Глава вторая
Перед Станиславом Крячко стояли две задачи: посещение лицея, в котором училась Вероника Крайнова, и беседа с ее подругой Идой Андроникян. Хотя, возможно, после визита в лицей круг дел мог бы и расшириться благодаря новым, выясненным там обстоятельствам. Например, могло статься, что у Вероники есть и другие подруги, о которых ее матери ничего не известно, или что она проболталась кому-то о том, куда собирается после школы. Словом, много чего могло быть. Станислав не любил беспредметно строить предположения, посему решил действовать по ситуации и разбираться на месте.
По дороге он включил планшет, набрал в поисковике «Москва лицей № 1683» и выяснил, что директором сего заведения является Макарова Стелла Эдуардовна. С главной страницы сайта лицея лучезарно улыбалась женщина бальзаковского возраста, с крашенными в платиновый цвет волосами и стильной стрижкой. Крячко к подобного рода стилю относился несколько настороженно, предпочитая что попроще и понятнее. Он сразу определил, что с этой бабенкой надо действовать решительно, с напором, поскольку она явно будет полностью отрицать хоть малейшую возможность причастности возглавляемого ею учреждения к исчезновению ученицы, снимая с себя таким образом всю ответственность.
На сайте утверждалось, что лицей является одним из флагманов столичного среднего образования. Но Крячко воспринял эту информацию по-своему. Он прекрасно знал, что огрехи и нарушения можно найти даже в самом образцовом заведении, было бы желание, и образцовость определяется только тем, насколько искусно эти огрехи замаскированы. Поэтому он уже выработал тактику поведения и к лицею подъезжал подготовленным.
Подъехав к входу, Станислав обратил внимание, что у лицея довольно пустынно. Рядом была припаркована всего парочка машин. Это было неудивительно, поскольку занятия уже закончились и шла предэкзаменационная пора, которая касалась только старшеклассников, да и те уже разъехались по домам. Крячко приткнул машину возле серебристого «Ниссана» и двинулся к дверям. Перед ним сразу же вырос мускулистый охранник в черной униформе с незатейливой надписью «ОХРАНА».
– Куда? – односложно осведомился он.
– К Стелле Эдуардовне, – буркнул Стас, доставая свое удостоверение.
Охранник пару раз перевел взгляд с фотографии Крячко на его реальное лицо, с особым подозрением осмотрев его растянутую сине-белую футболку с несколькими пятнами на груди, которые Станислав умудрился посадить, когда утром пил перед Главком холодный квас.
Крячко, не церемонясь, отодвинул плечом охранника и прошагал к лестнице. Боковым зрением заметив, что охранник потянулся к телефону, он хмыкнул и продолжил свой путь. Расположение директорского кабинета было ему известно из сайта лицея. Подойдя к двери с нужной табличкой, Стас потянул ручку на себя и вошел в кабинет.
– Здрасте! Полиция, главное управление МВД, полковник Крячко, – сразу же представился он казенной скороговоркой, подходя к столу, за которым сидела Стелла Эдуардовна.
Она выглядела точь-в-точь как на фотографии, только глаза были скрыты за солнцезащитными очками.
– А почему без стука? – с легким удивлением осведомилась директор.
– А вас разве не предупредили? – Крячко подобными наездами было не пронять. – Сторож при мне звонил. Кстати, почему у него на форме отсутствует логотип фирмы? Или вы с улицы охранников набираете? У него лицензия-то имеется?
Стелла Эдуардовна покраснела и с раздражением ответила:
– Лицензия у него есть. И вообще, у нас лучший лицей в Москве.
– Да это понятно, – махнул рукой Крячко. – Директриса лицея, в котором моя дочь учится, на каждом родительском собрании то же самое говорит.
Макарова сняла очки и пристально всмотрелась в посетителя:
– Постойте, я не поняла… Вы по какому вопросу сюда пришли?
– Как по какому? – настал черед удивляться Крячко. – У вас ученица пропала.
– А… – как будто даже с облегчением кивнула Стелла Эдуардовна. – Просто вы задаете такие вопросы, не относящиеся, на мой взгляд, к делу… что я подумала, будто вы из какой-то проверяющей организации. Хотя странно, при чем тут полиция?
– Обычные вопросы, – пожал плечами Станислав. – Мне же нужно понять, что в вашем лицее творится, – все же девчонка из него исчезла.
– Так, минуточку, – постучала остро заточенным карандашом по столу директриса. – Во-первых, неизвестно, из лицея ли она исчезла. Во-вторых…
– Стелла Эдуардовна, – перебил ее Крячко, – я прекрасно понимаю, что вам совершенно не хочется нести ответственность, но я вам обрисую ситуацию. Девочку привезли в лицей на занятия…
– На консультацию, – машинально поправила его Макарова.
– Это не важно, – отмахнулся полковник. – Суть в том, что, когда ее приехали забирать, девочки в лицее не оказалось. Так что, как ни крути, а ответственность-то на вас. И вот что я хочу вам втолковать: чем быстрее она найдется, тем быстрее закончатся ваши неприятности. Поэтому вам прямой резон говорить со мной откровенно и начистоту.
– А я что, разве солгала вам в чем-то? – попробовала разыграть возмущение Макарова, но Крячко сроду не велся на подобные манипуляции.
– Нет, – ответил он. – Но и правды вы говорить не намерены. Вы сейчас будете отделываться общими фразами, пустыми формальностями и тыкать мне в лицо всякие дипломы и награды, которые имеет ваш лицей. А мне эти дипломы, прямо скажу, по барабану.
Макарова вздохнула и опустила глаза. Несколько секунд она нервно стучала пальцами по столу, обдумывая слова Крячко, а потом, видимо, мысленно признав его правоту, произнесла:
– Хорошо, но что вы конкретно от меня хотите?
Крячко не успел ответить, потому что у директрисы зазвонил сотовый телефон. Станислав отметил, как она слегка поморщилась, увидев имя звонившего. Нервно поправив прическу, Макарова нажала кнопку соединения и проговорила:
– Слушаю.
В трубке сразу же зазвенел женский голос, он лился несколько секунд, в течение которых директриса была вынуждена лишь слушать, подавляя досаду и нетерпение и изредка вставляя: «Да… Да… Конечно». Наконец женский голос захлебнулся и умолк, и Стелла Эдуардовна смогла ответить:
– Да, Наталья Николаевна, не волнуйтесь, все под контролем. Я как раз беседую с полковником полиции.
Крячко уже понял, что звонит Крайнова. Видимо, они с Гуровым успели добраться до коттеджного поселка, хотя ехать туда было значительно дальше, чем до лицея. Гуров, по всей вероятности, занялся своими прямыми обязанностями, то есть осмотром дома, а Крайнова, будучи дамочкой неуравновешенной, не могла спокойно сидеть на месте и решила, непонятно зачем, потерзать директрису. Она постоянно перебивала ее, вставляя какие-то свои эмоциональные реплики, и Стелле Эдуардовне стоило большого труда сохранять хладнокровие.
Наконец директрисе удалось завершить разговор, она с облегчением выдохнула и посмотрела на Крячко несколько рассеянно, совершенно забыв, о чем они говорили до звонка.
Крячко сверлил ее таким выразительным взглядом, что она тут же очнулась:
– Да, так что вы хотели?
– Стелла Эдуардовна, вот вам наглядное подтверждение моей правоты. Вы же понимаете, что эта Крайнова в случае чего живого места не оставит ни от вас лично, ни от вашего лицея. Поэтому давайте приложим максимум усилий и сообща вернем ей дочь, чтобы она уже успокоилась.
– Ага, успокоилась! – воскликнула вдруг Макарова и отшвырнула карандаш. – Успокоится она, как же! И так уже все нервы вымотала – то оценки у ее дочери не те, то одноклассники, то педагоги! И главное – всегда лицей виноват. И вы вот туда же! Вся ответственность на нас – на ком же еще! А мы тут при чем? Знаете, как бывает – уходит ученик из лицея, по дороге с ним что-нибудь случается, а весь спрос с нас. Как будто мы обязаны каждого ребенка до дома провожать! Вот, например, в прошлом году случай был – девочка уже к дому подходила, но дорогу перешла не на переходе, а на середине квартала, и чуть не попала под машину. И к кому, вы думаете, все претензии – конечно же, к нам! Знаете, чего мне стоило замять этот скандал? Слава богу, хоть там родители адекватные были. Или вот еще случай…
– Я понимаю, понимаю, – кивнул Крячко.
У директрисы от напряжения, в котором она находилась с утра, сдали нервы. Она уже не могла играть роль безупречного руководителя безупречного лицея. Это был хороший для Крячко момент, и сейчас нужно было брать быка за рога, пока Макарова на время стала сама собой. Только действовать нужно не нахрапом, а совсем по-другому.
Станислав с сочувствием посмотрел в глаза собеседницы и с грустью кивнул:
– Достала вас Крайнова, да?
– Да дальше некуда! – не сдерживая раздражения, выпалила Стела Эдуардовна. – Откровенно вам скажу – неприятная дамочка. Из тех, которым все обязаны непонятно почему и непонятно за что.
– И девчонка такая же?
– Нет, про Нику я бы так не сказала. Она, наоборот, девочка тихая, скромная, хотя, как мне кажется, себе на уме. Знаете, молчит-молчит, а потом – раз и… – Макарова не договорила.
– Что «раз и»? – вцепился Крячко. – Что, было уже что-то?
– Нет-нет, – тут же пошла на попятную директриса. – Никаких инцидентов. Просто я по образованию психолог и могу сказать, что Вероника из тех, кто, несмотря на внешнюю скромность и застенчивость, вполне способен отстаивать собственные интересы.
– А в чем ее интересы заключаются?
– Каких-то явных нет. Девочка вполне обычная, средних способностей и, в отличие от матери, ей особенно и не нужны эти пятерки, за которыми та так гоняется. Она по натуре домашняя, ей бы после школы удачно замуж выйти, а мать все блестящее будущее ей пророчит, заставляет заниматься тем, к чему у нее ни желания, ни талантов.
– То есть, Стелла Эдуардовна, если тихая домашняя девочка внезапно исчезает из лицея, значит, кто-то ей в этом помог, – сделал вывод Крячко и вопросительно посмотрел на директрису.
– Что вы! – испуганно воскликнула Макарова. – Вы хотите сказать, ее кто-то похитил?
– Я пока строю версии и стараюсь выдвигать самые правдоподобные. Во сколько закончилась консультация?
– В одиннадцать.
– Вероника вышла вместе со всеми?
– Этого я не знаю, нужно спросить у преподавательницы, которая проводила консультацию.
– А что, мамочка Крайнова разве не вытрясла из нее всю душу?
– Нет, – усмехнулась Стелла Эдуардовна. – Она ее вытрясла из меня. Просто Ольга Леонидовна уже ушла к тому времени, как Крайнова появилась в школе и начала задавать вопросы, где ее Вероника. Никто толком ничего сказать не смог, и она умчалась, разумеется, пригрозив всяческими карами.
– Так, а почему преподавательница покинула лицей так рано? – нахмурился Крячко.
– Потому что ей сегодня больше нечего было делать. Она провела свои часы и имела полное право уйти, – принялась с жаром защищать свою сотрудницу, а заодно и себя, директриса.
– Но вы вызвали ее?
– Нет. Я же не знала, что вы придете.
– Я вам удивляюсь, – вздохнул Стас. – Такое впечатление, что вы сами пытаетесь отодвинуть по времени поиски пропавшей Вероники. Или вы хотите, чтобы и полиция из вас всю душу вытрясла? Что вы смотрите – звоните, пусть приезжает.
Директриса закивала и взялась за телефон. Когда она закончила разговор, Крячко задал очередной вопрос:
– В каком кабинете проводилась консультация?
– В двадцать третьем.
– Пойдемте посмотрим, – встрепенулся Станислав и быстро поднялся.
Директриса взяла из шкафчика на стене ключ, и они вместе отправились осматривать комнату.
– Какой предмет-то был? – полюбопытствовал Крячко.
– Обществознание, – озабоченно ответила Макарова.
– А у Вероники как с обществознанием? Может, она боялась, что на двойку сдаст?
– Ну этого они все боятся. Нет, у нее вполне хорошие шансы. Уж на четверочку сдала бы, если, конечно, не разволновалась бы – она девочка впечатлительная, в девятом классе, например, на итоговом экзамене по математике чуть сознание не потеряла, хотя знала все прекрасно – пришлось ей в другой день пересдавать.
– Так… – Крячко вдруг замедлил шаг и испытующе посмотрел на директрису: – А вы вообще школу-то осматривали?
– В каком смысле? – растерялась Макарова. – В классе смотрели, в гардеробе… Но он и не работает в такое время.
– А ну-ка, пойдемте, – тут же сменил траекторию их движения Крячко.
– Куда? Зачем? – не поняла Макарова.
– Помещения осматривать, – не выдержав, рявкнул полковник. – Может, она валяется где-нибудь…
– Но сейчас же не экзамен, а только консультация!
– Слушайте, вы как будто меня уговариваете, что ничего не случилось, – еле сдерживаясь проговорил Стас. – Пойдемте, раз она такая впечатлительная, то могла и на консультации в обморок грохнуться – к тому же вон жарища какая, я и сам на ногах едва стою.
– Ну и где же мы будем смотреть?
– Да везде, – буркнул Крячко. – А вы звоните охраннику – пусть он первый этаж осматривает.
Лицей, по счастью, был небольшой, и его осмотр не должен был занять много времени. К тому же Макарова, непонятно почему ободренная версией Крячко, быстро сориентировалась и сама повела его сначала в столовую, а потом к женскому туалету, сообщив на ходу, что в кабинеты можно не заходить, потому что они стоят запертыми со вчерашнего дня. Женский туалет располагался на первом этаже, где им навстречу шел охранник с вахты. Он сообщил, что ни в гардеробе, ни в спортзале никого нет.
Крячко решительно взялся за ручку туалета и прошел внутрь. Следом за ним поспешила директриса, охранник остался снаружи. Макарова первым делом рванулась к кабинкам, дергая поочередно дверцы. Однако суетилась она напрасно: все кабинки были пусты.
– Больше смотреть негде, – развела руками Макарова, разочарованно глядя на Крячко.
– А мужской туалет на этом же этаже?
Лицо Стеллы Эдуардовны пошло пунцовыми пятнами.
– Вы что, полагаете, что Вероника могла пойти в мужской туалет?
– Ну-ка, пошлите вашего орлика, чтобы проверил! – вместо ответа распорядился Крячко.
Макарова не просто отправила охранника, но и пошла вместе с ним. Через пару минут она вернулась и сообщила, что туалет мальчиков пуст.
– Ну, может, это и к лучшему, – пробормотал Крячко.
– Почему? – спросила директриса, которая несколько минут назад надеялась, что Вероника может найтись вот таким неожиданным и простым способом.
– А вы представляете, в каком состоянии она была бы, пролежав без сознания больше трех часов? – хмуро покосился на нее Станислав.
Директриса принялась что-то говорить, но Крячко ее не слушал. Он смотрел в сторону большого окна, створка которого была откинута.
Подойдя и повернув ручку в положение вправо, Стас распахнул окно и, перегнувшись через подоконник, посмотрел вниз. Первый этаж… Довольно высокий, но не слишком. Карниз… Глаз уловил какое-то яркое пятнышко, трепещущее от легкого ветерка. Он протянул руку и осторожно сжал пальцы, подцепив что-то маленькое и мягкое. Поднеся находку ближе к глазам, полковник разглядел красную нитку.
– В чем Вероника была сегодня? – повернулся он к директрисе.
– Я не знаю. Я ее не видела.
– Угу. – Крячко опустил найденную нитку в полиэтиленовый пакетик и спросил: – У вас камеры есть?
– Разумеется! – изогнула бровь Стелла Эдуардовна, вновь превращаясь в успешного руководителя одного из лучших лицеев.
– В туалете? – уточнил Крячко.
– Ну что вы! Какие камеры в туалете! – возмутилась Макарова. – Да нас под суд отдадут!
– Ну на ЕГЭ, я слышал, и этим не гнушаются, – усмехнулся Стас. – Так где у вас камеры?
– У входа в школу, в вестибюле, в актовом зале, – перечислила Стелла Эдуардовна.
– А куда выходит это окно? – кивнул он на раму.
– Никуда, – пожала плечами директриса. – Точнее, на задний двор.
– И там камер нет?
– Нет.
– А куда ведет двор?
– Он, собственно, никуда не ведет. Территория огорожена.
– Угу, – буркнул Станислав и, сев на подоконник, перекинул ноги наружу.
– Что вы делаете?! – в ужасе воскликнула за его спиной директриса.
Однако полковник, не слушая ее, оттолкнулся от подоконника и грузно спрыгнул вниз, во двор. Приземлился он довольно удачно, правда, с трудом удержал равновесие. Не теряя времени, тут же поднялся на ноги и стал внимательно осматриваться. Под окном зеленела трава, и она была чуть примята. Станислав наклонился – точно, кто-то уже успел здесь натоптать. Но кто это был? Тот, кто спрыгнул с окна, как и он сам? Или забежавшие покурить старшеклассники? А может…
Взгляд Крячко упал на росший перед ним куст сирени. Она еще не зацвела, только приготовилась, выпустив первые мелкие гроздочки соцветий. Но не это привлекло внимание полковника. Он подошел ближе и осторожно приподнял одну из ветвей. На упругом нежно-зеленом листочке виднелись капельки крови…
Станислав раздвинул ветки, тщательно осматривая каждую. Больше крови не было, и он стал осматривать землю под сиренью. Чуть заметные вмятины заставили его проследовать дальше. Скрючившись в три погибели, полковник делал шаг за шагом, пока не наткнулся на следы колес. Крячко присел на землю и достал карманный фонарик: в тени росшей во дворе зелени видно было плоховато.
Следы явно не автомобильные, но и не от велосипеда. Больше всего они походили на мотоциклетные, насколько можно было судить навскидку. К сожалению, дождя не было уже давно, поэтому земля ссохлась, и следы на ней различались с трудом. Необходима была помощь экспертов – да она в любом случае была необходима, учитывая находки Крячко.
Полковник двинулся по следам шин и вскоре уперся в забор, где они и обрывались.
«Что за чертовщина? – подумал Стас. – Куда делся мотоцикл?»
Он обследовал весь двор, но никакого транспортного средства, спрятанного в кустах, не обнаружил. И это было довольно странным… Не мог же он испариться в воздухе! Или его на руках отсюда утащили?
– Эй, вы в порядке? – послышался сверху встревоженный голос.
Крячко поднял голову. Перевесившись через подоконник, на него смотрела Стелла Эдуардовна.
– Да, нормально все! – отозвался он. – Сейчас вернусь.
– Что, и обратно через окно? – не без ехидных ноток осведомилась директриса.
Станислав не удостоил ее ответом, обогнул здание лицея и зашагал к главному входу. Когда он вывернул из-за угла, то увидел, как перед лицеем остановилось такси, из которого торопливо вышла женщина лет тридцати пяти в светлом платье. Наскоро расплатившись с водителем, она быстро пошла к зданию, взволнованно говоря на ходу по сотовому телефону:
– Да, поняла, поняла! А если спросят, почему не проследила? Хорошо, хорошо… – И скрылась за дверями.
Станислав поспешил следом, решив, что это, скорее всего, и есть Ольга Леонидовна, учитель обществознания, которая проводила консультацию сегодня утром. Войдя в вестибюль, он увидел, что женщина идет по коридору, а навстречу ей торопливо движется директриса. Заметив Крячко, Стелла Эдуардовна что-то вполголоса сказала подошедшей учительнице и развернула ее в сторону вестибюля. Стас приветливо помахал рукой и улыбнулся.
– Ну что, пройдем в двадцать третий? – сказал он, подходя к лестнице.
В двадцать третьем кабинете было душно. Все окна закрыты, к тому же скопление учеников здесь сегодня не добавило помещению кислорода.
– Окошко откройте, – попросил Станислав, доставая из кармана платок и протирая лоб.
Выполнять просьбу отправилась учительница. Она быстро повернула ручки, и в кабинет ворвался ветерок – теплый, правда, но все же дающий небольшую свежесть.
– Ольга Леонидовна, правильно? – обратился к ней Крячко.
– Да, Ольга Леонидовна Крюкова, – ответила за нее директриса и встала между ним и своей подчиненной.
– Стелла Эдуардовна, – предотвращая вмешательство директрисы в разговор, сказал Стас, – вы пока подготовьте мне списки учеников класса, в котором учится Вероника Крайнова. С адресами и телефонами.
– Это еще зачем? – нахмурилась Макарова.
– Пожалуйста, делайте, что вам говорят, – с нажимом проговорил он.
Директриса поджала губы. Поручение ей явно не понравилось, равно как и то, что ей приходится подчиняться постороннему человеку в стенах, в которых она ощущала себя полноправной хозяйкой. А еще ей явно не хотелось оставлять Крячко наедине с учительницей. Но Станислав молча смотрел ей в лицо, пока Стелла Эдуардовна, повернувшись на высоких шпильках, не вышла из кабинета. Ему вдруг показалось, что Ольга Леонидовна подавила коротенький вздох облегчения.
– Итак, Ольга Леонидовна, давайте по порядку, – приступил он к делу. – Чтобы мне не прерывать вас постоянно вопросами, сразу скажу, какие моменты меня интересуют. А – во сколько началась консультация, б – кто на ней присутствовал, в – во сколько закончилась, г – когда ушла Вероника Крайнова и с кем, а также, в каком она была настроении. Задача ясна?
– Да, конечно, – кивнула в ответ Крюкова.
По ее словам, консультация началась ровно в девять часов, все ученики к этому времени были уже на месте, только Лена Богданова опоздала на десять минут, потому что проспала, но с ней это часто бывает. Длилась консультация два учебных часа, то есть по сорок пять минут, закончилась в половине одиннадцатого, после чего все ученики благополучно покинули школу, равно как и она сама. Вероника Крайнова на консультации сидела вместе с Идой Андроникян, однако в середине занятия отпросилась выйти. На этом месте Ольга Леонидовна прервала свой рассказ и стала очень внимательно рассматривать свои белые босоножки на тонких ремешках. Крячко вполне понимал причину и сам задал наводящий вопрос:
– Куда она отпросилась?
– Просто… Просто подышать воздухом. Ей было душно, и я ее отпустила. Понимаете, у Ники здоровье не слишком крепкое, ей уже становилось плохо раньше, и я не могла допустить, чтобы девочка потеряла сознание на уроке! – с жаром принялась оправдываться Крюкова.
– А если бы она потеряла сознание в туалете? – хмуро спросил Крячко, мысленно спроецировавший ситуацию на собственную дочь.
– Но… Но я не могла отправиться с ней! Я же вела занятие! – воскликнула Ольга Леонидовна.
– Но вы могли отправить кого-нибудь сопровождать ее.
– А я и отправила! Иду Андроникян!
– И когда Вероника вернулась в класс?
– Она… Она больше не вернулась, – промямлила Ольга Леонидовна.
– То есть ваша ученица, которая плохо себя почувствовала, ушла неизвестно куда и не вернулась, а вы преспокойно упорхнули домой, даже не поинтересовавшись, что с ней? – набычился Крячко. – Почему не отправили ее к врачу?
– Врач… Дело в том, что врача не было! – Крюкова даже обрадовалась, потому что появлялся крайний, на которого можно было перевести стрелки. – Учебный процесс ведь закончился, и она больше не появлялась! Хотя официально она не в отпуске.
– То есть вы прекрасно знали, что врача в школе нет, – только и произнес Крячко.
Лицо Крюковой раскраснелось и вспотело. Она сильно волновалась, так как прекрасно понимала, что вина в первую очередь лежит на ней.
– Но я же не могла предвидеть, что так получится! Ида вернулась через пять минут, сказала, что с Никой все в порядке! А потом, когда консультация закончилась, я подумала, что она просто пошла домой, вот и все!
– И даже в туалет не заглянули! – упрекнул Крячко. – А если бы с вашей дочерью так поступили?
На глазах Крюковой выступили слезы.
– У меня нет дочери… – всхлипнула она. – То есть, простите, я не то хотела сказать! Я хотела просто… Я не знала… Такого никогда раньше не было! – И, не выдержав, расплакалась.
Крячко тяжело вздохнул. Женских слез он терпеть не мог, переносил их тяжело и всегда мечтал, чтобы был изобретен способ, позволяющий избавиться от этой дурацкой особенности организма навсегда. Крюкова закрыла лицо руками, а Станислав топтался рядом, не зная, чем помочь.
– Ну ладно, ладно, – проговорил он, неловко хлопая женщину по плечу. – Давайте лучше заглаживать собственные «косяки». Да перестаньте вы реветь! Мне у вас еще спросить кое-что нужно! Слушайте, найдем мы девчонку, найдем! Только если вы прекратите нюнить и поможете мне!
Крюкова оторвала руки от лица и с надеждой посмотрела на Крячко. Его последние слова вселили в нее надежду, и она, быстро достав из сумочки салфетку и промокнув мокрые щеки, закивала:
– Да-да, спрашивайте, я все расскажу, да!
– Веронике раньше доводилось вот так исчезать?
Ольга Леонидовна заверила его, что нет, а также сообщила, что в это утро Вероника была немного не такой, как всегда, – бледная, рассеянная. Она сидела с отсутствующим видом и постоянно заглядывала в телефон, так что Ольга Леонидовна даже пригрозила его отнять. Вскоре после этого Вероника покинула класс. Дружила она в основном с Идой Андроникян, с другими девочками отношения были ровными, ни с кем из мальчиков-одноклассников не встречалась.
– Скажите, а у вас мотоциклисты есть? – ошарашил ее вопросом Крячко.
– В каком смысле? – не поняла учительница.
– Ну, может, из старшеклассников кто гоняет или из сотрудников?
– Из сотрудников? – Крюкова недоверчиво посмотрела на Крячко, не понимая, шутит он или всерьез. – Нет, что вы! Все приезжают на машинах.
– Ну вот вы, например, сегодня приехали на такси. Вот я и подумал – может, в другое время на мотоцикле добираетесь? – улыбнулся Стас. – Да ладно, шучу. Значит, мотоциклистов здесь не видели. А может, на велосипеде кто ездит? А что? Очень модное увлечение! Сейчас же все на здоровом образе жизни помешались.
– Нет, у нас в школе таких нет, – ответила Крюкова, которой явно было не до шуток.
– А вот такой вопрос – во что Вероника была одета?
Ольга Леонидовна наморщила лоб.
– Так, на ней были темно-синие джинсы и черная майка. Волосы собраны в хвост.
– Джинсы? Разве в вашем расчудесном лицее не предусмотрена форма?
– Форма, конечно, есть, но на консультации мы разрешаем приходить в свободной одежде, – пояснила Крюкова.
– Значит, черная… – задумчиво проговорил Крячко, на всякий случай доставая блокнот и записывая информацию. – А у нее из носа кровь никогда не шла?
– Нет! – испуганно ответила учительница, да Крячко и сам понимал, что одиночные пятнышки на листе сирени мало похожи на носовое кровотечение.
Спустя пару минут в классе появилась директриса, держа в руках лист бумаги с напечатанным текстом. Она несколько раз повторила с нажимом, что не стоит беспокоить учеников, а также их родителей звонками, а уж тем более визитами, поскольку никто из них не в курсе исчезновения Вероники, однако Крячко просто забрал у нее листок, никак не комментируя, достал свой сотовый телефон и набрал номер отдела экспертов:
– Алло, Попов? Крячко говорит. Давай-ка дуй в лицей номер 1683… Да-да. И причиндалы все прихвати, пригодятся. Тут кое-что проверить надо, а у меня ресурсов не хватает. Ага. Давай, жду!
Станислав дождался приезда эксперта, передал ему найденную на подоконнике ниточку и листок со следами крови, а также провел его на задний двор и показал следы на земле. Оставив Попова заниматься своими обязанностями, он отправился к Иде Андроникян.
Машина, простоявшая около часа на солнцепеке, раскалилась. В салоне было как в душегубке, и Станислав с ходу врубил максимальную скорость, чтобы хотя бы на ветру немного охладиться. Взревев, автомобиль сорвался с места и помчался прочь от лицея, поднимая пыль.
Семья Андроникян проживала за МКАД, в одном из коттеджных поселков, в просторном особняке красного кирпича, обнесенном литым чугунным забором с коваными воротами. Станислав Крячко наметанным глазом сразу заприметил, что папа Андроникян явно не скупился на нужды семьи: все вокруг дышало показной роскошью. Лихо подкатив прямо к воротам, Стас остановил машину и, выйдя, позвонил в висевший на двери позолоченный колокольчик, сделанный под старину. Наличие рядом с ним экрана видеоофона создавало контраст эпох.
Из-за забора тут же залаяла собака, затем послышался женский голос, прикрикнувший на нее по-армянски, и тут же из-за ворот раздалось по-русски:
– Кто там?
– Это полковник Крячко из Главного управления МВД, я вам звонил, – представился Станислав.
– Да-да. – Видеофон запищал, и Крячко, толкнув тяжелую дверь, вошел во двор.
Своими размерами он сразу же показался Станиславу целой площадкой для игры в гольф. Слева от входа в дом находилась огромная собачья конура, а рядом – не менее огромная собака породы алабай. Лаять она прекратила, но издавала мерное глухое ворчание, посматривая на гостя.
– Ух ты! Какая классная собаченция! – улыбнулся Крячко, безбоязненно подходя ближе – он всегда был поклонником собак. – Как тебя звать? Лайма, Берта?
– Хельга, – отозвалась хозяйка – высокая, статная брюнетка с распущенными по плечам волосами, в длинном темно-синем платье. Видимо, хозяин дома, Ваник Багратович, был поклонником крупных форм, и жена идеально соответствовала его предпочтениям. При этом она отнюдь не казалась толстой, скорее наоборот.
– Как вы сразу определили, что это девочка? Все почему-то думают, что пес.
– Ну это же сразу видно. Вон какая красавица! – Крячко протянул руку и почесал собаку за ухом.
– Вы так смело с ней обращаетесь? – вскинула угольные брови женщина. – Все даже подойти боятся! Хотя она у нас не кусается. Просто держим для острастки.
– Люблю собак. А они это сразу чувствуют, – пояснил Стас.
Наверное, своим поведением он сразу расположил к себе женщину, которая хоть и жила в столице, в глубине души оставалась уроженкой Кавказа и с материнским молоком впитала уважение к мужчинам, к тому же представителям власти, да еще при высоком звании.
– Меня зовут Ануш, – сказала она. – Вы насчет Вероники, да? Мама ее уже звонила. Проходите в дом, я сейчас скажу Иде.
Крячко прошел в прихожую и стал снимать ботинки. Ступив на пол, моментально ощутил приятную прохладу и тут же понял, почему: полы и стены в доме были мраморными. В этом что-то есть, по крайней мере, в летнюю жару очень удобно.
Ануш тем временем поднялась наверх по винтовой лестнице, и Станислав, оставшись один, огляделся. Он находился в просторном холле. В центре располагался стол с витыми ножками, над которым висела тяжелая люстра, больше подходящая, на его взгляд, для театра: массивная, матовая, с медными ангелочками по краям, дующими в рожки. Вокруг стояли дорогие резные стулья, словно из дворца, а поодаль – белый кожаный диван и такие же кресла. Все вокруг было украшено шкурами: на полу – огромная белая медвежья, на стенах – каких-то зверьков поменьше, были даже чучела песцов, шакалов и еще бог знает кого. Пространство между первым и вторым этажом занимала гигантских размеров шкура бурого медведя.
Внезапно послышались звуки музыки, и Крячко невольно вздрогнул. Потом, присмотревшись, понял, что это звонит телефон, стоявший на высокой тумбочке. Вглядевшись, Стас невольно усмехнулся – телефонный аппарат сам по себе являл оригинальное зрелище: покрытый позолотой корпус цилиндрической формы, на котором сверху горизонтально лежала трубка, а концы ее двумя грушами свисали вниз. Выполнен он был под старину – так же, как и многие предметы в помещении, например буфет, украшенный мелкой искусной резьбой. Буфет Станиславу, кстати, понравился. «На дачу бы такой неплохо», – мелькнуло у него в голове. По углам были расставлены высокие вазы, а также какие-то скульптуры, выполненные из смеси камня и ярко-желтого металла. На стенах – картины, кинжалы в ножнах и огромная плазменная панель. И все это эклектичное великолепие, барская пышность, хаотичное сочетание древности и современности буквально вопило о богатстве хозяев. Однако сама Ануш Андроникян держалась очень просто и естественно и, в отличие от Натальи Крайновой, ни словом, ни намеком не давала понять Крячко, что их семья относится к привилегированному классу.
На лестнице послышались голоса, затем шаги, и Ануш, перегнувшись через перила, произнесла извиняющимся тоном:
– Простите, вы не могли бы подняться сюда?
Крячко послушно пошел наверх.
– Пройдемте к ней в комнату. Никак не хочет спускаться, – с виноватым видом развела руками Ануш и добавила: – Она как раз занимается, к экзамену готовится.
Стас молча пожал плечами. Подобными штучками его было не пронять, и он спокойно проследовал за Ануш к одной из дверей. Хозяйка открыла ее и пропустила его вперед. Крячко вошел и увидел сидевшую к нему спиной девочку. При его появлении она даже не повернула головы, сосредоточенно водя длинными пальцами по широкому экрану белого переливающегося айфона. Видимо, это и была Ида Андроникян.
– Ида! – позвала Ануш.
Девочка не отреагировала, и Крячко заметил, что в ушах у нее тонкие наушники.
– Анаида! – громче и требовательней повторила мать.
– Ну чего? – недовольно отозвалась та.
– К тебе пришли!
– Я занимаюсь.
– К тебе пришли! Из полиции!
Девочка в ответ лишь пробурчала что-то невнятное.
Тут терпение матери лопнуло, и она решительно шагнула вперед, выдернула из ушей дочери наушники и заговорила по-армянски, эмоционально и громко. Ида пыталась что-то возражать, но довольно вяло, и в конце несколько раз проговорила: «Лав! Лав! Лав!» Крячко, отродясь не являвшийся полиглотом, но имевший довольно много знакомых среди армян, понял, что Ида уступает матери и соглашается на беседу.
Ануш схватила наушники и сунула их в карман платья, после чего обернулась к Крячко:
– Проходите, проходите в комнату.
Ида Андроникян сидела в компьютерном кресле перед столом, и Станислав устроился на диване возле нее. Мать осталась стоять и уходить не собиралась, всем своим видом выражая, что намерена контролировать процесс беседы, причем контроль в первую очередь адресован дочери, а не сыщику. Крячко не считал это удачной идеей, однако напрямую возражать не стал, решив сориентироваться по ходу дела.
– Ну что, Ида, – обратился он к девушке. – Поговорим?
– Я вообще-то не понимаю, чего вы от меня хотите, – довольно высокомерно отозвалась та.
У Иды Андроникян было продолговатое узкое лицо и близко посаженные глаза за очками с довольно толстыми стеклами. Сама она была щупленькая, не бог весть какая красавица и больше походила на еврейку, чем на армянку. Жгуче-черные волосы забраны сзади в хвост, кое-где из-под резинки выбивались кучерявые колечки, опускаясь на щеки с нежно-розовым девичьим румянцем.
Крячко с первых мгновений уловил недружелюбный тон с ее стороны, но в то же время понимал, что направлено это недружелюбие не на него, что за ним кроется что-то еще. Но вот что именно, Станиславу предстояло выяснить. Обладающий способностью устанавливать контакт даже с самым, казалось бы, безнадежным в этом плане человеком, он совершенно невозмутимо отреагировал на все эти девчачьи шпильки и взбрыки и, усевшись поудобнее, сказал:
– Да понять, чего я хочу, очень просто. Узнать мне нужно, куда Вероника подевалась.
– Ну тут я вам ничем не могу помочь, извините! – быстро проговорила Анаида, всем своим видом показывая, что на этом разговор можно заканчивать.
Крячко и ухом не повел. У него касательно этой беседы были совсем иные планы.
– А я вот уверен, что можешь, – сказал он.
– Интересно, как? – фыркнула Анаида. – Я ничего не знаю. С Никой сегодня вообще не общалась, видела ее только мельком.
– А в прошлый раз общалась?
– Ну так, перебросились парой фраз.
– Это в лицее, а «ВКонтакте»? – спросил Стас, краем глаза заметив, что на айфоне у Иды открыта страница именно этой социальной сети. И хотя в Главке он считался непроходимым «чайником» в вопросах владения компьютером вообще и Интернетом в частности, этот факт уловил сразу. Вообще Станислав больше прикидывался сиволапым мужиком, чем был таким на самом деле. Роль простоватого «валенка» была ему частенько очень выгодна, поскольку хитроватый Крячко давным-давно уяснил, что так, во-первых, меньше спроса, во-вторых, собеседник при виде простачка расслабляется и позволяет вытянуть больше, в-третьих, многие нудные вещи можно переложить на плечи того, кто «компетентнее», в-четвертых… Словом, выгод такого положения полно.
– «ВКонтакте» тоже ничего особенного, – сказала Анаида, сама не замечая, как постепенно начинает отвечать на вопросы Крячко.
Станислав не спешил. Он, конечно, понимал, что может повести себя куда более жестко и принудительно заставить девочку давать показания. Но понимал и то, что в этом случае она будет отвечать односложно и вытянуть из нее полезных сведений не удастся. А они были у нее, эти полезные сведения, были! И именно поэтому она вела себя так отстраненно-вызывающе.
– А Виктория к экзамену-то была готова? Или боялась сдавать? – спросил он.
Изогнутая бровь Анаиды изогнулась еще больше. Видимо, она никак не ожидала подобного вопроса, не понимала, какое он имеет значение, и это несколько сбило ее с толку. А Крячко неторопливо шел к своей цели.
– Ну экзаменов, вообще-то, все боятся, – ответила девушка.
– И ты тоже?
– Ну… – замялась она, покосившись на мать. – Не то чтобы очень…
– А Вероника, значит, очень, – подхватил Крячко.
– Ну боялась немного. Не больше, чем все. А при чем тут это?
– Да вот, понимаешь, Ида, что я думаю… – доверительно проговорил Стас, в задумчивости почесав подбородок и придвигаясь поближе. – Может, она так сильно боялась не сдать экзамен, что решила из дома сбежать?
– Как это? – Миндалевидные глаза Анаиды округлились.
– Ну родители у нее, я так понял, люди строгие, – продолжал в доверительном тоне Крячко. – Дома постоянно держат под контролем, в лицей и из лицея возят на машине, с друзьями не дают встречаться… Никакой жизни! Представляешь, что бы они устроили, если б она экзамен не сдала? Вообще капец!
– Да ну… Вряд ли. Из-за этого сбегать? – с недоверием в голосе ответила девочка.
– Эх, кабы ты знала, на что некоторые подростки порой решаются, когда их родители достают! – со вздохом проговорил Крячко. – Хорошо еще, если только сбежала! А то ведь… – Он не договорил, еще раз вздохнул и покачал головой.
В глазах Анаиды появилась тревога, теперь она с беспокойством посматривала на полковника.
– На что вы намекаете? – нахмурившись, спросила девочка.
Крячко промолчал, и она неуверенно продолжила:
– Да ну… Да не может быть! Слушайте, ну что вы нагнетаете!
– В каком она была настроении последнее время? – поинтересовался Крячко.
– В нормальном, – пожала плечами Анаида, но призадумалась.
– На родителей жаловалась? Ее мать говорила, что Вероника в последнее время совсем перестала заниматься и вообще отбилась от рук, – от души приврал Стас. – А они с отцом переживают за ее будущее и создали все условия, чтобы она нормально училась, поступила в вуз…
– Ага, все условия! – Заглотнув наживку, Ида от возмущения даже подпрыгнула в кресле. – Переживают они, как же! Да они достали ее своими переживаниями! Держат ее дома, как в темнице, под домашним арестом! Даже на школьные дискотеки не отпускают, что уж там о большем говорить! Ее даже на дни рождения к одноклассникам не отпускают – скажите, это нормально?!
Крячко постарался скрыть смущение, поскольку Анаида, сама того не ведая, уколола его в больное место, и, опустив глаза, разглядывал носы пушистых тапочек. Но Ида и не ждала от него ответа. Все больше распаляясь, она продолжала:
– Ни в кино она с нами не ходит, ни в кафе! Вообще никуда! В лицей привезли к восьми – ровно в два забрали! И опять дома сиди до следующего утра! Мамаша повсюду ее сама на машине возит и постоянно возле нее торчит! От такой куда хочешь сбежишь!
– Анаида! – предостерегающе одернула ее Ануш. – Прекрати!
– Да чего прекрати? – взвилась девочка. – Совсем крыша поехала у ее мамаши!
– Замолчи! – выкрикнула мать. – Человек на двадцать лет тебя старше, а ты так про нее!
– Да она этого заслуживает! – разошлась Анаида, совершенно позабыв о том, что несколько минут назад не собиралась сообщать полковнику МВД вообще никаких сведений. – Если бы у меня была такая семейка, я давно бы повесилась!
Ануш невольно ахнула и приложила руку к сердцу. Лицо ее побелело, а глаза наполнились смесью гнева и ужаса. Это несколько охладило пыл Иды, она попыталась взять себя в руки и уже тише произнесла:
– Слава богу, у меня родители нормальные! И обо мне заботятся, а не о своих амбициях! Вы думаете, почему мамаша Веронику так дрючит? О ее будущем заботится?! Щас! О себе она заботится! Ей же важно, чтобы Вероника числилась в лучших ученицах, чтобы хвастаться перед всеми дочерью! То в художественную гимнастику ее гоняла, то в языковую группу определила, хотя у Ники к языкам способностей нет, а гимнастику она терпеть не может! Ей готовить нравится, но мамаше на это плевать, потому что это не престижно! Она помешана на престиже, из кожи вон лезет, чтобы в первых рядах быть! Директрисе уже весь мозг проела, почему ее Вероника не круглая отличница! На учителей постоянно жалуется, обвиняет их в непрофессионализме! Что, думаешь, я вру? – сверкнула она глазами на мать, которая, слушая длинный монолог дочери, все больше мрачнела. – Да я вам такое могу рассказать!
– Расскажи, – попросил Крячко.
Анаида глубоко вздохнула и начала…
По ее словам выходило, что между Вероникой и ее матерью давно установилось полное непонимание, переросшее в стену отчуждения. Что в последнее время часто возникали конфликты, причем не только между Никой и Натальей, но и всеми членами семьи. Подробностей Ида не знала, но Вероника неоднократно говорила, что с семьей ей не повезло и она хотела бы жить в другой.
– Что она имела в виду? – заинтересовался Крячко.
– Ну… Вот это и имела! – довольно неуклюже пояснила Анаида.
– И все-таки? Жалела, что родилась в этой семье? Хотела создать собственную? Не слишком ли рано?
– Ну не прямо завтра! А в будущем! Только чтобы в семье у нее было все не так, как в родительском доме.
– И что, кандидатура была? – небрежно, будто мимоходом, спросил Крячко, и от его цепкого взгляда не укрылось, что Анаида тут же закрылась и скороговоркой ответила:
– Нет, конечно, просто в перспективе.
Крячко почувствовал, что она недоговаривает. Если до этого Анаида рассказывала эмоционально, что свидетельствовало о ее искренности, то на последний вопрос ответила сухо и тут же продолжила:
– Ну вот. И еще она говорила, что собирается уйти из дома сразу, как окончит школу. Что не станет жить с родителями, снимет квартиру и заживет одна. И еще – она не собиралась поступать в этот дурацкий институт, который прочила ей мамаша!
– Вот как? А в какой? – полюбопытствовал Крячко.
– Она хотела стать поваром. А впоследствии открыть свой ресторан.
– Что ж, дело хорошее, – мотнул головой Крячко. – А деньги?
– Какие деньги? – не поняла Анаида.
– Ну чтобы снимать квартиру, учиться, питаться, одеваться, – терпеливо объяснил полковник. – Ведь если бы она ушла из дома, да еще со скандалом, родители могли и лишить ее довольствия. А на стипендию кулинарного техникума сильно не разгуляешься. Я уж не говорю о том, чтобы оплачивать жилье.
В глазах Анаиды Станислав заметил замешательство и невольно улыбнулся. Им, благополучным детям, до семнадцати лет безбедно сидевшим на шее у родителей, явно не приходило в голову, что все эти джинсики, шубки, туфельки, плейеры, планшеты, айфоны и бутерброды с красной икрой не берутся из воздуха. И что без родительской поддержки им элементарно нечего будет кушать, пока они сами не встанут на ноги. Подумал также о том, что, возможно, и его дочь пребывает в таком же наивном неведении относительно реального мира…
– Одним словом, этого я не спрашивала, – выкрутилась Анаида. – Я вам рассказываю то, что знаю, а вы надо мной смеетесь!
– Я? Да боже упаси! – искренне заверил ее Крячко. – Просто пытаюсь разобраться, насколько серьезными были ее планы. И вижу, что не очень. Одни мечты. Дело это, конечно, хорошее, да вот только от действительности далеко. Скажи, а Вероника много времени проводит в Интернете?
– А почему вас это интересует? – удивилась Ида.
– Хочу понять, какой мир для нее ближе – реальный или виртуальный, – пояснил полковник.
– Не беспокойтесь, – хмыкнула девочка. – Ника вполне адекватный человек.
– Но Интернетом пользуется? – уточнил он.
– Конечно! Как же иначе? Интернет у нее всегда с собой – на айфоне. И дома, само собой, на компьютере, – ответила Ида, посмотрев на него как на душевнобольного.
Но Крячко не зря спросил про Интернет – его интересовал круг общения Вероники. Как сказала Ида, он ограничивался одноклассниками и жителями поселка Бутинино, причем никого конкретно она назвать не могла. Просто исходила из того, что жизнь Вероники протекала по маршруту лицей – дом. Поговорив с ней еще какое-то время, Стас попрощался, попросив обязательно связаться с ним, если она вдруг что-то вспомнит, и добавив, что Веронику обязательно найдут. Правда, присовокупил к этому значительно-таинственное: «Только может быть уже поздно!»
Где-то в глубине души он чувствовал, что Ида говорит ему не всю правду. А вот как выудить у девчонки все эти недоговорки, Стас пока не знал.
Полковник Гуров вышел у опорного пункта участкового, в ведении которого находился коттеджный поселок Бутинино, не особо надеясь на что-то интересное, что мог бы от него узнать. Более того, он даже не был уверен, застанет ли участкового на месте – все же была суббота. Однако ему повезло, и в кабинете он обнаружил сидевшего за столом седовласого крепкого мужчину, примерно своего ровесника. Уже один этот факт порадовал Гурова – с такими и говорить проще, и толку, как правило, бывает больше, чем от молодежи.
– Товарищ полковник, какими судьбами? – удивился участковый.
– Да вот, товарищ капитан, кое-что случилось, – доброжелательно ответил Лев, протягивая ему руку. – А вы что, меня знаете?
– Вы из Главного управления, а фамилия ваша, кажется, Гуров, – прищурившись, ответил участковый. – А вот как звать – не помню.
– Зовут меня Лев Иванович. А вот я вас совсем не помню, – покачал головой Гуров.
– Встречались давным-давно, на одном деле, я вас и запомнил. Меня зовут Суворов Владимир Иванович, и работаю я здесь уже почти двадцать лет. Что все-таки случилось?
– Случилось, скажем так, не совсем у вас, но все же к вам отношение имеет, – ответил Гуров, присаживаясь на край стола.
– Слушаю, – напрягся участковый.
– В одной из семей вашего коттеджного поселка пропала девочка. Отправилась в школу на консультацию, а когда мать приехала забирать, ее и след простыл. Крайнова Вероника – знаешь такую, капитан? – Гуров перешел на «ты», дабы снизить официозность и дать капитану расслабиться.
– Да, семью знаю. Живут здесь не так давно.
– Что-нибудь сказать можешь про них?
– Только очень общие вещи. Тут все семьи – на одно лицо. Все обеспеченные, все от посторонних глаз закрытые. Скандалы – за заборами, наружу – ничего. А что до Крайновых, я к ним как-то пришел, типа познакомиться, так там дамочка такая стервозная, разговаривать особо не захотела. Семья нормальная – муж, жена, дочь. Девчонка приличная, ни в чем таком не замечена. Да здесь все вообще как-то спокойно – если кто и безобразничает, то на выезде.
– Это как? – не понял Лев.
– Ну вот есть, например, такой Аронов Борис – двадцать с небольшим лет, рассекает на «Гелендвагене», любит устраивать всякие мордобои в московских клубах. Не один раз такое бывало. Но это же происходит не на моем участке, попадает он в полицию там, у вас в столице. Мне как-то поступило указание провести с ним беседу.
– Неужели провел?
– Попытался. Но разговора не получилось. Молодые «мажоры» – они все наглые. Выслушал с ухмылкой, сказал, что постарается впредь этого не делать, тут же переспросил: «Все у вас?» Ну а через неделю снова накуролесил.
– А этот Аронов с Крайновыми имеет какие-нибудь пересечения?
– Живут они почти что рядом, – ответил Суворов. – Ну а общаются или нет – не знаю. Я же говорю – все происходит за заборами. Разговаривают все через губу. А вот если что произойдет – то на меня наверняка все и выльется. Все шишки посыпятся, что не уследил, что не работаю, только штаны протираю. Ну, в общем, как обычно…
– Понятно, – протянул Гуров, побарабанив пальцами по столу. – Ну а работа как здесь вообще?
– А моя работа сводится к формальностям, – развел руками Суворов. – Собственно, у меня работы-то здесь и нет. С одной стороны, спокойно и ненапряжно, а с другой – скучно. Я вот работал до этого в весьма неблагополучном районе, на юго-востоке. Там было все на виду, и я уже через полгода точно знал: если где-то кого-то побили по пьянке – значит, это работа Лени Шитова, а если по-мелкому стибрили – значит, постарался Паша Косой.
– Прямо как у Чапека, – улыбнулся Гуров.
– Ну да, – подтвердил Суворов. – Весь мелкий криминал на виду. Все почерки, манеры – все было знакомо. А тут на виду вообще ничего. Вообще! – подчеркнул Суворов.
Гуров понимающе кивнул и доверительно заговорил:
– Ну вот смотри – ты переживаешь, что, коснись чего, то на тебя все повалится. А здесь вообще что-то бывает в смысле происшествий? Какие-то конфликты между жильцами, например?
– Наверное, бывают, – охотно согласился участковый. – Только об этих конфликтах мне никто не докладывает. Разбираются сами. Для них я, участковый, – это обслуживающий персонал, причем тот, к которому можно годами не обращаться. А случись что – на меня все шишки! Сколько раз заявление писал, чтобы меня перевели!
– Неужели здесь у вас такая надежная охрана, что никто никогда не пытался коттеджи ограбить? – поинтересовался Лев.
– Охрана довольно надежная, если говорить о коттеджном поселке. У меня просто в участок входит еще и село – вот здесь проблем куда больше. Но тоже все… – Суворов запнулся, подбирая слово. – Короче, рутина.
– А что-нибудь случалось здесь в последнее время? – отчаянно пытался хоть что-нибудь выпытать Гуров. – За неделю, за месяц?
– Хулиганы стекло разбили на машине, пока хозяин отсутствовал. Потом прибегал, орал. Но это была сельская пьянь, я ее быстро вычислил… Собака покусала женщину – это уже проделки одного из коттеджных богатеев, он псину без намордника держит, – пожав плечами, ответил Суворов.
– А посерьезнее что-нибудь?
– Да нет же, говорю, – усмехнулся Владимир Иванович.
– Ну а если подумать?
– Если подумать, – вздохнул участковый, – то самое серьезное здесь случилось в прошлом веке, конкретнее, в 1998 году. Жил тут один бизнесмен по фамилии Петухов. Вот его ограбили, причем произошло все почти как в анекдоте.
– Это как? – поднял бровь Гуров.
– Он собрал большую сумму наличкой для предстоящей сделки, привез домой – и отлучился по каким-то делам. В этот самый момент в коттедж влезли и деньги все свистнули.
– И что, не нашли, кто это сделал?
– Нет, – покачал головой Суворов. – Ходили, правда, слухи, что это жена его грабанула. Настей вроде бы ее звали… Потому что она исчезла сразу после ограбления. Вместе с деньгами. Но правда это или нет, неизвестно. Я, честно говоря, сомневался. Она больная была, слабая, жила, можно сказать, за счет своего мужа, который постоянно ее по лучшим врачам возил, по заграницам… Куда она без него? Но это все мои предположения, они так и не подтвердились. Мутное дело… Камер тогда не было, заборов тоже особых не наблюдалось. Короче говоря, прошлый век. Сейчас такие дела здесь невозможны.
Суворов умолк и сложил руки на столе, давая понять, что более ничего интересного сообщить Гурову не может. Да полковник и сам понимал, что от разговора с местным участковым ничего особенного ожидать не приходилось. На всякий случай он взял у участкового номер его мобильного и распрощался.
