Глава 4
Неутраченная надежда
На спуск с лестницы ушли секунды.
Ломились как раз в ту дверь, которую мародер захлопнул, поднимаясь. Неудивительно, что в парадном не было ни крыс, ни тараканов. И что самое главное – никаких следов того, что они здесь когда-то жили.
Дожидаться, пока неизвестная тварь выбьет дверь, не стали. В том, что ей это удастся, мародер не сомневался – в стороны от дверного короба уже ползли трещины, и знакомиться с мутантом, способным выбить крепкую железную дверь, Нельсон не захотел.
И они сбежали. Нельзя сказать, что с позором. Вряд ли можно говорить о чем-то позорном сейчас, когда старые моральные ценности рухнули, а новых не завезли.
До входа на «Театр кукол» оставалось только пересечь двор, что им беспрепятственно удалось. Видимо, все, кому хватило бы смелости напасть на такую большую группу, ретировались в страхе то ли перед собаками, то ли перед червем.
Ван сказал пару слов охраннику, появившемуся на секунду в окошке, через тягостные полминуты ожидания гермозатвор открылся, и створки распахнулись перед гостями изумрудного города из старых сказок.
«Театр кукол» был особенным переходом. Он не был похож на остальные.
По своей конструкции это была точно такая же прямая бетонная кишка, как остальные переходы. Но это не важно. А дело в том, где он расположен.
Например, родной для мародера «Домостроителей» – окраина, спальный район. Угрюмое место, где власть военных крепка, а караван приходит раз в две недели. Каждый из его обитателей знает, с какой стороны браться за оружие и куда его лучше всего направить. Постоянные тренировки, учебные стрельбы. Стоит вспомнить, сколько самого мародера учили тактике, умению находить укрытия на местности, нестандартным приемам.
А вот «Театр кукол» – совсем другое. Географический центр города. Все торговые пути сходятся здесь, поэтому это даже не переход, а один большой рынок. Кроме того, через подземные коммуникации он соединен с соседним переходом «Молодежной», находящимся всего в сотне метров.
Правда, если «Театр кукол» это один большой рынок, куда пускают всех подряд, тщательно проверяя содержимое рюкзаков, то «Молодежная» – одна большая лаборатория, куда не пускают вообще никого. Исключительно во избежание нарушений технологического процесса.
Нельсон протянул руку к лицу, вывинтил фильтрующую коробку и свободной рукой стащил с лица маску. Закрыл глаза, глубоко вдыхая воздух, пропитанный запахом готовящейся пищи, немытых человеческих тел, оружейного масла. Запахом жизни.
Говорят, раньше люди выбирали себе пару по аромату, а женщины обманывали мужчин, используя духи. Теперь, наверное, сложно будет такое провернуть: как ты ни пытайся надушиться, за тобой будет тянуться шлейф из твоего настоящего запаха. И не всегда этот запах приятен.
– Дядь, дай фильтр, – пропищал мальчишка лет пяти на вид, стоявший возле блокпоста почему-то на одной ноге.
Нель протянул ему коробку, тот вцепился в нее обеими руками и, радостно вереща, побежал куда-то в сторону, не дав возможности задать вопрос, зачем вообще ребенку понадобился фильтр. Тем более использованный.
– А тебе в постель не пора, малец? – только и успел пробормотать вдогонку Нель, не получив на свой вопрос ответа.
– Дома… – еле слышно пробормотал за его спиной хозяин каравана, будто хотел, чтобы никто не услышал. И в словах его мародер услышал знакомые интонации.
Мародер чувствовал себя примерно так же, когда спускался в переход на «Домостроителей» после выхода на поверхность. В этом не было ничего удивительного, за двадцать лет бетонная кишка перехода стала для него домом.
Нель стащил со спины рюкзак и поставил перед одним из дозорных. Тот, сжимая в руке фонарь, принялся копаться в вещах мародера. Внимание Нельсона привлекли плотные хозяйственные резиновые перчатки, которыми пользовался охранник.
– Так, давайте барахло на склад, костюмы на санобработку и в бар… – проговорил Ван, энергично тряся головой, и добавил: – Душа горит. Военный, ты с нами?
Нельсон поднял руку, посмотрев на часы. Повод для отказа можно было даже не искать – солнце встает не так уж и поздно, а идти ему еще далеко. Да и нужно поговорить с Альбертом, обсудить ситуацию.
Альберт был интересной личностью. Неоднозначной. Но Нельсон был уверен, что этот человек, делец до мозга костей, расскажет гораздо больше о его задаче, чем полковник. Тот все еще подчиняется приказам и подпискам, которые давал чертову тучу лет назад.
– Не получится, наверное, – покачал головой мародер. – Времени чуть осталось, торопиться надо.
– Слушай, да у тебя еще часов шесть есть, – принялся убеждать Ван. – Когда еще в нормальном баре посидишь?
– Давай с нами, военный! – Тай махнул рукой, попытавшись похлопать мародера по плечу, но тот вовремя отшатнулся. Но парня это ничуть не смутило, а прежние обиды он, судя по всему, давным-давно забыл.
Бар здесь действительно был. Только охрана там была вооружена боевым оружием, а алкоголь крепко разбавлен водой. Ну и в придачу ко всему армянские трехзвездочные коньяки шли там по цене какого-нибудь «Хэннесси» в довоенное время. Хотя Нель тогда коньяки не пил, предпочитая вкусный и полезный виски.
– Да ты через весь город часа за три пройдешь… – продолжал уговоры караванщик. – Дай нам тебя отблагодарить за спасение. Не обижай народ!
– Куда можно пока что «химзу» положить? – Нель решил ненадолго остаться с караванщиками. В конце концов, они много знают и многое могут рассказать. – Чтобы не дожидаться потом, пока мне ее вернут.
– Да к нам на склад и закинешь, – великодушно предложил караванщик. – Как пойдешь наверх – заберешь. Тебе же сначала к коменданту нужно?
– Вообще, да… Но неохота мне к начальникам идти.
Караванщики загудели, мол, военный – наш человек, все понимаем, заставив мародера усмехнуться. Они-то не понимали, что никаким военным мародер не являлся, всегда работая только на себя.
– Ладно, – обреченно махнул рукой Нельсон. – Только я платить не собираюсь, если что.
Заверив, что угостят, караванщики провели мародера на склад – одно из многочисленных подсобных помещений перехода, то ли выделенное комендантом, то ли взятое Ваном в аренду.
Нельсон быстро избавился от брони и костюма химзащиты, оставшись только в джинсах да свитере, привычно надел на руку дедовские часы, а на пояс кобуру с «макаровым».
Караванщики продолжали разбирать наменянное барахло, Ван командовал, что и куда класть, выкрикивая приказы во всю глотку, мужики весело переругивались, подсчитывая вырученные патроны. Среди наменянных вещей мародер успел отметить несколько превосходных автоматов, три травматических пистолета, годящихся разве что на то, чтобы детей учить стрелять, и две электробритвы со следами ремонта. Видимо, дело рук инвалида и его воспитанников.
В затылке снова закололо. Решив, что причиной этому является шум, мародер медленно вышел из помещения и прислонился лбом с холодной стене. Повернулся в сторону, уставился в коридор, ведущий куда-то в темноту. Стена нагрелась.
Нель оглянулся, убедившись, что никто его не видит, и двинулся в темноту.
Буквально через пять шагов темень сгущалась настолько, что не было видно пальцев вытянутой руки. Он повел рукой по стене, считая двери, мимо которых прошел.
Три, четыре, пять… Металлические створки через примерно равные промежутки. Сколько тут вообще понастроено?
– Военный! – раздался голос караванщика.
Эхо, отдаваясь от бетонных стен, затихло где-то в отдалении. Сколько в нем метров?
Нель в несколько огромных шагов преодолел расстояние до двери склада и как ни в чем не бывало вышел из темноты.
– Чего это ты там делал? – подозрительно прищурившись, спросил Ван у мародера.
Только сейчас он смог толком разглядеть его. Лысый, низкий и довольно полный мужичок с жидкой бородой. На хозяина каравана не похож, на китайца, в принципе, тоже. И чего ему погоняло такое прилепили?
– Да ничего, – невозмутимо пожав плечами, ответил Нель. – Просто в темноте стоял. Голова болит от шума, если честно.
– Ничего, сейчас дернем по кружке крепкого, и голова тут же пройдет. У самого такое бывает. – Караванщик попытался хлопнуть Неля по плечу, но тот привычно уклонился. Он не терпел панибратства.
Ван повернулся к дверям склада, и Нель наконец разглядел, что большая часть левого уха караванщика отсутствует. Оторвали в драке или сам отрезал в помутнении рассудка, как легендарный художник?
Теперь он, по крайней мере, понимал, в честь кого назвали торговца.
Из склада, пригнувшись, чтобы не удариться головой, вышел Тай. Внешность его полностью соответствовала ожиданиям мародера: румяный, высокий, косая сажень в плечах. И лет семнадцать на вид, больше не дашь, даже борода не растет.
И как его вырастили таким, если после Войны родился? Мутант, что ли?
Бар на «Театре кукол» был размещен в подсобке, но в отличие от склада, принадлежавшего Вану, в ней было нормальное освещение. Хозяева сымпровизировали, подключив к электросети и развесив по помещению несколько китайских новогодних гирлянд, из-за чего по углам комната была погружена в уютный полумрак, а лампочки весело перемигивались под потолком.
Зато в помещении было жутко накурено. Вентиляция не справлялась.
– Тут хоть противогаз надевай, честное слово. – Мародер закашлялся, почесав бритую голову. Он успел отвыкнуть от запаха табака: на «Домостроителей» курить можно было только в самой дальней подсобке. Берегли здоровье.
Да и мало кто там курил – все же дорогое удовольствие эти довоенные сигареты. А курить завернутый в бумагу мох…
А здесь все ясно: если человеку хватает средств, чтобы сидеть в барах, то и на пару пачек сигарет в неделю хватит.
– Кстати, насчет противогазов… – проговорил мародер, отвлекшись от своих мыслей. – Тут ребенок у меня фильтр выпросил. Зачем он ему вообще?
– Фильтр? – рассеянно спросил караванщик, взяв со стола лист с меню, приклеенный для пущей сохранности к толстому куску картона, помотал головой. – А, так все просто же. На «молодежке» их собирают для очистки. Можно сменять на еду. Можно на патроны. Вроде раньше пять «пятерок» давали, мы свои не выбрасываем даже.
Вот так, кому-то в голову пришла идея наладить схему закупки использованных фильтров по цене легкого обеда. Не в этом баре, конечно, а если самому готовить. Тем более новые коробки идут по двадцатке за штуку, а на эти деньги можно существовать целую неделю, впроголодь, конечно, но существовать.
Хотя проще сменять фильтр на какой-нибудь притащенный с поверхности свитер, или куртку, или на пачку макарон, если не испортили их крысы.
Все просто: у кого-то есть фильтры, но он боится идти наверх.
По разным причинам боится: мутантов, болезней, грабителей. Боится от радиации потерять пару-тройку участков хромосом, остаться бесплодным, или заработать лейкоз, который не то что лечить – диагностировать не получится.
А у других людей нет фильтров. Но и страха тоже нет.
Экономика Безвременья в действии.
– Что будешь, военный? – спросил караванщик у задумавшегося Нельсона.
Нель знал, из чего делают местный спирт. Закупают везде, где можно, отходы растениеводства, смешивают с закваской, настаивают, перегоняют. Здесь еще нормально, в некоторых местах из дерьма человеческого гонят. И пьют.
Вроде бы мир рухнул, а пить меньше не стали.
– Я бы чего-нибудь полегче, – неуверенно проговорил Нель. – Мне еще наверх идти. Это вы тут можете отдыхать, расслабляться.
– Как скажешь. – Караванщик пожал плечами, повернулся к одному из своих бойцов и потыкал пальцем с толстым черным ногтем в листок. – Вот этого, этого и еще вот этого. На всех. И быстрее.
Нель откинулся в кресле, пытаясь расслабиться, и огляделся вокруг. Когда-то он любил бары. Особенно один, совсем рядом с тем местом, где он жил. Уютно там было все, как-то по-свойски, будто не просто бар, а семья. Можно было придти заполночь и влиться в любую компанию, и проговорить до утра.
Здесь же кроме караванщиков не было никого: ночь, люди спят. Нет у них времени по барам сидеть: чтобы было, что есть, надо работать. Да и дорого здесь. Столько, сколько Ван с товарищами сегодня оставит, небольшой семье на неделю хватит.
А в переходе спят все уже, только продавцы, они же по совместительству и хозяева лавок, тихо сидят возле своего товара. Ждут, что кто-нибудь придет.
Стоит появиться потенциальному покупателю, открывается вся суть «Театра кукол». Торговцы кричат, зазывая к себе покупателя, обещая скидки, нахваливая свой товар и изо всех сил ругая соседский.
Вечная ярмарка.
Хотя вряд ли она будет вечна, как бы ни хорохорились люди, которые ее устроили.
Принесли поднос с заказанной выпивкой. Ван встал, взяв в руку одну из кружек с мутной жидкостью.
– Мы вернулись, мужики, – тихо сказал хозяин каравана. – Вы знаете традиции. Знаете, за что пьем первую.
– За тех, кто не вернулся, – хором ответили бойцы.
А мародер всегда думал, что за мертвых пьют не чокаясь.
Кружки столкнулись вместе, Нель запоздалым движением протянул к ним свою, с силой ударив ею об остальные, дернул ее ко рту и сделал глоток.
Ядреная жидкость полилась по глотке в пищевод, пары ударили в нос, выбивая слезу, а в животе взорвалась бомба. Мазнув взглядом по столу в поисках закуски, Нель не нашел ничего, кроме тарелки с жареными сосисками. Он отказался есть их у Ильи, но сейчас пришлось поступиться принципами: во рту нестерпимо жгло, вкус сивуха имела премерзкий и нужно было хоть чем-то перебить его.
Мужики замолчали, видимо, думая о том, кто не вернулся. Один из них взялся за бутылку и принялся разливать спирт по кружкам.
– Просил же полегче, – укоризненно проговорил мародер, чувствуя, как в голове разжимается пружина, а боль постепенно уходит.
– Это еще ничего, выветрится быстро, – ответил Ван, отвлекшись от своих мыслей. – Это лучше, чем местная брага. Вот она мозг выносит напрочь, и похмелье с нее жуткое. По первости бывает. Сейчас накатим еще, и легче станет.
Мужики взялись за вновь наполненные кружки.
– А теперь – за жизнь. За то, что держимся, за то, что не сдаемся. Я уверен, мы на планете не единственные. Земля большая, на все города бомб у них не хватит. – Ван на секунду остановился перевести дух, и продолжил: – И за нас с вами, мужики. Мы с вами таскаем товары, жрачку и патроны по убежищам, как сердце кровь по органам гонит. Мы с вами, мужики… Короче, за нас.
Они снова чокнулись, мародер нарочито проигнорировал их, отправив алкоголь в желудок, и попытался встать, опершись обеими ладонями о стол. Клеенка была липкой. Видимо, не так уж часто здесь убирались.
– Ты куда, военный? – спросил Ван, от удивления даже забыв в сжатом в ладони стакане.
Нель внезапно почувствовал, что его несет. Боль в голове исчезла, сменившись ощущением необыкновенной легкости.
«Этот год был тяжелым, но всех нас ждет счастливое будущее, и мы победим».
Зачем нужны все эти пафосные фразы, как в новогоднем обращении президента? Каждый год лидеры мировых держав говорили с экранов телевизоров одно и то же. Есть у кого-нибудь сейчас счастливое будущее? Нель был абсолютно уверен, что нет.
– Ты говоришь так, будто тебе нравится то, что сейчас происходит, – проговорил он, с трудом оторвав взгляд от своих ладоней.
Караванщик встретился взглядом с мародером и почувствовал, как на голове зашевелились волосы. Такой взгляд просто не мог принадлежать человеку.
– Ты можешь назвать все, что происходит вокруг, жизнью? – зло продолжал Нельсон. – Тебе это нравится? Конкретно то, что люди сами себя загнали под землю? И это… Существование…
– Военный… – На лице торговца было одновременно удивление и страх. – Ты чего, перебрал? Ты чего не сказал, что тебе пить нельзя-то?
– Это не жизнь! – категорично заорал Нельсон и врезал ладонью по столешнице так, что его пустая кружка подпрыгнула. – Не жизнь! Люди не должны так жить, понимаете? У кого из вас есть дети? У кого из ваших знакомых есть дети? Самые сильные люди нашего поколения бесплодны, они отправляются на поверхность, чтобы обеспечить хоть какое-то подобие жизни остальным. Тем, кто предпочел отсидеться за их спинами. Ведь никто из вас не считает, что у него будут дети? Что у него будут здоровые дети?
Бойцы слушали слова мародера и понимали, какими бы они страшными ни были, они правдивы. Самая настоящая реальность.
– И… – Он на мгновение остановился, перевести дух, мотнул головой, отгоняя приступ боли, о которой уже успел забыть, и продолжил: – Мы вырождаемся. Просидите вы здесь сто лет – и что? Даже если фон станет ниже, к тому времени люди разучатся жить на поверхности.
– Но ведь мы живем, – неуверенно проговорил один из караванщиков. – Живем…
– Ты должен помнить, что такое настоящая жизнь. – Нель злобно прищурился, он буквально выплевывал слова. – Даже если тебе тогда было пять лет, должен помнить. Ее тогда считали чем-то самим собой разумеющимся. У нас было все, что нужно для жизни: чистая вода, воздух, еда, небо над головой и люди вокруг. А мы этого абсолютно не ценили. Хотели все больше и большего. Подняться, проползти наверх, подсидеть коллегу, нагрузить подчиненных. Чтобы выставиться перед начальством и получить еще подачку, мечтая, что когда-нибудь наше положение будет выше, чем их… Желая затоптать, отыграться.
– Но это же политики все. – Слова охранников звучали, будто парни оправдывались перед мародером за что-то. – Это они развязали войну.
– Политиков выбирает народ. Так или иначе. И я сейчас не об избирательных компаниях и обещаниях, о которых потом все благополучно забывали. Вспомни вече после победы над поляками в начале семнадцатого века. Или даже когда Рюрика на княжение призвали. Хотя ты даже не помнишь этого, вам не нужна история. – Мародер выпрямился, брезгливо вытерев ставшие липкими пальцы о брюки. – Не надо вести себя как дети. Не надо придумывать сладкие сказки. Не надо перекладывать ответственность на других. Мы заслужили это, нам и страдать. – Он помотал головой из стороны в сторону, снова посмотрел на часы. – Через полчаса возле склада, Ван. Я только что понял, что у меня времени не то что мало – его нет совсем.
Он развернулся и двинулся к выходу из бара. Едва он скрылся в дверном проеме, охранники каравана принялись обсуждать «тараканов в голове у этого долбанутого военного».
Один Ван молчал. Он-то был гораздо старше своих подопечных и все понял. Мародер не хотел ни с кем ругаться, он просто пытался высказать свою точку зрения на все происходящее, как бы горько ни было ему это признать.
Человечество погружено в летаргический сон, оплакано, отпето, похоронено. Очнувшись, оно сходит с ума, пытаясь разбить стенки тесного гроба, а кислород тем временем заканчивается.
Только сам Ван его точки зрения не разделял. Даже если человечество похоронено заживо, оно еще способно выбраться из могилы. Если будет рыть землю, жрать ее, то рано или поздно вырвется на воздух.
Вот и вся разница.
* * *
«Ты же сделаешь это, да, сержант?» – прозвучал у Неля в голове голос полковника.
Старый дурак, непонятно на что рассчитывавший. Как будто у мародера был вариант отказаться от самоубийственного путешествия. Если уж парни из «Булата» не дошли…
Но «Театр кукол» был первой остановкой в маршруте пропавшей разведгруппы. Значит, местный комендант должен что-то о них знать. Вот будет умора, если парни даже здесь не появлялись.
Хотя нет. Это будет совершенно не смешно.
У местного коменданта мародер бывал, и не раз. Периодически ему приходилось выполнять его мелкие поручения. Платили хорошо, с лихвой покрывая риск загнуться во время этой работы.
Мародер двигался по переходу, лениво скользя взглядом по выставленным на продажу товарам. Большая часть лавок работала круглосуточно: продавцы посменно меняли друг друга. Чаще всего они по совместительству были и хозяевами торговых точек. Вряд ли у кого-то дела шли настолько хорошо, чтобы можно было позволить себе держать наемного продавца.
– Мужик, ружье продам, итальянское, «Бенелли», недорого совсем, – с какой-то безнадегой в голосе окликнул мародера один из торговцев.
– Знаем мы твое «Бенелли», в Ижевске его собирали, – огрызнулся кто-то с противоположного ряда. – Иди сюда лучше, парень, у меня АЕК есть, из Коврова. Такой на весь город один всего.
– Мародер, купи противогаз, – послышался третий голос. – Стекло целое, ни одной трещинки! Три фильтра дам, бесплатно.
Нельсон не реагировал на сыпавшиеся со всех сторон предложения. Зачем ему что-то новое, если старое работает и вполне устраивает? Панорамный противогаз? Чтобы каждая собака в городе его узнать могла?
Возле входа в кабинет Альберта – местного коменданта – толпились трое. Высокие, одного роста с мародером, но в плечах раза в полтора шире, как на подбор. Головы выбриты начисто, сами с густыми бородами и обсуждают что-то на нерусском языке.
Узнать несложно. Исламисты из «Халифата». Те самые, против кого объединялась Конфедерация, те самые, что угрожали развязать войну против всех остальных.
Да, чего уж преуменьшать, уже развязали. Только вот почему их прислали сюда, в непризнанную столицу Конфедерации?
– И главному своему скажи, чтобы к чертям провалился со своим аульным мышлением! – раздался знакомый голос, полный холодной ярости. Доносился он из приоткрытой двери кабинета Альберта и наверняка был слышен даже в противоположном конце перехода.
Только вот комендант «Кукол» всегда был подчеркнуто вежлив и элегантен. Даже одевался он не в заношенные свитера или камуфляж, как остальные, а в деловой костюм. Более того, носил зажим для галстука. И запонки.
Так чего же он ревет, как раненый волколак?
– Пожалеешь еще, кяфир, – злобно прорычал себе под нос бородач, вылетая из кабинета коменданта как ядро из пушки.
Он толкнул мародера плечом, да так, что мужчина слегка пошатнулся. Оставить такое без ответа Нельсон не мог.
– Вести себя научись, обезьяна, – выплюнут исламисту вслед Нель, слегка повернув голову.
Яркий кавказский акцент выдавал в том обитателя «Ак мечети». Контингент там набрался соответствующий названию, хотя сначала все было более-менее мирно. Народ притих, как и везде. Депрессии, самоубийства. Самоубийств разве что было поменьше, чем в остальных местах.
А вот как стало понятно, что государство разрушено и что никакой эвакуации не будет, так началось.
Начальство военное пинками выгнали на поверхность, после чего дали несколько очередей в спину. Остальным дали выбор, правда, тоже в итоге расстреляли большинство.
Рассказывал это один из солдат, которому удалось сбежать. Сделал вид, что полностью лоялен, молитвы какие-то повторял за ними, как заклинания, кланялся, а потом часовому ножом по горлу и на поверхность. Добрался до «Театра кукол», потом перебрался на «Райисполком». Там и живет сейчас вроде как.
Ну и потом началось у них, что, мол, война та в Коране предсказана и вот-вот Иса спустится с небес, разобьет кресты и начнется эра благоденствия. Только нужно подготовить почву для этого и очистить город от остатков неверных, установив в нем царство шариата – халифат.
И стоило новому руководству провозгласить об этом, как к «Ак мечети» потянулись переселенцы всех мастей, начиная с иммигрантов-гастарбайтеров и заканчивая радикальными татарскими националистами. Ну, а дальше – больше. Постепенно, агитацией и посулами подмяли под себя еще два перехода: «Форт-Диалог» и «Тимирязевский проезд». Ну и провозгласили объединение, назвавшись «Халифатом». Халифа объявили пророком и так и жили.
В остальных переходах, принадлежавших Халифату, жили в основном узбеки и татары. Они особым религиозным рвением не отличались, но оно успешно заменялось жаждой жить лучше, чем остальные.
И плохими их считал мародер вполне заслуженно. Но не потому, что они мусульмане – с мусульманами ему приходилось общаться и до Катастрофы, и после, и это были вполне нормальные люди. Верхушка Халифата плоха тем, что засрала мозги пяти сотням человек, натравила их на остальных выживших, а теперь пожинала плоды.
Хотя кто таким не грешил? Не сейчас, до Войны. Натравили американцев на русских, русских на американцев, китайцев на всех подряд.
Нормальный политический метод.
Фактически Конфедерация находилась с ними в состоянии затяжной «холодной войны». Хотя холодной ее назвать можно было только с большой натяжкой: доходило и до открытых боевых столкновений, и не раз. Особенно если учесть, что ограбить неверного для исламистов ничем зазорным не было.
Вот и сейчас вполне могла пролиться кровь.
– Что ты сказал? – Бородач развернулся и вальяжной походкой сделал шаг в сторону мародера, поднимая руку, чтобы схватить его за плечо. – Ты это мне сказал, нет?
Разумеется, звучало это не так. Разобрать плохой русский получалось с трудом. Нель напряг одновременно все мышцы и тут же полностью расслабился, понимая, что сейчас будет.
Едва пальцы моджахеда коснулись свитера мародера, как его рука тут же оказалась в жестоком захвате и была вывернута назад. Секунду спустя в его бритый затылок уткнулось что-то холодное.
Постоянно таскать с собой автомат Нельсон не считал нужным, но безоружным оставаться не мог.
Пистолет Макарова, наверное, самое распространенное оружие в Челнах. И в отношении него мародер был полностью согласен с теми, кто утверждал эту машинку как табельное оружие для полиции. Надежный, неплохие боевые качества – что еще нужно?
– Успокойся, – прошипел Нель бородачу на ухо, слегка прижав спусковой крючок. Нажми чуть сильнее, и пуля выплеснет мозги невоспитанного быка на бетонную стену. – Выстрелю – стены отмывать замучаются. Ты меня первым толкнул.
Тот ничего не ответил. Удивительное ощущение, когда чувствуешь приставленный к затылку ствол пистолета. Ни с чем его не спутаешь, тело будто чувствует притаившуюся в канале ствола смерть.
Воины ислама обратили внимание на происходящее. Один из них вскинул автомат, взяв Нельсона на мушку. Мародер с силой ударил своего пленника пистолетом по голове и прижал к себе, прикрываясь им, как живым щитом.
Металл пистолетной рукояти рассек кожу на бритой голове, по ней тонкой струйкой побежала кровь. Сильный и уверенный в себе исламист превратился в дрожащую тварь, задергался, пытаясь вырваться из мертвой хватки мародера, и получил еще один удар, на этот раз коленом в почку.
– Стволы на землю, быстро! – заорал Нель, перекрикивая визжащего бородача. Орал он как можно громче, чтобы было слышно и в кабинете – ситуация складывалась не в его пользу, и если кто-нибудь не вмешается, ему конец. – Быстро, пока я ему мозги не вышиб!
Исламисты растерянно оглядывались, не понимая, что делать. Выполнять приказы мародера им не позволяла гордость, а наказать зарвавшегося кяфира, не навредив при этом главарю, не было никакой возможности.
Промедление стоило им единственной возможности переломить ситуацию в свою пользу. Мгновение спустя компания была окружена охраной перехода – уверенными в себе и вооруженными до зубов парнями в военной форме.
– Оружие на пол, – повторил приказ мародера старший из бойцов. Старший по званию, о чем красноречиво сообщали погоны с лейтенантскими звездами. Поняли, что что-то происходит не то. Непонятно только, чего они вообще у исламистов оружие не отобрали.
А вот из продавцов на заваруху никто не отреагировал. Привычный народ. Логика у них простая: мало ли, вдруг это случайно разыгрывают, чтобы под шумок товар с прилавка дернуть.
Внезапно дверь кабинета настежь распахнулась и из дверного проема появилось новое действующее лицо. Лицо, раскрасневшееся от бешенства. Верхняя пуговица рубашки расстегнута, галстук съехал куда-то в сторону. Вот и хозяин этой берлоги – Альберт.
В этом переходе коменданта выбирали открытым голосованием, прямо как в довоенные времена. Правда, теперь, если избранный кандидат не выполнял предвыборных обещаний, импичмент выписывался гораздо проще. По-пиратски.
«Слезай с бочки, Сильвер!»
Но Альберт на этом посту уже пятнадцать лет, и не было похоже, что собирается покидать его в ближайшее время. Да и выглядел он никак не на свой реальный возраст: видимо, важность занимаемого поста и огромные по меркам мародера доходы сказывались.
– Что? – заревел он, вращая глазами, и показал пальцем на исламистов. – Стволы тут? У меня в переходе? Лейтенант! Вышвырнуть этих на поверхность. – Взгляд его переместился на мародера по-прежнему державшего главаря исламистов в захвате, в нем мелькнула тень узнавания. – Ты, Нельсон, иди сюда. Разговор есть.
Мародер выпустил воина ислама и сделал шаг назад, убирая пистолет в кобуру, но не успел: воздух упругой волной толкнул его в лицо, и он с трудом перехватил руку бородача, попытавшегося вероломно ударить Неля в челюсть, отомстив таким образом за причиненное унижение.
Хрустнул сломанный палец, мужчина издал вой, быстро перешедший в визг, и упал на колени, прижимая к себе правую руку. Его подчиненные попытались снова схватиться за оружие, но нацеленные на них стволы охраны остудили жажду мести.
Охранники стали теснить моджахедов в сторону гермоворот, исламистам не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться: под дулом автомата особо не забалуешь.
Мародер повернулся к Альберту. Тот вытирал тыльной стороной ладони пот с раскрасневшегося лба, продолжая ругаться.
– Уел, – произнес он, вставив следом нецензурное выражение. – Слов нет, уел. Что халиф их, что порядки идиотские.
– А чего они пришли вообще? – осторожно спросил Нель. Он никогда не видел коменданта в таком состоянии. – О чем поговорить хотели?
– Сейчас, погоди, не здесь. – Комендант повернулся в сторону дверного проема, движением руки поманив за собой мародера. – Заходи быстрее, садись.
Как только Нельсон вошел, Алберт изо всех сил хлопнул дверью о косяк. Кажется, облегчения ему это не принесло, потому что, подойдя к столу, он вытащил из ящика стакан, куда плеснул янтарной жидкости из пузатой бутылки и долил сверху мутноватой воды из графина.
Выпил залпом, вытер губы тыльной стороной ладони, помотал головой, собираясь с мыслями, и только после этого вновь обратился к мародеру:
– Дань они платить нам предлагали. Мол, шариат позволяет, что неверные могут жить рядом, но должны платить дань. Прикинь, Нельсон, мне – и дань. Да я в девяносто седьмом, когда ко мне из «двадцать девятого» пришли…
– Кажется, конец разговора я услышал, – кивнул Нельсон, прерывая поток бесполезных сейчас воспоминаний о боевом прошлом торгаша.
Когда человека, не первый десяток лет ведущего бизнес в России, пережившего взлеты и падения, беспредел девяностых, который в Челнах чувствовался даже сильнее, чем в других городах, начинают пытаться опустить на деньги… Да еще так тупо… Здесь есть из-за чего разозлиться.
Мародер откинулся в кресле, пытаясь устроиться поудобнее. Кажется, здесь специально поставили самый неудобный стул, чтобы собеседники коменданта не могли расслабиться, подсознательно чувствуя, что хозяином положения является Альберт.
Дополнить это ощущение должна была мебель, которая значительно отличалась от того, что было в кабинете полковника на «Домостроителей», причем в лучшую сторону. Ощущение дополнялось одеждой, запахом дорогого парфюма и виски.
– Услышал, услышал. Чего он хотел-то от тебя? Хотя, скорее, это ты его за яйца держал.
Альберта развезло, но он немного успокоился, кровь стала постепенно отливать от лица. Стоило переходить к делам, тем более что время встречи с караванщиком возле его склада уже вот-вот должно было наступить..
– Да не важно, – мотнул головой мародер. Не рассказывать же, что он просто решил проучить тупого быка? К тому же стоило ковать железо. Альберт мог рассказать гораздо больше, чем полковник. – Меня прислали сюда узнать насчет «Булата». Говорят, мужики не дошли. Они здесь были вообще? И чего их отправили на тот конец города?
– Да, в общем… Ты уже в курсе, что собрались задавить «Ак мечеть», так? Но нам его так просто не проглотить. А вот если взять ДК, то можно будет решить вопрос. К тому же мы не возьмем – исламисты подсуетятся, а нам такое положение дел на хрен не нужно.
– А чем тот переход так важен? Почему нам с «Коммунраем» не объединиться тогда уж? Поделили бы…
– Ты там не был, да? – усмехнулся Альберт, демонстративно пропустив слова мародера о коммунистах.
– Бывал. – Нель пожал плечами. – Ну, он как минимум в четыре раза больше, чем переходы в Новом Городе. Это да.
– А еще там есть въезд. И огромная сеть коридоров, ведущая черт знает куда.
– Я и здесь вижу то же самое, – плохо пряча усмешку, заметил мародер.
– Ну да, есть и такое. Но это не важно. К тому же он там один. На весь ГЭС, на громадную территорию. При этом рынок там еще больше, чем здесь. Значит, они с кем-то торгуют. Логично?
– С кем-то, кто живет за городом? – спросил Нель.
– Или с другими убежищами. Наверняка есть что-то, кроме переходов. Под той же мэрией… Ну не верю я, что не спрятались они… Да и говорили, много говорили о том, что видели отряды вооруженных людей. Все в «ратниках», а сам понимаешь, что ни у кого в городе такого нет.
– Да слышал я об этом, только никто из тех, кто об этом треплется, не может назвать имен тех, кто лично тех «зеленых» видел. Да и вообще, что же случиться могло с нашей верхушкой, что они бросили кучу народа гнить по переходам? Что не объявили эвакуацию?
– Это сейчас не важно, – покачал головой Альберт. – Нам сейчас нужно объединиться. Если получится, то эвакуируемся сами, своими силами.
– Если есть куда эвакуироваться, – согласился Нель. – Правда, я в это не верю. Не верю и в то, что эта куча трусов и торгашей полезет наверх, пусть даже с надеждой, что им удастся выбраться из ада. Они-то, наивные, думают, что ад наверху, а не внизу. – Мародер глубоко вздохнул и продолжил: – Ладно, проехали. Так почему меня отправили вслед за «Булатом»?
– «Булат» не дошел. Или дошел, но… Короче, мы связывались с ГЭС уже дважды, и оба раза нам сказали, что с поверхности никто не спускался. Тебе нужно просто узнать, что же произошло. Попытаться разыскать останки, найти следы, сам понимаешь, что такие парни, как «Булат», без боя не сдадутся.
– А что вообще могло случиться? Чего я могу ожидать?
– Нельсон, – комендант усмехнулся, – как будто ты не знаешь, что может произойти на поверхности. Твари напали. Заболели чем-то и умерли. Внезапно с ума сошли…
– Альберт… – Мародер мрачно посмотрел в глаза коменданту, пытающемуся втирать ему очки. Зачем он пытается что-то скрыть? – Исламисты знают о «Булате»?
– Да, – обреченно вздохнул торговец. – Я не знаю, кто мог им слить. Но мои сегодняшние гости об этом говорили. Так что вполне возможно…
– «Крыса», – презрительно проговорил Нель. Для него это было одним из самых грязных ругательств. – Где-то среди наших есть «крыса».
– Есть, – согласно кивнул Альберт. – Мы не знаем, кто, но что есть – факт.
– Кто еще знал об этих делах? – спросил мародер, злобно прищурившись.
– Официально только коменданты. Но на самом деле информация разошлась.
– Нужно найти «крысу» и… – Нель показал жестом, как сворачивает кому-то голову.
– Нужно, – в очередной раз согласился комендант. – Операция входит в заключительную стадию, и все может полететь к чертям собачьим. Передам везде, пусть удваивают бдительность.
Нельсон покачал головой. Не нравилась ему эта ситуация, и ничего тут не поделаешь.
Снова война. Да, удар на упреждение. Если радикалов не задавить, то в скором времени военные сами окажутся задавлены. И каждый при этом работает на себя, хочет получить больше, чем остальные. Вырвать еще немного жизненного пространства, стать сильнее и начать в итоге давить на соседей.
И если предотвратить войну не получится, то нужно хотя бы минимизировать жертвы. Среди своих, разумеется.
Хотя кто для него теперь те самые «свои»?
Мародер медленно встал из-за стола, задумчиво кивнул коменданту:
– Я думаю, мне лучше поторопиться. Зуб даю, на меня засаду устроят наверху. Не стерпят того, что их наверх поперли.
– Выйдешь через здание школы, про тот выход мало кто знает. Сейчас передам, чтобы проводили. – Альберт пожал плечами, на секунду замешкался, но все же добавил: – И это, Нельсон… Удачи.
Комендант протянул свою мягкую и тонкую ладонь с длинными пальцами и чистыми ногтями. Нель аккуратно сжал ее в своей.
