Итак, вместе с 1916 годом закончилась их любовь, такая же бурная и беспокойная, как живопись Оскара. Больше они не видятся, не стремятся ни избегать друг друга, ни встретиться друг с другом. Игра любви и случая отжила свое. Альма уже идет другим путем, внимательно следит за другими ставками, а Оскар должен перестроить себя. Но любовь, которая всегда была такой искренней и бескорыстной («Не посылай мне денег», – умолял он Альму), не совсем умерла в нем. Альма сопротивляется стиранию и забвению. Через много лет она оценит его постоянство и будет почти счастлива получать от него короткие известия – почтовые открытки или загадочные телеграммы. Он снова почувствовал вкус к живописи и достигает в ней все больших успехов. Альма издалека следит за его работой. Она довольна его движением вперед и его известностью и в глубине души считает, что внесла большой вклад в его славу. У Альмы всегда было прочное впечатление, что слава ее любовников – ее заслуга. Разве не за это чувство в первую очередь упрекал ее Землинский: «Неужели ты можешь дать так много, что другие всегда обязаны просить об этом, как нищие?» Оскар никогда не перестанет от случая к случаю напоминать ей о себе, зная, что между ними все кончено, но они неразрывно связаны, и пригласит ее на премьеру своей пьесы «Орфей и Эвридика» во Франкфурте. Она не приедет, но сама тема пьесы близка к истории их отношений: она всегда будет для него Эвридикой, к которой он станет приходить даже в подземный мир, чтобы вернуть ее к свету дня. Оскар считает, что «невеста ветра» не сможет ускользнуть от него, что он своего добьется – не одним путем, так другим. Они случайно оказываются рядом в разных местах то в Вене, то в Берлине, а еще – в Венеции, где он назначил ей встречу в кафе «Флориан», но в последний момент решил не приходить. Узнал ли он когда-нибудь, была ли там Альма? Неизвестно. Но память о ней не могла стереться.