О НЕМ СКЛАДЫВАЛИ ЛЕГЕНДЫ и рассказывали захватывающие истории. Впрочем, пожалуй, это были гипотезы. Джил Барух, 48 лет от роду, выходец из Израиля. Согласно одной из гипотез, он имел собственный дом на западном берегу реки Иордан, причем участок для него в свое время захватил лично. Поговаривали, что Джил приехал на старом джипе в палестинское поселение, отгородил часть его территории и поставил там палатку, не обращая никакого внимания на злобные взгляды местных обитателей. Ходили слухи, что он сам заготовил и привез лес, залил фундамент. Все это Джил якобы делал, накинув ремень автоматической винтовки на шею так, что оружие постоянно находилось у него на груди, готовое к стрельбе. Рассказывали также, что первый возведенный им дом сожгла разъяренная толпа палестинцев, а Джил не только не применил своих навыков меткой стрельбы и рукопашного боя, а просто безучастно стоял в стороне и смотрел на происходящее. Когда же все закончилось, он помочился на пепелище и начал все сначала.

Еще про Джила говорили, что он сын видного и весьма авторитетного израильского деятеля Льва Баруха. Он был правой рукой Моше Даяна, признанного военного лидера, вдохновителя Шестидневной войны. Отец Джила якобы находился рядом с Моше Даяном и в тот самый момент, когда в 1941 году снайпер-вишист угодил пулей в линзу бинокля, с помощью которого будущий министр обороны Израиля осматривал местность. Согласно легенде, Лев Барух вынул из зияющей раны осколки стекла и фрагменты пули и оставался с Даяном в течение нескольких часов, пока обоих не эвакуировали в тыл.

Говорили, что Джил родился в первый день Шестидневной войны, причем его появление на свет в точности совпало с первым выстрелом, послужившим сигналом к началу боевых действий. Это было не совсем так, но подобная версия, пусть даже не вполне соответствующая действительности, давала возможность сказать про Джила, что он дитя войны, зачатый настоящим героем. Поговаривали также, что его матерью была любимая внучка Голды Меир, женщины, обладавшей поистине железной волей, благодаря которой ей удалось построить еврейское государство в самом сердце арабского мира.

Впрочем, находились и такие, кто утверждал, что мать Джила была всего лишь дочерью скромного торговца галантерейными товарами из Киева, симпатичной девушкой, никогда не выезжавшей из Иерусалима. С легендами всегда так – обязательно находятся те, кто ставит их под сомнение. Бесспорным же фактом было то, что Эли, старшего брата Джила, убили в Ливане в 1982 году, а оба его младших брата, Джей и Бен, погибли в секторе Газа во время второй интифады. Джей подорвался на мине, Бена застрелили из засады. Единственную сестру Джил потерял еще в детстве. Частью легенды было то, что Джил притягивал смерть – другими словами, все, кто близко с ним общался, рано или поздно погибали. Сам Джил, однако, счастливо избегал смерти. По слухам, еще до того, как ему исполнилось тридцать лет, он был ранен шесть раз из огнестрельного оружия, выжил после нападения в Бельгии, получив несколько ударов ножом, и уцелел при взрыве во Флоренции, успев спрятаться в чугунной ванне. Снайперы, стрелявшие в него, раз за разом промахивались. За его голову арабские террористы неоднократно назначали награду, но она неизменно оставалась невостребованной.

Джил Барух казался неуязвимым. Однако все, что ему довелось пережить, не могло пройти даром. Испытания, выпавшие на его долю, даже по еврейским меркам многим казались чрезмерными. Встретив его в баре, знакомые мужчины дружески хлопали его по плечу и угощали, но затем отходили от него подальше. Женщины были от него без ума, причем самые разные – от самоуверенных самок с бешеным темпераментом до потерявших вкус к жизни вялых дамочек, переживающих депрессию. Джил старался игнорировать всех. В глубине души он знал, что будет лучше, если в его жизни будет меньше драматических событий, а не больше.

И все же окружавшая его мрачная легенда делала свое дело. За годы своей работы в качестве телохранителя Джилу нередко доводилось спать с самыми красивыми женщинами мира – моделями, принцессами, кинозвездами. В 90-е годы был весьма популярен слух о том, что именно он лишил девственности Анджелину Джоли. Джил имел смуглую кожу, ястребиный нос и густые брови. Тело и душа были покрыты шрамами, в глубине его глаз тлел ироничный огонек, с оружием он не расставался даже во сне. В глазах представительниц противоположного пола все это делало его неотразимым.

Говорили, что не родился еще на свет тот мужчина, которого Джил Барух не мог бы превзойти, о чем бы ни шла речь. Он казался членом касты бессмертных, убить которого было под силу только Богу.

А что такое авиакатастрофа, как не божья кара, посланная тому, что слишком возгордился?

Он работал на семью Уайтхед с тех пор, как Рэйчел исполнилось пять лет. Дэвид нанял его через три года после случая с похищением дочери. Во время пребывания семьи Уайтхед в Нью-Йорке Джил спал в помещении, которое архитекторы старой школы назвали бы комнатой для прислуги – в крохотном закутке, напоминающем монашескую келью и расположенном рядом с домашней прачечной. В доме на Мартас-Вайнъярд для него была отведена комната побольше с окном, выходящим на подъездную аллею. Численность команды охранников, подчиненных Джилу, менялась в зависимости от уровня угрозы. Его определяли эксперты путем анализа электронных сообщений, информации, полученной из источников за рубежом и внутри страны, как частных, так и правительственных, а также исходя из активности террористических организаций и содержания новостных программ канала Эй-эл-си за последние два месяца. Во время событий 2006 года в Ираке подразделение под командованием Джила разрослось до двенадцати бойцов, имевших при себе автоматическое оружие и электрошокеры. Однако обычно оно состояло из троих сотрудников, которые внимательно наблюдали за домом и его окрестностями, готовые в любую секунду начать действовать.

Все передвижения семьи Уайтхед тщательно планировались в тесном контакте с Джилом и его людьми. Они рекомендовали избегать полетов коммерческими рейсами и поездок общественным транспортом. Правда, Джил иногда шел навстречу Дэвиду, позволяя ему добираться до работы на метро. Но всего лишь несколько раз в месяц и в разные, наугад выбранные дни, чтобы эти поездки ни в коем случае не превращались в привычный ритуал и их алгоритм невозможно было просчитать заранее. В такие дни прежде, чем Дэвид показывался на улице, Джил отправлял в офис на машине сотрудника в одежде Уайтхеда. Тот выходил из дома, низко опустив голову, окруженный охранниками, и быстро нырял на заднее сиденье лимузина.

В подземке Джил обычно стоял довольно далеко от Дэвида, чтобы дать ему почувствовать себя обыкновенным пассажиром, но в то же время достаточно близко, чтобы иметь возможность вмешаться в случае малейших признаков опасности. При этом он незаметно для окружающих держал в руке, лежащей на поясе, складную опасную бритву. Она была настолько острой, что при желании ею можно на лету разрезать лист бумаги, и, по слухам, смазана ядом коричневого паука-отшельника. Кроме того, Джил прятал где-то пистолет, который однажды на глазах Дэвида мгновенно выхватил непонятно откуда, не сделав, казалось бы, ни единого движения. Это произошло, когда рядом со зданием компании «Тайм Уорнер» в сторону Дэвида с криком бросился бродяга, держащий в руке что-то вроде обрезка трубы. Дэвид, взглянув на своего телохранителя, сделал шаг назад. В то же мгновение в руке Джила, которая только что была пустой, возник тупоносый «глок», словно в руке фокусника, извлекающего прямо из воздуха монету или шарик для пинг-понга.

Джил любил ездить в метро. Ему нравилось покачивание вагона, скрип и визг трущегося металла. Что-то подсказывало ему, его жизнь не закончится под землей, а он привык верить своей интуиции. Нет, дело было не в страхе смерти. Он уже пережил столько потерь, что в загробном мире его должна была ожидать целая толпа близких и хорошо знакомых ему людей – если только загробный мир действительно существовал и после смерти Джила не ждала черная пустота и тишина небытия. Впрочем, думал он, и такой исход был бы не так уж плох. По крайней мере, раз и навсегда получил бы ясный ответ на вечный вопрос о том, существует ли загробная жизнь.

Тора, надо заметить, не дает на него определенного ответа.

Как обычно, Джил проснулся еще до рассвета. Было третье воскресенье августа, последний день пребывания Уайтхедов на Мартас-Вайнъярд. На празднование Дня Труда президент пригласил их на свое ранчо в Кэмп-Дэвиде. По этой причине большую часть предыдущего дня Джил провел, согласовывая меры безопасности с секретной службой, охраняющей первое лицо государства. Он свободно говорил на четырех языках – иврите, английском, арабском и немецком – и часто шутил: еврей должен знать язык своих врагов и вовремя догадаться, что они против него что-то замышляют.

Впрочем, большинство слушателей шутке не смеялись. Им мешало похоронное выражение лица, с которым Джил ее произносил.

Проснувшись, Джил сразу же привел себя в боевое состояние и сделал это инстинктивно, как только открыл глаза. Обычно он спал не больше четырех часов в сутки: ложился через час или даже два после того, как главное охраняемое лицо и члены его семьи расходились по своим спальням, а вставал за час или два до того, как они просыпались. Джил любил это утреннее время. Сидя на кухне, он прислушивался к механическим звукам, издаваемым бытовой техникой, – жужжанию холодильника, щелчкам системы климат-контроля, охлаждавшей или, наоборот, нагревавшей воздух в доме. Джил был мастером маскировки, способным долгое время неподвижно сидеть или лежать даже в неудобной позе. Говорили, что как-то раз он, рискуя быть обнаруженным палестинцами, умудрился пролежать, не шелохнувшись, на крыше дома в секторе Газа, в глубоком тылу врага, пятеро суток подряд. Все это время он держал в перекрестии на оптическом прицеле снайперской винтовки «Баррет М-82», стоящей на металлических ножках, дверь здания, откуда мог появиться человек, которого Джил должен был ликвидировать.

По сравнению с этим сидеть на роскошной кухне дома мультимиллионера было несравненно приятнее. Поставив рядом с собой термос с зеленым чаем – никто никогда не видел, как он заваривает напиток, – Джил, закрыв глаза, прислушивался к шороху прибоя и к звукам все еще спящего дома. Он хорошо их различал, несмотря на весьма внушительные размеры жилища Уайтхедов. Разумеется, дом был оборудован сенсорными устройствами, датчиками движения, камерами и прочими техническими средствами обеспечения безопасности. Но это всего лишь техника, а ее, как хорошо знал Джил, можно отключить или вывести из строя. Джил Барух являлся специалистом старой школы и предпочитал полагаться прежде всего на свои ощущения и интуицию. Некоторые заявляли, что вместо брючного ремня он использует удавку, но никто не смог получить подтверждение этого.

Правда же состояла в том, что, будучи ребенком, Джил постоянно конфликтовал с отцом по самым разным поводам. К тому времени, когда он родился, глава семьи уже катился по наклонной, неудержимо спиваясь. Его непомерная страсть к алкоголю привела к тому, что в 1991 году он умер то ли от цирроза печени, то ли от сердечной недостаточности. Джил не слишком переживал по этому поводу.

Записи в журнале, сделанные в злополучное воскресенье, не содержат ничего необычного. Муж (Кондор) утром находился дома: читал газету с 8:10 до 9:45, дремал наверху в гостевой комнате с 12:45 до 13:45, с 14:15 по 15:45 сделал и принял несколько телефонных звонков, с 16:30 по 17:40 готовил обед. Жена (Сокол) сходила на местный рынок вместе с Рэйчел в сопровождении охранника по имени Авраам. Мальчик сначала играл в своей комнате, затем брал урок европейского футбола, а с 11:30 до 13:00 спал. Если бы кому-то пришло в голову попытаться найти в этих записях ключ к дальнейшим событиям завершившегося трагедией дня, он наверняка потерпел бы неудачу. Разгадка была в чем-то другом.

Быть идеальным телохранителем не означает находиться в постоянном напряжении. Скорее наоборот, он должен чувствовать изменения в окружающей обстановке, а это возможно только при отсутствии зажатости. Хладнокровие повышает возможности замечать любые, даже самые незначительные мелочи, точно обрабатывать информацию, поступающую от органов чувств. Суть работы личного телохранителя основывается на философии китайского боевого искусства тай чи – сливаться с окружающим, не думать ни о чем, кроме того, что находится вокруг в текущий момент. Это дает возможность предвидеть события, которые произойдут в ближайшее время. Владея этим искусством, можно заранее сказать, каким будет предстоящий дождь и как быстро после него вырастет подстриженная трава. Предугадать, когда Кондор и Сокол в очередной раз начнут ссориться, Рэйчел (Дрозду) станет скучно, а Джей-Джей (Воробей) начнет капризничать и отказываться от дневного сна. Можно заранее спрогнозировать, когда человек в толпе, привлекший ваше внимание, сделает тот самый шаг, который нарушит безопасную дистанцию. Понять, в каком случае следует притормозить на желтый сигнал светофора или, пропустив идущий вверх лифт, сесть в следующий.

Сокол встает первой. Она выходит на кухню в халате, держа на руках Воробья. Кофейная машина, запрограммированная на нужное время, уже сварила ароматный напиток. Затем вниз спускается Рэйчел. Она прямиком направляется в гостиную и включает мультики. Кондор появляется последним, примерно через час, с газетой в руках.

После завтрака к нему подходит Джил.

– Мистер Уайтхед, вы не против, если я проведу инструктаж прямо сейчас?

Кондор смотрит на него поверх специальных очков, которые он надевает, когда читает.

– Мне следует беспокоиться?

– Нет, сэр, речь идет об обычном недельном обзоре.

Кондор кивает и встает. Он знает, что Джил не любит говорить о делах в неформальной обстановке. Мужчины переходят в кабинет Уайтхеда. Полки шкафов в нем плотно заставлены книгами. На стенах развешаны старые карты и фотографии Кондора в обществе знаменитостей – Нельсона Манделы, Владимира Путина, Джона Маккейна, актера Клинта Иствуда. На столе стоит стеклянный футляр, в котором находится бейсбольный мяч с автографом Криса Чемблисса.

– Сэр, вы хотите, чтобы я включил Интерком, чтобы брифинг носил более официальный характер?

– Господи, конечно, нет. Просто расскажите мне вкратце, что и как.

Кондор уселся за стол, взял старый футбольный мяч и, рассеянно перебрасывая его из руки в руку, стал слушать Джила.

– Перехвачено шестнадцать угроз, отправленных по каналам электронной почты – в основном по общедоступным корпоративным адресам. После очередной замены ваших личных адресов в персональной почте ничего подобного не обнаружено. Однако в последнее время в целом отмечается увеличение количества угроз, направленных против американских медийных компаний. Наши люди работают в тесном контакте с организациями, занимающимися обеспечением внутренней безопасности, чтобы быть в курсе последних событий.

– Вы ведь служили в израильской армии, верно? – спросил, воспользовавшись паузой, Кондор, продолжая жонглировать мячом.

– Да, сэр.

– В пехоте или…

– Есть вещи, о которых я не имею права говорить, сэр. Могу лишь сказать, что служил в армии и выполнял свой долг, – давайте ограничимся этим.

Кондор в очередной раз перебросил мяч из руки в руку, но не удержал его. Мяч подпрыгнул, отскочив от пола, по сложной траектории прокатился по полу и исчез под портьерой.

– Есть ли какие-нибудь прямые угрозы? – поинтересовался Кондор. – Что-то вроде: «Дэвид Уайтхед, мы собираемся тебя прикончить»?

– Нет, сэр. Ничего такого.

– Ладно. А этот парень? Тот, о котором мы никогда не говорим, укравший мою дочь? Он когда-нибудь обещал пустить кровь сотрудникам медийных корпораций? Отправлял электронные письма с угрозами? Похоже, нет. Этот ублюдок просто решил, что мы достаточно богаты. Он очень хотел денег и без колебаний убил няню.

– Да, сэр.

– Что вы предпринимаете, чтобы защитить нас от подобных типов? Тех, кто не посылает угроз.

Если Джил и почувствовал недовольство Дэвида Уайтхеда, он никак этого не показал. По его мнению, клиент задал резонный вопрос.

– Оба дома вполне безопасны. Машины, которыми вы пользуетесь, имеют броневую защиту. Мероприятия по обеспечению охраны организованы таким образом, что они заметны со стороны. Если они выберут в качестве цели вас или членов вашей семьи, то первым делом увидят нас. Тем самым мы посылаем им ясный сигнал: есть более уязвимые цели.

– Но вы можете стопроцентно гарантировать нашу безопасность?

– Нет, сэр.

Кондор кивнул. Разговор закончился. Джил направился к двери.

– Вот что, чуть не забыл, – окликнул его Кондор. – Миссис Уайтхед пригласила Киплингов лететь с нами.

– Бена и Сару?

Кондор кивнул.

– Я дам знать экипажу, – сказал Джил.

Он давно пришел к выводу, что хороший телохранитель должен напоминать зеркало, способное верно отражать происходящее. Клиент хотел знать, что охрана всегда рядом.

Разумеется, Джил, будучи профессионалом, прочел досье похитителя. Более того, многие его фрагменты он и сейчас мог бы процитировать по памяти. Джил даже переговорил с агентами, которые участвовали в операции по освобождению ребенка, чтобы прояснить для себя кое-какие детали. Например, как вели себя главные охраняемые лица? Сохранял ли Кондор, находившийся в состоянии сильнейшего напряжения, внешнее хладнокровие или проявлял несдержанность? Поддалась ли Сокол панике, была ли она сломлена горем или же, наоборот, показала твердость характера? Похищение ребенка в работе Джила было, пожалуй, самым тяжелым вариантом, хуже, чем смерть. Хотя следовало признать, что, если украденных детей и удавалось найти, в девяти случаях из десяти они оказывались мертвыми. Пропажа ребенка отключала у родителей инстинкт самосохранения. Их собственная жизнь и здоровье, материальное благополучие – все отходило на второй план. Это делало людей неадекватными. Поэтому зачастую главной проблемой при похищении ребенка становились именно родители.

В случае с Дроздом факты были таковы. За 24 часа до похищения няня ребенка, Франческа Батлер, все называли ее Франки, была захвачена, вероятно, когда возвращалась из кинотеатра. Преступник путем угроз или применения силы выведал у нее информацию о плане дома, который арендовали Уайтхеды, а также об их распорядке дня. Особенно важными для него были сведения о том, в какой комнате обычно находилась девочка. В ночь похищения между 00:30 и 1:15 преступник установил взятую из сарая приставную лестницу у окна гостевой комнаты. Судя по следам на раме, запертое окно он вскрыл с наружной стороны с помощью ломика – дом был старый, окна в нем не меняли много лет, а потому рамы деформировались, и между ними имелся зазор.

В дальнейшем следствие пришло к выводу, что преступник, похитивший ребенка, действовал в одиночку, впрочем, по этому поводу было немало споров. Согласно официальной версии, похититель приставил лестницу к стене, взобрался по ней на второй этаж, вскрыл окно, проник в комнату, взял ребенка и, держа его в руках, спустился вниз. Лестницу он убрал обратно в сарай, а девочку увез или унес в неизвестном направлении. Правда, возникал вопрос: куда преступник, возясь с лестницей, дел ребенка – посадил в машину? По словам родителей, Рэйчел исчезла. Однако Джил прекрасно знал, что никто не пропадает бесследно.

В данном случае похититель-одиночка попросту перенес Рэйчел Уайтхед (Дрозда) через улицу и спрятал ее в доме, где шли ремонтные работы, – на чердаке, где в дневное время стояла страшная жара. Еду для девочки он держал в переносном холодильнике из красного пластика. Вода поступала на чердак по шлангу, присоединенному к крану в ванной комнате на втором этаже. Тело няни, Франчески Батлер, лежало на первом этаже, накрытое листами картона.

Именно из этого ремонтируемого дома похититель, 36-летний бывший заключенный Уэйн Р. Мэйси, наблюдал за тем, что происходило в жилище Уайтхедов, расположенном на другой стороне улицы. Теперь, когда с момента похищения прошло несколько лет, Джил знает, что, вопреки мнению следствия, действия Мэйси не были частью тщательно спланированного заговора. Когда речь идет о таком человеке, как Дэвид Уайтхед, обладателе многомиллионного состояния и видном общественном деятеле, логично было предположить, что похититель руководствовался особыми, нестандартными мотивами. Кроме того, Мэйси должен был ясно представлять, кто тот человек, против которого направлено совершаемое им преступление, и насколько обширными возможностями он обладает. Однако факт оставался фактом: Мэйси, похоже, знал лишь о том, что Дэвид Уайтхед богат и его никто не охраняет. Он отсидел срок в Фолсомской тюрьме за вооруженное ограбление и вернулся на Лонг-Айленд в надежде начать новую жизнь. Но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Уэйн любил выпить, а потому часто менял место работы, будучи не в состоянии удержаться где-либо на протяжении продолжительного времени. А потом, в один прекрасный день, таская мешки с мусором на заднем дворе магазина «Дэйри Куин», он подумал: «Кого я пытаюсь обмануть – самого себя? Пришло время самому решать свою судьбу».

Мэйси решил сорвать большой куш, похитив ребенка богатых родителей. Поначалу он присматривался к двум другим семьям, но затем решил выбрать иную цель. Причины были просты: в обоих случаях мужчины почти все время находились дома, к тому же жилые помещения оборудованы охранными системами. Потом его внимание привлекли Уайтхеды. Их дом стоял на тихой, малолюдной улочке, он не охранялся людьми и не имел защитных устройств. Внутри его почти все время находились две женщины и ребенок.

Члены следственной группы пришли к выводу, что Франки была убита в тот же вечер, когда ее похитили, после того как преступник получил от нее все необходимые сведения. На теле жертвы обнаружили следы жестоких истязаний, а также сексуального контакта, возможно, происшедшего уже после ее смерти.

Ребенок был похищен восьмого июля после полуночи, точнее – в 0:45. Девочка находилась в руках преступника в течение трех дней.

Ответ пришел, когда Уайтхеды уже ехали на аэродром. Его передали охранникам, ехавшим в головной машине, а те, в свою очередь, – Джилу. Тот через наушник выслушал короткий доклад с непроницаемым лицом.

– Сэр, – произнес он наконец. В его голосе было нечто такое, что заставило Дэвида Уайтхеда насторожиться. Взглянув на телохранителя, он молча кивнул.

Дети на заднем сиденье казались очень возбужденными – они всегда нервничали перед полетом на самолете.

– Рэйчел, Джей-Джей, потише, – сказал Дэвид, придав лицу строгое выражение. Мэгги это заметила.

– Рэйчел, хватит, – одернула она дочь.

Девочка обиженно надулась, но перестала щекотать Джей-Джея, чем до этого занималась на протяжении добрых пяти минут. Ее брат, не остававшийся в долгу, был значительно младше и потому не понял, что игра закончена. Он снова ткнул сестру пальцем и радостно засмеялся.

– Перестань, – плаксивым голосом запротестовала Рэйчел.

Кондор наклонился к Джилу так, чтобы тот мог говорить ему в ухо.

– Возникла проблема с вашим гостем, – сказал телохранитель.

– С кем, с Киплингом? – уточнил Кондор.

– Да, сэр. Наши люди провели обычную проверку и кое-что выяснили.

Кондор промолчал, однако нетрудно было догадаться, какой вопрос он хотел задать. Что именно?

– Наши друзья в государственных органах сообщили, что завтра мистеру Киплингу может быть предъявлено обвинение.

Лицо Кондора резко побледнело.

– Господи, – тихо пробормотал он.

– Информация о том, что именно ему собираются инкриминировать, является закрытой. Однако наши аналитики полагают, что мистер Киплинг, возможно, занимался отмыванием денег в интересах государств, враждебных США.

Кондор задумался. «Государств, враждебных США». Через несколько секунд до него дошло: он вот-вот предоставит место в своем самолете врагу Америки, предателю. Как это будет выглядеть, если об этом пронюхает пресса?

– И что же делать? – спросил он Джила.

– Это решать вам.

Сокол посмотрела на телохранителя. По ее глазам было видно, что она очень обеспокоена.

– Что-то случилось? – поинтересовалась она.

– Нет, – быстро ответил Кондор. – Просто у Бена, похоже, неприятности с законом.

– О нет.

– К сожалению, это так. Речь, судя по всему, идет о неудачных инвестициях. Вот я и думаю… Если нас увидят вместе после того, как все станет известно… В общем, я хочу сказать, что это может стать для меня серьезной головной болью.

– Что папа сказал? – переспросила Рэйчел.

– Ничего, – отозвалась Мэгги, нахмурив брови. – Просто у одного нашего друга неприятности. – Затем она перевела взгляд на Кондора. – Мы не должны шарахаться от него, как от чумного. Наоборот, нам следует его морально поддержать. Для этого на свете и существуют друзья. Сара такая чудесная женщина.

Дэвид кивнул, жалея, что ответил на вопрос жены, а не уладил вопрос без ее участия.

– Конечно, – произнес он. – Ты права.

В этот момент он встретился глазами с Джилом. По лицу телохранителя было видно, что ему требуется прямое подтверждение – оставлять ли все по-прежнему. Дэвид кивнул, хотя здравый смысл и подсказывал, что он совершает ошибку.

Джил посмотрел в окно машины и увидел, что над дорогой вдоль берега океана сгущается туман. Верхние части фонарей тонули в нем, и светящиеся лампы выглядели как круглые желтые пятна с размытыми краями.

Двадцать минут спустя кортеж автомобилей прибыл на аэродром и остановился. Джил подождал, пока двое охранников выберутся из головной машины и займутся осмотром взлетно-посадочной полосы, после чего дал знак Уайтхедам, что им тоже можно выходить. Затем он присоединился к своим подчиненным, желая лично убедиться, что все в порядке. Пока Джил обходил аэродромные сооружения, особенно тщательно проверяя плохо просматриваемые зоны, семья Уайтхедов, хлопая дверцами, покинула автомобиль. Воробей к этому времени успел заснуть, уютно устроившись на плече Кондора. Джил не предложил свою помощь в перетаскивании багажа – его работа состояла в том, чтобы охранять Уайтхедов, а не прислуживать им.

Боковым зрением Джил увидел, как Авраам, поднявшись по ступенькам складного трапа, нырнул в самолет для осмотра его изнутри. На то, чтобы обследовать лайнер от носовой части до хвоста, включая кабину пилотов и санузел, ушло шесть минут. Закончив, Авраам встал в проеме двери и жестом показал Джилу, что все в порядке, после чего спустился по трапу на землю.

– Пойдемте, – сказал Джил, обращаясь к семье Уайтхед.

Они поднялись на борт. Зная, что салон тщательно осмотрен, Джил вошел в самолет последним, прикрывая остальных от возможного нападения сзади. В тот момент, когда он преодолел половину ступенек трапа, Джил вдруг почувствовал едва заметный прохладный сквознячок. Может, это было предчувствие, знак судьбы?

Войдя в салон, Джил остался стоять у открытой двери. Он был высоким мужчиной – шесть футов два дюйма, но худощавым и жилистым. Благодаря этому, поднимаясь на борт, его вполне можно было обойти.

– Прибыла вторая группа пассажиров, – послышался в наушнике Джила голос одного из сотрудников.

Джил увидел Бена и Сару Киплинг, которые в этот момент предъявляли документы другому охраннику, контролировавшему выход на взлетно-посадочную полосу. Внезапно он почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Обернувшись, Джил увидел стюардессу, державшую в руках поднос.

– Не желаете ли немного шампанского перед взлетом? – спросила она. – Или, может быть, еще чего-нибудь? Вы только скажите.

– Нет, – отказался Джил. – Как вас зовут?

– Эмма Лайтнер.

– Спасибо, Эмма. Я обеспечиваю безопасность мистера Уайтхеда и членов его семьи. Можно мне побеседовать с командиром экипажа?

– Конечно. По-моему, он сейчас осматривает самолет снаружи. Я могу передать, когда он вернется, что вы хотите с ним поговорить.

– Да, пожалуйста.

– Хорошо, – кивнула стюардесса. Джил почувствовал, что она по какой-то причине очень нервничает. Впрочем, он знал: многим становится не по себе, когда они видят на борту самолета вооруженного человека. – Может, я все-таки принесу вам что-нибудь?

Джил отрицательно покачал головой и отвернулся. Киплинги уже поднимались по трапу. Все последние годы они часто общались с Уайтхедами, поэтому Джил знал их в лицо. Когда они вошли в салон, он приветственно кивнул, но сразу же отвел взгляд, чтобы избежать разговора. Он слышал, как Киплинги стали здороваться с теми, кто уже находился на борту.

– Дорогая, – обратилась к Мэгги Сара, – я в восторге от твоего платья!

В этот момент у трапа появился командир экипажа Джеймс Мелоди.

– Вы видели эту чертову игру? – преувеличенно громким голосом осведомился Киплинг. – Как этот идиот умудрился не поймать мяч?

– Не заводи меня, – отозвался Кондор.

– Я хочу сказать, что даже мне удалось бы его поймать, хотя мои руки словно из хлебного мякиша.

Джил выглянул в дверной проем. Туман совсем сгустился. Подгоняемые ветром молочно-белые клочья теперь стелились уже у самой земли.

– Командир, меня зовут Джил Барух. Я из компании «Энслор Секьюрити», – представился Джил, обращаясь к Мелоди.

– Мне сообщили, что вы хотите со мной поговорить, – ответил тот.

Джил уловил в его речи едва заметный акцент – возможно, британский или южноафриканский, но сглаженный долгой жизнью в Америке.

– Вы с нами раньше не работали, – сказал Джил.

– Верно. Но у меня бывали охраняемые пассажиры, поэтому порядок я знаю.

– Это хорошо. Значит, вы в курсе, что, если возникнет какая-то проблема с самолетом или произойдет любое, даже самое незначительное изменение полетного плана, второй пилот должен немедленно сообщить мне об этом.

– Безусловно, – подтвердил Мелодии. – А вы знаете, что у нас произошла замена второго пилота?

– С нами полетит Чарльз Буш, так?

– Точно.

– Вам приходилось летать с ним раньше?

– Один раз. Он, конечно, звезд с неба не хватает, но знает свое дело, – ответил Джеймс Мелоди и слегка замялся.

– В моем деле мелочей нет, – поощрил его Джил. – Ну, в чем дело?

– Да нет, ничего такого… Просто мне кажется, что у Буша с нашей стюардессой, похоже, роман.

– Роман?

– Я в этом не уверен. Но у меня сложилось такое впечатление, глядя на то, как она ведет себя с ним.

Джил немного подумал и кивнул:

– Ладно, спасибо.

Развернувшись, он вошел в салон и посмотрел в сторону кабины пилотов. Там сидел второй пилот Чарльз Буш и с аппетитом уплетал наполовину обернутый в целлофан бутерброд. Обернувшись, он встретился глазами с Джилом. На губах летчика появилась улыбка. Волосы его были коротко острижены, но причесаться он явно забыл, как, впрочем, и побриться. Тем не менее Чарльз Буш казался весьма приятным молодым мужчиной. Джилу достаточно было взглянуть на него, чтобы понять: в прошлом он занимался спортом, с юных лет пользуется успехом у девушек и гордится этим. Джил снова окинул взглядом салон. В его сторону по проходу шла Эмма, стюардесса.

Он молча поманил ее пальцем.

– Как ваши дела? – улыбнулась она, подходя.

– Скажите, есть что-то такое, о чем я должен знать?

Стюардесса нахмурилась:

– Я не понимаю, что вы имеете…

– Я имею в виду, между вами и Бушем, вторым пилотом.

Эмма Лайтнер покраснела.

– Нет, – сказала она и еще раз улыбнулась. – Понимаете… Бывает так, что девушка нравится парню, но она говорит «нет». – Стюардесса поправила волосы. – Нам доводилось летать вместе раньше. Чарльз Буш любит флиртовать со всеми девушками, не только со мной. Но он хороший. Поэтому не беспокойтесь. И потом, вы здесь, так что…

Эмма не закончила фразу, считая, что сказала более чем достаточно. Джил задумался. Работа телохранителя подразумевала умение оценивать людей, и Джил этой способностью обладал. Он разработал для себя свою систему типов личности. Первый тип – «задумчивые» люди, второй – «нервные», третьи – «вспыльчивые», четвертые – «задиры». Каждый тип Джил разделил на разновидности в зависимости от особенностей поведения, которые могли свидетельствовать о возможности неожиданных действий и поступков. Например, когда человек «нервного» типа мог вдруг проявить себя как «вспыльчивый» или «задира».

Эмма снова улыбнулась ему и отошла. Джил включил рацию и сообщил диспетчерской службе аэродрома, что воздушное судно готово к полету.