у которого молоко еще на губах не обсохло.
– Не положено меня не пропускать! – Коммодор переступил через неподвижное тело.
Глянул на экран планшета. Благодаря верному роботу, уже спешившему к нему, он не заблудится в этих лабиринтах и уже через несколько минут окажется рядом с ней.
– Вы теперь каждую ночь будете устраивать мне представления, коммодор? – послышался голос капитана Харрига, а вскоре из коридора показался и сам капитан в сопровождении двух офицеров. – Вчера соблазняли кадета МВА, сегодня бьете ее офицера. И мы ведь с вами уже говорили о том, чем может быть чревато ваше несанкционированное проникновение на территорию академии.
– Уйди с дороги! – рыкнул Даггерти, чувствуя, как кровь приливает к вискам.
От одной мысли, что этот злобный старик может помешать ему увидеть Шиону, мужчину захлестнула ярость.
– Рад бы, да не могу. – Капитан, как мог, растягивал удовольствие и откровенно ликовал. – Вы уже столько раз нарушали правила, что мне ничего не остается, как посадить вас в карцер. И будете сидеть там, пока не доберемся до Радамана.
Рейн упрямо ринулся вперед, намереваясь подвинуть Харрига со своего пути, а если понадобится, то и отправить его следом за наглым офицером в отключку. Но был остановлен подскочившими к нему военными.
– Не устраивайте сцен, коммодор, – с издевательской усмешкой проговорил Харриг, глядя на перекошенное яростью лицо мужчины. – Или вы надумали с каждым офицером МВА, который выполняет свой долг, выяснять отношения дракой? Боюсь, на всех силенок не хватит. – Радаманец выхватил из рук пленника планшет. Глянул на экран, и глаза у старика чуть не вывалились из орбит. – Да вы еще наглее, чем я думал! Шпионите тут! В МВА! С вами по прилете будет разбираться Совет академии, – пообещал он с мстительной улыбкой и велел офицерам: – А сейчас в карцер его!
Для капитана звездолета это был очень удачный день.
Шиона
– Наше путешествие подходит к концу. – Старший сержант Флар неспешно вышагивал перед отрядом, сплетя за спиной пальцы. – За эти две недели вы успели показать себя – кто с лучшей стороны, а кто, – тут его взгляд зацепился за меня, затем переполз на Авена и Тэна, – с худшей. – Ментор чуть нахмурился, но, дабы не омрачать себе настроение с утра пораньше, отвернулся от своих «фаворитов» и двинулся в противоположную сторону. – Сразу по прибытии на базу вам сообщат о результатах и, исходя из них, начислят первые баллы. Думаю, нет нужды объяснять, как они важны. Без них на Радамане – никуда, так что советую быть послушными, исполнительными и никогда меня не раздражать. Потому что в моей власти как добавить вам баллы, допустим, за хорошее поведение, так их и снять. За нехорошее.
И снова этот долгий, пристальный взгляд. И опять в нашу сторону.
– Даже для того, чтобы смотаться на планету в выходной день, придется расплачиваться баллами. Конечно, если они имеются, – привел пример офицер. – Не надейтесь, катать вас бесплатно никто не будет.
Я приуныла. Уже заранее знала, что с таким ментором, как Флар, и таким уровнем подготовки, как у меня, накопить баллы вряд ли удастся. А значит, придется бомжевать. В ближайшие два года.
Перспективка как-то не очень.
– А теперь о приятном! – Саэр развернулся на девяносто градусов и снова двинулся на нас. – Оставшиеся два дня перелета наслаждайтесь маленьким отпуском перед началом большого ада.
Вот не люблю, когда он так улыбается. Аж оторопь берет. И эти разглагольствования про какой-то там ад тихим зловещим голосом. Непонятно, где именно кроется приятное: в аду или в райском отпуске?
– Ни сегодня, ни завтра тренировок не будет.
Если бы не страх перед сержантом, народ бы возликовал во все горло. А так в зале по-прежнему стояла тишина, нарушаемая лишь голосом радаманца. К чему, к чему, а к дисциплине за эти дни нас приучили. Так что не такие уж мы и безнадежные тупицы и вовсе не клинические идиоты, коими постоянно нас именует Флар.
– Сейчас с вами проведут пару тестов. Последний – после обеда. А завтрашний день в вашем полном распоряжении.
Радость все-таки оказалась сильнее трепета перед всесильным и всемогущим, и кадеты негромко зашептались, предвкушая еще и целые сутки безделья.
– Это касается всех, кроме Олера и Вилара, – уточнил с усмешкой офицер. – Для вас, идиотов, на эти дни запланирована особая программа.
Парни поникли, а я напряглась, ожидая, что сейчас прицепом пойду и я. Как это уже повелось у Флара. Вот только на сей раз решила, что без боя не сдамся. Если надумает отправить в гостевой блок, придется ему сначала меня связать, а потом отволочь туда силой. Потому что на своих двоих я к Даггерти ни за что не пойду. И на рожу его предательскую любоваться больше не стану.
Но, как ни странно, сегодня ментор решил меня пощадить и не стал наказывать. Наверное, просто фантазии не хватило; не знает, как бы половчее спровадить меня к своему дружку.
Только хотела за себя порадоваться, как Флар, возвысив голос, повелел гудящей публике:
– Следуйте за сержантом Приннил в медотсек. Как сдадите анализы, отправляйтесь на завтрак.
Я похолодела. Анализы! Проверка, которой вчера стращала меня Нуна. А ведь я до последнего надеялась, что все-таки пронесет, план Даггерти провалится, и я с чистой совестью смогу уничтожить последние связанные с ним воспоминания. Забуду о нем навсегда. Ну или хотя бы на ближайшие два года. А уж за это время придумаю, как расторгнуть помолвку.
– Нуна! – В коридоре я нагнала девушку, взяла ее под руку и взволнованно зашептала: – Что, если они обнаружат следы допинга? Мне тогда не жить! Как пить дать исключат.
– Не паникуй раньше времени, прорвемся, – постаралась успокоить меня подруга. – Вдруг не обнаружат? В крайнем случае расскажешь правду.
Представляю, как вытянутся лица у тех, кому я буду рассказывать эту самую правду. Да и не уверена, что мое признание кому-нибудь интересно. Даггерти, конечно, гад и последняя сволочь, но силой в меня таблетки не запихивал. Я сама. Вот и буду сама отдуваться.
– Ты вообще как? – Нуна скользнула взглядом по моему лицу и неодобрительно покачала головой, заметив у меня темные круги от слез и недосыпания.
Это она еще не видела меня час назад, когда я только проснулась. Глаза заплыли – не разлепить. Пришлось добрые полчаса отмокать им в раковине с ледяной водой, а потом маскироваться под макияжем. Чудо, что у одной из моих соседок нашлась косметика и она щедро решила ею со мной поделиться.
– Нормально, – односложно ответила я, не желая бередить себе душу. И без того тошно.
Для проведения рокового теста кадетов поделили на тройки. Когда настал черед нашей троицы, Приннил пригласила нас в кабинет. Тот представлял собой просторную комнату с интерьером в белых тонах. Даже разномастные приборы, коими было напичкано это стерильное помещение, и униформа врачей – брюки с длинными прямыми туниками – были белыми. Наверное, чтобы не выделяться из общей цветовой гаммы. Вообще, как уже успела заметить, у радаманцев этот цвет в особом почете. Словно этим они пытаются показать, какие они здесь все белые, непорочные и пушистые.
Пока у Нуны брали кровь, а другой девушкой занимался стоматолог, меня усадили напротив небольшого полупрозрачного экрана. Велели открыть глаза пошире, смотреть прямо перед собой и не двигаться. Я послушно замерла, на всякий случай даже дышать перестала. Экран начал излучать едва различимое свечение, потом что-то там зарябило, и свет погас.
– Что с твоими глазами? Плакала? – равнодушно поинтересовалась сидящая по другую сторону от устройства женщина.
– Немного, – решила ограничиться полуправдой и добавила: – Сказалось перенапряжение.
– Следующий, – никак не отреагировала на мои слова радаманка (зачем тогда спрашивала?) и знаком указала на кресло стоматолога, предлагая мне в него переместиться.
Осмотр у второго врача занял всего пару минут, с зубами у меня был полный порядок. А вот к третьему проверяющему ноги отказывались нести. Появилось острое желание рвануть из кабинета и убежать прочь.
Пресекла на корню приступ малодушия и опустилась напротив молодой темноволосой девушки. Та приветливо мне улыбнулась и попросила протянуть ей левую руку. После чего взяла с высокой стойки, заполненной одинаковыми пластиковыми кубами, один и раскрыла его.
Я даже пикнуть не успела, как из него выскочил крошечный робот, чем-то смахивающий на паучка, и, в мгновение ока преодолев короткое расстояние, присосался к моему безымянному пальцу. Наполнив прозрачное брюшко моей бедной кровушкой, вернулся в свой белый куб.
Девушка наложила на ранку какое-то гелеобразное вещество, которое моментально запечатало ее, остановив кровь. А через несколько минут я не обнаружила и следа от укола-укуса.
Оказавшись в коридоре, позволила себе перевести дух. Теперь оставалось ждать и молиться Создателям, чтобы уберегли меня от позора. А заодно обломали Даггерти кайф получить меня в безраздельное пользование.
– Пойдем завтракать. – Нуна вышла следом за мной и ободряюще улыбнулась. – Не дрейфь! Уверена, все обойдется.
Постаралась взять пример с подруги и побороть в себе пессимиста. Правда, добить гада так и не удалось, он то и дело поднимал голову.
Строя предположения, какое еще для нас сегодня приготовили испытание, мы отправились в столовую, а потом до самого обеда гуляли по звездолету.
– Полковник Брамэн! Могу я с вами поговорить? – Бортовой медик замерла на пороге, ожидая, когда ей позволят пройти в кабинет.
– Да, Нэльза. Что случилось? – Мужчина, до этого коротавший время в праздной задумчивости, оторвал взгляд от гладкой поверхности стола и посмотрел на женщину.
– Хотела показать вам результаты анализов одного из кадетов.
Полковник знаком велел ей подойти ближе. Взяв из рук Нэльзы планшет, бегло просмотрел медицинское заключение.
– Шиона Таро, – протянул военный, словно силясь что-то припомнить. – Знакомое имя… Кажется, мне о ней уже говорили… Точно! У этого кадета нестабильное психоэмоциональное состояние и навязчивое желание покинуть МВА. – Взглянув на экран планшета во второй раз, радаманец нахмурился. – И где только взяла эту дрянь? На Арии ксенорин не производят.
– Прикажете сообщить менторам? Или пригласить их к вам вместе с девушкой?
Мужчина побарабанил пальцами по столу, пожевал губами, размышляя. Немного погодя ответил:
– Нет, с Фларом я разберусь позже. И девушку звать не надо. Лучше побеседуем с ней при отряде. Будет остальным урок на будущее. – Полковник вернул Нэльзе планшет и проворчал: – Непонятно, зачем вообще сюда поступала…
– А куда ее направят? – с легким беспокойством проговорила сердобольный врач. – Она ведь останется без дома.
– Таро – невеста коммодора Даггерти, – успокоил радаманку саэр. – Пусть забирает ее и сам с ней нянчится. Капризным слабохарактерным пигалицам в МВА не место.
