ГЛАВА 19. Правила игр и ритуалов
В этот раз Невис никого не стал призывать к благоразумию. Оказавшись у постели полумертвого Алестара, кашляющего кровью, целитель негромко и очень грязно выругался с упоминанием глубинных богов, а также медузьих мозгов и дурной крови, стукнувшей некоторым в голову прямо из хвоста. Джиад его понимала… Ей самой было отчаянно стыдно: выглядело так, будто молодой король Акаланте очень старательно пытается отправиться на тот свет, а она, Страж и избранная, всеми силами ему в этом способствует.
Так что когда Невис велел ей лечь рядом, взять Алестара за руку и расслабиться, Джиад быстро и молча повиновалась. Ираталя, пытавшегося узнать о здоровье короля, целитель буквально вышвырнул из спальни коротким злым шипением и вообще был настолько не похож на обычного милого и кроткого старика, что Джиад стало жутко. Повернув голову, она смотрела на чеканный мраморный профиль Алестара, закрывшего глаза, на заострившееся лицо и спутанную рыжую косу… Жрецы обещали разорвать их запечатление завтра-послезавтра, но было похоже, что иреназе может до этого просто не дожить.
— Хвала Троим, что хоть у кого-то хватило ума оповестить меня заранее, — все так же тихо и зло сказал Невис. — О чем вы думали, повелитель мой? И, главное, чем? Уж явно не головой… Не вздумайте двигаться!
Алестар медленно поднял ресницы, посмотрел на потолок, потом перевел взгляд на Невиса, шевельнул губами…
— И говорить тоже! — рявкнул лекарь. — До завтрашнего утра — ни слова. Я, старая безмозглая медуза, тоже хорош! Надо было вас к постели привязать! Или в клетку посадить, как малька салту!
Джиад виновато отвела взгляд. Действительно, если бы не Эргиан… Она сама в долине смогла только перевязать Алестару рану на руке, но рыжий кашлял кровью, пока за дело не взялся принц-глубинник. Он вытащил из кармашка на поясе какую-то пилюлю, жизнерадостно сообщив, что тир-на Алестар вполне может не пить лекарство, если не хочет. И перевязывать ребра тоже не обязательно. В конце концов, может, ему, Эргиану, и понравится быть королем — кто знает?
После такого рыжий безропотно глотнул снадобье, глядя на кариандца мрачно, как загнанный в клетку Жи. Позволил туго стянуть себе грудь повязкой, но вот сесть в седло за чьей-то спиной отказался наотрез. Эргиан спорить не стал, просто отправил Даголара в город, велев рассказать сначала целителю, потом Ираталю. Коротко кивнув, супруг Эруви умчался на спешно изловленном салту, успокоившемся, как только море перестало отвечать крови королей иреназе.
Молчаливый Реголар собрал остальных зверей и, пока Джиад с Эргианом усаживали бледного кривящегося Алестара в седло, сплавал за салту Джиад.
А потом была дорога в город, на полпути к которому их перехватил отряд Ираталя, и начальник охраны, не обращая внимания на попытки Алестара что-то сказать, велел уложить короля на кожаное подобие носилок, привязанных к спинам салту. Пока гвардейцы затягивали ремни и выравнивали шесты, Ираталь подплыл к Джиад.
— Госпожа избранная, — вымолвил он, хмуро глядя в сторону. — Я знаю, что не достоин доверия тир-на… Но это уже слишком. Вы хоть понимаете…
— Я все понимаю, каи-на Ираталь, — прервала его Джиад, стараясь говорить потише в окружении многих ушей. — Но такова была его воля. И поверьте, на этот раз имелись веские основания. Дело не в отсутствии доверия, клянусь. Он верит вам по-прежнему. Но эту тайну следовало скрыть от всех.
— Кроме кариандского посла?!
Ираталь был не на шутку обижен. Обижен тем больше, что чувствовал себя виноватым во всех последних промахах. Джиад вздохнула.
— Его там точно никто не ждал, — искренне сказала она. — И я даже не знаю, благодарить богов за его появление или напротив? Впрочем…
Она оглянулась на носилки, медленно поплывшие к городу на спинах двух мощных зверей, связанных подобием хомутов.
— Наверное, все-таки благодарить, — закончила она. — Только… каи-на Ираталь, я могу вас просить?
— Что угодно госпоже избранной?
Начальник охраны был почтителен и сух, так что Джиад поняла: все-таки не простил.
— Присмотрите за тир-на Эргианом, — сказала она. — Это правда, что если с Алестаром что-то случится, кариандец — вероятный наследник?
Прежде чем ответить, Ираталь долго смотрел на нее, потом все-таки решился:
— Правда в том, — сказал он очень тихо, — что вряд ли мы сможем что-то противопоставить мощи Карианда, не имея законного короля. Суалана или Карианд — выбор невелик и нехорош. Но с Кариандом у нас давние дружеские связи, мы никогда не воевали. И все-таки… вы же понимаете…
— Да, — кивнула Джиад. — Поэтому следите за тир-на Эргианом, прошу. Мне осталось всего пару дней здесь, а кариандец ведет сложную игру и…
Она осеклась, не зная, как объяснить, что беспокоится за того, чья судьба ей должна быть безразлична. Два дня… Разорвать запечатление и выручить Лилайна — вот все, чего она хочет от моря. Но если спасти наемника сразу не удастся, то придется задержаться в Акаланте. И тогда она предпочла бы видеть на троне не хитрюгу кариандца, а Алестара, обещавшего ей помощь. Разумеется, дело только в этом!
А теперь Джиад лежала рядом с измученным рыжим и сама удивлялась, насколько ей хочется, чтобы Алестар выжил. Даже не потому, что он король Акаланте, а… просто. Будет что-то очень несправедливое в его смерти: молодого, отчаянно любящего жизнь и способного искренне признавать свою вину. Откровенного, странно справедливого, такого одинокого…
«Хватит, — оборвала она себя. — Еще немного, и ты не просто простишь его, но и начнешь оправдывать?»
«Нет, — ответила Джиад себе же, чувствуя, как напрягаются иногда холодные пальцы рыжего, над которым колдовал Невис. — Я никогда не стану оправдывать такое. Просто не могу. Оправдать насилие? Какая невозможная мерзость! Но разве этот Алестар и тот, прошлый, — один и тот же человек, то есть иреназе? Разве не изменился он, вытравив грязь из своей души болью, виной, смертью? Разве раскаяние — недостаточная цена за прощение? Я ведь давно ответила на этот вопрос и ему, и себе. Значит, мне пора жить дальше, пережив это. Не забыть, нет. Но принять, что это прошло, что нельзя ненавидеть вечно. И, значит, я тоже должна очиститься от этой грязи… Скорее бы жрецы разорвали запечатление. Но какой может быть разрыв, когда он так болен? И сможет ли он плыть на встречу с Торвальдом послезавтра?»
— Все, — выдохнул Невис, цепляя к руке рыжего уже виденную Джиад снотворную то ли пиявку, то ли змею. — Теперь он будет спать. Хвала Троим, тир-на Эргиан вовремя дал ему лекарство. И какое счастье, что у него оказалась при себе подобная редкость. Благословение богов на этого юношу.
— Да будет он благословенен, — подтвердила Джиад, вдруг поняв, что сейчас тоже провалится в сон. — Тир-на Эргиан очень нам помог. Господин Невис, королю уже лучше?
— Его величеству следовало бы промыть не только хвост снаружи, но и голову изнутри, — все еще сердито отозвался лекарь. — Кровотечение я остановил, лихорадку он перенесет во сне, и если завтра пролежит весь день в постели, то на следующее утро будет почти здоров. От сегодняшнего потрясения, я хочу сказать. Отдыхайте, госпожа избранная, вам это тоже необходимо.
«А как же разрыв запечатления?» — хотела сказать Джиад. Но язык не ворочался, а глаза сами собой закрылись, и она уснула, так и не успев отпустить руку Алестара.
* * *
Остаток дня и ночь показались Алестару бесконечными. Он то забывался тревожным тяжелым сном, подчиняясь дурманной слюне пиявки шот, то просыпался, бессмысленно таращась в потолок и пытаясь скинуть вязкое оцепенение с тела и мыслей. Рядом тихонько спала Джиад, и ее будить не хотелось, оставалось только лежать, пока дремота снова не наплывала горячей темной пеленой, как штормовая туча, никак не желающая разродиться бурей.
Но даже эта ночь закончилась. Под утро Алестару удалось уснуть по-настоящему, однако проснулся он разбитым и измученным, словно перетаскал на себе целый косяк свежепойманных брыкливых салту. Даже глаза открывать было лень, но в комнате кто-то разговаривал. Кто-то знакомый… Джиад — это точно. С кем?
Алестар упрямо поднял непослушные веки и даже не удивился, увидев развалившегося на краю постели кариандца. Сил для удивления не было, как и для злости. А еще, если не колоть острогой волны, следовало подумать, стоит ли злиться на глубинника? Что-то очень странное происходило вчера… Да, Эргиан уговаривал Джиад уплыть, но потом зачем-то спас Алестара, перехватив управление потоком силы моря. Дал лекарство, отправил гонца в город. И что ждать от хитроумного кариандского маару теперь? Думать не хотелось, голова была тяжелой и пустой, но Алестар все же заставил себя снова глянуть на кариандца, которой весело что-то рассказывал Джиад.
— Вы проснулись, ваше величество!
Жрица почувствовала его взгляд первой и, кажется, обрадовалась. Улыбнулась, подвинулась ближе к Алестару, вглядываясь в его лицо.
— Как вы себя чувствуете? Позвать целителя?
— Не надо, — буркнул Алестар. — Большие гонки не выиграю, но прямо сейчас и не умру. Тир-на Эргиан, примите мою благодарность…
Кариандец молча поклонился с отменным изяществом, блеснул глазами.
— Что все это значило? — не стал тянуть салту за хвост Алестар. — Зачем вы уговаривали мою избранную уплыть наверх?
Прежде чем ответить, Эргиан удобнее устроился, расстелив хвостовой плавник, повернулся так, чтобы видеть и Алестара, и Джиад.
— Признаться, — усмехнулся он, совершенно не смущаясь, — мне было интересно, согласится ли она?
— А если бы согласилась?
— Что говорить о несбывшемся? — увильнул от ответа Эргиан, насмешливо глядя на Алестара. — У нас есть более интересные вопросы, тир-на. Например, где Сердце Моря? Акалантское, разумеется.
— Вам что-то об этом известно?
Алестар замер, затаив дыхание, но кариандец только поморщился.
— Вы откровенны до невозможности, тир-на, — сказал он, глядя на Алестара чуть ли не сочувственно. — Разве я сказал бы вам правду, будь это не в моих интересах? Но могу поклясться, что я ничего не знаю о Сердце, кроме того, что его нет. Я еще на Совете удивился, что вы не используете такой мощный и точный инструмент добывания истины, но там Сердце было от меня слишком далеко. А потом я узнал, что вы отправились к вулкану почти в одиночку. Легко было догадаться, что вам не нужны лишние глаза. Значит, вы собирались делать то, что окружающим показалось бы… странным… Что может быть более странным и опасным, чем ритуал на крови? Если не предположить, что иного выхода у вас просто не было. Ну а потом я увидел Сердце совсем близко — от него совсем не веяло привычной силой… Жрецов и Совет вы могли бы обмануть, да и обманули, но не меня — я-то сам умею с ним работать.
— Ясно… — протянул Алестар, приподнимаясь и подбирая хвост, который сегодня болел гораздо меньше. — Вы кому-нибудь об этом говорили?
— Я похож на дурака? — поднял бровь кариандец. — Нет, иногда похож, конечно, но только если сам того хочу. А вы ничего не желаете мне рассказать, тир-на?
— Нет, — бросил Алестар, начиная злиться.
Это было даже хорошо — злость прогнала остатки сонливости. Но и плохо — с таким противником следовало быть начеку каждой чешуйкой, а злость мешала думать.
— Тогда и мне с вами говорить не о чем, — ответил безмятежной улыбкой кариандец, приподнимаясь и снова кланяясь. — Рад, что смог услужить. Позвольте пожелать выздоровления и оставить вас…
— Подождите!
Алестар окликнул уже оттолкнувшегося от ложа Эргиана и тот, ловко вильнув хвостом, опять готовно опустился на кровать.
— Что вы хотите знать? — выдавил Алестар, смирившись, что этот круг он прошел, безнадежно отстав.
— Во-первых, что с Сердцем.
— Оно похищено. И я не знаю, кем. Знаю только, что его сняли… с тела отца… когда…
— Понимаю, — серьезно кивнул Эргиан, убрав усмешку с губ. — И больше — ничего?
— Почти ничего, — не стал врать Алестар. — Возможно, я скоро узнаю о Сердце и даже верну его. Поэтому и не говорил…
— Вам бы следовало довериться хоть кому-нибудь. Не мне, конечно, но есть же у вас еще верные подданные? Ну, хотя бы ваш начальник охраны. Умом он не блещет, но предать, кажется, не способен, иначе вас давно убили бы.
Эргиан сплел пальцы перед собой, глядя на Алестара — теперь это было видно точно — с откровенной и обидной жалостью.
— Благодарю, сам разберусь как-нибудь, — бессильно огрызнулся Алестар. — Ираталь собственный хвост поймать не способен…
— Это потому что вы неправильно его используете, — слегка снисходительно сообщил кариандец. — И вообще, система охраны здесь такая, что я все больше убеждаюсь, как же боги любят Акаланте. Неясно только, надолго ли хватит их любви.
— А вы, конечно, у себя в Карианде, знаете, как лучше?
Эргиан злил его всем: улыбкой, насмешливым тоном, изящными манерами и отточенными движениями, умом, который не считал нужным скрывать, даже дурацкими шуточками, лучше прочего показывающими, что принц Карианда не боится выглядеть смешным. Значит, чувствует за собой силу.
— Нас боги так не любят, — снова глумливо ухмыльнулся глубинник. — Поэтому мы знаем, что начальников охраны в королевстве должно быть хотя бы два. А лучше — три. Четверо — уже слишком много, они тут же разобьются на пары и начнут воевать друг с другом за влияние на короля. А вот три — замечательно! Каждый будет уверен, что два других интригуют против него, и это не даст им сговориться, чтобы совместно обманывать короля. Тогда они будут присматривать друг за другом и стараться выслужиться.
— Это имеет смысл, ваше величество, — негромко сказала Джиад. — Так делают в узурийском халифате…
— Ваш Ираталь был прекрасным боевым генералом, насколько мне известно, — снова посерьезнел Эргиан. — И он верен — редкое драгоценное качество. Не стоит обижать его так, как вчера, уж простите за совет. Просто не поручайте ему того, что для него слишком… сложно. Пусть следит за порядком в городе и дрессирует гвардейцев. А для охраны дворца отбирайте лучших и обучайте их дальше. И для тайной службы — тоже. Найти того, кто сможет ее возглавить, — задача не из простых, конечно… Госпожа Джиад, а вы не думали остаться в Акаланте? Потом, после разрыва запечатления?
— Нет, — улыбнулась жрица и добавила: — Можете быть спокойны на этот счет.
— Ах, во-от как… — протянул Эргиан, и Алестара накрыла очередная волна злости: эти двое, кажется, отлично понимали друг друга.
— Это все, что вы желали узнать? — раздраженно спросил он у кариандца.
— Нет, разумеется, — ответил тот, пожимая плечами. — Но на большинство моих вопросов ответить вы не сможете. К тому же сейчас ваша очередь спрашивать. Ответ за ответ — отличная игра, не так ли?
Это было неожиданно. И очень соблазнительно! Алестар отогнал дюжину вопросов, вертевшихся на языке, чтобы выбрать всего один — для начала.
— Что у вас с Тиараном? — спросил он, краем глаза следя за Джиад — жрица снова слегка улыбнулась, будто поддерживая его.
— Почти брачные игры! — смешливо фыркнул кариандец. — Ему очень хочется уложить меня на песок, выражаясь фигурально. То есть, конечно, не меня, а весь Карианд в моем лице. Ваш Тиаран — медуза, считающая себя муреной. Но медузы тоже бывают опасны. Он так старательно заигрывает с троном Карианда, что простил мне и тот удар, и мои шалости на Совете. Но я почти уверен, что он поглядывает и в сторону Суаланы тоже.
— Зачем вам это? — резко спросил Алестар, подаваясь вперед.
— О нет, — мягко возразил кариандец, — теперь моя очередь спрашивать. Я сказал достаточно, выводы можете делать сами. Вы собираетесь жениться на моей сестре?
Перед ответом Алестар помолчал. Глубоко внутри тянула и ныла тихая боль, и от взгляда на спокойную жрицу становилось только хуже.
— Да, — сказал он, наконец. — Я обещал отцу. К тому же, мне нужна супруга именно такой крови. У меня нет выбора, тир-на Эргиан.
— Благодарю за откровенность, — кивнул кариандец. — То есть причины две: клятва и происхождение Маритэль. Я… учту это.
— Разве договор не заключен? Я полагал, что говорить можно только о мелочах.
Мутная, как штормовая вода, холодная злость то накатывала, захлестывая Алестара целиком, то отступала, позволяя мыслить почти разумно.
— Не злитесь, тир-на, — все так же мягко и очень проницательно ответил принц Карианда. — Если вам станет легче, то лично я был против этого брака. Вы с Маритэль слишком разные. Я бы предпочел отдать ее тому, с кем моя сестра будет счастлива, а не разменивать, как породистую самочку салту, на политические выгоды.
Злость Алестара улеглась почти мгновенно. Проклятый маару говорил именно то, что сам он бросал в лицо отцу. И он, кажется, действительно беспокоился за сестру…
— Вы считаете, что я буду плохим мужем? — напрямую спросил он, снова ворочаясь на постели и думая, что хорошо бы навестить ширакку и поплавать в горячей воде, но не выгонять же гостя посреди столь интересного разговора.
— Плохим? Нет. Неудобным и опасным — весьма, — ответил откровенностью на откровенность кариандец. — Вы любите другую. Это видно всем, у кого есть глаза. И это бы еще ничего, если запечатление разорвать вовремя и умело, но… Госпожа Джиад, — повернулся он к жрице. — Скажите, вы никогда не чувствовали ничего странного в присутствии амо-на Тиарана?
— Если не считать того, что он чуть не убил меня зовом? — усмехнулась Джиад. — А почему вы спрашиваете?
— Ответ за ответ, — улыбнулся ей Эргиан азартно. — Любой вопрос по вашему желанию.
— Я… чувствовала, — уронила жрица и посмотрела в глаза Алестару. — Помните, как Жи укусил меня? В то утро один из ваших жрецов попытался подчинить меня своей воле. Но кто — я не знала. А вы уверены, — взгляд ее обратился к Эргиану — что это был Тиаран?
— Я бы не поклялся в этом, но да — уверен. Он очень благоразумно не пользуется этой способностью наедине. Только рядом еще с кем-то. Меня он лишь попробовал на вкус, так сказать. И признал несъедобным, — кариандец ехидно улыбнулся и снова посерьезнел: — Но я совершенно точно не желаю, чтобы в эти игры играли с моей сестрой. Во все времена влиять на мужчину было проще всего через его женщину… Поэтому я даже рад, что пока рядом с тир-на Алестаром не такой нежный цветок, как Маритэль, а более…
— Крепкое растение, — с усмешкой закончила Джиад, и кариандец кивнул.
— Ваш вопрос, каи-на Джиад, и, думаю, хватит игр на сегодня, — сказал он.
Тиаран пытался зачаровать Джиад? Алестару казалось, что до этого он злился? Нет, вот теперь он был зол по-настоящему! Да как он посмел! Тварь глубинная! Жрец, предавший Троих! И он еще сговаривался с врагами Акаланте? Но почему Джиад ничего не сказала? Она ему настолько не доверяет?
Алестар с усилием сбросил застилающий разум алый туман ярости, чтобы услышать жрицу.
— Пожалуй, могу сказать то же самое, — медленно произнесла она, в упор разглядывая кариандца. — Так много вопросов… Знаете, тир-на, я не буду спрашивать. Скажите мне сами что-нибудь. То, что считаете нужным сказать. Не то чтобы я не любила игры, но сейчас ставки слишком высоки. Просто подумайте, что я-то уплыву, но жизнь длинна, а вы, кажется, собираетесь прожить ее здесь, в Акаланте…
Она замолчала. На лице Эргиана расцветала восхищенная улыбка. Он смотрел на Джиад, как смотрят на особенно удачный поворот во время Гонок или прекрасный удар в бою. Алестар не мог даже злиться на это, потому что во взгляде кариандца не было мужского желания обладать, только радость встречи с достойным противником.
— Какой отличный ход, госпожа жрица, — вымолвил он, наконец, с удовольствием. — Ах, какой восхитительной королевой вы были бы… Я мог бы сказать вам очень, очень много… Но к чему, ведь вы и вправду скоро покинете нас. Впрочем… Зелье для разрыва запечатления уже принесли?
Джиад молча покачала головой.
— Не тяните с этим, — очень спокойно и холодно посоветовал Эргиан, снова становясь пугающе серьезным. — Завтра утром — самый крайний срок, потому что такие эликсиры со временем начинают действовать непредсказуемо. А ведь тир-на Алестару так хочется выгадать еще несколько часов в вашем обществе, верно? И кто будет виноват, если вас честно предупреждали, но слегка, самую малость ошиблись в сроке? Разве что жрец-алхимик, готовивший зелье, но никак не почтенный амо-на Тиаран. Который поклянется даже на Сердце…
— Я понял, — с трудом проговорил Алестар. — И… благодарю вас.
Эргиан оттолкнулся от постели, всплыл и снова изящно поклонился, сначала — Джиад, затем — Алестару.
— Я был бы рад напоследок сыграть еще хоть одну партию с вами, госпожа жрица, — проговорил он весело. — И, тем более, надеюсь на много прекрасных партий с моим дорогим родичем. Простите, мне пора!
Когда дверь за кариандским маару закрылась, Алестар в изнеможении шевельнул хвостом.
— Не знаю, правду ли он сказал, — проговорил он, глядя в пустоту, — но подвергать тебя опасности не хочу. Мы проведем ритуал сегодня вечером. Я достаточно восстановил силы.
— Достаточно для чего? — осторожно поинтересовалась Джиад, дергая себя за отросшую прядь волос.
— Для чего угодно, — отрезал Алестар. — Мне велено лежать в постели? Я буду лежать. Слава Троим, у всех остальных в этом городе есть хвосты, чтобы приплыть сюда.
* * *
Это был странный день. Время то тянулось, то мчалось, словно мощный салту. А ведь раньше Джиад подумала бы земными словами, про коня или сокола… Море оставило в ней гораздо больше, чем она могла предположить. Пропитало насквозь, коварно просочилось в кровь, напоило своей бесконечной соленой тоской и бесконечным же спокойствием. Джиад было грустно. Сидя на постели в комнате, где знала уже каждую плитку пола и трещинку на стене, она никак не могла осознать, что все скоро закончится. Свершится некий ритуал — интересно, какой? — и можно будет уплыть наверх. Может быть, не в тот же день, ведь неизвестно, каким окажется исход разговора с Торвальдом, но можно!
А если все устроится совсем хорошо, то они уплывут с Лилайном…
На этом месте Джиад запрещала себе мечтать, потому что трезво вспоминала о главном: перстня, чтобы обменять его на наемника, у них нет. Алестар об этом тоже говорить не хотел, потому что говорить было не о чем: все решится там, на месте.
Зато он работал. После смерти старого короля все дела, что решались им, свалились на плечи преемника, несколько дней они копились, и теперь Алестар разгребал документы, которые таскали из местной канцелярии. Хмурился, внимательно читая значки на металлических и восковых таблицах и кожаных свитках, пропитанных жиром для сохранности. Что-то черкал, исправлял, дописывал. Незнакомые Джиад иреназе принимали свитки с почтением, уносили и притаскивали новые…
В обед снова появился Невис, разогнавший толпу счетоводов и управителей. Алестар с удивительной покорностью перенес все: обработку раны, набор зелий, что непременно следовало выпить, осмотр и массаж… Только от снотворной пиявки отказался спокойно, но очень твердо. Вместо этого велел Невису вспомнить все, что тот знает о разрыве запечатления.
— Об этом вам следует говорить с почтенными амо-на, — вздохнул целитель, присаживаясь на самый краешек ложа. — Я такие эликсиры никогда не готовил, это тайны храма Троих.
— А яд в храмовом зелье вы распознать сможете? — так же бесстрастно спросил Алестар.
Невис посмотрел на короля то ли испуганно, то ли удивленно, но, подумав, решительно кивнул.
— Если у меня будет хотя бы час на исследование, — сказал он. — И доступ в мою лабораторию.
— Тогда вечером удалите оттуда всех, без кого можно обойтись. А если вам все же кто-то нужен, предупредите, что это дело требует соблюдения полной тайны.
Алестар был холодно серьезен, и старый целитель подобрался, снова кивнув.
— Я проверю зелье на все известные яды, — пообещал он. — Сам, помощники мне не нужны. Но неужели вы думаете…
— Я много чего думаю, — так же холодно усмехнулся Алестар. — Еще… Ладно, это потом. Пока вы свободны.
— Я хотел просить его узнать что-то о чарах Тиарана, — сказал он Джиад, когда целитель уплыл. — Но это может подождать до завтра. Почему ты мне ничего не рассказала?
Джиад виновато вздохнула:
— Я не знала, кто это. И у меня не было ни единого доказательства. Да их и сейчас нет, только мое слово.
— Этого я так не оставлю. Но… тоже потом. Джиад, что ты думаешь делать с Санлией? Прости, что взвалил на тебя еще и это бремя…
Бывшая наложница так и сидела под охраной в небольшой комнате немного дальше по коридору. Ни на что не жаловалась, ни о чем не просила. Разве что поинтересовалась, нельзя ли ей забрать из своих бывших покоев кое-какие мелочи, и коротала часы, плетя причудливые узоры из мелких разноцветных бусин, нанизывая их на шелковые нити.
— Я не знаю, — честно ответила Джиад. — На землю-то ее не забрать… А что я вообще могу сделать?
— Что угодно. Я… — Алестар немного помялся, но продолжил: — Я трус. Я знаю, что должен поговорить с ней. Что-то спросить, что-то сказать… Но не могу себя заставить. Я виноват перед Санлией во многом. И при этом я ее почти ненавижу!
— Это пройдет, — тихо пообещала Джиад. — Дайте себе время, чтобы успокоиться. Я сама поговорю с ней завтра, обещаю.
Она оттолкнулась от кровати и подплыла к клетке, где лежал в углу грустный Жи. Отперла задвижку, поманила салру к себе. Тот сначала не поверил счастью, потом медленно подобрался к дверце, высунул морду наружу, а затем и сам вылетел на свободу, принявшись описывать круги под потолком и по стенам.
— Он будет скучать по тебе, — сказал Алестар, улыбнувшись так ясно и горько, что Джиад только кивнула.
— Я… тоже буду, — сказала она через несколько мгновений молчания. — Ваше величество, может, не станем тянуть? Если ритуал забирает много сил, то лучше провести его пораньше…
— Да, ты права. Я сейчас пошлю за эликсиром. И за Невисом. И нужно ведь узнать, что нам вообще делать…
Алестар опять улыбнулся, на этот раз вымученно, и поспешно отвел взгляд. Жи, размявшись, спустился вниз и принялся тыкать носом в руки Джиад, без слов рассказывая, что его нужно кормить, чесать, а потом еще и выгулять хорошо бы… И это было очень правильно сейчас — заняться хоть чем-нибудь, лишь бы не видеть измученного взгляда Алестара. А там и срок ритуала подойдет…
Так что остаток дня Джиад честно отдала мальку салру. Правда, мальком его уже нельзя было назвать, как-то незаметно Жи вырос в подростка: длинного, гибкого, изящных хищных очертаний. На салту он уже был совсем не похож, серебристая шкура сияла, а вдоль хребта резко выделялась темная полоса. Пожалуй, еще немного — и вполне пойдет под седло. Жаль, Джиад на нем не покататься.
Она вычистила рыбеныша скребком, начесала ему нос и шкуру до полного блаженства, потом полезла разбирать игрушки, пока Алестар слушал тихие объяснения незнакомого и подозрительно юного жреца, что принес стеклянный кувшинчик, полный мутной светло-серой жидкости.
Не торопясь, она выгребла из клетки Жи все, способное гнить: пару крабьих панцирей и пучок веревок. На удивление, дряни оказалось мало — у салру обнаружилось новое увлечение. Теперь он собирал блестящие игрушки — в углу клетки лежала целая кучка полированных створок жемчужниц, обрывок кожи, расшитый яркими сверкающими бусинами, стеклянный шар туарры и еще что-то непонятное, но украшенное перламутром.
— На земле я бы назвала тебя сорокой, — сказала Джиад ревниво следящему за ней салру. — Не бойся, не отниму. Какой же ты еще малыш… И где ты все это берешь — вот загадка… Копыто хоть отдашь?
Обгрызенный и вымытый до белизны мосол лежал чуть поодаль, и Жи решительно отказался с ним расставаться. Джиад, улыбнувшись, махнула рукой.
— Ваше величество, — окликнула она рыжего, выбравшись из клетки, — я свои дела закончила. Вот только попрошу кого-нибудь погулять с Жи. Нечего ему тут делать во время ритуала.
— Ах да, ритуал, — как-то очень криво и странно улыбнулся Алестар. — Плыви сюда… Амо-на Виалас как раз тебе расскажет…
— Что?! — выдохнула Джиад через несколько минут ясных и подробных указаний вернувшегося в комнату паренька в яркой жреческой тунике. — Вы… Вы…
Слов у нее не было. Приличных — тем более. Вся храмовая выдержка и выучка отступила перед диким желанием сначала сказать все, что она об этом думает, выражениями портового грузчика, которому ящик упал на ногу, а потом дать кое-кому в морду. Не жрецу, нет, он-то ни в чем не был виноват и наивно хлопал ресницами, не понимая, в чем затруднение.
— Джиад, погоди… — глухо попросил Алестар. — Амо-на, другого способа нет? Запечатление можно разорвать только так?
— Разумеется, — удивленно и обиженно отозвался Виалас или как его там. — Неужели вы не понимаете принцип действия? Запечатление — это магическая связь, а не только плотская, его нельзя просто вылечить, как болезнь. Вернуть богам их дар — непросто, знаете ли. Притом, нельзя ведь повредить каждому из вас. Вы хоть представляете, как сложно было создать эликсир, не вредящий человеку?
— Верю, — сквозь зубы отозвался Алестар. — Вполне верю. А просто выпить его нельзя?
Джиад начала понимать, что рыжего, чтоб ему, тоже не радуют особенности ритуала. Хотя с чего бы иреназе переживать?
— Нельзя! — отрезал жрец. — Чтобы разорвать то, что соединено навечно, используются огромные силы! Нужно замкнуть круг времени и пустить его обратно! Значит — вернуть все именно в ту точку, где, когда и как все началось. Ну, где и когда — это я убрал из условий, чтоб не усложнять. Но как — непременно! Уж простите, ваше величество, но вы потребовали почти невозможного! А теперь еще и недовольны?
— Перестаньте, — тихо сказал Алестар, и возмущенный жрец мгновенно смолк. — Вы сказали — как… Нам что, повторять все до мелочей? Слова, действия…
— Да нет же, — заулыбался Виалас. — Совсем напротив. Вы… просто вернетесь в тот же момент, но… иначе. Я назвал эликсир «Забвением Истины»! Он действует так просто и великолепно! Я…
Он снова пустился в объяснения. Джиад не слушала. Она отплыла подальше, взялась руками за прутья клетки Жи и попыталась успокоиться. Но привычные сутры, сами собой приходящие на ум, не помогали. Снова и снова твердила она про себя чеканные ритмичные строки, а в животе сворачивался горячий колючий еж боли и тошноты. Нет… страха. Она боялась. Гнусно, мерзко, отвратительно боялась того, что должно было произойти совсем скоро. Вот тебе и шуточка судьбы напоследок! Круг должен сомкнуться — так правильно и логично! Змея укусит себя за хвост, будущее сотрет прошлое. Как будто может исчезнуть из памяти все, что было между ней и Алестаром!
Когда жрец уплыл из комнаты, Джиад просто не заметила. Алестар подобрался сзади так тихо и плавно, завис рядом, не говоря ни слова.
— Я не смогу, — сказала, наконец, Джиад, когда молчание стало совсем невыносимым. — Я просто не смогу. Я…
Алестар молчал, и Джиад была бы ему за это благодарна, если бы молчание могло помочь хоть чему-то.
— Ну, скажите хоть что-нибудь, ваше величество! — не выдержала, наконец, она.
Вести себя так было глупо и недостойно храмового стража. И она ведь старалась сохранять самообладание! Но почему-то сейчас это было намного сложнее, чем тогда, давным-давно, когда она не ждала от рыжего иреназе ничего, кроме боли и унижения. Тогда она держалась, черпая стойкость в собственной гордости. Знала, что ничего не сможет сделать, но упрямо отказывалась чувствовать себя рабыней и наложницей. А сейчас… Мир вокруг рассыпался на осколки, расплывался, разлетался каплями, Джиад мутило и било в ознобе. Как глупо… как недостойно… как неправильно…
— Какая разница, что я скажу? — едва слышно и совершенно бесцветно отозвался иреназе. — Я сотню раз могу сказать, что люблю тебя. Что не обижу ни словом, ни прикосновением. Что не сделаю больно, что буду так ласков, как ни с кем и никогда… Разве ты поверишь?
Джиад молча помотала головой, вцепившись в прутья, словно это была её собственная клетка, а за ними — свобода.
— Я не знаю, что делать, — так же бесстрастно продолжил Алестар. — Клянусь, я не знал, что тебе придется… Джиад, да я прикоснуться к тебе боюсь… Этот жрец, он говорит, что все будет иначе. Что зелье заберет часть памяти — не насовсем, только на время действия. Что все будет так, словно того, первого раза, не было. Я не знаю, верить ему или нет. Джиад, я могу просто отпустить тебя еще раз. Хочешь?
И снова Джиад помотала головой, хотя больше всего на свете ей хотелось кивнуть. Уплыть просто так? Без мерзости ритуала? Без проклятой необходимости еще раз, последний, лечь под иреназе? О да! Еще бы ей не хотелось! А этот рыжий безмозглый дурак снова начнет мучительно подыхать? Неужели он правда на это готов?
Джиад искоса кинула взгляд на бледное лицо, плотно сжатые губы, упрямый подбородок. А ведь готов… Не понимает, чем это обернется для его народа?!
— Вы это серьезно, ваше величество? — не выдержала она, разворачиваясь к Алестару. — Отпустите меня? После всего?! После смерти вашего отца, во время заговора? Отпустите и умрете? То есть все это было напрасно?
— А что мне делать?! — взорвался принц, как долго копивший ярость вулкан. — Что?! Думаешь, я не вижу, как тебя от одной мысли трясет? Как ты меня сейчас ненавидишь? Что мне делать, Джиад? Силой тебя взять? Так я скорее действительно умру! Ты мне сердце изнутри выжгла, понимаешь? Выжгла и вырастила новое. Я не смогу… ничего не смогу… Даже просто прикоснуться к тебе против твоей воли… Так что мне делать? Я себя ненавижу за то, что ты даже посмотреть на меня не хочешь — так тебе противно…
— Я… — Джиад захлебнулась тем, что рвалось изнутри, стиснула зубы, чтобы не всхлипнуть позорно, не застонать. Помолчала, с трудом дыша, набрала опять побольше воды вместо воздуха и разомкнула губы: — Мне не противно. И я могу на вас посмотреть. Но…
Слова не шли на язык, хотелось и вправду закричать, дернуться, не позволить даже коснуться себя! Только не это! Не так! Не с ним! И Джиад держалась из последних сил, уговаривая себя, что Алестару не легче. Точно не легче. А то и похуже в чем-то. Виноватому и осознавшему вину по-настоящему всегда хуже, чем правому. Потому что его боль не смягчает осознание правоты. А еще Алестару хуже, потому что принудить Джиад он не может и не хочет, а уговорить по доброй воле — даже не надеется.
— Я это сделаю, — услышала она свой голос будто со стороны. — У нас ведь нет выбора, верно? И… я вам верю. Просто дайте мне… успокоиться. Я… сейчас. Можно я побуду одна?
— Да… — сказал Алестар хрипло. — Конечно. Я возьму Жи и погуляю с ним. Вернусь… через пару часов.
— Нет, — сказала Джиад, с усилием отрывая пальцы от решетки. — Через пару часов будет только хуже. Через час. И захватите тинкалы, что ли. Погорячее и послаще. Если ее можно пить перед этой дрянью.
«Вина бы, — подумалось ей. — Пару кувшинов крепкого, чтоб оглушить себя, как ударом по голове. Да в Бездну! Я пережила это все с жестоким ублюдком. Перетерплю как-нибудь напоследок с тем, кто не хочет сделать мне больно. Сейчас меня мучает не Алестар, а моя собственная память. Ну так вот — в Бездну. Страх, у тебя нет надо мной власти. Я твоя хозяйка, а не ты — мой!»
