Глава пятая
Внутреннее оформление «Прибоя» мало чем отличалось от его непрезентабельного внешнего вида.
Пластмассовые столики и такие же стулья, по-видимому, самые дешевые из всех возможных, были симметрично расставлены в практически пустом зале, дизайн которого оживляла разве что барная стойка.
Большинство столиков, несмотря на обеденное время, были не заняты. Лишь за одним из них сидела «сладкая парочка», по виду очень напоминавшая мужиков, «дежуривших» у входа, да еще один столик занимал крупный, но очень исхудавший мужчина, перед которым стояло несколько открытых бутылок дешевого пива и лежала пара сушеных рыбок.
– А чего покрепче у вас отпускают, девушка? – подмигнул Гуров женщине за прилавком.
– А чего покрепче у нас не положено, – не слишком приветливо ответила «девушка».
– Ух, какая сердитая, – ничуть не обиделся добродушный посетитель. – Ну налей мне пивка тогда. Какое у вас хорошее?
– У нас все хорошее, – все так же недовольно сказала буфетчица. – Вот, выбирайте. Какое вам?
Наугад ткнув в первую попавшуюся этикетку на стойке с разливным напитком, Гуров взял на закуску пакетик кальмаров и, расплатившись, направился к столику, за которым сидел одинокий посетитель.
– Вы позволите? – вежливо поинтересовался он. – Скучно одному сидеть.
– Да, пожалуйста, – обратив к нему уже немного посоловевший взгляд, произнес худой мужчина. – Садитесь, я не возражаю.
– Не знаете, пиво здесь не разбавляют? – интимно понизив голос, поинтересовался Лев. – Я в этом кафе первый раз. Меня Алексеем зовут.
– Николай, – все так же чинно и церемонно ответил мужчина. – Не знаю, я бутылочное беру. Это вам лучше у ребят спросить.
– Да ладно, уже взял, – махнул рукой Гуров. – Будем здоровы.
Пиво оказалось неплохим, собеседник общительным, и уже через полчаса новые друзья оживленно беседовали, не сдерживая эмоциональных порывов и то и дело перебивая друг друга так, будто век были знакомы.
– Главное, было бы за что! – старательно изображая опьянение, возмущенно говорил Лев. – Ты тут, можно сказать, днюешь и ночуешь на работе. Куска не доедаешь. Нет, все им не так! Все норовят претензию предъявить.
– Даже не говори! – сочувственно подхватывал Круглов, сразу переставший таиться и осторожничать, как только узнал, что собеседник «из своих». – Этого ты мне даже не говори, Леха. Я это вот как знаю! Все на своей собственной шкуре испытал. Досконально. На дежурство там или еще куда, днем ли, ночью – никогда от меня отказа не было. Звонят – выходи, мол, Николай, так я, можно сказать, по первому требованию являлся. И вот она – благодарность. Чуть не с «волчьим билетом» уволили, теперь никуда устроиться не могу. Ребята вон смеются, пенсионером меня обзывают. А я и не пенсионер даже. На пособие живу. А много ли с него наживешь, с этого пособия? Пива нормального купить – и то не хватает. Ну ничего! Остались еще старые связи. Еще помнят Круглова. Я раньше, знаешь, большим человеком был. Все под мою дудку плясали. Вопросы решал. Важные люди со мной общение имели. И сейчас не забывают Николая. Вспомнили, навестили. Ты не смотри, что я тут вроде как отребье какое. Я раньше, знаешь… Да и сейчас. У меня, знаешь, какие связи? Тебе и не снилось!
– Да кто говорит, что ты отребье, – успокаивал Лев. – Ты мужик хоть куда, сразу видно. Слушай, а чего это мы сидим здесь, по пустякам прохаживаемся? Давай нормально зайдем в магазин, водки возьмем, закуски. Посидим как белые люди. Я сегодня, если хочешь знать, сам гуляю. Выговор отмечаю от дорогого начальства. Я, значит, ночь не спал, а после этого на дневное дежурство вышел. Попросили. Вот и не доглядел там чего-то. Провинился. А то, что всю ночь на том же дежурстве просидел, это, выходит, боком прошло. Не играет.
– Вот просто в самую точку попал! Плевать им на нас! Ты хоть на куски разорвись, им и дела нет. Скажут, что так и надо.
– Еще виноватым выйдешь, – подлил масла в огонь Гуров.
– Точно! Я вот тоже, можно сказать, и днем и ночью на этой работе…
– Так идем, что ли? Возьмем выпить да посидим где-нибудь на воздухе. Смотри, погода какая хорошая, чего здесь сидеть, париться.
– А, ну идем, – как-то неуверенно согласился Николай. – Только…
– Да ладно, я угощаю, – понимающе улыбнулся Лев. – Я сегодня тоже богатый, даже приятно будет пообщаться. Ты, я смотрю, парень толковый. Когда еще встретишь понимающего человека.
Район, в котором некогда проживала Лариса Чугуева, изобиловал растительностью. Почти в каждом дворе располагался своеобразный мини-парк, и роскошные кроны высоченных деревьев, высаженных здесь, по-видимому, очень давно, создавали приятную тень и служили хорошим укрытием от любопытных глаз.
Прикупив в ближайшем супермаркете все необходимые ингредиенты для дружеского пикника, недавно познакомившиеся «коллеги» углубились в древесные заросли в поисках тихого и укромного местечка, где им никто не помешает.
– А пойдем вот сюда, на травку, – сказал Гуров, увидев небольшую полянку среди кустов, где густейший травяной покров создавал что-то вроде естественного ковра. – Смотри, как хорошо. И тепло, и тихо. Вот, глянь. Как в кресле. – С этими словами он уселся прямо на землю, довольно улыбаясь и приглашая последовать своему примеру. – Садись, чего ты, – подбадривал он Николая. – Когда еще на травке отдохнешь, как не летом.
– Это точно, – усаживаясь рядом, произнес Круглов.
Лев разложил продукты и разлил жидкость из бутылки по пластиковым стаканчикам. Круглов профессиональным движением опрокинул в себя стакан, а сам он, улучив момент, выплеснул водку под соседний куст. Когда количество жидкости в бутылке уменьшилось наполовину, а язык у Круглова окончательно развязался, подошло время для конкретных вопросов.
– Так ты говоришь, к тебе важные люди обращались? – осовело глядя на него, поинтересовался Гуров. – Я вот тоже… Ко мне тоже приходили. Иногда.
– Чего там к тебе! – перебил Круглов. – Кто там к тебе мог приходить? Майор запаса Чижиков? Хе-хе! Ты меня послушай. Я в свое время так рулил, тебе и во сне не снилось. Все эти бизнесмены-предприниматели на цырлах передо мной скакали. По первому требованию отстегивали, сколько велю, а иначе – сразу в кутузку. Они уж знали, что с Кругловым шутки плохи, это всем было известно. Ко мне не то что кто-нибудь, ко мне с самого верха люди обращались! Ты про Заберовского слышал?
– Про Заберовского? – как можно равнодушнее переспросил Гуров. – Это который в Израиль уехал?
– Нет, раньше. Когда он еще здесь жил. Вот рулил парень! Полстраны под ним ходило. Говорили, даже в правительстве он влияние имеет.
– И что, ты был с ним знаком?
– Нет, сам-то я знаком не был, но через других людей косвенно и я, так сказать, имел отношение. У него ведь сеть широко была раскинута, разные вопросы решались.
– Выходит, и ты поучаствовал?
– Поучаствовал, это уж точно. Что было, то было. А они мне – у тебя, говорят, связи порочащие. Да другой бы гордился, что человек с такими знакомствами работает здесь. А они – связи! Да не нравится – не ешьте! Уговаривать, что ли, буду? Плюнул да и ушел.
– Правильно! – поддержал Гуров. – Надо за это выпить. За свободу.
– За свободу, точно!
Вылив очередную порцию спиртного под куст, Лев вновь постарался вернуть разговор к интересующей его теме.
– Так ты говоришь, этот Заберовский важные вопросы решал?
– Еще какие! Такие дела прокручивал – любо-дорого! Правда, потом на хвост ему плотно присели, здесь уже житья не стало.
– В Израиль уехал?
– Уехал. Да только родина-то манит. Хе-хе! Если хочешь знать, он и после отъезда своего рычагов управления не терял. Это уж можешь мне поверить. Ты не смотри, что я сейчас, как говорится, не в шоколаде. Те, кому надо, Круглова вспомнят и всегда найдут.
– Что, хочешь сказать, и из Израиля этот Заберовский тебя нашел? Не заливай!
– Чего не заливай! – встрепенулся Николай. – Да я, если хочешь знать… Да ко мне вот недавно от него приходили. Спрашивали, просили помочь.
– Хе! Вот заливает! – изобразил недоверие Лев. – Чем же это ты мог помочь ему, когда он в Израиле живет? На кой ты ему сдался?
– А вот, видать, сдался, – не унимался тот. – Видать, помнят еще Круглова. И какие связи у меня были, и какую информацию я могу достать. Вот и сдался.
– И что же за информацию он хотел от тебя получить, этот Заберовский из Израиля?
– А вот хотел! Они не сказали, конечно, что от него, да я уж и сам знаю, не дурак. У него этих «шестерок» пол-Москвы было. Так что, когда пришли и стали спрашивать, я сразу понял, кому все это нужно.
– А кто приходил-то? – как бы невзначай поинтересовался Гуров.
– А кто надо! – с апломбом ответил Круглов. – Про Чипа с Дейлом слыхал?
– Это из мультика, что ли?
– Сам ты из мультика! Чип и Дейл – Модеста «шестерки». Их все так зовут. А Модест с Заберовским связан, считай, напрямую. Вот ты и думай.
– Какой Модест? – внутренне напрягся Лев, мучительно вспоминая, где ему уже встречалось это своеобразное имя.
– Не твое дело, какой. Модест – человек важный. Таких, как ты, к нему даже в приемную не пускают.
– И о чем же спрашивали тебя эти Чип и Дейл?
– О чем? А о том. Баба здесь одна жила. А у нее сын. Я в то время уже в участковые перешел, совсем загнобили, гады. Так вот. Я в своем районе-то хорошо шерстил. Где у кого что, бизнес, излишки какие, все со мной делились. А для этого, сам понимаешь, всю подноготную надо знать.
– И ты знал?
– Само собой. Тоже не с улицы, чай, зашел. У меня связи знаешь какие. Да ладно, не об этом сейчас речь. А с Лариски взять, конечно, было нечего. Только проблемы одни. И сама пила без просыпа, постоянно соседи жаловались, и дружки к ней ходили такие же. Я хотел через каких-нибудь родственников на нее воздействовать, да оказалось, что никаких родственников толковых и нет. Сынок в дурдоме с рождения, неудачный вышел, мужа нет, а есть брат, да и тот где-то в глухом углу сидит. В общем, думал я, что ничего мне с этой Лариски не взять, а вышло, что пригодилась.
– Да ну?
– Вот тебе и ну. Приходят ко мне, значит, ребята эти и интересный вопрос задают. Нужен нам, говорят, такой человек, чтобы был один, без родственников, да и сам по себе попроще. Типа – управляемый. И тут мне, вот хочешь верь, хочешь нет, сразу в голову ударило – Лариска. Сама-то она, правда, уже померла к тому времени, но ведь это им как раз и нужно было. Человек без родственников. Сынок-то ее. А? Как считаешь, в точку я попал?
– Наверное.
– Наверное? Да нет, парень, это не наверное. Это я для них так точно угадал, такой подарок им сделал, что они даже подпрыгнули от радости. Ты посуди: и один он, этот сынок, и в плане простоты – проще некуда, правую руку от левой не отличит.
– Управляемый на сто процентов?
– Да на все двести! Короче, рассказал я им эту историю с Лариской, сказал, что все мужья-родители у нее померли, никакие бабушки никуда вмешиваться не будут. Но они стали про других родственников спрашивать. Больно уж дотошно выясняли этот вопрос. Дескать, а если помрет этот сынок, кому его имущество перейдет? Я им – какое, мол, у него имущество, полный инвалид. Но они не успокоились. Ты, говорят, все это подробно узнай и нам потом сообщи. Денег пообещали. А мне что, мне не трудно. У меня связи, знаешь… В общем, попросил я знакомых, двинул старые связи, и пробили мне эту Ларису до седьмого колена, считай. Всю подноготную просканировали. Так и вышло, что, кроме этого брата, нет у нее никого. Да и тот на люди не показывается, в глухом лесу живет.
– Как это в лесу? – удивленно протянул Гуров.
– А вот так. Лесничим он, что ли, там работал или чем-то вроде этого. Не помню уже.
– А они что, так давно, приходили, что ты не помнишь? – навострил уши Лев.
– Да с полгода или побольше будет. Зимой. Да, наверное, в январе. Я как раз тогда без копейки сидел. У всех, видите ли, каникулы, а то, что людям на что-то жить нужно, это им до лампочки. А ребята эти – молодцы, денег мне дали, поправили.
– А для чего она им понадобилась, Лариска-то эта твоя? – простодушно спросил Гуров.
– А-а-а, – лукаво прищурился Круглов. – Вот это-то самое интересное и есть. Ты-то, наверное, и не заметил, а я сразу усек. Круглова на мякине не проведешь, я все эти ходы-выходы прекрасно знаю. Помнишь, я говорил, что они про имущество спрашивали? Кому, дескать, если что, оно после сынка достанется?
– Помню. Ты еще сказал, что никакого имущества у этого сынка нет.
– Вот! То-то и оно! Сегодня его нет, а завтра, смотришь, – и есть. Ты в курсе, что Заберовский помер? Одно время в новостях только это и обсуждали. Награбил, говорят, денег да и отдал все инвалиду в психушку. Усек? Вот и думай!
– Погоди! Это он сыну твоей Лариски, что ли, все оставил? Брось! В жизни не поверю!
– Чего брось! – обиженно воскликнул Круглов. – Чего ты не поверишь, когда целый месяц во всех новостях об этом болтали. Наверное, ты один не знаешь. Да только главная фишка совсем не в этом.
– А в чем?
– В чем? – как-то подозрительно трезво взглянул на Гурова Николай. – А в том. Деньги Заберовского, они ведь не совсем чистые. В то время такие правила были: кто смел, тот и съел. Вот и он не терялся. А потом, когда все изменилось, в тени с такими капиталами стало уже как-то неудобно. Да и теснить его начали, со всех сторон обложили. Как тут быть? Уехать-то он уехал, да толку, видать, не много от этого было. А вопрос уже назревал не по-детски, и его надо было решать. Вот он и перевел деньги на инвалида, а у того всего лишь один родственник. Мужик. Вот и думай!
– А чего думать? Ничего не понимаю, – развел руками Лев.
– Ну и черт с тобой! – потеряв терпение, в сердцах выдохнул Круглов. – Если тупой такой, то и сиди, глазами хлопай. Мне из-за тебя шкурой рисковать тоже не резон. И так уже много сказал. Давай-ка лучше выпьем, чего она греется стоит?
Разлив по пластиковым стаканчикам остатки спиртного, Лев вновь выплеснул свою порцию и, жуя колбасу, размышлял над загадочными намеками собеседника.
О чем пытался сказать ему Круглов? О том, что многократное переоформление наследства – способ отмыть «не совсем чистые» деньги? Что ж, возможно. Но почему он считал, что, упоминая об этом, рискует шкурой? Намекает на возможность подмены одного «родственника» другим? Действительно, какой смысл отмывать деньги, если в итоге пользоваться ими будет «чужой дядя». Дядя должен быть в доску свой, иначе вся затея просто не имеет смысла.
«Всего лишь один родственник. Мужик, – вновь и вновь прокручивал он в голове недавние слова Николая. – Один-единственный, без вариантов. С точки зрения законности – идеально чисто. А с точки зрения человеческих отношений – тем проще подсунуть свой «вариант» там, где по определению никаких вариантов не предполагается. Особенно если истинный «вариант», похоронив дражайшую половину, уже почти год не вылезал из лесу и никто не видел его в лицо. А лесника-то, похоже, и правда убили. Убили и подставили своего. И теперь благополучно переоформляют на него деньги Заберовского. Черт! Рано уехал из Борового. Работа там не закончена».
Заботливо оттащив в тень под кроны деревьев разомлевшего Круглова, все продолжавшего бормотать что-то даже во сне, Гуров аккуратно сложил пустую посуду и остатки закуски обратно в пакет и, положив его рядом с Николаем, пошел к машине. Размышляя о том, что могло произойти в лесной сторожке, он не сомневался, что если результатом всего этого оказался чей-то труп, то спрятан он где-то неподалеку. В таком случае нужна будет собака. Без нее в дремучем лесу всю жизнь можно искать. Сев в машину и просмотрев список контактов в телефоне, Лев нашел номер Игоря Сорокина, молодого парня, работавшего со служебными собаками. Игорь устроился не так давно, но успел хорошо зарекомендовать себя.
– Здравствуй, Игорек. Гуров беспокоит.
– Здравия желаю, Лев Иванович! – бодро ответил голос из трубки.
– Похоже, мне понадобятся услуги твоих подопечных.
– Всегда рады помочь. Что ищем? Наркотики, спайсы?
– На сей раз боюсь, что трупы.
– Круто! Тогда вам, скорее всего, понадобится Ричард. А эти трупы, они приблизительно где? Пустыри, мусорные баки? Или, может, обрушившийся дом?
– Дремучий лес. Лесничество в Орловской области, и там, в самой чаще, избушка на курьих ножках. Имеется предположение, что обитатель ее убит и, по-видимому, закопан или как-то иначе спрятан где-то неподалеку.
– Вон оно что! Тогда это точно Ричард. У него особое чутье именно на людей. Хоть живых, хоть мертвых, он их как будто сквозь предметы видит.
– Что ж, это замечательно. Тогда завтра часа в четыре утра мы с тобой берем Ричарда и стартуем в направлении этой избушки. Ехать далеко, а дел у нас будет много. Да и вернуться хотелось бы в тот же день, незачем там рассиживаться. Лады?
– Лады! Завтра в четыре часа буду ждать вас здесь, на территории. Это не так уж рано. Особенно для собак.
– Хорошо, значит, договорились. До завтра.
Ранние летние рассветы не располагали к сонливости, и ехать по непривычно пустым магистралям столицы, щуря глаза от ярких лучей только что взошедшего солнца, было даже приятно.
Уже пять минут пятого Гуров шел в сопровождении Игоря по территории специализированной базы, где содержали и дрессировали служебных собак.
– Это такой пес! Не пес – чудо! – увлеченно расхваливал Игорь. – Он ведь не «штатный» у нас. Приблудный, можно сказать.
– Приблудный?
– Вроде того. С улицы.
– Как же он сюда попал?
– А, это целая история. Меня как-то на обрушение вызвали. Дом обвалился, старый жилой фонд. Газ, что ли, там у них взорвался или еще что. В общем, нужно было установить, нет ли под завалом людей. А у нас здесь, сами видите, овчарки в основном. Взял я Рекса, поехали. На месте выпустил его, он побегал-побегал, носом поводил да и обратно вернулся.
– Не нашел ничего?
– Не нашел. Я уже обратно засобирался, рапортовать, что под завалами чисто, и вдруг смотрю – сидит чудо-юдо какое-то на куче кирпича и воет. Воет – и на нас смотрит, подойдите, мол, к вам обращаются. Я посмотрел-посмотрел да и говорю ребятам: надо проверить, может, хозяева его там. И что вы думаете? Отбросили мы эти камни, а под ними бабка какая-то лежит. Переломанная вся, охает, помираю, говорит, терпежу нет. Мы бабку, как полагается, на носилки, а под ней – внучка, девчонка лет трех. Как уж она умудрилась ее в эту щель засунуть, не знаю. Прямо под плитой бетонной. Там ниша образовалась небольшая, кирпичи на плиту попадали, а на девчонке этой даже царапины не было. Сидит, глазами хлопает. Похоже, и испугаться не успела. Бабку спрашиваю: ваша собака? Нет, говорит, я этих собак терпеть не могу, отродясь их у меня не было.
– И ты решил взять пса с собой.
– Решил, – чуть смущенно улыбнулся Игорь. – Больно уж глаза у него умные. Пожил у меня пару месяцев, а потом я добился разрешения – и его в штат приняли.
– Были основания?
– Еще бы! Я после того случая еще несколько раз его с собой брал. Так он почти всегда людей находил там, где другие собаки ничего не чуяли.
– А отчего же другие не чуяли? Плохие собаки?
– Нет, почему, у нас собаки все хорошие как на подбор. Только иногда слишком хороший нюх и есть причина, не позволяющая найти что нужно. Если поблизости будет какой-то более сильный запах, собака может отвлечься на него и на другие уже не реагировать. Она сбивается и может ошибиться. Но у этого все безошибочно, – кивком указал на очередной вольер Игорь.
Там, вскочив с плетеного коврика, не только хвостом, но и всем туловищем вилял, радостно повизгивая, длиннотелый, длинношерстный, с обвислыми, как у спаниеля, ушами пес.
– Вот он, наш красавец! – ласково проговорил Игорь, открывая дверцу. – Учуял. Учуял, да? Унюхал свое лакомство. – Он полез в карман и извлек из небольшого пакетика несколько ванильных печенюшек, запах которых «учуял» теперь и Гуров. – Самая любимая еда у него, – добавил он. – Настоящий гурман.
Пристегнув поводок к ошейнику пса, Игорь вместе с Гуровым прошел к машине, и вскоре за стеклами вновь замелькали проносящиеся мимо окрестности междугородней трассы. Оказалось, что Игорь знал еще много занятных историй и про Ричарда, и про других своих подопечных, так что время в дороге пролетело почти незаметно.
Достигнув села Боровое, Гуров поехал прямо к дому Юры, недавно столь гостеприимно приютившему его на ночлег.
Перебросившись с юношей парой слов и вкратце объяснив ему цель своего повторного визита, полковник его тоже усадил в машину, и все вмести поехали в направлении единственного административного здания, находившегося в этом поселке.
После столь же непродолжительного общения с председателем и участковым Гуров добавил в теплую компанию местного представителя органов внутренних дел, и дружной толпой они выдвинулись по направлению к лесной сторожке.
– И правда, странно, – с интересом поглядывая на Ричарда, который вел себя так, будто под каждым кустом чуял зайца, произнес Юра. – Записку мы ему оставляли когда еще, и он до сих пор не пришел. Может, случилось что?
– Все может быть, Юра, – не желая нагнетать обстановку, обтекаемо ответил Лев. – Вот это мы и должны сейчас установить – что именно там произошло.
Дойдя до сторожки, они нашли все без изменений. Лежала на месте никем не прочитанная записка, стояла банка из-под дорогих консервов, полная окурков, и все говорило о том, что после того, как ушли отсюда Юра и Гуров, здесь больше никто не появлялся.
– Что ж, Игорь, – слово вам с Ричардом, – окинув быстрым взглядом унылое помещение, сказал Гуров. – Берите с собой нашего уважаемого участкового и начинайте прочесывать окрестности. Как только обнаружите что-нибудь интересное или необычное, громко лайте.
– Слушаюсь! – с готовностью улыбнулся Игорь и, вый-дя следом за участковым из сторожки, исчез в лесной чаще.
– А мы с тобой, Юра, давай-ка попробуем сориентироваться здесь. Помнишь, я спрашивал тебя, куда он мог бы бросать мусор, этот ваш лесник? Пройдись-ка по периметру, исследуй. Что-то должно быть. Или яма, или бочка какая-нибудь. Полянка, сам видишь, чистая, обитатель здешний, похоже, был человек аккуратный, к окружающей природе относился бережно, значит, все отходы складывал в одно место. И место это где-то обязательно должно быть. Пойди поищи.
– А зачем вам это? – недоуменно таращил глаза деревенский парень, не показывая ни малейшего намерения начинать эти поиски.
– Это называется «следственные действия», Юра, так всегда делается. Нужно порыться в мусорной яме, покопаться в грязном белье, принюхаться в отхожем месте… Ладно, ладно, шучу, – улыбнувшись, проговорил Лев, увидев, что глаза изумленного собеседника уже готовы выскочить из орбит. – Просто бывали случаи, когда в мусорном ведре находили важные улики, поэтому мы стараемся проверять все. Так поищешь яму? Не волнуйся, копаться в ней не заставлю.
– Ладно, попробую, – все еще находясь в некотором недоумении, ответил Юра и вышел из избушки.
Оставшись один, Гуров еще раз, уже гораздо внимательнее, обвел взором комнату и, не найдя ничего особо выдающегося или необычного, обратился к банке с окурками. Достав пластиковый пакет, надел его на руку вместо перчатки и, взяв со стола импровизированную «пепельницу», начал внимательно осматривать ее.
На первый взгляд, кроме явного несоответствия высокой цены этих консервов и общей убогости обстановки этого помещения, никаких иных «отклонений от нормы» не наблюдалось. Окурки имели самый стандартный вид – рыжеватая бумага фильтра и белое «тело» сигареты, не было даже блистающих золотых полос, которыми любят украшать свои изделия производители, работающие в среднем ценовом сегменте.
Но, вытащив один из окурков, чтобы определиться с маркой, Лев не хуже самого Юры вытаращил глаза от изумления. Узенькая строчка возле самого фильтра, набранная мельчайшим и красивейшим, классического образца курсивом, скромно и без излишеств, доводила до сведения краткое, но чрезвычайно содержательное и красноречивое сообщение: «Georg Karelias and Sons».
«А у лесника-то губа не дура, – вновь и вновь пробегая взглядом рядок мелких букв и с трудом веря своим глазам, подумал Гуров. – Элитные сигареты, производимые из натурального греческого табака, даже в Москве можно приобрести только в очень и очень специализированных местах, не говоря уже о цене в сорок долларов за пачку. Откуда взялись они в селе Боровом? Мало того, даже не в самом селе, а в глухой лесной избушке за несколько километров от него. Кто же ты, загадочный лесной дядя? Точнее, кто твой двойник, поскольку самого тебя, похоже, нам уже не удастся об этом спросить».
Как бы в ответ на эти мысли с улицы послышался собачий лай, и в сторожке появился возбужденный Игорь, едва удерживая на поводке не менее возбужденного Ричарда.
– Лев Иванович! – не в силах сдержать обуревавшие его эмоции, воскликнул он. – Мы, кажется, нашли!
Покинув сторожку и почти бегом следуя за рвавшейся вперед собакой, Гуров вскоре различил впереди силуэт участкового. Густо растущие деревья уменьшали дальность обзора, но можно было догадаться, что участковый что-то делает, низко наклонившись к земле. Подойдя ближе, Лев увидел, что он разгребает какую-то насыпь, используя в качестве подсобного орудия большую сухую ветку. Почуяв, что цель близко, Ричард рванулся так, что Игорь выпустил из рук поводок, в три прыжка домчался до насыпи и, вскочив на нее, тут же начал выть.
– Вот. Это он всегда так, – потирая руку, сказал Игорь. – Воет, значит, есть кто-то. Только, наверное, мертвый уже.
– Да, в этот раз, наверное, уже мертвый, – проговорил Гуров, подходя к усердно трудившемуся участковому.
По-видимому, таинственные злодеи не предполагали, что кто-либо и когда-либо сможет обнаружить здесь труп, поэтому, пряча его, не стали особенно утруждать себя. Слой земли, покрывавший тело, оказался совсем небольшим, и уже вскоре, отгребая руками почву и сухие листья, участковый в изумлении воскликнул:
– Так это ж… Петрович! Вот оно, значит, что, значит, убили! А мы-то все думаем, голову ломаем, и что это с нашим Петровичем приключилось? Пошел и не вернулся. Сколько раз ходил, все хорошо было, а тут вдруг – пропал. А оно вот, значит, что.
– Минуточку, – начиная понимать, что происходит, произнес Гуров. – Так это что же получается. Выходит, это – курьер?
– Он самый! – горестно покачал головой участковый. – А кто же еще? Я же говорю – Петрович. Самый он и есть!
– Игорь, вы все обошли? – обратился Лев к Сорокину.
– В этом радиусе – да, – четко ответил тот. – Мы как вышли, стали возле избушки, так сказать, по спирали кружить, постепенно отдаляясь. Так что, можно сказать, ни пяди не оставили неисследованной.
– И Ричард указал только это место?
– Да, только это. Больше нигде он не выл.
– Хорошо. Нам, пожалуй, делать здесь больше нечего, формальностями займется наш друг. Он здесь власть, ему и карты в руки. А мы с тобой…
– Вот она! – вдруг снова донесся вскрик от насыпи, да такой громкий, что Гуров с Игорем даже вздрогнули от неожиданности.
– Что там еще? – подошел Лев к участковому.
– Ранка! – с энтузиазмом обернулся к нему тот, указывая на довольно четкий темный кружочек на шее уже носившего следы разложения трупа. – Вот! Здесь она, прямо в шее. Ранка от пули. Пуля! Пулей убили! Причем не из ружья, она маленькая. Да кто же это такой здесь у нас завелся?! Что за супостат?
– Давайте-ка приподнимем его немного, – сказал Гуров, стараясь поднять голову убитого курьера, чтобы посмотреть, есть ли выходное отверстие с другой стороны. С помощью участкового ему удалось немного повернуть тело, но в результате он лишь убедился, что, для того чтобы извлечь пулю, необходимо вскрытие. – Вызывайте специалистов, – обратился Лев к участковому.
– Да, придется звонить в Орел, – сокрушенно согласился тот. – У меня все главное начальство там. И откуда все это взялось на мою голову! Сколько лет работал, все нормально было, а тут – на тебе!
Поняв, что возле трупа делать больше нечего, Гуров направился обратно к сторожке. Там его уже поджидал очень довольный Юра.
– Я нашел! – радостно сообщил он. – Нашел яму! Он, оказывается, прямо тут, за туалетом, мусор выбрасывал.
– Отлично! – похвалил Лев. – Молодец, Юра.
Он нашел длинную ветку и отправился к обнаруженной юным сыщиком яме. Первый же предмет, увиденный им на вершине мусорной кучи, со всей очевидностью подтвердил недавние предположения, так что ему даже не пришлось прибегать к помощи палки. Среди бесформенного старого хлама, частично уже разложившегося, частично просто покрытого слоем грязи, во всей своей неповторимой красе возлежала пустая бутылка Hennessy. Причем, судя по относительной чистоте стеклянных боков, элитный предмет оказался здесь недавно…
Все, больше в этом уголке делать было нечего, всю возможную информацию Гуров получил, пора возвращаться в столицу. Вновь собрав в сторожке свою немногочисленную оперативную бригаду, он поблагодарил всех за сотрудничество, попрощался с Юрой и с участковым, снова усадив в машину Игоря и Ричарда, пустился в обратный путь.
На сей раз дорога протекала в унылом молчании. Поглощенный своими мыслями Лев не испытывал особого стремления к общению, Игорь тоже больше молчал, находясь, по-видимому, под впечатлением от происшедшего, и даже Ричард, свернувшийся клубочком на заднем сиденье, не проявлял своей обычной жизнерадостности.
«Итак, что же там могло произойти? – размышлял Гуров, пользуясь тем, что на междугородней трассе поток автомобилей был не слишком плотным и следить за дорогой было несложно. – Месяц назад в деревню приехали какие-то люди и попросили провести их к леснику. Причина – явно надуманная. Какие могли быть друзья у этого дундука? Он, похоже, за всю жизнь и парой слов-то ни с кем не перемолвился. И совсем не обязательно, что приехали они именно из Орла, как утверждали. Могли явиться откуда угодно. Тем не менее Петровича они уговорили, и дорогу он им показал. Только это и было нужно? Может быть. Но если они хотели узнать маршрут, чтобы потом отправиться по нему самостоятельно, сразу возникает интересный вопрос. Как могли городские жители с первого раза запомнить дорогу сквозь этот бурелом, когда и из местных-то не каждый решается соваться в этот лес? Идем дальше. Предположим, так или иначе, дорогу они запомнили и в следующий раз явились к леснику без провожатых. Когда он мог случиться, этот следующий раз? И для чего? С какой целью они вернулись? Логичный ответ напрашивается только один – убрать лесника. А по факту убитым оказался курьер. Что же произошло?» Жив или мертв был лесник, очевидно, что какое-то время в сторожке находился кто-то еще. Кто это был и для чего он сидел там? Если главной целью на этом этапе плана была организация подмены, не проще ли было, устранив «дядю № 1», «дядю № 2» представить уже живущим в дорогом отеле? Зачем ему понадобилось «отмечаться» в сторожке? Или здесь какая-то более сложная комбинация и, заменив лесника на какого-то человека в этой сторожке, еще где-то заменили этого человека на лесника? К чему все эти сложности и хитросплетения? Почему нельзя было просто переоформить деньги на того, кого надо? И при чем здесь этот курьер? Зачем его убили? Он пришел на следующий день после того, как к леснику явились нежданные гости. Может, нечаянно увидел что-то, чего не следовало. Пулевое ранение в шею. Хм, что ж, вполне возможно. Возможно даже, что это сам «дядя № 2» сподобился. Может, он уже сидел там вместо лесника, и курьер обнаружил подмену. Конечно, в таком случае не следовало его отпускать. Ну и дельце!»
К столице они подъехали уже затемно.
– Тебя куда отвезти, Игорь? – поинтересовался Гуров. – Наверное, нужно вернуть «домой» Рачарда?
– Да нет, Лев Иванович, поздно уже. Завтра отведу, ночку у меня перекантуется, ему не привыкать. Если можно, подбросьте меня домой. Я в Мытищах живу. Или хоть до метро. Кажется, должно еще работать.
– Нечего по ночи в метро делать, говори адрес.
Доставив к подъезду своих пассажиров, Лев и сам наконец мог закончить этот длинный день.
Новые факты, добытые в Боровом, с еще большей настойчивостью возвращали к мысли о том, что необходимо найти неуловимого дядю, и, паркуясь возле дома, он с досадой думал о том, что тот никак не дается, ускользая меж пальцев, словно пустынный мираж.
«Что-то там показала слежка? – продолжал размышлять Гуров, поднимаясь в свою квартиру. – Обнаружилось ли что-то интересное среди контактов Азимова? Из всех, с кем я общался, он, пожалуй, наиболее вероятный кандидат в «кукловоды». А если и не рулит напрямую, то наверняка тесно общается с тем, кто рулит. Если все манипуляции с наследством имеют целью его «отмыть», процесс этот, несомненно, близок к своему завершению. Круглов отметил совершенно точно – родственник у Чугуева только один. Значит, оформив деньги на самого дядю или на его клона, наши тайные друзья именно и оформят их на того, кого надо. Остается пустячок – установить, кто это».