ГЛАВА 13. Большие Гонки
Кариандский принц коротко с достоинством поклонился, а у Джиад потемнело в глазах. Брат Маритэль! Принцессы, чье место она заняла, чей браслет — браслет избранной и будущей супруги — носит на руке. И ведь Эргиан не может не понимать, кто сейчас рядом с его будущим… зятем, так выходит? То-то так блестят глаза.
— Я очень рад знакомству, тир-на Эргиан.
В воде — не той, что на самом деле, а которую представляла Джиад, — начали плавать мелкие льдинки. Глупо, конечно, но что еще оставалось делать, как не смотреть и слушать? О да, рядом с Торвальдом она и помыслить не могла, чтобы попасть в такое положение.
— Я тоже, — продолжал улыбаться кариандский принц. — Могу ли просить о чести быть представленным вашей прекрасной спутнице?
На мгновение Джиад посетила дурацкая мысль, что на самом деле она спит. Или бредит. Ну разве ее это место — среди наследников престола и придворных интриг? Но ведь не проснуться… С отстраненной холодностью и каким-то тоскливым любопытством она ждала, что придумает Алестар, чтобы объяснить ее присутствие. Назовет — кем? Ну не избранной же — при брате настоящей невесты.
— Да, конечно. Джиад, позволь представить тебе тир-на Эргиана, принца Карианда. Тир-на Эргиан, это Джиад, амо-на Аруба, каи-на Акаланте. Моя избранная.
Лед, которым покрылось море вокруг Джиад, заполнил все пространство — и треснул. Мгновенным изумлением вспыхнули бесцветно-серые глаза кариандца, и сразу же его взгляд снова стал непроницаемо-любезным.
— О, в кои-то веки слухи не врут, — весело отозвался Эргиан. — Я слышал о красоте каи-на Джиад, но теперь и сам вижу, что суша подарила нам лучшее из своих сокровищ. Значит ли это, что вы разрываете договор, тир-на Алестар?
А вот взгляд у него был совсем не веселым. Но Джиад почти сочувственно поняла вдруг, что ненависти или злости в нем нет, только ожидание. Так в поединке ждут удара, бесстрастно и уверенно.
— Разве мой отец заключает договоры, чтобы их разрывать? — с великолепным ледяным недоумением поднял одну бровь Алестар. — Или я когда-то давал повод сомневаться в своем слове?
— О нет… — мягко сказал Эргиан. — Как можно? Слово королевской крови — честь всего моря. Именно так нас воспитывают наши отцы. Просто я… удивлен. И заинтересован.
— Позволите утолить ваш интерес после Гонок?
Все та же поднятая бровь, только в голосе больше ледяного яда. Синие глаза против серых. Надменная красота и величие против бесстрастного сознания собственной правоты… Джиад стало вдруг больно и горько, даже в горле встал тяжелый плотный ком. Конечно, она здесь чужая и совершенно лишняя. И потом, наедине или при короле-отце, Алестар все объяснит умному воспитанному юноше, которого кариандский двор прислал присмотреть за браком собственной сестры. Принцы должны жениться на принцессах, это так же верно, как и то, что солнце встает утром, а вечером заходит. Жаль, что прямо сейчас нельзя уйти.
— Разумеется, — чуть ниже, чем в первый раз поклонился Эргиан и с восхитительной наивностью поинтересовался: — Вы ведь позволите мне попросить некоторых разъяснений о происходящем? Я совершенно не разбираюсь в Гонках, хотя всегда мечтал их увидеть.
— Да, конечно, — процедил Алестар голосом, которым можно было резать и морозить — одновременно. — Прошу располагаться.
— О, благодарю!
Кариандец скользнул к ближайшему креслу по другую руку Алестара, напоследок одарив Джиад внимательным оценивающим взглядом — словно взвесил, измерил и поставил какое-то одному ему видное клеймо. Устроившись на сиденье, он тем же жизнерадостным тоном заявил:
— Мой начальник охраны собирается участвовать в следующих Гонках. Мне кажется, у него есть шанс на победу, но я, конечно, не могу судить.
— У всех есть шанс на победу, — очень вежливо сообщил ему Алестар, и тренированный слух Джиад уловил в голосе принца Акаланте тот прилив ледяной ярости, который обычно нес Алестара навстречу очередным глупостям. — Даже у новичка, первый раз выплывшего на Арену. Желаю ему удачи.
— И еще раз благодарю, — кариандец был совершенно безмятежен. — Но я бы просил вас, если можно, сказать ему это самому. Не сейчас, конечно, как-нибудь попозже. Реголар — искренний почитатель вашего таланта и умения. Знаете, у его салту на упряжи — пряжка с вашего Серого. Вы ее потеряли в последний день Гонок Зеленого дракона, если помните. А служители подбирают и продают такие вещички — на удачу новичкам. Представить не могу, сколько он за нее заплатил… Но получить пожелание удачи лично от вас… да он будет счастлив!
— А…
Кажется, Алестар подавился тем, что хотел сказать. На его скуле, которую видела Джиад, расцвело розовое пятно.
— Да, конечно… — выдавил принц и обернулся к Арене, на которой началось какое-то шевеление.
— Почему Гонки так называются? — тихо спросила Джиад, решив, что буря если не совсем стихла, то хотя бы откладывается. — Зеленый дракон?
— По названию года, — почти спокойным голосом и слегка удивленно отозвался Алестар. — А разве на суше время считают иначе? Этот год — Золотого салту… Салту вернется через двенадцать лет, но золотой не повторится еще долго…
— А, поняла, — улыбнулась Джиад. — Да, в некоторых странах на суше тоже так считают, только звери другие. Что они там делают?
На дне Арены служители раскладывали большие круглые шары сине-зеленого цвета.
— Это марве, водоросль такая. Очень редкая. Но для Гонок ее специально выращивают. Когда начнутся гонки… Позволь, я не буду рассказывать, — усмехнулся Алестар. — Сама сейчас увидишь. А ваш… начальник охраны… — слегка повернулся он к гостю. — Он никогда не участвовал в Гонках? В Карианде же есть что-то подобное, я слышал.
— Да, у нас гоняют по склонам Бездны, — согласился Эргиан. — Но это не соревнования, а дуэли. Иногда один-на-один, а иногда и по несколько соперников за раз.
— Дуэли в Бездне? Но это же… даже опаснее Арены!
В голосе Алестара слышалась теперь искренняя бешеная зависть и тоскливое сожаление.
— Намного опаснее, — равнодушно согласился принц Карианда. — То камнем кого-то прибьет, то на выброс подземного яда наткнутся… Мой отец говорит, что дураков, добровольно и бестолково лезущих в Бездну, следует казнить, но Бездна и сама с этим справляется.
— Понятно… — зависти в тоне Алестара поубавилось, и Джиад про себя усмехнулась.
Дно Арены теперь было усеяно шарами марве, и Джиад слегка наклонилась, вглядываясь в происходящее. Вдруг по воде прошел сильный дрожащий звук, от которого Алестар поморщился.
— Начинается! — бросил он. — Забавно, на кого будут ставить сегодня?
— В самом деле, а кого прочат в победители? — с той же равнодушной любезностью поинтересовался кариандец.
Мысленно Джиад сделала еще одну заметку возле его имени. Принц Карианда не только умудрился погасить гнев Алестара, тоскующего по Арене, но и не спросил его о причинах такого решения. И вряд ли это было случайностью. Значит, умен, осторожен и расчетлив. И очень хладнокровен. Такого лучше бы иметь в друзьях, чем во врагах. Ну, может, они и поладят, когда породнятся. Кстати, раз Эргиан — просто принц, значит, не наследник.
— Теперь — понятия не имею, — зло усмехнулся Алестар. — Я бы поставил на Рассиаля, но он болен. А Мирисс и Кольер всегда шли нос к носу, кто из них выиграет — разве что Мать Море знает. И никогда нельзя сбрасывать со счетов тех, кто держится во второй волне…
Тяжелый дрожащий гул снова прокатился по Арене. Теперь и Джиад поморщилась — звук отдавался даже в костях. Кариандец охнул. Алестар, напротив, едва шевельнулся, устраиваясь удобнее.
— Это второй гонг, — пояснил он. — Сейчас ездоки готовятся. Прозвучит третий — и салту рванут на Арену, а марве… Ну, увидишь.
Третий гонг почти заглушил его слова. Джиад потрясла головой, избавляясь от звона в ушах, и почти пропустила момент, когда с дальнего края Арены, слева от них, показались фигурки ездоков на салту. Маленькие, словно игрушечные, чуть искаженные водой, но ясно различимые. Она поморгала, и зрение улучшилось, словно амулет морского сердца услышал ее и помог.
Почти слившись со своими зверями, иреназе неслись по Арене, и теперь Джиад понимала, как Алестара можно было перепутать с Кассией: издали ездоки были почти неотличимы, если бы не яркие костюмы. Вдруг на дне неподалеку от королевской ложи один из шаров марве распух, побелел и растворился в воде белым облаком. Ездок, как раз проплывавший мимо, резко свернул, едва не влетев в облако, и тут же понесся дальше, огибая Арену по кругу. За ним проследовал еще один, увернувшись от колышущегося облака марве. А третий с разгону влетел в него, и Арена ахнула.
— Триасс, — скучающе прокомментировал Алестар, не изволив даже шевельнуться. — Он всегда ловится первым. А следующий будет Киралл, в красно-зеленом. Ну, или Сонтар — бело-синий.
Ездок, попавший в марве, придержал салру и медленно свернул к самому краю Арены, явно выбыв из соревнований. Остальные пошли на второй круг. Еще два шара марве лопнули, и снова почти все увернулись, кроме одного невезучего в бело-синем защитном доспехе, как и предсказывал Алестар.
— Надо было мне заранее спросить вас, на кого ставить!
В голосе Эргиана слышался веселый азарт. А Джиад задумалась совсем не о том, что происходило на Арене.
— И большие бывают ставки? — спросила она Алестара. — Кто их принимает?
— Еще какие большие, — рассеянно откликнулся принц, все-таки тоже наклоняясь вперед. — Если поставить на новичка, который выиграет, целое состояние заработаешь… А принимают… да вон, на трибунах, в белом…
Он махнул рукой, и Джиад разглядела тут и там на склонах Арены иреназе в белых туниках. Ее все сильнее терзала медленно принимающая форму мысль.
— Кто выиграл тогда, ваше высочество? — спросила она, остро жалея, что нельзя куда-нибудь отправить кариандца, которого этот разговор никоим образом не касался, и надеясь, что Алестар сам поймет вопрос.
— А? — повернулся к ней принц. — В тот…
Джиад успела увидеть, что он бледен, и испугаться, что не вовремя спросила, напомнив о гибели Кассии, но принц с явным трудом перевел дух и недоуменно пожал плечами.
— Я не знаю. Но кому-то явно повезло. Ставили-то, в основном, на меня… А я даже не помню, продлилась ли Гонка…
— Это можно узнать?
Что-то не то творилось с Алестаром, но он кивнул, на мгновение поднеся руку к виску и снова ее убирая.
— Да, конечно. И тебе, наверное, надо рассказать про того чистильщика… Но это потом, хорошо?
— Разумеется, — согласилась Джиад, поискав взглядом Ираталя.
Тот был внизу, говорил с кем-то из охраны, судя по крепким мощным плечам, короткой стрижке и выправке, которую, оказывается, и в море не спрячешь. Стражник, он и есть стражник, с хвостом или без.
А на Арене творилось нечто потрясающее. Шары марве разлетались теперь все чаще, причем в самые неожиданные моменты, и если кто-то проскакивал поверху или сбоку, то следующим за ним почти наверняка доставалось. Насколько разглядела Джиад, белое облако неминуемо оставляло следы на шкуре салту и костюме ездока, так что неудачника легко было распознать.
А вот двое салту столкнулись, и один рванул соперника зубами. Ездоки, отчаянно хлеща зверей лоурами, заставили их отплыть в разные стороны, но преимущество в скорости уже было потеряно, а над пострадавшим зверем расплывалось в воде темное пятно. Джиад похолодела, вспомнив гибель Кассии, зрители взвыли, но пара служителей ловко перехватила раненого зверя и направила подальше от остальных. Судя по тому, что Алестар остался спокойным, такое здесь не было редкостью. Значит, Кассия пострадала только из-за приманки на упряжи?
— Тоурос победит, — вдруг ясно сказал Алестар, кривясь от нового приступа боли и потирая виски пальцами. — Да что же это такое… Жаль, что ставить уже нельзя. Ничего, тир-на Эргиан, если останетесь у нас в Акаланте, с радостью подскажу вам в следующий раз.
Ох, какая же горькая у него была усмешка. Кариандец, явно понимающий, в чем дело, немного помолчал, прежде чем спросить голосом бодрым, как у хорошего врача рядом с тяжело больным:
— Тоурос? Это вон тот, в желтом? Но почему? Салту у него мелковат. Да и плывет всего третьим.
— Потому и третьим, что мелковат.
Алестар теперь был бледен болезненно. На скулах так и горел нездоровый румянец, но кожа посерела, под глазами как-то мгновенно залегли темные тени, и встревоженная Джиад снова нашла взглядом Ираталя, не зная, как привлечь его внимание. На счастье, начальник охраны сам поднял к ней взгляд и начал было всплывать наверх, но кто-то привлек его внимание.
На Арене тут и там взлетали белые облака. Ездоки пошли то ли на третий круг, то ли на четвертый — Джиад не считала. Уже несколько уплыли с белыми пятнами на одежде, но тем злее и упорнее шла борьба между оставшимися. Вот двое, будто сговорившись, толкнули третьего в облако марве. И это тоже допускается правилами?
— Хвост уродам оторву, — мрачно пообещал Алестар, глядя на Арену. — Если судья не удалит — сам их потом найду и оторву. Он же еще мальчишка, первый раз на Гонках, а дошел до последнего Дня…
— Так почему Тоурос? — не унимался кариандец.
— Потому что мелкий и быстрый. Шел бы первым, его бы тоже столкнули, как этого малыша. А его сейчас не боятся. Пока не боятся. Не видят, что он все марве проходит чисто и совсем рядом, чтоб другие не сунулись. Ах, как же хорош!
Одного из двоих, толкнувших новичка, служители, догнав, уводили с Арены, второго Джиад потеряла из виду. Да и неважно это было сейчас. Ираталь, закончив, наконец, разговор, плыл к ним, и лицо у него было… Каменное. Из резко и грубо рубленного серого камня, а не живой плоти.
Сердце у Джиад стукнуло громче, остановилось на миг и зачастило, как перед боем, готовясь гнать кровь сильно и долго. Но не пришлось. Разумеется, никакого боя не случилось, да и случиться не могло. Просто начальник охраны, подплыв к ним, глянул на Алестара, недоуменно поднявшего голову, и медленно, низко склонился перед ним, сказав:
— Ваше величество…
— Что? Ираталь, вы с ума…
Алестар осекся, застыл, как-то странно всхлипнув, будто задохнувшись. Помотал головой, не веря, отрицая то, что поняла даже Джиад.
— Ваше величество, — смертельно ровным, каким-то обреченным голосом повторил Ираталь. — Ваш отец, великий Кариалл… убит…
Сбоку слышалась какая-то суматоха, Джиад мельком глянула туда, и что-то вновь потянуло внутри тревогой. К ним плыли поверх рядов четверо иреназе в одинаковых синих туниках с белыми полосами на груди. Того, что впереди, она узнала: сам верховный жрец Троих амо-на Тиаран.
— Убит? — неверяще повторил Алестар. — Ираталь, что вы несете? Кем? Когда?
Тиаран и трое за ним доплыли, наконец, до королевской ложи. Алестар перевел взгляд на верховного жреца, низко поклонившегося ему.
— Тиаран, — сказал он растерянно, — это правда? Но кто… мог…
— Ваше величество, — бесстрастно произнес жрец, глядя почему-то на Джиад. — Могу ли я спросить у этой… женщины… узнает ли она нож?
В руках у него был знакомый нож, только сегодня утром оставленный Джиад на постели. Серебряная рукоять, хороший клинок, кожаные ножны… Она еще беспокоилась, чтоб Джи их не погрыз. Впрочем, ножа было два. Уже все понимая, Джиад обреченно пожала плечами.
— Это ножи-близнецы, амо-на Тиаран. Если нож господина Дару у него на поясе, значит, это мой.
— Что ж, ваше величество, — в голосе жреца слышалось холодное торжество, очень неуместное на взгляд Джиад. — Вы спрашиваете, кто убийца? Проклятые дети Земли снова наносят удар вашему роду. Предательский удар! Она даже не отрицает!
— Да что вы несете, Тиаран! — отчаянно крикнул Алестар. — Она все утро и день была со мной.
Он повернулся к Джиад, возмущенный, еще не осознавший потерю, но боль уже сменяла злость, и Джиад посмотрела прямо в яростные синие глаза.
— Клянусь, — сказала она, — я этого не делала. Клянусь Малкависом, в которого верю, и Тремя, в которых верите вы. Я не убивала короля Кариалла. Я все утро была с вами, потом с вашими наложницами, потом опять с вами.
— О нет! — прошипел Тиаран, на мгновение сбрасывая маску праведного гнева. — Слуги видели, что ты выплыла из спальни в начале девятого часа от полуночи. А наложница Леавара и ее подруги показали, что у них ты была в половине девятого. Полчаса — вполне достаточно…
— Я искала Жи, — безнадежно вздохнула Джиад. — Просто искала своего салру…
— Я обвиняю эту женщину! — загремел Тиаран хорошо поставленным голосом, достойным певца или боевого командира.
Зрители вокруг смотрели только на Арену, но постепенно, привлеченные происходящим, стали оборачиваться к ним.
— Я, верховный жрец Троих! — надрывался Тиаран. — И если Алестар тир-на Акаланте не желает отомстить за смерть отца, ослепленный похотью к земной девке, я обвиняю ее в убийстве, а его — в пособничестве!
— Непочтение к королю! — рявкнул Ираталь. — Его право — обвинять, не жрецу здесь судить! Стража — сюда!
— Народ Акаланте! — далеко разносился голос Тиарана, подозрительно ликующий. — Смотрите сами, как ваш король защищает убийцу своего отца! Земная шпионка, подлая мурена, глубинная грязь…
На плечах рванувшегося к ней и жрецу Алестара повис Ираталь. Хорошо повис, умело обездвижив куда менее опытного в драке принца Акаланте. То есть уже короля — это никак не укладывалось в голове Джиад… А вот остановить принца Карианда было некому. Легкому и тонкому с виду Эргиану хватило одного мощного толчка хвоста, чтобы оказаться рядом с Тиараном и влепить ему короткий резкий удар под дых. Сразу же на кариандца накинулись трое спутников жреца, но Эргиан и не сопротивлялся. Повиснув на держащих его руках, он ухитрился пожать плечами, заявив в нарастающем гомоне:
— О, так он и вправду жрец Троих? Какая жалость, что я не знал. Я думал, это какой-то местный сумасшедший…
Джиад застыла в нарастающем вокруг безумии, смотря, слушая и запоминая — единственное, что ей оставалось. Алестар стряхнул с плеч начальника охраны, Тиаран молча открывал и закрывал рот, беспомощно ловя им воду, а Эргиан, взгляд которого она поймала, невинно улыбнулся.
— Еще раз прошу прощения, — сказал он тоном, любезность которого граничила с изысканным издевательством. — О госпоже Джиад я слышал много хорошего от Даголара, брата моего начальника охраны. А этому господину даже не был представлен. Мои искренние извинения, амо-на, — он отвесил поклон Тиарану, — и соболезнования вашему величеству.
Следующий поклон в сторону Алестара вышел куда глубже и серьезнее. Все наконец замолчали, и в стороны от их маленькой группы по Арене покатилась волна нарастающего гомона. А внизу через всю Арену летело трое оставшихся на ней ездоков, и впереди несся, слившись с салту, маленький наездник в ярко-желтом костюме. Уже наверняка победитель Гонок Золотого Салту, первых в правление тир-на Алестара, короля Акаланте.
* * *
Алестар пытался — и не мог вдохнуть, будто это его, а не Тиарана ударил кариандец. Вода вокруг застыла сине-зеленым камнем: непроницаемая, холодная, не дающая шевельнуться. Что-то кричали вокруг, но он не слышал, замерев и пытаясь осознать то, чему просто не было места в мире. Невозможное…
— Ваше величество!
Голос Ираталя вырвал из оцепенения. Алестар вздрогнул всем телом, до самого кончика хвоста, непонимающе глянул на бурлящую вокруг воду, что только мгновение назад казалась бесстрастно-твердой.
— Ваше величество… — тише повторил Ираталь, глядя на него.
Они все смотрели на него: Джиад, Ираталь, понемногу приходящий в себя Тиаран и даже кариандец, по-прежнему не пытающийся освободиться. А снизу уже плыл кто-то еще, там мелькали знакомые и незнакомые лица, и надо было что-то делать. Очень быстро и, самое страшное, без права на ошибку. Никак нельзя было ошибиться сейчас, но голова кружилась, а во рту стоял вкус крови. Почему кровь?
— Отпустите посла, — услышал Алестар свой голос будто со стороны. — Он неприкосновенен. Амо-на Тиаран, вам придется доказать свои обвинения. До этого момента не смейте… — он запнулся, беспомощно пытаясь сообразить, как можно заставить верховного жреца, одного из главных лиц государства, хотя бы молчать. — Не смейте позорить королевскую кровь! Жрица Джиад под моей защитой.
— Как ваша избранная? — ядовито поинтересовался Тиаран, бросая взгляд в сторону Эргиана. — Кельмер, Даурис, дети мои, отпустите благородного юношу. Он просто ошибся…
— Как одна из каи-на Акаланте! Вам напомнить, кто дал ей этот титул и за что?
Кариандец, которого два младших жреца Троих отпустили только после приказа Тиарана — это ему Алестар тоже собирался припомнить — невозмутимо оправил тунику и с интересом посмотрел на Джиад, потом на жреца и снова на Джиад. Тиаран надменно вскинул голову:
— Я-то помню… ваше величество… А вот вы…
— Ни слова больше, — оборвал его Алестар, опять сглатывая слюну с привкусом крови, которой просто неоткуда было взяться во рту. — Возвращаемся. Ираталь, пошлите за салту!
— Уже привели, мой… ваше величество.
— Джиад… — начал Алестар и остановился.
Слишком много глаз и ушей вокруг жадно ловили каждое его слово и взгляд.
— От меня ни на всплеск, — велел он жрице и ринулся к подведенному, наконец-то, Серому.
Позади злая весть расходилась по склонам Арены, как круги от брошенного камня. Алестар беспомощно покосился на бурлящую толпу, которой враз стало не до результатов соревнования. Крики Тиарана слышали многие, и теперь слухи полетят по городу куда быстрее, чем любой победитель Гонок. Джиад надо уводить во дворец как можно быстрее, пока кто-нибудь и вправду не поверил в ложь верховного жреца. А это ложь! Иначе и быть не может…
А потом он мчался домой, глотая и никак не в силах проглотить горькую тяжесть в горле. Невозможно, никак невозможно было поверить, и Алестар изнемогал от глупой отчаянной надежды. Вдруг все ошиблись? Может, отец только ранен? Тогда он выживет, обязательно выживет! Сердце Моря не даст погибнуть своему повелителю, а он, Алестар, будет рядом с отцом и поможет ему выздороветь. И все будет хорошо…
Дворец встретил их огнями и странной, никогда не виданной Алестаром ранее суматохой. Где-то в глубине было шумно, кто-то плакал, кто-то что-то приказывал или звал, но на пути Алестара многолюдные залы и коридоры будто вымирали. Ледяная тяжелая тишина сопровождала его от главного входа — и до кабинета отца. Только остановившись у двери, Алестар вспомнил, что за ним следует охрана, Джиад и еще кто-то… Ах да, Тиаран.
Он толкнул тяжелую дверь, краешком сознания отметив, что курьера нет на привычном месте. Вплыл в кабинет, все еще отказываясь признавать…
Отец лежал на полу. Заострившееся бледное лицо смотрело на потолок, но взгляд застыл, остановился. Тихое течение мягко колыхало складки его одежды, руки лежали вдоль тела…
Алестар замер. Умом он понимал, что надо искать настоящего убийцу, а для этого опрашивать свидетелей, искать улики и рассчитывать время. Но тело и разум не слушались. Вместо этого он, едва шевеля хвостом, подплыл ближе, опустился рядом на пол и всмотрелся в спокойное и будто слегка удивленное отцовское лицо. Мгновения текли, а отец все лежал, не поворачиваясь, не отвечая взглядом на взгляд.
Алестар взял его руку, холодную, безвольно лежащую в ладони сына. Опустив голову, прижался губами, совсем как утром. Если бы он тогда знал! Почему не остался подольше, не поговорил? Почему не понял, что больше никогда, никогда…
Мысли путались. Он закусил губу, пытаясь прийти в себя, но боль рвалась наружу, и Алестар всхлипнул. Где-то в дверях плавали остальные, ожидая от него силы и мудрости, которыми славился отец. А он… что он может?!
Кто-то опустился рядом на дно и обнял Алестара за плечи.
— Плачь, мальчик, — услышал он знакомый голос. — Плачь, не стыдись. Не держи боль в себе, она рвет сердце и туманит разум.
— Невис, — прошептал Алестар. — Как же так? Почему? За что? Кто мог…
— Тише, тише, мой мальчик…
Сильные, хоть и по-старчески морщинистые, руки обнимали Алестара, укачивали, как ребенка, и так сладко было бы поддаться этой ласковой жалости, ведь ему и вправду больно, очень больно…
— Кто?! — закричал Алестар, вырываясь из сочувственных объятий целителя. — Кто посмел! Где была охрана, слуги? Да что здесь произошло, ради Глубинных!
Взмыв под потолок, он яростно глянул на начальника охраны. Внутри кипела боль пополам с ненавистью, и вправду разрывая сердце, но выпускать ее слезами Алестар не собирался. Пусть плачут другие, виноватые в смерти отца.
— Я хочу знать все, — заявил он, с трудом сдерживая желание не просто плакать, а выть от жуткого отчаяния. — Ираталь, кто его нашел?
— Я!
Через остальных в кабинет протолкнулся мрачный Герлас. Он бросил взгляд, полный ненависти, на Джиад, тихонько замершую рядом с Ираталем, и повернулся к Алестару.
— Я нашел его величество, — повторил жрец глубинных, блестя глазами из-под нахмуренных бровей. — Мы с амо-на Тиараном приплыли, чтобы поговорить с королем. Я проплыл в кабинет первым, и… Король лежал здесь, только не лицом, а спиной кверху. И между лопаток у него торчал нож. Предательский удар! Да покарают убийцу мои покровители!
Он скрестил руки на груди, глядя на Алестара надменно и вызывающе. Разумеется, для себя служитель Глубинных богов уже давно все решил — понял Алестар.
— Вы… перевернули… тело?
Говорить об отце так было невыносимо, но Алестар собирался докопаться до истины, даже если она спряталась под хвостом у самих глубинных богов. Если не Джиад, то кто-то же виновен!
— Нет, — буркнул жрец. — Я позвал целителей. То есть сначала слуг. Выглянул в коридор и позвал. Никто не откликнулся, и тогда амо-на Тиаран остался возле тела, а я отправился за охраной и целителями.
— А где был курьер? — быстро спросил Алестар, ухватившись за то, что заметил еще на входе.
— Его величество отослал его с поручением.
— А, советник Руалль! — обернулся Алестар на новый голос. — Вы что-нибудь знаете?
— Я нашел сегодняшнего дежурного, — тихо, но ясно промолвил советник, подплывая ближе. — Он помнит, как вы покинули кабинет его величества. А потом король позвал этого юношу и велел принести из канцелярии какие-то записи.
— Записи? Какие?
Советник удивленно пожал плечами.
— Простите… ваше величество. Мне в голову не пришло спросить. Разве это важно?
— Не важно, — согласился Алестар, ловя и снова теряя нить, но упрямо цепляясь за все, что мог придумать. — Итак, он уплыл?
— Да, ваше величество. И когда уже курьер уже возвращался, то услышал крик амо-на Герласа. Его не было около получаса…
Полчаса. Опять эти проклятые полчаса, когда никто не видел Джиад, ищущую рыбеныша. Зачем она его искала, рыбеныш ведь был с кем-то из близнецов. Ах, как плохо, что никто ее не видел!
— Полчаса, — повторил Алестар вслух. — Значит, именно тогда… Кто дежурил в коридоре возле кабинета?
— Никто, — мрачно отозвался Ираталь. — В Крабовом зале стоял пост, как и положено, а из коридора его величество велел стражу убрать.
— Почему? — быстро спросил Алестар. — Сам велел?
— Да, он утром передал приказ через меня, — откликнулся Руалль. — Я не знаю, почему.
— Никакой стражи, — прошептал Алестар. — И всего полчаса. А ведь курьер мог вернуться и раньше. Кстати, почему так долго?
— Говорит, что искал записи, — невозмутимо ответил Руалль.
— Бред. Боги, какой бред… Посреди дворца, в нескольких всплесках от охраны, за какие-то полчаса, которых могло и не быть! Ираталь, ну что вы молчите?! Скажите хоть что-то, ради всех богов!
— Можете меня разжаловать в уборщики рыбьих клеток, ваше величество.
Начальник охраны опустил голову, но тут же снова посмотрел в лицо Алестару.
— Я услышал о случившемся уже на Арене. Во дворце дежурил Семариль. Вот он…
Алестар молча посмотрел на бледного, как рыбье брюхо, гвардейца, вытолкнутого вперед.
— Ваше… величество…
Семариль тоже не прятал взгляда, рассказывая коротко, но четко. Да, сегодня он отвечал за охрану дворца. Не в первый раз. Все посты были выставлены по распорядку, он лично проверял их каждые два часа. И в Крабовом зале тоже. Да, в коридоре рядом с кабинетом его величества он снял пост по личному приказу короля, переданному советником Руаллем. Нет, стражника не отпустил, а перевел в Креветочный зал, там у охранника разболелся живот, и он попросил замену.
Все это были мелкие несущественные детали. Ну зачем Алестару сейчас было знать про живот охранника из Креветочного зала на другом конце дворца? Зачем, зачем отец велел убрать стражу?
Заставив себя сосредоточиться, Алестар продолжил вопросы. Значит, у двери кабинета дежурил только курьер, который уплыл по поручению. Кроме коридора из Крабового зала к кабинету ведет еще проход в малый восточный дворцовый плавник, который давно не используется. Была ли там стража?
— Была! — ответил Семариль. — Там постоянный пост. Стражников двое, они никого не видели. Только госпожа жрица салру искала.
Алестар посмотрел на Джиад, ответившую спокойным кивком.
— Совершенно верно, — сказала жрица. — Я действительно заплыла к какому-то холодному и нежилому залу, там дежурили двое стражников. Они сказали, что не видели Жи, и объяснили, как мне вернуться.
— А возвращалась она, конечно, мимо королевского кабинета?!
Голос Герласа так и сочился злым азартом.
— Да, — ровно ответила Джиад. — Я проплыла мимо него и вернулась к себе.
Трое, ну зачем она поплыла по дворцу именно сегодня? Одна, без охраны, в поисках проклятого малька, которого угораздило смыться от Кари!
— Вот! Слышите?!
Ярость в голосе жреца Глубинных мешалась с ненавистью, он даже подался вперед, напружинив хвост, словно готовился кинуться на Джиад.
— Уймитесь, — велел Алестар, сам едва сдерживаясь. — По-вашему, у нее не хватило бы ума забрать с собой нож?
— Не успела! — быстро отозвался жрец. — Испугалась и уплыла.
Алестар потер пальцами гудящие виски. Разумеется, испугалась. Сирен не боялась, а тут кинулась прочь, бросив главную улику — нож, который укажет точно на убийцу.
— Джиад, — окликнул он жрицу. — Где и когда ты оставила нож?
— Сегодня утром на своей постели. Когда вы уплыли, я отправилась искать Жи. Нож лежал поверх покрывала. Я не нашла Жи, а когда возвращалась, меня встретила одна из ваших наложниц и сказала, что госпожа Леавара давно ждет.
— То есть в комнату ты больше не заплывала? — уточнил Алестар.
— Нет, — покачала головой жрица, глядя на него с сочувствием. — Мне очень жаль, клянусь… Я была у Леавары, пока не приплыли вы.
— Так… а кто нашел салру?
Салру нашел и привел Кари, который упустил рыбеныша и искал его часа два, пока чудом не наткнулся на малька в одном из коридоров рядом со спальней Джиад. С трудом ухватив Жи за хвост, охранник притащил его домой и, увидев, что в комнате никого нет, просто втолкнул паршивца внутрь, решив, что госпожа жрица сама разберется со своим любимчиком, а с него, Кари, хватит. Ножа охранник не заметил, потому что к кровати не подплывал.
Итак, круг замкнулся. Алестар молча опустил взгляд. Его жгла бессильная и оттого еще более страшная ненависть к убийце. Наглая безжалостная тварь! То ли очень умная, то ли подозрительно везучая… Кто мог предполагать, что отец именно сегодня отпустит охрану и отошлет курьера? И кто мог знать, что Джиад оставит на постели нож, с которым почти никогда не расставалась? Если во что-то одно еще можно было поверить, то сочетание всего сразу выглядело полностью неправдоподобным. И кто бы это ни сделал, он был очень, очень быстр!
Нет, все равно не сходится… Курьер мог вернуться в любую минуту, и тогда убийца рисковал, что его застанут. Никто не успел бы узнать, что король остался без охраны, сплавать за ножом, вернуться… Это бред. Значит… сначала кто-то украл нож. То ли нарочно, то ли в ожидании удобного момента, который вдруг представился!
— А стража у спальни Джиад? — с тоскливой безнадежностью спросил Алестар. — Где ближайший пост?
Впрочем, он и сам быстро вспомнил, что ближайший охранник плавал раньше как раз возле кабинета отца. Получалось, что оттуда до спальни Джиад вполне можно было доплыть незамеченным. Правда, в обычный день по коридору постоянно кто-то плавал, но сегодня… Сегодня все, кто мог, с самого утра уплыли на Арену, и дворец остался почти пустым. Кое-кто работал на кухне, но это довольно далеко. Да еще стража, разумеется…
Алестар чувствовал обращенные на него взгляды. Советник Руалль, Ираталь и Герлас, гвардейцы и Невис — все ждали от него чего-то. А он не знал, что сказать и сделать. Только сама мысль, что и на этот раз убийца останется безнаказанным, жгла изнутри, не давая вздохнуть. Должно быть что-то, что он упустил!
— Джиад… ты никого не видела, когда искала салру?
— Да, я встретила господина Кари, — голос жрицы был так же безмятежен, как и раньше.
— Что?! И ты молчала? Почему?
Джиад пожала плечами, ответив с легким сожалением:
— Это было в самом начале поисков. Мы встретились и сразу поплыли в разные стороны. Боюсь, для моего оправдания это не годится.
— Все равно, — упрямо повторил Алестар. — А больше ты никого не видела? И у кабинета… Вспомни, курьер тебя видел?
— Нет, — покачала головой жрица. — У кабинета его величества коридор был пуст.
И снова все было напрасно. Алестар почувствовал, что задыхается. Он провел рукой по воротнику туники, сжал ее в пальцах, сминая. Сказал глухо, опуская взгляд на дно и натыкаясь на то, что глаза отказывались видеть:
— Мы продолжим завтра. Ираталь, поставьте охрану у комнаты Джиад. И чтоб не смели отлучиться… Найдите курьера и… кто из целителей осматривал… отца первым?
— Мой ученик, Лириан, — мягко откликнулся Невис.
— И этого Лириана, — добавил Алестар. — Обоих под охрану. И никого к ним не пускать, слышите?
— Да, ваше величество, — поклонился Ираталь. — Прикажете пока… перенести в спальню?
— Нет, — выдавил Алестар. — Он… терпеть не мог свою спальню. Говорил, что… Неважно. Больше всего отец любил этот кабинет. Пусть переночует здесь. Ираталь, велите… готовиться…
— Я понял, тир-на. Все сделаем, как подобает.
И от этого обращения, больше подобающего принцу, чем королю, и наверняка услышанному Алестаром напоследок, пока отец еще хоть формально здесь, ему окончательно поплохело. Горло перехватило тугим ошейником удушья, и Алестар не сразу понял, что это слезы, которые он так и не позволил себе выплакать. В глазах потемнело. Никого сейчас он не хотел бы видеть, ни с кем не мог разделить то, что переполняло…
— Оставьте меня… нас, — выдохнул он куда-то в пустоту.
Дождавшись, пока все молча тихо покинут кабинет, Алестар лег рядом с отцом и уткнулся в твердое холодное плечо. Он так много не успел ему сказать! Так часто огорчал и заставлял тревожиться… Боги, только утром Алестару казалось, что все плохо, потому что он больше не будет участвовать в Гонках. Если бы тогда он знал, что последний раз видит отца!
— Прости, — прошептал он. — Прости меня за все. Я старался быть хорошим сыном, но получалось не очень… Прости, отец. Что же мне теперь делать? Разве смогу я когда-нибудь сравниться с тобой? Как мне удержать то, что ты оставил?
Ответа не было, и — Алестар понимал — никогда уже не будет. Никогда он не услышит сурового выговора и мудрого совета, никогда не будет скупой и тем более драгоценной отцовской ласки. Никогда, никогда, никогда…
— Что же мне теперь делать? — повторил Алестар с ужасом. — Я знал, что это будет, но… Не сейчас. Не так!
Он еще немного полежал, содрогаясь в рыданьях, которые никто не должен был видеть, потому что правитель не может позволить себе слабости — так говорит отец. «Говорил», а не «говорит», — напомнил себе Алестар.
Потом поднялся, оттолкнувшись от дна, и глубоко вздохнул. Время для скорби еще будет. А теперь ему нужно найти убийцу. Тиаран не зря голосил на всю Арену, обвиняя Джиад, кто-то непременно поверит в эту нелепицу. Особенно, если оба верховных жреца в кои-то веки придут к согласию и обвинят в смерти отца женщину с земли. И нужно продолжать искать заговорщиков. И теперь договор с Кариандом тоже зависит от Алестара, и торговые поставки в Маравею, и вулканы, и…
— Трое, не оставьте меня милостью… — в тоске прошептал Алестар.
Быстро глянув на тело отца, он проплыл к стене кабинета и нажал на завиток рамы, обрамляющей фреску с Ираэлью. Рыжеволосая красавица грустно посмотрела на него с картины, но Алестару было не до любования. В углу фрески щелкнул механизм потайной дверцы, панель сдвинулась, открывая тайник. Пустой тайник.
— Твари Глубинные… — прошептал Алестар, откровенно богохульствуя.
Сердца Моря в тайнике не было. Ни там, ни на шее отца. Ни — как он теперь понимал, благодаря разрастающейся внутри пустоте, — где-либо поблизости в обозримом пространстве дворца и города.
