Он опять с прежним неистовством пишет портреты. Жанна – его любимая модель. Он пишет ее портреты, поясные и обычные, но никогда не изображает ее обнаженной. Однако он пишет обнаженными других моделей и делает это на протяжении многих месяцев. Моди знает, что нашел узел своего творчества. Его лежащие обнаженные и обнаженные с ожерельем представляют собой, подобно великим обнаженным моделям Мане, Гойи и даже Веронезе и Тициана, эталон женщины, соответствующей его идеалу, но они и нечто большее – они соответствуют универсальному образцу. Моди совершенно не старается, чтобы они были чувственными, даже в тех случаях, когда половые органы модели не прикрыты и видны волосы на них, что в ту эпоху считалось скандалом. Эти тела полны священной тайны, которая их возвышает; они – вне эпохи, они – иконы, вечные Евы. Жанна изображена в рубашке, в большой шляпе. В своем воображении он всегда видит ее такой, как на этих картинах, – с утомленным лицом, со склоненной шеей, грациозную и изящную, как фея. Так он возвысил свою пышноволосую Жанну, увидев в ней мадонну, которая может его спасти. Но есть ли у нее силы для этого?

Весной Симона Тиру, бывшая любовница Модильяни (у Симоны начинается туберкулез, от которого она умрет через год), рожает ему сына, которому дает имя Жерар. Но Моди не хочет признавать этого ребенка своим и утверждает, будто бы ему сказали, что маленький Жерар не от него. Однако он приходит на праздник, устроенный в честь рождения этого мальчика в кафе «Клозери де Лила». Так идет его жизнь, беспорядочная и рискованная, несмотря на присутствие в ней Жанны. Зборовскому наконец удается организовать для него хорошую выставку в галерее Берты Вейль на улице Тетбу. Берта имеет хорошую репутацию, пользуется уважением и благодаря своему тонкому артистическому чутью известна как открывательница талантов. И в декабре 1917 года в этой галерее были выставлены работы Модильяни – обнаженная натура, портреты и рисунки. К несчастью, едва картины расставили по местам, выставка закончилась полным провалом. В витрине галереи была выставлена картина Модильяни – обнаженная натура, которая вызвала гнев и негодование у зрителей-буржуа. В зале появился комиссар полиции и приказал унести картину. Сколько Берта Вейль ни объясняла, что изображение обнаженных тел – один из главных канонов живописи, комиссар настаивал на своем: лобок покрыт волосами! Значит, вот что оскорбило публику – волосы. Выставку осудили, как непристойную и даже порнографическую. Но этот скандал пошел Модильяни на пользу: его поздравляли за дерзость. Однако отчаяние не покидало его душу.

В марте 1917 года Жанна забеременела. Для Моди, который только что отказался признать себя отцом Жерара, это была удивительная новость, которую он на этот раз не мог ни замолчать, ни отказаться принять. Жанна не из породы женщин-манипуляторов, и у него нет совершенно никаких оснований оспаривать, что он отец ребенка, которого она носит в утробе. Эту новость он принимает скептически, но он так влюблен в Жанну, что не хочет показать ей свое замешательство и растерянность. Главное, чего ему не хватает, – деньги; без них он не может достойно содержать семью. Кроме того, он дорожит своей богемной свободой, которую добыл себе сам и которой пользуется уже давно. Он привык к жизни в барах, к приступам желания быть одному, к пьянству, привык к нищете, которая следует за ним повсюду и к которой в конце концов приспособился. Он чувствует, что его точит болезнь, но не может объяснить какая. Туберкулез? Психическая неуравновешенность? А если это сумасшествие? Он вспоминает, что в его родной семье есть два человека со слабой психикой. А если это семейный недостаток, если ему придется нести груз такой наследственности? Однако он продолжает работать. На полотне возникают обнаженные модели и портреты, удивительно спокойные, безразличные к тревогам художника, тихие; но в этих картинах чувствуются ошеломляющие боль и одиночество. Война продолжается, никто не видит ей конца, каждый привыкает к ней, и нищета кажется незначительнее. Збо думает о поездке в другие края, на более приятные берега.