53
Расплата

Сука она, эта карма.

Люк Рэнд очнулся вскоре после того, как чудовища набросились на него, избили и засунули под землю. Он пробовал сопротивляться, а они его сделали. Три ребра сломали и челюсть. Он больше не мог закрыть рта, и каждый вдох отдавался болью внутри, как будто огонь разжигали прямо над желудком.

Он был под землей, почти в кромешной тьме. И когда ему в голову приходило, что хуже быть уже не может, на самом деле оказывалось, что у него просто слабое воображение.

В том месте, куда его затащили, было жарко и влажно, и все покрывали блестящие черные пласты, которые с самого начала попадались им по всей территории Моря Печали. Он так и не понял, что это такое. И никогда бы не догадался, даже если бы у него целая жизнь была на раздумья.

Эти твари прижали его к земле, а когда он попытался дернуться, они без особых усилий сломали ему руку в трех местах. Так что он больше не пытался. Но тварям этого было мало. Двое склонились над ним и облевали всего серо-черной липкой слизью. И эта дрянь начала затвердевать, как только оказалась на воздухе, а они принялись размазывать ее своими когтями, покрывая его снова и снова, пока Рэнд не оказался вроде как в кремниевой смирительной рубашке.

И даже если бы он нашел в себе силы сопротивляться, эта стеклянистая паутина быстро стала слишком твердой, чтобы его изломанное тело могло с ней что-то сделать.

Вокруг него были другие люди, кто-то в сознании, кто-то без. Он завидовал тем, кого сознание покинуло.

Потом к нему подскочила тварь, похожая на краба, и влезла ему на голову. Рэнд попытался крикнуть, хотя было очень больно, но эта мерзость облепилась вокруг его лица, и кричать он больше не смог. Это было натуральное изнасилование. Больше ему ничего в голову не пришло, и от одной этой мысли у него слезы на глазах выступили. Челюсть у него была сломана, но этой твари было все равно. Он попробовал отвернуться, но был приклеен накрепко, и эта гадина продолжала заниматься своим делом.

Потом его накрыло волной муторной боли, а затем боль пропала. Рэнд подумал было, что ему нужно удивиться этому, но почему-то не стал.

И пока он лежал в этой темноте, в голову ему лезли разные воспоминания о всем плохом, что он сделал в своей жизни. Когда ему было пять лет, он украл доллар. А когда учился в школе, украл еще больше. Иногда он делал добрые дела – вот Анеки защищал, когда над ним издевались, потому что тот был прикован к креслу-каталке. Хотя Рэнду и самому случалось издеваться над беззащитными. Были люди, которым он сделал плохо, но ему никогда бы в голову не пришло, что из-за этого он кончит жизнь таким образом.

А твари за ним наблюдали. Он видел, как они двигались, потом замирали и начинали снова. Некоторые сворачивались клубками в темноте и становились как будто частью стен, совершенно пропадая на их фоне. Приходилось приглядываться, чтобы их увидеть, но времени у него было много, вот он и лежал недвижимый, думая обо всем плохом, что сделал в жизни.

Из-за Декера он ощущал себя полным дерьмом. Парень давно его раскусил, но продолжал с ним дружить.

Вообще-то, он из-за многих вещей себя хреново чувствовал.

И не думал, что может быть еще хуже.

Боль в сломанных ребрах вернулась. Она ломилась во внутренности, обвивалась вокруг сердца, и – о, черт! – она была живой. Она рвала изнутри грудную клетку, а потом стала вгрызаться в бок. Эта боль в ребрах была такой нестерпимой, что Рэнд завыл, несмотря на сломанную челюсть и окровавленные губы.

Боль становилась сильнее, потом еще сильнее. Невыносимо сильной.

И, наконец, он уже не мог думать о том, что он такого сделал, чтобы заслужить эту адскую боль.

В конце концов, это не имело никакого значения.

Суке-карме было все равно, что он думал.