Глава 32. Константин Плющ. Дикое Поле
Непр, Айфор. 5 июля 871 года
– Отдышались? – буркнул Беловолосый. – Тогда поехали. Близняшки, Роскви и Эваранди! Будете таскать катки. Свенельд, Бьёрн, Эйрик и ты, Лидул, смените их через тысячу шагов. Хвитсерк, оттащи весла во-он до того бугра – и назад. Все. Взялись!
Команда схватилась за борта, а Хвитсерк быстренько собрал весла. Оттащить всю охапку разом он бы не смог, справился в два захода и присоединился к «держателям и толкателям».
Толкать кнорр, одновременно удерживая его, было куда легче, чем вытаскивать из реки, но сил это физическое упражнение отнимало изрядно. Напрягалось все тело – ноги с усилием семенили, а руки, плечи, спина, пресс тужились, толкая массивный корабельный корпус, не позволяя ему завалиться при этом.
– Пихай!
– Дай я перехвачусь… Ух!
– Ух!
– Упрись, Коротыш!
– А я что делаю?
– Лапами песок загребаешь!
– Не болтать! Толкать!
– Ух!
– Рыбарь, ты бы сместился чуть… Во! А то мне упереться некуда…
– Близняшки, не спать!
Костя с Валерием тоже подхватили каток и потащили его, перебегая вдоль левого борта, чтобы не сталкиваться с двойняшками, таскавшими «колеса» справа.
Форштевень медленно, толчками, наезжал, грозя раздавить Плюща. Расплющить.
– Ставим? – нетерпеливо спросил Бородин.
– Погоди… Давай!
Разом сунув каток под киль, они убедились, что тот прокручивается, продвигает корабль, и побежали за следующим. А уже подоспели Вагн с Хаддом.
Корма отдалилась, киль съехал с последнего катка.
– Хватай!
Подцепив увесистый обрубок, смахивавший на грубую катушку, Эваранди с Роскви потащили его к носу.
– Суй!
– Сую! Разом! Оп!
– Готово!
И за новой…
Пока кнорр отволокли за тысячу шагов, Костя до того набегался, что дышал запалено, как собака, только что язык не свесил.
– Смена! Подпорки!
Пока одни держали, другие живо подхватили весла, подпирая «Рататоск». А справа ревел и грохотал Айфор. Вода на грядах и лавах металась, разбиваясь о скалы, острые как клинок. Поземкой стелилась водяная пыль, среди камней кружили водовороты.
– Передохнём!
Костя рухнул на песок. Сердце колотилось, легкие разрывались, и уже ничего не хотелось. Миклагард… Константинополь…
Да хоть Царьград! По фигу…
– Попейте, – велел Хродгейр, первым подавая пример.
Отхлебнув тепловатой водицы из бурдюка, Костя отдышался и даже почувствовал прилив сил.
Йодур встал, потянулся – чудовищные мышцы взбугрились – и выдохнул:
– Пошли!
Теперь Эваранди, плечом удерживая кнорр, ступал, зарываясь в песок, толкал, пихал корабль.
Десять шагов. Сто шагов. Девятьсот девяносто девять… Тысяча… Что?
– Подпорки! Передохнём… Как дыхалку уймете, всем одеться, обуться, брони вздеть и быть при оружии.
На подгибавшихся ногах Костя сходил к реке и обмыл лицо, руки, шею. Полегчало. Но отдых был недолог…
– Взялись!
* * *
После пятой тысячи шагов Хродгейр дал всем отдохнуть подольше. Посидели, полежали, водички попили.
Волочить кнорр в кольчуге весом с полпуда было куда труднее, чем голым, но удобства стоило отставить – рядом со степью надо всегда помнить о смерти.
Беловолосый уже хотел было отмашку дать, как вдруг раздался резкий свист – это дозорные предупреждали о приближении печенегов.
– Все за кнорр! – гаркнул Хродгейр. – Подпереть не забудьте!
Уперев весла в плотный, слежавшийся песок, команда укрепила корабль и скрылась за ним.
Через обрыв перекатился Линду, дважды подняв обе руки – отряд кочевников насчитывал двадцать сабель. Вскоре появился и Лют.
Оба лучника бежали голышом, напоминая сильно повзрослевших купидонов.
– Дротики, копья разобрать! – процедил Йодур. – Кто с луками – бить прицельно! За кем будет первый удар, за тем и победа.
И вот они появились – печенеги. На невзрачных степных лошадках, коротконогих и мохнатых, привычных добывать траву из-под снега, кочевники не особенно испугали Костю.
Вся сила печенегов – в их числе. Двадцать всадников – возможно, это личная дружина какого-нибудь бека, хевдинга по-северному. Он рыщет по степи, ближе к реке, ибо ценит всякие заморские цацки, которые из Кустантиниды везут румы.
Однако нельзя презирать врага только за то, что он пьет кумыс, а не скир. Если викинги или варяги – лучшая в мире тяжелая пехота, то легкая кавалерия номер один – это печенеги.
С воем и улюлюканьем «эскадрон» вылетел из устья неприметного овражка. Две стрелы, пущенные сгоряча, угодили в борт корабля.
Экипаж тут же ответил – дротики и копья полетели навстречу конникам. Те, что были пущены руками Хродгейра, Свенельда и Йодура, поразили трех всадников насмерть, пробивая кожаные панцири, остальные только ранили или вовсе летели мимо.
– А-а-а-о-о-у-у-у! – завыли кочевники.
Дико заржала лошадь, в шею которой впился дротик, встала на дыбы, и тут же ее хозяин схлопотал стрелу от Линду. Готов.
Костя был не мастак по копьеметанию. Он наверняка попал бы, но тут печенег, выбранный им жертвой, вскинул щит из лозы, и копье пробило плетенку.
Сразу не повезло Вагну – едва он выглянул, натягивая лук, как три стрелы разом поразили добра молодца.
– Не-ет! – заорал Хадд и рванулся, но Эваранди осадил его.
– Приказа не было! – рявкнул он, и близняшка увял.
– Мечи к бою! – крикнул Хродгейр. – Вперед!
Северяне, покидая свое убежище, ринулись в атаку.
– Это вон тот пустил первую стрелу в брата! – завопил Хадд, указывая мечом на плотного кочевника в одних желтых шароварах да в шлеме-наплешнике. И ничего больше: ни рубахи, ни доспеха, только какой-то амулет болтался на волосатой груди печенега, подвешенный на шнурке.
Гикая и свистя, кочевник спрятал лук в саадак и выхватил саблю, намереваясь раскроить череп Беловолосому.
Не тут-то было. Йодур, вооружившись секирой, отбил клинок, шагнул вбок, пригнулся и, махнув своим страшным оружием, начисто отрубил печенегу ногу и рассек коневью шкуру.
Ступня осталась в стремени, а печенег, заорав, теряя опору, свалился с седла, вот только не смог выдернуть здоровую ногу из стремени. Его конь, продолжая ржать от страха и боли, ускакал, волоча хозяина по песку, по камням, по зарослям кустарника.
Хадд бросился в самую гущу, сражаясь с остервенением и лишний раз доказывая, что превосходство конного над пешим – мнимое.
Отражая щитом сабельные удары, близняшка поднырнул и вспорол коню брюхо. Забрызганный кровью, Хадд отпрыгнул, как раз успевая нанести решающий удар печенегу, рухнувшему вместе с конем.
– Получи!
Костя избрал другую тактику – ему было жалко лошадей. Для начала он подставился под удар печенега-копейщика, держа в руке щит и не касаясь меча.
Тяжелое длинное копье мелькнуло, как молния, вонзаясь в каком-то сантиметре от Плюща – в песок. Волосы у Эваранди на затылке шевельнулись, но было не до переживаний.
– Щас я тебя…
Схватившись за ископище, Костя дернул со всей мочи. Печенег выпустил копье из рук, боясь свалиться с седла, и тут же поднял коня на дыбы, чтобы обрушить его на противника. Эваранди отшагнул вбок, переворачивая копье, и прободал всаднику живот.
Испуганный конь сам встал на дыбки, помогая Плющу выдернуть копье.
– Что, получил, морда печенежская?
Нанести еще один удар не получилось – следующий в очереди резко склонился к самой конской гриве, и наконечник скользнул вдоль спины, чиркая по панцирю из кожи.
– Кидай! – крикнул Свейн Копыто.
Костя кинул, Свейн поймал, перехватился, увернулся от волосяного аркана и воткнул копье в спину печенегу.
– Кабан на вертеле! – захохотал он, а в следующую секунду то ли шальная, то ли меткая стрела пронизала ему шею.
Копыто страшно заклекотал, харкая кровью, упал на колени и умер.
Мимо пробежал Турберн, мимоходом хлопнул Костю по плечу и вдруг взвился в воздух.
В следующую секунду Железнобокий оказался на коне, присевшем от натуги, за спиной всадника, схватился за бунчук на его шлеме, чтобы не упасть, и чиркнул мечом по горлу.
Избавившись от конника, Турберн пересел в седло, схватил поводья и направил коня на парочку кочевников, яростно наседавших на Хродгейра со Свенельдом, сражавшихся спина к спине. Свенельд, бившийся воберучь, отбил левым мечом окровавленную саблю и сразу добавил правым, разрубая печенегу бедро до самой кости. Кочевник заверещал и тут же заработал выпад слева – укол под мышку. Обливаясь кровью, вражина повис в седле.
– Костян! Слева!
Эваранди, развернувшись на месте, встретился взглядом с печенегом. Тот был без коня, видно потерял в бою. Шагал он, прихрамывая, но щерился вполне красноречиво, отводя саблю.
Костя двинулся к нему, перебрасывая щит со спины на левую руку. В правой он держал меч.
В памяти мелькнули его фесты, где он, реконструктор, бился с такими же пацанами, оживлявшими дела давно минувших дней.
А секунду спустя мысли смыло, будто волна адреналина захлестнула Костю, и весь мир сузился до маленького пятачка, где решался вопрос жизни и смерти.
Печенег был рубака опытный, вот только навыки кавалериста пешему не годились. Кочевник выглядел примерно так же, как викинг в седле, – протрюхать пару верст способен, а биться верхом – увы.
Приняв на щит удар саблей, Костя рубанул сам, не добиваясь поражения, а приучая противника к своему стилю боя.
Печенег, хэкая, махнул наотмашь слева, справа, встречая то щит, то клинок. То грюканье, то звон.
А в следующую секунду Плющ резко изменил тактику – нанес не рубящий, как ждал печенег, а колющий удар. Выпад прошел.
Вражина поник, упал на колени и завалился набок.
Все. Отвоевался.
Оглянувшись, Костя с изумлением заметил, что бой закончился. Печенеги полегли все, кроме двух, удиравших верхом, прижавшись к самым холкам. Не ушли – стрелы были быстрее.
Затих топот коней, уносивших трупы, и сразу проявилось шумное кипение Айфора за спиной.
– Они Вагна убили, – пробормотал Хадд.
– Свейн тоже погиб, – глухо проговорил Йодур. – И Торбранд.
– Ранен кто? – вскинул голову Хродгейр.
– Пустяки… – проворчал Беловолосый. – Заживет.
Оглянувшись, он подозвал молодняк: Эваранди, Роскви и Хадда:
– Хватайте весла и старый парус. Сделаете носилки, утащите наших мертвых до того места, где катки уложены.
Молодежь кивнула в унисон, обтянула парусом несколько весел, уложила обоих павших и понесла. Хадд держал спереди, Костя с Валеркой – сзади. Было тяжело, но перетаскивание тел по очереди заняло бы больше времени, а ведь нужно еще помочь на волоке.
Осталась последняя тысяча шагов.
