Глава 16
Гоблины прошли, не таясь. Следы настолько четкие, что Страг без труда их различал. Примятая трава, поломанные ветки кустов. Следов девушки не видно, но трава в некоторых местах примята сильнее, из чего поединщик решил, что один из гоблинов нес княжну на плечах, как охотник тушу убитого оленя.
В небе среди макушек деревьев догорало солнце, заливая алым, будто кровью, затерянную в облаках вершину горы Долгон.
Света пока что предостаточно. То и дело рядом жужжат комары. То на шее, то на щеке начинает зудеть. Поединщик не обращает внимания. Он крутит в левой руке металлические шарики.
Страг вдруг замер, прислушался. Резко присел и ушел кувырком в сторону. В дерево, где только что стоял, вонзилась стрела. В кустах звонко дернулась тетива, со свистом вылетела еще одна. Распоров вечерние сумерки, она ударила в массивный дуб, но Страг вновь отпрыгнул заранее.
Вскочив на ноги, он швырнул один из шариков. Раздался глухой рев. Из кустов, шатаясь, вывалился рослый гоблин. Весь мохнатый, в кожаных шароварах и расписной жилетке. Отбросив лук, он бросился на Страга. В воздухе замелькали его длинные руки, норовя схватить за голову или попасть в лицо.
Поединщик нырнул под руку, выбросил кулак в его уродливую зеленую морду. Он бил не переставая. Гоблин видел только смазанные движения и чувствовал, будто в голову бьют молотом. Наконец он рухнул на траву.
Тихонько появившись из кустов, сзади прыгнул второй. Страг вывернулся из захвата. Хватило одного удара, чтобы нападающий перестал дергаться.
Поединщик вытер со лба пот. Порывшись в кустах, подобрал свой шарик для жонглирования и двинулся дальше. Леомун на шнурке перекрутился и неудобно упирался в грудь, Страг его поправил. Машинально нащупал на поясе три метательных ножа, которые снял в овраге с трупов. Теперь Страг еще прихватил и топорик у неудачливого стрелка.
Дальше след терялся, но потом появлялся снова. Страг понимал – гоблины не так просты. Несмотря на неуклюжесть, они спокойно могут путать следы. Эти ребята позволили ему легко добраться до первой точки атаки. Однако нападение провалилось.
Страг сомневался, что они этого не предвидели. Значит, дальше сюрпризов будет больше. Вот они и начинаются – теперь все выглядит так, будто гоблины не шли здесь тяжелыми неуклюжими лапами и несли пленную девушку, а чуть ли не летели на крыльях, почти не оставляя следов.
Впереди среди деревьев блеснул огонек. Ноздри Страга дернулись, вбирая ветерок с ароматом жарящегося мяса.
Он внимательно всматривался в поляну с костром. У огня – пятеро. Три гоблина с него ростом. Двое других – помельче. Миранда – там же, привязанная к вбитому в землю столбу.
Не верилось, что Игра Лесных Охотников закончилась так быстро. Страг видел десять охотников, но расправился пока что с половиной. Здесь что-то не так. Возможно, там у костра ловушка, а княжна служит приманкой.
Правильным решением было бы просто уйти. Тем более времени до падения Талисмана оставалось все меньше. Однако как поединщик ни порывался, понял, что девушку отдать гоблинам не может. Что-то внутри него изо всех сил противилось.
Страг сплюнул со злости. Вытащив нож, он стал пробираться к костру.
Он двигался максимально осторожно и скрытно. Прятался за деревьями, что стояли то здесь, то там, растопырив ветви, перебегая от одного к другому, нырял в тень, закутывался в нее словно в плащ-невидимку.
Костер и гоблины все ближе. Шагах в десяти от огня Страг увидел привязанную к столбу Миранду. Платье немного съехало с плеча. Кое-где налипли репей и мелкие травинки. Рыжие волосы разметались по плечам и спине. Взгляд усталый, но, похоже, сдаваться княжна не собирается. На миг, глядя в ее строгое, усыпанное веснушками лицо, Страг ощутил, как в глубине души шевельнулась тихая радость. Суровое сердце поединщика приятно сжалось. Но мимолетное ощущение тут же пропало. Голова вновь стала холодной, расчетливой. Взгляд – сосредоточенным.
Страг уже подобрался и присел позади огромного, торчавшего из земли валуна.
В дюжине шагов горит костер. Бодро потрескивают дрова.
Поединщик вдруг замер. Пока пробирался к костру, не встретил ни одного противника. Ни один гоблин не встал на пути, не атаковал. Когда только смотрел сюда издалека в первый раз, возле костра было пятеро. Теперь же у огня – никого. Кроме цикад, что стрекочут в траве.
Он крепче сжал в руке нож, снял с пояса второй, и тот как влитой устроился в ладони. В цирке метать ножи приходилось и с закрытыми глазами, даже сбивать с голов других циркачей яблоки на спор. Он всегда считал, что, в отличие от многих людей, ножи в трудную минуту не подводят, если с ними умеешь обращаться.
За спиной раздался шорох, Страг обернулся, одновременно бросая нож. Лезвие угодило здоровенному гоблину в горло. Тот с хрипом осел на землю. Но это был только один из дюжины воинов, что окружили поединщика. Все смотрят на Страга и убитого товарища. В желтых глазах гоблинов кипит ненависть.
Они набросились все сразу, свалили и принялись избивать. Сначала поединщик закрывался. Но надолго ему это не помогло.
От очередного удара в голове взорвался фейерверк. Боль пронзила ребра. Кто-то ударил в живот, Страг на миг задохнулся. По голове ударили тяжелым, и поединщик улетел в темноту.
* * *
Когда пришел в себя, над головой выгибалось звездное небо – без дна и края. Он лежал на чем-то твердом. Попробовал встать, но безрезультатно. Глухое позвякивание сообщило, что он прикован цепями.
Рядом в огромном костре горят срубленные целиком деревья.
В десятке шагов перед Страгом стоят гоблины. Злобные лица, желтые глаза. Короткие жесткие гребни волос, чуть широкие, как лопухи, оттопыренные уши.
В руках у них факелы. Прямо за спиной у толпы он благодаря бьющему до неба костру различил в темноте огромные каменные столбы. Камни стоят вертикально, полукругом. Сверху лежат почти такие же, соединяя и удерживая их вместе.
Поединщик наконец сумел нащупать под собой каменную плиту. Так вот к чему его приковали… Вместо одежды на нем белый балахон. Он чувствовал на груди легкое прикосновение леомуна. Показалось странным, что амулет не забрали. Наверное, неброский внешний вид убедил гоблинов, что вреда не будет. Пленник никого этим камешком не убьет.
Мысль о белом балахоне вызвала малоприятные ассоциации. Все эти врытые в землю каменные столбы, каменная плита… Он знал лишь об одном ритуале, где такое может использоваться, и радости это не добавляло, – жертвоприношение. На лбу выступил холодный пот.
Страг машинально попытался пошевелить руками, но снова почувствовал, что прикован. Не убежать. И победить всех этих гоблинов в одиночку нет шансов.
А где сейчас Миранда? Жива ли? Из положения лежа он видел перед собой толпу гоблинов, их зеленые рожи с кошачьими глазами. Княжны среди них нет.
Краем глаза он заметил, как гоблины справа расступились. Страг приподнялся, повернулся на бок, насколько позволили цепи, чтобы посмотреть.
Четыре широкие, как двери, гоблинские женщины привели Миранду. Княжна одета в рубаху со странными, угловатыми узорами – видимо, сакральные для народа гоблинов. На голове – венок из цветов.
Поединщика снова подрал по коже мороз – девушку тоже одели для жертвоприношения. Ее лицо бледно, веснушки кажутся темными пятнами, но держится молодцом. Тот же уверенный и чуть высокомерный взгляд. Она глянула на Страга, губы чуть разошлись в улыбке. Однако поединщик заметил, что плечи сотрясает мелкая дрожь.
Он вдруг ощутил порыв – закрыть ее собой, не дать в обиду, защитить. Поединщик невольно залюбовался ее точеной фигуркой.
Гоблины расступились. К пылающему до неба костру в центре круга из камней вышел шаман. Невысокого роста, морщины делают его уродливее остальных. В руках у него резной посох. На голове металлический обруч с таинственными знаками, которые пляшущий огонь высвечивает и заставляет то вспыхивать ярче, то гаснуть.
Достав из мешочка маленькие засушенные тыквы, он принялся бормотать, полуприкрыв глаза, и бросать одну за другой в огонь. Там принялось сухо потрескивать, и Страг ощутил сильный горько-сладкий запах. Должно быть, брошенные в огонь тыквы были набиты травами.
Шаман воздел руки к черному, усеянному звездами небу.
– Слава тебе, Койтан! Ты посылаешь лесу, где мы живем, урожай ягод и диких фруктов! Благодаря тебе животные дают потомство! Ты наполняешь реки рыбой. Ты даришь нашим женщинам детей! Мы тебя славим, о великий плодоносящий Койтан!
– Слава!!! – закричали гоблины. – Слава великому Плодоносу!
– Слава Койтану!!
– Да здравствует ночь Плодоноса!!
– Брось еще трав, Доргат! – крикнул кто-то.
Шаман обернулся, услышав свое имя, но того, кто выкрикнул, было не увидеть в кричащей толпе.
Женщина гоблин подала Доргату маленькую глиняную миску. Шаман направился к Миранде. Страг внутренне напрягся.
Доргат принялся окунать в миску указательный палец и наносить на лицо девушки узоры. Миранду затрясло сильнее, она закрыла глаза. Ее губы едва заметно шевелились. Поединщик решил, что она молится.
– В эту бесценную ночь, – сказал шаман громко, глядя на Миранду, но обращаясь скорее к толпе, – мы приносим жертву великому Койтану! Мы поймали двух людей, которых боги послали нам сегодня – в эту волшебную ночь!
В ответ одобрительно взревела толпа.
Шаман посмотрел на княжну и сказал:
– Перед тем как отправить тебя и твоего спутника к Койтану, вы должны ублажить его соитием.
– Что? – не поняла Миранда. А когда смысл сказанного дошел, она сначала побагровела от злости, а потом сделалась пунцовой. – Да как… да я… да как ты смеешь!..
– Ты можешь не воссоединяться с твоим спутником, – согласился Доргат, и его старческий рот расплылся в улыбке, демонстрируя желтые зубы и клыки, – но тогда с тобой это сделают наши парни. Может, один, а может, двое. Воссоединиться с тобой могут и сразу несколько. Возможно, тебе понравится. Возможно, нет. Мне плевать. У нас ночь Плодоноса. Все ждут этого праздника целый год!
Миранда оглянулась на поединщика – по его лицу видно, что он все слышал.
– Что или, вернее, кого ты выбираешь? – спросил Доргат громко, чтобы слышали все. – Не медли, женщина. Иначе этот выбор сделаю за тебя я!
Шаман показался Миранде мерзким, по спине забегали две ледяные ящерицы: отчаяние и страх. Их же все равно убьют – для ублажения своего бога.
Миранда оглядела гоблинов, заметила на себе похотливые взгляды, и ее передернуло. На Страга девушка старалась не смотреть. На ум приходил Бармис и воспоминание, как его убили в лесу. Если она сделает это («воссоединится», как называют это гоблины) с поединщиком или с кем-то еще, то не только изменит жениху, но и предаст его память.
Тем не менее ей четко очертили границы выбора. Либо Страг, либо…
– Я сделаю это со своим спутником, – произнесла она едва слышно.
* * *
По знаку шамана один из помощников разрезал на Страге балахон. Миранда старалась не смотреть на его широкие плечи, выпуклые пластины груди и кубики мышц на животе. Глаза норовили соскользнуть ниже, но княжна отводила взгляд, и тогда у нее краснели даже кончики ушей.
Княжна вздрогнула, когда к ней подошел Доргат и резким движением разорвал рубаху на ней самой. Ткань опала на землю, костер ярко осветил нагое тело. Девушка даже не делала попыток закрыться – это глупо и бесполезно. Словно назло им всем, она гордо расправила плечи и спину. Она обвела глазами толпу. Княжна чувствовала, как взгляды гоблинов «лапают» ее со всех сторон, руки так и норовят взять в ладони ее маленькую упругую грудь, коснуться плоского живота и опустить руку ниже.
Доргат подвел ее к лежавшему на плите поединщику. Помощники шамана освободили ему ноги, но руки оставили прикованными. Затем вынесли растянутые на шестах шкуры и с четырех сторон скрыли обнаженных людей от посторонних глаз.
Миранду терзали смешанные чувства. Довлели страх и чувство стыда. Но, с другой стороны, где-то в глубине души она давно уже посматривала на Страга, думала о нем, подавляла растущее желание. Да, сейчас она выбрала его, чтобы ее не изнасиловали гоблины. Но еще и потому, что это тот самый удобный случай, когда желаемого можно добиться, не признаваясь, что сама этого хотела. Что тебя вроде как вынуждают.
Страг смотрел на спутницу неотрывно. Опершись руками о плиту, Миранда медленно села на поединщика, и теперь над ним возвышалось ее обнаженное стройное тело. Позволив войти в себя, девушка начала двигаться, жалея, что у ее спутника прикованы руки. Ей хотелось ласки, а не просто механического движения. Мысли о скорой смерти от жертвенного ножа отступили. Миранда забыла про все, кроме того, что происходит сейчас. Она старалась впитать все наслаждение до капли, то поднималась над Страгом, то опускалась на него снова.
Шкуры вокруг скрывали их от взглядов толпы. Только помощники Доргата, державшие куски шкур на шестах, видели их обнаженные тела, что слились воедино и двигались, будто в некоем священном танце.
Когда все закончилось, Миранде принесли новую, тоже расшитую узорами рубаху. Поединщику одежду не дали, он так и остался голым на каменной плите.
Толпа закричала:
– Слава Койтану!!
– Хвала великому Плодоносу!!
Доргат воздел руки к небу и заставил толпу стихнуть.
– А теперь, – проговорил он так, что слышно было всем, – насытим Койтана кровью тех, кто уже этой ночью первыми насытили собой друг друга!
– Во славу Койтана! – закричал он истово. – Да славится великий Плодонос! Да пошлет он после этой ночи детей в нашем племени!!
В ответ на это пожелание многие в толпе заулыбались, одарив гоблинов противоположного пола взглядом, в котором читалось много чего, но главное – ожидание конца церемонии, когда начнется оргия. Все семейные узы на эту одну-единственную ночь за год забывались, и можно брать чужих жен и мужей.
Гигантский костер вспыхнул ярче – помощники жреца бросили в огонь пару вязанок дров. Вытащив из-за пояса ритуальный нож, Доргат направился к поединщику. При виде этого княжна застыла от страха.
Он схватил левой рукой Страга за волосы, оттянул голову. Лезвие каменного ножа коснулось горла поединщика.
– Это за мою внучку Шершалу, – произнес он негромко. – Ту, что ты убил в лесу.
– Я никого не убивал!
– Ты прав, – кивнул шаман. – Шершала застала меня со своей подругой. Как ни грустно, но пришлось убить обеих. Но ты не беспокойся – смерть будет быстрой. Да и надо же кого-то принести сегодня в жертву. Для разнообразия мы не тронем никого из нашего племени.
– Ах ты, старый козел!
Чувствуя, как нахлынула ярость, Страг соскочил с плиты, но руки еще оставались прикованными. Доргат с размаха его ударил, старик еще не растерял сил. Подбежали два крепких гоблина и уложили поединщика обратно. На этот раз приковали и ноги тоже.
– Да примет Койтан тебя в жертву! – произнес шаман громко. – Да окропит эти камни кровь!
Внезапно блеснула яркая вспышка, и в воздухе появился сияющий портал. Шаман зажмурился, рука с ножом опустилась.
Из портала вышла фигура в плаще. Откинув с головы капюшон, старик оглядел стоявших вокруг гоблинов и напуганную Миранду. Белый набалдашник посоха в его руке сверкнул, и Доргат с криком схватился за обожженную руку.
– Ты приносишь в жертву не того, шаман, – произнес Глумдар, приближаясь.
Доргат сделал знак помощникам, те бросились на волшебника. Глумдар щелкнул пальцами, и четверо гоблинов в шаманских хламидах замерли соляными статуями.
По толпе прокатился вздох ужаса. Несколько гоблинов, что уже собирались напасть на Глумдара, остановились.
– Уйди, Глумдар, – произнес шаман. – Дай закончить жертвоприношение!
– А ты мало изменился, Доргат, – сказал волшебник. – Небесный канделябр! Ты все так же выбираешь слабых противников, забывая, что за ними может стоять кто-то сильнее.
Шаман гоблинов расхохотался.
– Кто может быть сильнее Койтана? Кто посмеет бросить ему вызов? Уж не ты ли, Глумдар Кешемун?
Не дожидаясь ответа, Доргат поднял посох, и в ночное небо выстрелил сноб алого света.
В ответ раздался громовой раскат. Небо затянуло тучами. Звезды скрылись за клубящейся тьмой. Высоко в небе появились очертания мускулистого тела, рук. На рогатой голове злобно горят угольки глаз.
– Смертные, кто здесь решил бросить мне вызов?! – прохрипел Койтан.
Доргат злорадно улыбался. Наконец-то противнику нечем крыть. Еще мгновение – и этот наглый волшебник, вражда с которым длится уже много лет, будет раздавлен, а Доргат – отомщен.
– Койтан! – закричал шаман, указывая на прикованного к плите поединщика и Миранду рядом с ним. – Прими их в жертву!
– Не дам! – закричал Глумдар. – Не позволю!
Из набалдашника его посоха вырвался сноп зеленого пламени, и в черноте неба появился сияющий изумрудный водоворот.
Со всех сторон ударил ветер, принялся трепать балахон волшебника. Пламя костра заколыхалось. Водоворот исчез. На его месте в небе остался массивный, ослепительно белый торс юноши. Ветер стих, но гоблины все равно встали ближе друг к другу – жадно и со страхом наблюдали за происходящим.
– Что тебе нужно, Глумдар? – вопросил юноша. – В прошлый раз ты потревожил меня напрасно!
– Хенголь, я призвал тебя, как ты того хотел! – закричал Глумдар. – Вот противник тебя достойный! Противник, который хоть немного продержится, в отличие от предыдущих!
Койтан вдруг сделался меньше ростом, на лице мелькнул страх.
– Я… я не стану драться с тобой, Хенголь Побеждающий! Это недоразумение!
– Как?! – вскричал юноша. – Опять?! Хочешь с позором уйти?!
– Лучше жить в позоре, чем почить во славе, о покровитель бойцов! Как мои братья полегли до меня, сражаясь с тобой!
Юноша побагровел от злости.
– Не смей убегать! Будем драться! Должна пролиться кровь!
– Кровь прольется и без поединка! – прорычал Койтан, выискивая глазами того, кто его призвал.
Черная рука протянулась к Доргату, пальцы вмиг обвили шамана. Громко хрустнуло. Из огромного кулака брызнула кровь.
На землю упало раздавленное окровавленное тело шамана. По толпе прокатился вздох. Бог плодородия растворился в темноте. У Страга и Миранды на лицах был шок – не каждую ночь наблюдаешь, как наяву появляются и сражаются боги.
– Спасибо, Хенголь! – прокричал волшебник.
Юноша начал таять в воздухе.
– В следующий раз… только если действительно бой… с равным!
Хенголь пропал. Звезды в темноте напоминали рассыпанные по небу крупинки соли. В тишине было слышно, как негромко потрескивают поленья в костре.
Глумдар подошел к Страгу и нарисовал в воздухе магические знаки. Браслеты с цепями с щелчком раскрылись. Поединщик принялся растирать запястья. Миранда подошла, щеки алые от смущения, но глаза не отводит. Княжеское достоинство не позволяет.
– Доргат мертв! – вдруг раздался голос.
Чародей и Страг с Мирандой обернулись. Толпа гоблинов вышла из оцепенения.
– Вы убили шамана! – проревел крупный, стоявший впереди гоблин. Он крепкий, широкоплечий, руки увиты мышцами, точно удавами. Рядом с ним стоит такой же здоровяк. Эти двое вышли вперед, но за ними еще десятка три гоблинов – женщины, мужчины, старики. Все злы и растеряны – мало того что их лишили праздника, еще и зверски убили шамана. Кто теперь приготовит лекарство из трав, случись кому заболеть? Кто защитит от злых духов? Кто попросит богов смилостивиться, если в дом постучится беда?
Страг видел, как растерянность на лицах исчезает, глаза наливаются злобой, пальцы сжимаются в кулаки. Мелькнула мысль: если гоблины сейчас набросятся, не спасет даже Глумдар. Он машинально загородил собой княжну, почувствовал, как ее тонкие пальцы легли ему на руку. В первых рядах поединщик вдруг увидел знакомое лицо – Гирнол. Тот самый гоблин, что заходил, пока он отлеживался, и который дал лекарство. Кстати, где же оно? Он стоит совершенно голый, из одежды лишь леомун на шее.
– Ваш шаман пошел против воли богов! – объявил Глумдар, глядя на толпу. – Он поплатился за дерзость! Ступайте назад в пещеры, чтобы небесная кара не настигла и вас!
Волшебник стиснул в руке посох. Он понимал: случись что – он сможет убить нескольких, но как противостоять остальным? Заклинание массового поражения, типа стены огня, дождя из молний или смерча, делать сейчас не хватит мощи – призыв Хенголя его изрядно вымотал.
– Возвращайтесь в пещеры! Боги укажут вам нового шамана! Мудрее и сильнее прежнего! – сказал он так, чтобы слышали все и глядя в их желтые, преисполненные злобы глаза с вертикальными зрачками.
Волшебник пытался их успокоить, а заодно тянул время. Он знал, гоблинов просто так не провести, но выбора не оставалось.
Вперед вышел Гирнол. Хмуро посмотрев на мага и Страга с Мирандой, он произнес:
– В смерти Доргата виновны они!
Толпа поддержала его дружным ревом.
– Успокойся, – сказал Глумдар, вскидывая руку в примирительном жесте.
– Доделаем то, что начал шаман! – рявкнул гоблин. – Если боги не помогают, справимся сами!
Толпа двинулась к ним. Факелы в руках высвечивали полные решимости лица. Страг успел заметить замешательство в глазах Глумдара. Рука Миранды стиснула его пальцы, как вдруг ударил яркий свет, и поединщик зажмурился. На миг он будто ослеп. Сделалось нестерпимо жарко. Где-то рядом истошно кричали, будто кого-то заживо жгли или сдирали кожу. Страгу что-то сильно жгло кожу на груди. Он хотел убрать жжение, но руки словно парализовало. Когда вспышка погасла, поединщик наконец открыл глаза.
Всюду вокруг лежали гоблины. Их тела обуглились. Остекленевшие глаза невидяще смотрели перед собой. От некогда огромного костра остались тлеющие угли.
Страг нащупал леомун, и тут же отдернул пальцы – камень сильно разогрелся, оставив на груди ожог.
– Небесный канделябр! – пробормотал Глумдар, глядя на следы копоти, что остались на каменных столбах. – Похоже, тебе повезло с этим амулетом. Уж не тот ли, что я передал тебе как наследство от матери?
– Он самый, – кивнул Страг.
Глумдар протянул руку:
– Разреши-ка взглянуть поближе.
– Смотри сколько хочешь. – Страг снял веревку с камнем с шеи и протянул волшебнику.
Глумдар долго всматривался в неприметный черный камень. Поединщик заметил, что эльфийской восьмерки там уже нет. Даже при близком рассмотрении он не заметил в леомуне ничего необычного. Просто амулет в виде камешка. Ничего, что объяснило бы его могучую силу и то, как он постоянно приходит на помощь. И всегда – в нужный момент.
«Страг тоже в недоумении, – подумал Глумдар, – значит, ничего не знает. И не скрывает. Девица тоже».
Ложь Глумдар чувствовал за версту, но от этих двоих ею пока что не пахло.
Он снова посмотрел на амулет, затем бросил Страгу. Тот ловко поймал и надел обратно на шею. Благодаря целительной силе эльфийского камня ожог на груди уже практически не болит.
