Глава 18
Эльфийский город Нэрмуналь, куда Глумдар прибыл через портал, отличался божественной красотой. Всюду сверкающие на солнце остроконечные башни, через реку перекинуты мосты. Росшие в изобилии на улицах деревья защищают прохожих от солнца и просто радуют глаз. Подле фонтанов со статуями – искусно вырезанные каменные скамейки.
Улицы заполнены эльфами в легких накидках разных цветов. У женщин волосы аккуратно подвязаны и заколоты. Мужчины одеты проще, но тоже изысканно.
Опираясь на посох, Глумдар ступил на вымощенную булыжником мостовую. Рядом раскинулась площадь с колоннами, там, у большого фонтана, играют музыканты и собралось множество эльфов.
В паре метров от мага тут же материализовались трое – два воина в легких серебристых кольчугах, на поясе у каждого меч. Ножны украшены рунами. Воины стоят за спиной эльфа в зеленом плаще, но капюшон откинут, и видно его молодое лицо с глазами песочного цвета. Глумдар угадал в нем коллегу-мага.
Если портал Глумдара был довольно прост и выполнен в виде арки или кокона, но этих троих принес портал в виде огромного, в человеческий рост, цветка лилии. Они сразу же подошли к волшебнику.
– Приветствуем тебя, о благородный Глумдар, – сказал маг в зеленом плаще. – Я – Кольтонэль, один из чародеев этого города. Со мной воины, но это простая формальность. Мы проверяем всех прибывающих.
– И я вам шлю свой привет, досточтимые эльфы, – ответил Глумдар, из уважения стараясь строить речь так, чтобы хоть немного было похоже на витиеватые фразы местных.
– Могу я поинтересоваться о цели твоего визита, о благородный? – спросил Кольтонэль. – Уверяю тебя, это тоже простая формальность, которую мы обязаны соблюдать. – Он задержал на маге вежливо-вопросительный взгляд.
На площади все еще играют музыканты, Глумдар слышит звуки скрипки и флейты. Мимо идут прохожие в одеяниях из легких, полувоздушных тканей, какие Глумдар встречал только в городах эльфов. Они почти никогда не обменивают и не продают ее представителям иных рас. Получить в подарок такое одеяние считалось высшим проявлением симпатии или же благодарности. Глумдар был не против благодарности от этих существ. Но носить такой наряд не стал бы.
– Я осведомлен о ваших обычаях, досточтимый Кольтонэль, – сказал он. – Я здесь, чтобы встретиться с чародеем Борнаулем. Мы давние друзья.
Улыбка на лице эльфа угасла. Он сделал пальцами знак, отпуская воинов.
– Мудрый Борнауль при смерти. Поторопись, чтобы его застать! – Эльф помедлил, затем предложил: – Возможно, ты хочешь, чтобы я сделал твой путь к его башне короче?
– Это было бы наиценнейшим подарком, любезный Кольтонэль. Если тебя это, конечно, не затруднит.
На лице эльфа мелькнула кислая мина.
– Вообще-то ты не первый, кто сегодня приходит в город, чтобы поговорить со стариком Борнаулем, – сказал он так, словно все его естество пропитано усталостью и разочарованием. – И меня утомляет, что каждому надо открывать портал к его башне! Но служба есть служба, верно? Сегодня встречами инорасовых гостей занимаюсь только я. Хорошо, что таких, как ты, не очень много. Я тебя провожу.
Он уже поднял руки для вызова портала, когда Глумдар его остановил:
– Скажи, о досточтимый Кольтонэль, я вижу у тебя на груди камень. Это может быть то, что вы называете «леомун»?
– Так и есть, – кивнул эльф, касаясь камня пальцами, будто проверяя, на месте ли.
– Ты используешь его в боевых целях? Этот камень может быть оружием или чем-то вроде того?
– Это всего-навсего амулет, благородный Глумдар. Подарок моей бабушки. Хотя я леомунами глубоко не интересовался.
Повинуясь пассам рук Кольтонэля, над булыжной мостовой появилась сияющая головка цветка лилии в человеческий рост. Глумдар вошел в этот портал вслед за эльфом и воинами, и все четверо исчезли. Музыканты на площади продолжали играть, и их слушатели расходиться не торопились.
* * *
Борнауля на месте не оказалось. Башня на окраине города была в полном распоряжении Глумдара. Комната, куда перенесся Глумдар, заставлена полками, где собраны магические амулеты, книги по магии и колдовству. Со стен смотрят портреты с изображениями эльфийских магов древности.
В соседней комнате молодой эльф по имени Лазарэль (назвавшийся учеником Борнауля) читает толстую книгу в красном кожаном переплете и что-то старательно выписывает, поскрипывает пером по пергаменту. Он предложил Глумдару подождать, сказав, что чародей вскоре вернется. Кольтонэль с воинами отправился снова патрулировать центр города – сегодня еще ожидалось много гостей, которых следовало встретить и проверить цель визита, а потом при необходимости сопроводить до места назначения.
Глумдар остался ждать. Правда, вначале спросил Лазарэля, куда это отлучился чародей, если он при смерти, но юноша ничего не ответил. То ли не знает сам, то ли ему велели молчать. Глумдар с неудовольствием решил, что второе.
Лазарэль подвел его к полке с амулетами, около которой мягкий кожаный диван, и предложил выбрать какой-нибудь. Как он объяснил, это недавнее изобретение его учителя, о котором разрешается знать только узкому кругу. А поскольку Глумдар – старый друг Борнауля…
– Что это за амулеты? – спросил Глумдар. Он всегда считал, что настоящие маги амулетами либо не пользуются, либо прибегают к ним в крайних случаях. Маг должен уметь все сам, а амулеты – для далеких от магии. Для тех, кто далеко от настоящих магических знаний и ничего не умеет.
– Вот этот амулет, – сказал Лазарэль, указывая на синий кристалл, внутри которого сияет крохотная капелька янтаря, – перенесет вас в самое уютное место, где вы были в жизни.
– И как же он догадается, какое именно место было самым уютным?
– Амулет получает доступ к вашей памяти, – пояснил эльф. – А вот этот красный камень, похожий на удава, заглотившего кабана, заставит вас испытать сильнейший в вашей жизни приступ отчаяния.
– Зачем кому-то добровольно испытывать отчаяние? – удивился Глумдар. Ему вообще вся эта затея казалась непонятной. Его старый друг Борнауль при смерти и куда-то отлучился, а его подмастерье теперь навязывает ему странные амулеты сомнительного действия.
– Все амулеты в этом ряду, – добавил Лазарэль, – заставят вас почувствовать некую эмоцию – в максимально возможной степени. Вы с головой погрузитесь либо в плохое, либо в хорошее. Говоря образно, либо рухнете в бездну, либо вознесетесь в самую высь.
Глумдар подумал, что это скорее забава для тех, кто лет на полвека моложе, а ему уже испытывать сильные эмоции не хочется. Волшебник любил, когда радости и грусти не слишком много. Для него эмоции – как соль в еде. Если переборщить – есть уже невкусно и эту еду можно лишь выбрасывать.
Принеся гостю чая на травах, Лазарэль вернулся к чтению в соседней комнате.
Глумдар сделал глоток и выглянул из окна на раскинувшийся внизу город. Улицы запружены пешеходами и повозками, в центре больше, там рыночная площадь, Ратуша, мастерские. Трущоб здесь нет, на окраинах жители одеты так же, как и в центре. Глумдар подумал, что эльфам как-то удалось избежать классового неравенства – ни тебе богатых, ни бедных, все одинаково здоровые и бессмертные. Занимаются ежедневным трудом ради удовольствия…
Маг вернулся к полке с амулетами. Что-то в них притягивает, несмотря на полное отсутствие желания пробовать на себе. Он принялся вспоминать характеристики каждого, которые поведал Лазарэль. Вот ярко-черный амулет в виде рыдающей старухи, дарующий вселенскую печаль. Рядом – серый с алым оттенком мальчик, которого собирается проглотить дракон и уже раскрыл над несчастным огромную пасть. Этот позволяет ощутить ужас. Изумрудный улыбающийся кот дарует радость, синяя гора в тумане погружает в забвение. Тут же ярко-красный разъяренный тигр, зеленое с коричневым дерево, всадник, что несется на полном ходу, нагнетая в руке кровь для удара саблей…
«Небесный канделябр! – подумал Глумдар. – В этом что-то есть…»
Захотелось тряхнуть стариной и погрузиться в какое-нибудь чувство. Конечно же, положительное. Погрузиться с головой. Ощутить жизнь во всей полноте.
Он протянул было руку к улыбавшемуся коту изумрудного цвета, но пальцы замерли, не коснувшись фигурки. Глумдар вдруг посмотрел на серого с алым мальчика и готовящегося его разорвать дракона – амулет ужаса. Негативная эмоция показалась ему более притягательной. Хорошее хочет испытать любой, и это легче всего. Глумдар легких путей не любил.
Протянув руку, он сжал статуэтку в кулаке. Закрыл глаза. Когда снова их открыл… вокруг бушевал шторм.
Маг держался за бревно посреди разбушевавшегося моря. Со всех сторон хлещет дождь. В черном небе полыхают молнии. Оглушительно гремит гром.
Глумдар не чувствует под собой дна. Огромные волны вздымаются и рушатся, накрывая его с головой. Магический посох куда-то пропал.
Волшебник вцепился в бревно мертвой хваткой, тысячу раз пожалев, что прикоснулся к проклятому амулету. Глумдар понимал, что долго на бревне не продержится, шторм его убьет. Камнем утянет на морское дно, где он захлебнется и станет кормом для рыб.
«Разрази меня гром! – охнул он мысленно. – Я же стоял в комнате у Борнауля в башне! Взял амулет и…»
«Все это вокруг должно быть иллюзией! Это не может быть настоящим!»
Громыхнуло так, словно в небе раскололся гигантский арбуз. Глумдара ослепила молния. Волна обрушилась сверху, накрыв его с головой. Внутренний голос волшебника прошептал, что на иллюзию это совсем не похоже. Голос сказал Глумдару, что тот здорово влип.
В свете молнии среди волн показалась лодка. Глумдар услышал плеск весел. В душе затеплилась надежда.
На носу лодки сидит матрос с фонарем. Поводит фонарем перед собой, напряженно всматривается в темноту вокруг, будто кого-то ищет. По нему хлещет дождь, но тому как будто все равно, он даже не шевелится. Вместе с ним – шестеро гребцов… Глумдару бросились в глаза бледные как мел лица. Вспышка молнии осветила их глазницы, черные и пустые. Волшебника передернуло.
Между ними он увидел другие лица – женщины, дети, мужчины, старики. Все мертвы, так же как и гребцы. Это скелеты с приставшими к костям останками одежды.
Матрос заметил Глумдара, указал в его сторону костлявым пальцем. Весла заскрипели чаще. Вновь сверкнула молния. Лодка двигалась к нему. Весла с плеском погружались и поднимались из воды.
Лодка подплыла вплотную к бревну, за которое держался Глумдар. Сидевший на носу матрос поднял фонарь, освещая лицо волшебника, его намокшие седые волосы. Не отводя от Глумдара пустых глазниц, матрос протянул костлявую руку.
Глумдар изо всех сил противился воле мертвеца. Однако его неодолимо потянуло вперед. Некая сила побуждает (да что там – заставляет!) взяться за эту кость, когда-то бывшую рукой. Из лодки безучастно смотрят остальные мертвецы.
Маг не мог больше сопротивляться. Отпустив бревно, он протянул руку навстречу холодным костлявым пальцам. Но их прикосновения не ощутил. Его потянуло ко дну, холодная вода накрыла его с головой. Страх сменился апатией.
Глумдар вдруг ощутил, что никакой воды вокруг нет. Ноги подкосились, он повалился на каменный пол. Одновременно что-то со стуком покатилось по полу. Выпавший из руки амулет. От адреналина сердце колотилось, как будто бежал по лесу, спасаясь от дикого кабана.
Он снова в башне эльфийского чародея.
Волшебник подобрал валявшийся рядом посох, с трудом поднялся на ноги.
– Небесный канделябр! – прошептал Глумдар, вытирая испарину.
Он попросил Лазарэля принести еще чая. Диван у окна выглядел удобным. Когда маг устроился там с чашкой горячего ароматного напитка, вошел Борнауль.
На зеленую дорожную мантию налипла грязь. Старик был невысокого роста, нос крючковатый, под косматыми бровями – пронзительные голубые глаза.
Глумдар знал, что в этом чародее кровь эльфов и гномов смешалась гремучей смесью. Наверное, поэтому периодически Борнауль затевал авантюры, связанные с торговлей. Деньги не были целью, просто старик рассматривал это в качестве хобби с соревновательным элементом – сумеет продать свои изделия или нет. Заинтересуется покупатель или останется равнодушным. В конце концов, заплатят ему больше или меньше. Соревновался Борнауль с самим собой, хвалил себя в случае победы и скрежетал на себя же зубами от досады, если победить не удавалось.
Увидев, что его ждет Глумдар, старик не удивился.
– А, это ты. Конкурент из расы людей. Чем обязан? – у Борнауля и речь строилась проще, чем обычно у эльфов. Сказалось частое общение с гномами и людьми.
– И я приветствую тебя, досточтимый Борнауль, – кивнул Глумдар, делая глоток чая.
– Оставь эти словесные расшаркивания. Со мной можешь разговаривать как привык.
– Что у тебя за авантюра на этот раз? Неужели пытался продать эти свои амулеты? – Глумдар кивнул на полку с различными фигурками.
Борнауль бросил беглый взгляд на фигуры.
– А ты, я смотрю, уже попробовал. Как, понравилось?
– Я получил не то, что ожидал.
– Наверное, схватил амулет с негативной эмоцией, надеясь пощекотать нервишки? – усмехнулся Борнауль. – Опрометчиво и самонадеянно, Глумдар. Дилетантам лучше нюхать розы и испытывать всякие там блаженства. Негативные эмоции в моих амулетах – для уже бывалых. Ха-ха-ха! Я вот пытался продать несколько амулетов гномам. Купили, но с большим скрипом. Подозрительные, дальше некуда. Наверное, когда им матери дают на ложке варенье, те подозревают отраву.
Глумдар молча допил чай и поставил чашку рядом.
– Так с чем пожаловал? – спросил эльф.
– Поговорить.
– Мы уже говорим. Давай к делу.
Глумдар поднялся и подошел к окну. Внизу раскинулся величественный, залитый солнцем город, полный дивных существ. Глумдар давно симпатизировал эльфам. Иногда он всерьез подумывал перебраться жить в один из их городов. Здесь тихо, спокойно и нет проблем. Однако всякий раз передумывал. Жизнь без сложностей пока что не для него.
– Как думаешь, Черана Талар может быть жива? – спросил он наконец.
Борнауля вопрос озадачил.
– Насколько я знаю, она мертва. Разве можно быть живым и мертвым одновременно?
– Я не про то. Что, если ей удалось избежать смерти?
– И это при том, что ты и остальные, кто участвовал в том рейде, видели ее тело. По-моему, здесь все ясней ясного. А что именно тебя смущает?
– Просто есть подозрения.
– Подозрений недостаточно. Как насчет фактов?
Борнауль хлопнул в ладоши. Вошел Лазарэль с подносом, на котором стакан лимонада и еще одна чашка с чаем. Лимонад чародей взял себе и тут же осушил почти весь стакан. Чай передал Глумдару. Тот подул на горячий напиток.
– Возмущение в Магическом Поле, – пояснил он. – Я чувствовал его несколько раз.
– Грош цена этим возмущениям, – бросил Борнауль, приканчивая лимонад. – Они бывают и случайными. Кто-нибудь мог пробовать новые заклятия, требующие больших затрат энергии. Или еще что-нибудь в этом духе. В конце концов, раз в году и палка стреляет – в Магическом Поле иногда возникают вихри без участия магов. Отсюда и возмущения энергии.
Глумдар молча обдумывал слова чародея.
– Я все же ставлю на то, что колдунья мертва, – вынес вердикт Борнауль. Он повел рукой, и пустой стакан растворился в воздухе. – Мое профессиональное мнение, если хочешь.
Глумдар поднялся.
– Тогда выскажи профессиональное мнение эльфа еще вот о чем: леомун – это просто амулет или им пользуются как-то еще? Как оружием, например?
– Леомуны к оружию никаким боком. И магического в них нет. Были какие-то еще древние поверья, но байки в мои интересы не входят.
Глумдар кивнул:
– Что ж, удачи с торговлей. Рад был видеть живым и здоровым.
Он уже направился к двери, как вдруг обернулся:
– Кстати, чего это мне сказали, что ты при смерти?
– Чтобы не мешали работать, – отмахнулся чародей. – А то за последний месяц столько раз звали преподавать во все местные училища магов, что устал отказывать. Иногда, чтобы отвязались, легче сказаться умирающим.
