Завтрак у предводителя
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Николай Иванович Балагалаев, предводитель, 45 л.
Петр Петрович Пехтерьев, бывший предводитель, 60 л.
Евгений Тихонович Суслов, судья.
Антон Семенович Алупкин, сосед-помещик.
Мирволин, бедный сосед-помещик.
Ферапонт Ильич Беспандин, помещик.
Анна Ильинишна Каурова, сестра его, вдова, 45 л.
Порфирий Игнатьевич Нагланович, становой.
Вельвицкий, письмоводитель предводителя.
Герасим, камердинер Балагалаева.
Карп, кучер Кауровой.
Действие происходит в имении Балагалаева.
Театр представляет столовую. В средине выход, направо кабинет, окна позади, в стороне накрытый стол с закуской. Герасим хлопочет около стола. Услышав стук экипажа, он подходит к окну.
Явление I
Герасим и Мирволин.
Мирволин. Здравствуй, Герасим! как поживаешь?.. А что, он еще не выходил?
Герасим (накрывая на стол). Здравствуйте. Где это вы достали лошадь?
Мирволин. А что, ведь недурна лошаденка? Мне за нее вчера двести рублей предлагали.
Герасим. Кто предлагал?
Мирволин. А купец из Карачева предлагал.
Герасим. Что ж вы не отдали?
Мирволин. Зачем отдать? самому нужна. Ах, братец, дай-ка рюмочку: смерть что-то в горле, знаешь, того; да и жара притом… (Пьет и закусывает.) Это ты к завтраку накрываешь?
Герасим. А то к обеду, что ль?
Мирволин. Сколько приборов! Разве кого ждут?
Герасим. Видно, ждут.
Мирволин. Не знаешь, кого?
Герасим. Не знаю. Говорят, будто сегодня Беспандина с сестрой мирить хотят: так вот разве по этому случаю.
Мирволин. Э-э! неужели? Что ж, и хорошо. Надо ж им покончить — поделиться. Ведь это, наконец, срам. А правда ли, говорят, Николай Иваныч у Беспандина хотят рощу купить?
Герасим. А господь их знает! сказать-с: было бы сердце доброе. (Глянув в окно.) Кто-то приехал-с.
Балагалаев. А я еще в шлафроке. Это я с тобой заболтался. (Встает.)
Алупкин (за кулисами). Доложи, А-а-лупкин, дворянин…
Герасим (входит). Алупкин господин вас спрашивает-с.
Балагалаев. Алупкин! Кто бишь это? Проси. А ты займи его, пожалуйста. Я сейчас… (Уходит.)
Явление III
Мирволин и Алупкин.
Мирволин. Николай Иванович сейчас пожа-луют-с. Не угодно ли пока присесть?
Алупкин. Покорнейше благодарю. Постоим-с. Позвольте узнать, с кем имею честь…
Мирволин. Мирволин, помещик, здешний житель… может быть, слыхали?
Алупкин. Никак нет-с, не слыхал-с… Впрочем, очень рад случаю. Позвольте узнать: вам Балдашова, Татьяна Семеновна, родственница?..
Мирволин. Никак нет-с. Какая это Балдашова?
Алупкин. Тамбовская помещица, вдова-с.
Мирволин. А! тамбовская!
Алупкин. Да-с, тамбовская, вдова-с. А позвольте узнать, вам здешний становой пристав знаком?
Мирволин. Порфирий Игнатьич? Еще бы! старинный приятель.
Алупкин. Величайшая бестия, какая только есть на свете. Вы меня извините, я человек откровенный, солдат: я привык выражаться прямо, без обиняков. Надо вам сказать…
Мирволин. Не угодно ли вам чего-нибудь закусить с дороги?
Алупкин. Покорнейше благодарю. Надо вам сказать, что я в здешних краях поселился недавно; а до сих пор я жил больше в Тамбовской губернии. Но, получив, после покойницы жены, в наследство пятьдесят две души в здешнем уезде…
Мирволин. А где именно, позвольте узнать?
Алупкин. Сельцо Трюхино, в пяти верстах от большой воронежской дороги.
Мирволин. А знаю, знаю! хорошее именьице.
Алупкин. Дрянь совершенная: один песок… Итак, получив наследство после покойницы жены, я почел за благо переселиться сюда-с, тем более, что у меня в Тамбове дом, с позволения сказать, просто развалился. Вот-с, я и переселился, — и что же? ваш становой уже успел повредить мне самым неприличным образом.
Мирволин. Скажите! как это неприятно!
Алупкин. Нет, позвольте, позвольте. Другому бы ничего; а у меня дочь Екатерина — вот что прошу рассудить; однако я надеюсь на Николая Иваныча. Хотя я всего два раза имел удовольствие их видеть, но я столько наслышался о их справедливости…
Мирволин. Да вот они сами-с.
Явление IV
Те же и Балагалаев (во фраке. Алупкин кланяется).
Балагалаев. Мне очень приятно. Прошу присесть… Я… я, помнится, имел удовольствие видеть вас у почтенного Афанасия Матвеича.
Алупкин. Точно так-с.
Балагалаев. Ведь вы, кажется, недавно стали нашим, — недавно, то есть, в наш уезд переехали?..
Алупкин. Точно так-с.
Балагалаев. Вы, я надеюсь, не будете раскаиваться. (Небольшое молчанье.) Жаркий день какой сегодня…
Алупкин. Николай Иванович, позвольте старому солдату объясниться с вами откровенно.
Балагалаев. Сделайте одолжение. Что такое?
Алупкин. Николай Иванович! вы наш предводитель! Николай Иванович! вы, так сказать, наш второй отец; я сам отец, Николай Иванович!
Балагалаев. Я, поверьте, слишком хорошо знаю, слишком чувствую; это мой долг. Притом лестное внимание дворянства… Говорите, что такое?
Алупкин. Николай Иванович! ваш становой — первый плут-с.
Балагалаев. Гм! Однако вы сильно выражаетесь.
Алупкин. Нет, позвольте, позвольте! благоволите выслушать… У соседнего мужика Филиппа мой мужик якобы козла украл… А позвольте узнать, на что мужику козел?.. Нет, вы мне скажите, на что мужику козел? Да и, наконец, почему ж именно мой мужик этого козла украл? почему не другой? Какие доказательства? Положим даже, точно мой мужик виноват — так я-то что? я-то зачем отвечать должен? меня-то зачем беспокоить? Что ж, после этого я за всякого козла отвечать буду? И становой будет мне вправе грубить… помилуйте! Он говорит: козел на вашем скотном дворе отыскался… Да провались он совсем с своим козлом! Тут дело не в козле, а в приличии!
Балагалаев. Позвольте, я, признаться, хорошенько не понимаю. Вы говорите, ваш мужик украл козла?
Алупкин. Нет, это не я говорю — это становой говорит.
Балагалаев. Да ведь, кажется, на то есть законный порядок. Я, право, не знаю, почему вам было угодно обратиться ко мне?
Алупкин. Да к кому же, Николай Иваныч? Вы извольте рассудить. Я старый солдат, я обиду получил, честь моя страдает. Становой мне говорит, и самым эдак неприличным образом: дескать, я вас… Помилуйте!
Герасим (входит). Евгений Тихоныч приехать изволили.
Балагалаев (встает). Извините пожалуйста… Евгений Тихоныч! Милости просим! Как вы в своем здоровье?
Явление V
Те же и Суслов.
Суслов. Хорошо, хорошо! спасибо… Господа! честь имею…
Мирволин. Наше вам, Евгений Тихоныч!
Суслов. А, здравствуй!
Балагалаев. А что ваша супруга?
Суслов. Жива… Экая жара! Если б не к вам, Николай Иваныч, ей-богу, с места не тронулся бы.
Балагалаев. Спасибо, спасибо. Не угодно ли? (К Алупкину.) Вы извините… как вас по имени и отчеству?
Алупкин. Антон Семенов.
Балагалаев. Любезный мой Антон Семеныч, вы мне после изложите ваше неудовольствие, а теперь… вы видите сами… Я, с своей стороны, поверьте, особое обращу внимание, — будьте покойны. Вы с Евгений Тихонычем знакомы?
Алупкин. Никак нет-с.
Балагалаев. Так позвольте же вас представить. Судья наш, благороднейший человек во всех отношениях, душа открытая, почтеннейший человек… Евгений Тихоныч!
Суслов (у стола, закусывает). Чего?..
Балагалаев. Позвольте познакомить вас с новым жителем нашего уезда: Алупкин, Антон Семеныч, новый помещик.
Суслов (продолжает есть). Мне чрезвычайно приятно. Вы откуда к нам?
Алупкин, Из Тамбовской губернии.
Суслов. А! у меня в Тамбове родственник живет, пустейший человек. Впрочем, Тамбов — ничего, город хороший.
Алупкин. Город, точно, ничего.
Суслов. А что ж наши голубчики?.. они, пожалуй, и не приедут вовсе?
Балагалаев. Нет, этого я не думаю. Меня уж и то удивляет, что их до сих пор нет… Они должны были первые приехать.
Суслов. А что, как вы думаете, мы помирим их?
Балагалаев. Должно надеяться… Я и Петра Петровича пригласил. А! кстати! позвольте обратиться к вам с просьбой, Антон Семеныч. Вы можете помочь нам в деле, которое, так сказать, равно касается до всех дворян.
Алупкин. Та-ак.
Балагалаев. Здесь есть у нас один помещик — Беспандин, и хороший, кажется, человек, а сумасброд, то есть не то, чтобы сумасброд, а кто его знает! У Беспандина сестра, Каурова, вдова: женщина, по правде сказать, до крайности бестолковая, упрямая… Впрочем, вы ее увидите.
Мирволин. Это у них в роду-с, Николай Иваныч: ихняя матушка, покойница Пелагея Арсеньевна, еще того хуже была-с. Говорят, в молодых летах будучи, кирпич им на голову упал: так, может, от этого-с…
Балагалаев. Может быть. Потому природа… Вот между этим Беспандиным и его сестрой, вдовой Кауровой, третий год идет распря по случаю дележа. Тетка их, родная им обоим, по духовному завещанию, имение оставила — имение, заметьте, благоприобретенное… Ну, не могут поделиться, хоть ты тресни… Особенно сестрица, просто ни на что не согласна. До суда дело доходило; высшим властям прошения подавали: долго ли тут до беды? Вот я и решился, наконец, пресечь, так сказать, твердою рукою корень зла, остановить, наконец, вразумить… Я им сегодня у себя свидание назначил, но уж в последний раз; а там я уж другие меры приму… Из чего, в самом деле, мучиться? Пусть суд их разбирает. В миротворцы, в свидетели, я пригласил почтенного Евгения Тихоныча, Пехтерёва Петра Петровича, бывшего предводителя… Так не угодно ли и вам помочь нам то есть в этом деле?
Алупкин. Я с удовольствием… но, не будучи знаком, кажется…
Балагалаев. Что ж такое! Это ничего… Вы здешний помещик, человек рассудительный. Напротив, оно еще лучше: им нельзя будет сомневаться в вашем беспристрастии.
Алупкин. Извольте-с, я готов.
Герасим (входит). Госпожа Каурова приехали-с.
Балагалаев. Легка на помине.
Явление VI
Те же и Каурова (в шляпке, с ридикюлем).
Балагалаев. А, наконец! Милости просим, Анна Ильинишна! милости просим… Сюда… не угодно ли-с?
Каурова. Ферапонт Ильич еще не приезжал-с?
Балагалаев. Нет еще; впрочем, он теперь скоро будет. Не угодно ли закусить?
Каурова. Покорно благодарю-с. Я постное кушаю-с.
Балагалаев. Что ж, вот редька, огурцы… Чаю не прикажете ли?
Каурова. Нет-с, покорно благодарю: я уж завтракала. Вы извините меня, Николай Иваныч, коли я опоздала. (Садится.) И то слава богу, что в целости доехала; кучер мой чуть-чуть меня не вывалил.
Балагалаев. Скажите пожалуйста, а, кажется, дорога недурна.
Каурова. Не в дороге дело-с, Николай Иваныч; ох, не в дороге!.. Я вот приехала, Николай Иваныч, только я никакой пользы от этого не ожидаю. Нрав Ферапонта Ильича мне слишком известен… ох, слишком!
Балагалаев. Ну, это мы увидим, Анна Ильинишна! Я так, напротив, надеюсь сегодня кончить ваше дело; пора.
Каурова. Дай бог, дай бог. Я, вы знаете, Николай Иваныч, я на всё согласна. Я человек смирный… Я не прекословлю, Николай Иваныч; где мне? Я вдова беззащитная: на вас одних надеюсь… А Ферапонт Ильич извести меня хочет… Что ж? Бог с ним! лишь бы деток малолетних не погубил. А уж я что!..
Балагалаев. Полноте, Анна Ильинишна, полноте! Вот я вам лучше представлю нового нашего помещика, Алупкина, Антона Семеныча.
Каурова. Очень рада-с, очень рада-с.
Балагалаев. Он, если вы позволите, также будет участником в нашем деле.
Каурова. Согласна, Николай Иваныч, я на всё согласна. По мне, хоть весь уезд, всю губернию созовите: у меня совесть чиста, Николай Иваныч. Они, я знаю, за меня заступятся. Они не дадут меня в обиду… А вы как в своем здоровье, Евгений Тихоныч?
Суслов. Хорошо. Что мне деется! Покорно благодарю.
Мирволин (целуя руку Кауровой). Как ваши детки, Анна Ильинишна?
Каурова. Слава богу, пока еще живы. Ох, долго ли? Скоро, скоро они совсем осиротеют, бедняжки!
Суслов. Полноте! Зачем вы это говорите, Анна Ильинишна? Вы еще нас всех переживете, матушка!
Каурова. Как зачем я это говорю, отец мой! Стало быть, есть причины, коли уж я не могу промолчать. То-то вот и есть! а еще, кажется, судья. Стану я говорить без доказательств!
Суслов. Ну, какие же доказательства?
Каурова. Извольте, извольте… Николай Иваныч, прикажите позвать моего кучера.
Балагалаев. Кого?
Каурова. Кучера, моего кучера, Карпушку. Его Карпушкой зовут.
Балагалаев. Для чего?
Каурова. Да уж прикажите. Вот Евгений Тихоныч доказательств требует…
Балагалаев. Да позвольте, Анна Ильинишна…
Каурова. Нет уж, сделайте одолжение.
Балагалаев. Ну, пожалуй. (Мирволину.) Сбегай, братец, пожалуйста, прикажи.
Мирволин. Сейчас. (Выходит.)
Каурова. Вы мне всё не хотите верить, Евгений Тихоныч. Уж это не в первый раз! Бог с вами!
Алупкин. Однако позвольте; я всё-таки не могу понять, зачем вам угодно было позвать вашего кучера. Кажется, к чему тут кучер?.. Не понимаю.
Каурова. А вот увидите.
Алупкин. Не понимаю.
Явление VII
Те же и Карп и Мирволин.
Мирволин. Вот-с кучер.
Каурова. Карпушка… слушай… гляди на меня; вот они не хотят верить, что Ферапонт Ильич несколько раз тебя хотел подкупить… Слышишь ли ты, что я тебе говорю?..
Суслов. Ну, что ж ты молчишь, любезный? Их братец подкупал тебя?
Карп. Как подкупал?
Суслов. Я не знаю. Вот Анна Ильинишна говорит.
Каурова. Карпушка! слушай, гляди на меня… Ведь ты помнишь, сегодня чуть меня не вывалил… помнишь?..
Карп. Когда-с?
Каурова. Когда?.. Экой глупый!.. Разумеется, на повороте, не доезжая плотины. Еще одно колесо чуть не выскочило.
Карп. Слушаю-с.
Каурова. Ну, и помнишь ты, что я тебе сказала тогда? Я тебе сказала: «Признайся, — сказала я тебе, — Ферапонт Ильич тебя подкупил: дескать, Карпуша, голубчик, ушиби, мол, твою барыню до смерти, а уж я тебя не оставлю»… Ну, и помнишь ты, что ты мне отвечал?.. Ты мне отвечал: «Виноват, сударыня, точно, я пред вами виноват».
Суслов. Да позвольте, Анна Ильинишна: виноват — это еще ничего не доказывает… Что он этим хотел сказать? сознаться, что ли, он хотел в подкупе, в намерении зашибить вас — вот что нужно узнать… Сознался ли ты?.. а?.. сознался?..
Карп. В чем сознался?
Каурова. Карпушка! слушай, гляди на меня… Ведь Ферапонт Ильич хотел тебя подкупить? Ну, конечно, ты не согласился… Но я ведь правду говорю?
Карп. Как вы изволите говорить-с?
Каурова. Ну, вот видите…
Суслов. Да позвольте, позвольте!.. Ты мне, братец, отвечай, да толковито, смотри…
Каурова. Нет, вы позвольте, Евгений Тихоныч! я на это не могу согласиться. Вы его запугать хотите — я этого не позволю. Ступай, Карпушка, ступай; да проспись смотри; а то ведь ты совсем спишь. (Карп уходит.) А от вас, Евгений Тихоныч, признаюсь, я этого не ожидала. Чем, кажется, я это заслужила?
Суслов. Да что вы нас морочите!..
Балагалаев. Ну, полноте, полноте, Анна Ильинишна! присядьте, успокойтесь. Мы это всё разберем.
Герасим (входит). Г-н Беспандин изволил приехать.
Балагалаев. А, наконец! Ну, проси, разумеется.
Явление VIII
Те же и Беспандин.
Балагалаев. А, здравствуйте!.. Однако вы заставили себя подождать.
Беспандин. Виноват, виноват, Николай Иваныч! такая вышла задача… Здравствуйте, Евгений Тихоныч, судья неумытный! как вы поживаете?
Суслов. Здравствуйте!
Беспандин. Вообразите… (кланяясь сестре) что меня задержало… Представьте себе: у меня седло мое украли… И кто украл — неизвестно!.. Делать нечего: взял седло у стремянного. (Пьет.) Я, вы знаете, всюду верхом езжу, седло премерзкое, фалейторское… рысью просто нет никакой возможности…
Балагалаев. Ферапонт Ильич! позвольте вас познакомить… Алупкин, Антон Семеныч…
Беспандин. Очень рад… Вы охотник?
Алупкин. То есть в каком смысле охотник?
Беспандин. В каком смысле? ну, разумеется, в каком: до дичи, до собак…
Алупкин. Нет-с, я собак не люблю, а из ружья в сидячую птицу стреляю.
Беспандин (смеется). В сидячую, в сидячую…
Балагалаев. Однако, извините, господа! Позвольте прервать ваш любопытный разговор. Мы о собаках и сидячих птицах в другое время поговорить можем. А теперь я предлагаю, не теряя времени, приступить к нашему делу, для которого мы собрались. Мы и без Петра Петровича начать можем… как вы думаете?
Суслов. Пожалуй!
Балагалаев. И потому, Ферапонт Ильич, покорно прошу вас присесть, и вас также, Антон Семеныч! (Садятся.)
Беспандин. Николай Иваныч, я вас душевно уважаю и всегда уважал и теперь вот, по вашему же желанию, приехал; только позвольте вам наперед сказать, если вы надеетесь какого-нибудь толку добиться от почтеннейшей моей сестрицы, то предупреждаю вас…
Каурова (приподнимаясь). Вот видите, Николай Иваныч, вот вы сами видите…
Балагалаев. Позвольте, позвольте, Ферапонт Ильич, и вы, Анна Ильинишна! я должен вас попросить сперва меня выслушать. Я имел удовольствие пригласить вас обоих сегодня к себе для того, чтоб покончить, наконец, ваши распри. Какой пример, посудите сами: брат и сестра, от одной, так сказать, утробы…
Беспандин. Позвольте, Никодай Иваныч…
Алупкин. Г-н Беспандин, прошу не прерывать.
Беспандин. А вы что мне за наставник?
Алупкин. Я вам не наставник, но, будучи приглашен Николаем Иванычем…
Балагалаев. Да, Ферапонт Ильич, я их пригласил, вместе с почтенным нашим Евгением Тихонычем, в посредники… Ферапонт Ильич! Анна Ильинишна! Я обращаюсь к вам… Как? брат и сестра, от одной, так сказать, утробы рожденные, не могут жить в ладу, в мире, в согласии!.. Ферапонт Ильич! Анна Ильинишна! — Образумьтесь, я вам говорю! Ведь для чего всё это я говорю?.. я это для вашего же блага говорю… Вы сами посудите, что мне? но я для вашего блага говорю!
Беспандин. Да ведь вы, Николай Иваныч, не знаете, что это за женщина! Ведь вы послушайте-ка ее; ведь это бог знает, что такое… помилуйте!
Каурова. А вы-то сами что? Вы кучера моего подкупаете, девок ко мне с отравой подсылаете — вы моей смерти добиваетесь. Я даже удивляюсь, как я еще до сих пор уцелела!..
Беспандин. Какого кучера я подкупал… что вы? что вы?
Каурова. Да, сударь! Он под присягой готов всё показать. Вот эти господа — свидетели.
Беспандин (обращаясь к остальным). Что это она за дичь порет?
Алупкин (Кауровой). Позвольте, позвольте! вы напрасно на меня ссылаетесь. Я решительно ничего не понял, что тут ваш кучер говорил. Это опять что-то вроде моего козла.
Каурова. Вашего козла? А чем мой кучер похож на козла? Сами вы скорей…
Балагалаев. Оставьте это, господа, ради бога!.. Анна Ильинишна! Ферапонт Ильич! Что за охота упрекать друг друга?.. Не лучше ли позабыть прошедшее?.. Право, послушайтесь меня; помиритесь! Примите друг друга в объятья! Вы не отвечаете…
Беспандин. Да что… помилуйте! как это можно! Если б я знал, да я бы ни за что не приехал!
Каурова. И я тоже бы не приехала.
Балагалаев. Как же вы мне сейчас говорили, что вы на всё согласны?
Каурова. На всё, только не на это.
Суслов. Эх, Николай Иваныч! позвольте вам сказать, не так вы дело повели. Вы им толкуете о мире, согласии… разве вы не видите, что это за люди?
Балагалаев. А как же по-вашему, Евгений Тихоныч?
Суслов. Да вы для чего их пригласили?.. для дележа? Ведь от этого у них и ссора идет. Пока они не поделятся, ни вам, ни мне, никому не будет покоя, и мы, в эдакие-то жары, вместо того, чтобы дома сидеть, будем трястись по дорогам. Так приступите же к дележу, коли вы их надеетесь уговорить… Где планы?
Балагалаев. Ну, приступимте. Герасим!..
Герасим (входя). Чего извольте?
Балагалаев. Вельвицкого мне позвать.
Беспандин. Я вам заранее объявляю, что я на всё согласен; что Николай Иваныч скажет, тому и быть.
Каурова. И я тоже.
Суслов. Посмотрим.
Мирволин. Вот что похвально, то похвально.
Явление IX
Те же и Вельвицкий, с планами.
Балагалаев. А! подойди сюда. (Развертывает планы.) Принеси-ка вон столик… Вот-с, извольте посмотреть… вот-с… «Сельцо Кокушкино, Раково тож, душ по 8-й ревизии мужеска полу 94…» Посмотрите-ка, как карандашом всё перечерчено: не в первый раз мы над этим планом бьемся… «Всей земли 712 десятин, неудобной 81, под усадьбой с выгоном 9; чересполосица есть, но немного». Вот это именье нам приходится поровну разделить между отставным коллежским регистратором Ферапонтом Беспандиным и сестрою его, вдовой подпоручика, Анной Кауровой, поровну; заметьте: так сказано в завещании покойной их тетушки, архитекторской вдовы, Филокалосовой.
Беспандин. Старуха перед смертью из ума выжила. Что бы всё оставить мне! и не было бы никакой неприятности…
Каурова. Вишь вы какие!
Беспандин. Ну, так законную бы часть вам определила… Да что от бабы ожидать путного!.. Правда, вы, говорят, каждое утро ее болонку чесали да мыли.
Каурова. А вот вы и солгали! стану я пса чесать!.. как же!.. такая я женщина!.. Вот вы — другое дело: вы известный собачник; вы, говорят, вашего пса, — прости господи мое прегрешение! — в самую морду целуете.
Балагалаев. Господа! я должен вас обоих попросить несколько помолчать… Так вот как-с: вот уже более трех лет, как их тетушка скончалась, и с тех пор, представьте, никакого решения. Наконец, я согласился быть между ними посредником, потому что это, вы понимаете, мой долг; но, к сожалению, до сих пор ни в чем не успел. Вот видите ли-с, в чем главное затруднение: г. Беспандин и сестрица их не желают жить в одном доме; стало быть, усадьбу следует разделить. А разделить ее нет возможности!
Беспандин (помолчав). Ну… я отказываюсь от теткиного дома; бог с ним!
Балагалаев. Вы отказываетесь?
Беспандин. Да, но я надеюсь на вознаграждение.
Балагалаев. Конечно; это требование справедливо.
Каурова. Николай Иванович! это хитрость. Это с его стороны уловка, Николай Иваныч! Он через это надеется получить самую лучшую землю, конопляники и прочее. На что ему дом? У него свой есть. А теткин дом и без того куда плох.
Беспандин. Коли он так плох…
Каурова. А конопляников я не уступлю. Помилуйте! я вдова, у меня дети… Что ж я буду делать без конопляников, посудите сами.
Беспандин. Коли он плох…
Каурова. Воля ваша…
Алупкин. Да дайте же ему договорить!
Беспандин. Коли он так плох, уступите его мне, и пусть вас вознаградят.
Каурова. Да! знаю я ваши вознаграждения!.. какую-нибудь десятинишку негодную, камень на камне, или, еще того хуже, болото какое-нибудь, где один тростник, которого даже крестьянские коровы не едят!
Балагалаев. Такого болота в вашем имении и нету вовсе…
Каурова. Ну, не болото, так другое что-нибудь в этом роде. Нет, вознаграждение… покорно благодарю: знаю я, что́ это за вознаграждения!
Алупкин (Мирволину). Что, у вас в уезде все женщины таковы?
Мирволин. Бывают и хуже.
Балагалаев. Господа, господа! позвольте, позвольте… Я должен вас опять попросить несколько помолчать. Я вот что предлагаю. Мы теперь сообща разделим всю дачу на два участка; в одном будет заключаться дом с усадьбой, а к другому мы несколько лишней земли прибавим, и пусть они потом выбирают.
Беспандин. Я согласен.
Каурова. А я не согласна.
Балагалаев. Почему же вы не согласны?
Каурова. А кому первому придется выбирать?
Балагалаев. Мы жребий кинем.
Каурова. Сохрани господи и помилуй! что вы это! ни за что на свете! Али мы нехристи какие?
Беспандин. Ну, вы выберете.
Каурова. Я всё-таки не согласна!
Алупкин. Да отчего же?
Каурова. Как же я стану выбирать? ну, а если я ошибусь…
Балагалаев. Позвольте, однако, отчего же вы ошибетесь? участки будут равные; а если какой получше выйдет, Ферапонт Ильич вам предоставляет право выбора.
Каурова. А кто мне скажет, какой лучше будет? Нет, Николай Иваныч! это уже ваше дело: уж вы, батюшка, потрудитесь, назначьте сами; какой вы участок мне назначите, тот и возьму, и довольна буду.
Балагалаев. Ну, пожалуй. Итак, дом со службами и с усадьбой предоставляется госпоже Кауровой.
Беспандин. И с садом?
Каурова. Разумеется, с садом! как же дому быть без саду? да и сад-то дрянь: всего пять-шесть яблонь, яблоки на них кислые-прекислые… Просто, вся усадьба гроша не стоит.
Беспандин. Так предоставьте ее мне, боже мой!..
Балагалаев. Итак, дом с садом и со службами и вся господская усадьба предоставляется г-же Кауровой. Хорошо. В таком случае, не угодно ли вам посмотреть?.. Вельвицкий! прочти, братец! как было я разделил?
Вельвицкий (читает по тетради). «Проект раздела между помещиком Ферапонтом Беспандиным и сестрою его, вдовою, дворянкою Кауровой…»
Балагалаев. Начни с направления линии.
Вельвицкий. «Направление линии от точки А»
Балагалаев. Извольте глядеть: от точки А.
Вельвицкий. «От точки А, на границе дачи Волухиной, до точки Б, на углу плотины».
Балагалаев. До точки Б, на углу плотины… Евгений Тихоныч, что же вы?
Суслов (издали). Я вижу.
Вельвицкий. «От точки Б»…
Каурова. А позвольте узнать, чей будет пруд?
Балагалаев. Разумеется, общий: то есть правый берег будет принадлежать одному, левый другому.
Каурова. А! вот как!
Балагалаев. Далее, далее…
Вельвицкий. «Пустоши же разделить поровну; в первой сорок восемь, во второй семьдесят семь десятин».
Балагалаев. Так вот что я теперь предлагаю… Тот, кто не получает усадьбы, берет всю первую пустошь за себя, то есть получает двадцать четыре десятины лишнего. Вот пустоши: первая и вторая.
Вельвицкий. «Владетель первого участка обязывается переселить на свой счет два двора во второй участок; а выселенным крестьянам конопляниками пользоваться два года…»
Каурова. Ни крестьян переселять, ни конопляники уступать я не намерена.
Балагалаев. Да полноте!
Каурова. Ни за что, Николай Иваныч, ни за что!
Алупкин. Не извольте перебивать, сударыня!
Каурова (крестится). Что это? что это? во сне я, что ли?.. да после этого я, право, не знаю, что и сказать! Конопляники на два года, общий пруд! Да эдак лучше я от дома откажусь…
Балагалаев. Да позвольте, однако, заметить вам, что Ферапонт Ильич…
Каурова. Нет, батюшка, не извольте беспокоиться. Знать, я вас чем обидела…
Балагалаев (вместе с нею). Да выслушайте меня, Анна Ильинишна! Вы толкуете о дворах, о конопляниках, а ваш братец может к другому участку присоединить двадцать четыре десятины…
Каурова (вместе с ним). Не говорите, не говорите, Николай Иваныч! Помилуйте! что я за дура буду, что конопляники даром отдам! Вы бы одно вспомнили, Николай Иваныч: я вдова — за меня заступиться некому; дети у меня малолетные: вы бы хоть их пожалели.
Алупкин. Это уж слишком, слишком! нет, это слишком!..
Беспандин. Стало быть, вы находите, что мой участок лучше вашего?
Каурова. Двадцать четыре десятины!..
Беспандин. Нет, скажите, лучше?..
Каурова. Помилуйте! двадцать четыре десятины!..
Алупкин. Да вы отвечайте: лучше? а? лучше, лучше?
Каурова. Да что ты это, батюшка, на меня всё вскидываешься? Или у вас в Тамбове такой обычай? Откуда вдруг появился, ни знамо ни ведомо, и что за человек, господь его знает, а посмотри ты, как петушится!
Алупкин. Однако, прошу не забываться, сударыня. Даром что вы, сколько мне известно, женщина, я не посмотрю: я старый солдат, чёрт возьми!
Балагалаев. Полноте, полноте, господа! Антон Семеныч! успокойтесь, прошу вас. Ведь это ни к чему не поведет…
Алупкин. Да ведь, помилуйте…
Каурова. Вы сумасшедший! Он сумасшедший.
Беспандин. Я всё-таки опять вас спрашиваю, Анна Ильинишна: по-вашему, мой участок лучше?
Каурова. Ну да, лучше, то есть земли больше.
Беспандин. Ну, поменяемтесь. (Она молчит.)
Балагалаев. Ну-с, что ж вы не отвечаете?
Каурова. Что ж мне без дому быть? На что ж после этого мне и деревня?..
Беспандин. Да коли мой участок лучше — отдайте мне дом и возьмите себе эти двадцать четыре десятины. (Оба молчат.)
Балагалаев. Однако позвольте, Анна Ильинишна, будьте же, наконец, благоразумны, последуйте примеру вашего братца… Я сегодня не нарадуюсь, глядя на него. Вы видите сами, вам всевозможные делаются уступки; вам остается только объявить ваше желание насчет выбора.
Каурова. Я уж сказала, что я не намерена выбирать…
Балагалаев. Вы не намерены выбирать и не соглашаетесь ни на что… помилуйте! Я вам должен заметить, Анна Ильинишна, что моих сил недостает… Если сегодня мы опять ничем не покончим, то уж я не намерен более служить посредником между вами. Пусть суд вас делит. Скажите нам, по крайней мере, что́ вы желаете?
Каурова. Я ничего не желаю, Николай Иваныч! я на вас полагаюсь, Николай Иваныч!
Балагалаев. Однако вот вы мне не доверяете… Ведь надобно ж это покончить, Анна Ильинишна… Помилуйте! Ведь третий год!.. Ну, скажите, на что вы решаетесь?
Каурова. Что мне вам сказать, Николай Иваныч? Я вижу, вы все против меня. Вас вот пятеро, а я одна… Я женщина: конечно, вам легко меня запугать; а у меня, кроме бога, нет защитника. Я в вашей власти: делайте со мной, что хотите.
Балагалаев. Однако это непростительно. Наконец, вы бог знает что говорите… Нас пятеро, а вы одне… Да разве мы к чему-нибудь вас принуждаем?
Каурова. А как же-с?
Балагалаев. Это ужасно!
Алупкин (Балагалаеву). Да бросьте ее!
Балагалаев. Постойте, Антон Семеныч!.. Анна Ильинишна, матушка! выслушайте меня. Скажите нам, что вам угодно: оставить при вас дом, что-ли, и уменьшить долю вознаграждения вашего братца, и насколько уменьшить, — вообще, какие ваши условия?
Каурова. Что мне вам сказать, Николай Иваныч? Конечно, мне с вами не сладить… Но господь нас рассудит Николай Иваныч!
Балагалаев. Ну, послушайте: вы, я вижу, недовольны моим предложением…
Алупкин. Да отвечайте же…
Суслов (Алупкину). Оставьте: вы видите, женщина с норовом.
Каурова. Ну, да-с, недовольна.
Балагалаев. Прекрасно! так скажите же нам, в чем ваше неудовольствие состоит?
Каурова. Этого я не могу сказать.
Балагалаев. Отчего же вы не можете?
Каурова. Не могу-с.
Балагалаев. Да вы меня, может быть, не понимаете?
Каурова. Я вас слишком хорошо понимаю, Николай Иваныч!
Балагалаев. Ну, так скажите же нам, наконец, в последний раз, чем вас можно удовлетворить, на какие предложения вы бы изъявили свое согласие?
Каурова. Нет-с, извините! Силой вы что хотите можете со мной делать: я женщина; а с моего согласия, извините… я умру, а моего согласия не дам.
Алупкин. Вы женщина?.. Нет, вы чёрт! вот кто вы! Вы сутяга!..
Балагалаев. Антон Семеныч!
Каурова. Батюшки! батюшки!
Суслов и Мирволин. Полноте, полноте! } Вместе
Алупкин (Кауровой). Слушай! я старый солдат: я даром грозить не стану. Эй, не дурачься, опомнись, а то худо будет… Я не шучу… слышишь?.. Если б ты возражала путем, я бы ничего не говорил; а то ты упираешься, как вол… Баба, берегись, — говорят тебе, берегись…
Балагалаев. Антон Семеныч! я, признаюсь…
Беспандин. Николай Иваныч, это мое дело!.. (Алупкину.) Милостивый государь! позвольте узнать, с какого права…
Алупкин. Вы заступаетесь за вашу сестру?
Беспандин. Вовсе не за сестру: мне моя сестра вот что — тьфу!.. а я за честь фамилии.
Алупкин. За честь фамилии? А чем я вашу фамилию оскорбил?
Беспандин. Как чем оскорбили! Вот это мне нравится! Стало быть, по-вашему всякий заезжий чудак…
Алупкин. Что, милостивый государь?..
Беспандин. Что, милостивый государь?..
Алупкин. А вот что-с: в чужом доме ругаться неприлично. Вы дворянин, и я дворянин, так не угодно ли завтра…
Беспандин. На чем хотите! хоть на ножах.
Балагалаев. Господа, господа! что вы это? как вам не стыдно? помилуйте! в моем доме…
Беспандин. Вы меня не запугаете, милостивый государь!
Алупкин. Я вас не боюсь; а ваша сестра… неприлично сказать, что она такое.
Каурова. Согласна, отцы мои, на всё согласна!.. дайте подписать: всё, что угодно, подпишу.
Суслов (Мирволину). Где моя шапка? не видал, братец?
Балагалаев. Господа, господа!
Герасим (входит и кричит). Петр Петрович Пехтерьев!
Явление X
Те же и Пехтерьев.
Пехтерьев (входя). Здравствуйте, мой любезный Николай Иваныч!
Балагалаев. Мое почтение, Петр Петрович! Что ваша супруга?
Пехтерьев (кланяется всем). Господа… Моя жена здорова, слава богу. Cher Балагалаев! я виноват: опоздал. Вы, я вижу, без меня начали, и хорошо сделали… Как ваше здоровье, Евгений Тихоныч, Ферапонт Ильич, Анна Илышишна? (Мирволину.) А! и ты тут, убогий?.. Ну, что, подвигается дело?..
Балагалаев. Ну, этого нельзя сказать…
Пехтерьев. Неужели? А я так думал… Эх, господа, господа! это нехорошо. Позвольте старику побранить вас… Надо кончить, надо кончить.
Балагалаев. Не хотите ли закусить?
Пехтерьев. Нет, благодарствуйте… (Отводит в сторону Валагалаева и указывает на Алупкина.) Qui est ça?
Балагалаев. Новый помещик — некто Алупкин. Я вам его представлю… Антон Семеныч! позвольте познакомить вас с почтеннейшим нашим Петром Петровичем… Алупкин, Антон Семеныч, из Тамбова.
Алупкин. Очень рад.
Пехтерьев. Добро пожаловать в наши края… Да позвольте… Алупкин? я знавал одного Алупкина в Петербурге. Высокий такой был мужчина, видный, с бельмом на глазу, в карты играл сильно и дома́ всё строил… не родня вам?..
Алупкин. Никак нет-с. У меня нет родственников.
Пехтерьев. Нет родственников?.. Скажите… Что ваши малютки, Анна Илышишна?
Каурова. Покорно вас благодарю, Петр Петрович! Слава богу.
Пехтерьев. Однако, господа, что ж, давайте, давайте. Мы поболтаем после… На чем я вас прервал?
Балагалаев. Вы нисколько нас не прервали, Петр Петрович! Вы даже очень кстати приехали. Дело вот в чем-с…
Пехтерьев. Что это! планы?.. (Садится к столу.)
Балагалаев. Да, планы. Вот, видите ли, Петр Петрович, мы никак не можем добиться толку, не можем, то есть, согласить господина Беспандина с их сестрицей. Я, признаюсь, даже начинаю сомневаться в успехе и готов отказаться.
Пехтерьев. Напрасно, напрасно, Николай Иваныч, немножко терпения… Предводитель! да это должен быть олицетворенное терпение.
Балагалаев. Вот, видите ли, Петр Петрович: с общего согласия господ владельцев, усадьба не разделяется, а к одному участку приписывается: теперь вот в чем затруднение: какое вознаграждение назначить за усадьбу? Я предлагаю всю эту пустошь отдать…
Пехтерьев. Эту пустошь… да, позвольте, да, да…
Балагалаев. Вот над этим мы теперь и бьемся… Они вот согласны, а сестрица их не только не согласна ни на что, но даже вообще не хочет объявить своего желания.
Алупкин. Как говорится, ни тпру ни ну!
Пехтерьев. Так, так, так! А знаете ли что, Николай Иваныч? конечно, это вам лучше известно, а я бы на вашем месте не так эту дачу разделил.
Балагалаев. А как же-с?
Пехтерьев. Я, может быть, и вздор скажу; но вы извините старика… Savez-vous, cher ami? мне кажется, я бы вот как разделил… позвольте карандашик.
Мирволин. Вот-с карандаш…
Пехтерьев. Спасибо… Я бы, Николай Иваныч, вот как… посмотрите: отсюда — вот сюда, отсюда — сюда… отсюда вот куда, а отсюда, наконец, сюда.
Балагалаев. Да помилуйте, Петр Петрович! во-первых, эти участки выйдут неровные…
Пехтерьев. Что за беда!
Балагалаев. А во-вторых, в этом участке совсем сенокосов нет.
Пехтерьев. Это ничего не значит: трава везде расти может.
Балагалаев. Да сверх того, рощу вы, стало быть, предоставляете одному владельцу?
Каурова. Ах, вот этот бы участок я взяла с удовольствием!
Балагалаев. А каково, например, будет мужичкам отсюда вон куда ездить?
Пехтерьев. На все ваши возражения отвечать было бы весьма легко; но, впрочем, конечно, вы должны лучше знать… вы меня извините…
Каурова. А мне эдак очень нравится.
Алупкин. То есть как?
Каурова. А вот как Петр Петрович разделил.
Беспандин. Позвольте взглянуть.
Каурова. Воля ваша, а только я с Петром Петровичем согласна.
Алупкин. Это ужасно… ведь не видела ничего, а туда же толкует!
Каурова. А ты почему знаешь, батюшка, видела я что или нет?..
Алупкин. Ну, коли видели, так скажите, какой вы себе участок берете?
Каурова. Какой? вот этот с рощей, да с сенокосом, да где земли побольше.
Алупкин. Да, всё вам однем отдать?!
Суслов (Алупкину). Оставь.
Пехтерьев (Беспандину). По-вашему как?
Беспандин. По-моему, коли правду говорить, эдак неудобно будет. Впрочем, я готов согласиться, если мне этот участок дадут.
Каурова. И я готова согласиться, если мне этот участок дадут.
Алупкин. Какой?
Каурова. А вот, что братец мой для себя спрашивает.
Суслов. Вот, говорите после этого, что она ни на что не согласна!
Пехтерьев. Однако, позвольте, позвольте… двоим нельзя один и тот же участок определить; надо, чтоб один из вас пожертвовал, оказал великодушие — взял похуже.
Беспандин. А смею спросить, для какого дьявола буду я оказывать великодушие?
Пехтерьев. Для какого… какие вы, однако, странные слова употребляете!.. для вашей сестрицы.
Беспандин. Вот тебе на!
Пехтерьев. Ваша сестра, не забудьте, принадлежит к слабому полу; она женщина, а вы мужчина… она ведь женщина, Ферапонт Ильич!
Беспандин. Нет-с, это, я вижу, уж философия пошла…
Пехтерьев. Какую же вы тут философию находите?
Беспапдин. Философия!
Пехтерьев. Однако это меня удивляет… Вас это не удивляет, господа?
Алупкин. Меня-с? Меня сегодня ничто удивить не в состоянии-с. Вы мне можете сказать, что вы родного отца своего съели; я не удивлюсь, я поверю.
Балагалаев. Господа, господа! позвольте мне сказать слово. Самое их как бы снова возгоревшее упорство доказывает вам, любезнейший Петр Петрович, что ваше разделение не совсем удачно…
Пехтерьев. Неудачно! Позвольте… почему же неудачно, это следует доказать… Я не спорю, может быть, ваше предложение прекрасно, но и о моем предложении тоже нельзя судить с первого взгляда. Я провел черту, так сказать, ангро̀; конечно, я мог ошибиться в мелочах. Разумеется, нужно уравнять оба участка, сообразить, рассмотреть подробно; но почему же неудачно?..
Алупкин (Суслову). Какую он это черту провел?
Суслов. Ангро̀.
Алупкин. А что значит ангро̀?
Суслов. А господь его знает! должно быть, немецкое слово.
Балагалаев. Положим, Петр Петрович, что ваше предложение отлично, превосходно; но главное дело, надо поровну разделить. Вот в чем задача.
Пехтерьев. Так-с. Впрочем, конечно, вам лучше знать… Конечно, я в этом случае не могу с вами тягаться. Мое предложение, вы говорите, неудачно…
Балагалаев. Да нет, Петр Петрович…
Каурова. Я понимаю, почему Николай Иваныч так на своем настаивает.
Балагалаев. Что вы хотите сказать, сударыня, объяснитесь…
Каурова. Да уж я знаю!
Балагалаев. Я прошу вас объясниться.
Каурова. Николай Иваныч намерен у Феранонта Ильича рощу за бесценок купить… Так вот от этого они так и стараются, чтоб она ему досталась.
Балагалаев. Позвольте вам заметить, Анна Ильинишна, что вы забываетесь! Ферапонт Ильич разве дитя? Разве вы не получите вашей половины?.. Да и кто вам сказал, что я намерен купить эту рощу? и разве вы можете запретить вашему братцу продавать свою собственность?
Каурова. Этого я не могу ему запретить, да дело не в этом, а в том, что вы нас не по чистой совести делите, не по справедливости то есть, а как для вас выгоднее.
Балагалаев. О, это слишком!
Алупкин. А, вот и вы теперь то же говорите!
Пехтерьев. Всё это запутано, признаюсь, очень темно и запутано.
Балагалаев. Это, наконец, всякого выведет из терпения… Что тут запутанного? что тут темного? Ну, да! я намерен купить у Ферапонта Ильича рощу; я, может быть, весь его участок намерен приобрести. Что же из этого следует? позвольте спросить?.. Я не по чистой совести делю… и повернулся у вас язык это сказать! Анна Ильинишна — женщина, я ее извиняю; но вы, Петр Петрович… запутано! Вы бы сперва посмотрели, верно ли разделено имение… Стало быть, верно, коли им предоставлялся выбор участка.
Пехтерьев. Напрасно вы так горячитесь, Николай Иваныч.
Балагалаев. Помилуйте, когда меня бог знает в чем подозревают, — меня, предводителя, удостоенного лестного внимания дворянства! Помилуйте, еще бы не горячиться, когда задевают мою честь!
Пехтерьев. Вашей чести никто не задевает, да и притом, почему ж, если можно, безобидно, как говорится, согласить собственную выгоду с выгодой другого, почему ж и не сделать так? А что касается до предводительства, то поверьте, Николай Иваныч, не всегда выбирают самых достойных, и если кого отставили, это еще не значит, что он недостойный. Впрочем, я это, конечно, говорю не для вас…
Балагалаев. Понимаю, Петр Петрович! Я понимаю, это вы на свой счет изволите говорить, да и на мой кстати. Что ж, извольте попытаться! Выборы близко. Может быть, на сей раз дворянство откроет, наконец, глаза… Может быть, оно, наконец, оценит настоящие ваши достоинства.
Пехтерьев. Если господа дворяне почтут меня своею доверенностью, я не откажусь, не беспокойтесь.
Каурова. И тогда у нас будет настоящий предводитель!
Балагалаев. О, я не сомневаюсь! Но вы поймете теперь, что, после всех этих оскорбительных намеков, мне было бы совершенно неприлично вмешиваться более в ваши дела, а потому…
Беспандин. Да зачем же, Николай Иваныч?
Пехтерьев. Николай Иваныч! я, право…
Балагалаев. Нет, уж извините. Вельвицкий, подай сюда все их бумаги. Вот вам ваши письма, ваши планы. Делитесь, как знаете, обратитесь, если хотите, к Петру Петровичу.
Каурова. С удовольствием, с удовольствием.
Пехтерьев. А я решительно отказываюсь: я вовсе не намерен… Помилуйте!
Беспандин. Николай Иваныч, пожалуйста, сделайте одолжение. Извините нас, то есть эту глупую бабу… ведь она всему причиной…
Балагалаев. И слышать ничего не хочу! Повторяю вам, делитесь, как хотите, мне до этого дела нет. Из сил выбился!
Беспандин. А всё ты, безмозглая! Ну, что ты тут напутала!.. Как же! уступлю я тебе рощу со всеми лугами, да усадьбой… сейчас! да! погоди!
Алупкин. Хорошо, хорошо, хорошо! вот так ее, вот так, вот так!..
Каурова. Петр Петрович, заступись за меня, батюшка; вы его не знаете: он меня зарезать готов, это — изверг, батюшка, убийца!.. он меня несколько раз уже отравливал, батюшка мой!..
Беспандин. Молчи, сумасшедшая!.. Николай Иваныч! сделайте одолжение…
Каурова (Пехтерьеву). Батюшка, батюшка!..
Пехтерьев. Позвольте, позвольте!.. да что же это, наконец?
Явление XI
Те же и Нагланович.
Нагланович. Николай Иваныч, я к вам… Его превосходительство изволил…
Алупкин. А, вы опять? вы опять за мной… опять насчет козла?.. опять?
Нагланович. Что вы? что с вами? что это за человек?..
Алупкин. А вы не узнали меня, небось… Алупкин, Алупкин, помещик.
Нагланович. Отстаньте. Ваш козел судебным порядком пошел. Я совсем не к вам: я к Николаю Иванычу.
Пехтерьев. Однако пустите меня, сударыня!
Каурова. Батюшка! защити и раздели!
Алупкин (Наглаиовичу). Я, милостивый государь, ни на что не посмотрю. Вы меня оскорбили, милостивый государь! Я, чёрт возьми, я вам не козел дался, в самом деле!
Нагланович. Да это сумасшедший какой-то!
Беспандин. Николай Иваныч, возьмите бумаги обратно.
Балагалаев. Стойте, господа, слушайте!.. Позвольте, у меня, кажется, голова как будто кругом идет… Дележ, козел, упрямая баба, помещик из Тамбова, вдруг неожиданный становой, завтра дуэль, у меня нечистая совесть, усадьба, роща за бесценок, завтрак, шум, кутерьма… нет, это слишком. Извините меня, господа… я не в состоянии… я ничего не понимаю, что вы мне говорите, я не в силах, я не могу, не могу! (Уходит.)
Пехтерьев. Николай Иваныч! Николай Иваныч! Однако это прекрасно… хозяин ушел, что ж нам остается делать?..
Нагланович. Что за суматоха! (Вельвицкому.) Подите, скажите ему, что мне нужно с ним по делам службы поговорить. (Велъвицкий уходит.)
Каурова. Да бог с ним! Ты-то когда нас, батюшка, делить будешь?
Пехтерьев. Я? покорный слуга; что это вы? меня за другого, должно быть, принимаете?
Беспандин. Вот мы и у праздника! Эх, ты!.. Проклятие всем бабам отныне и вовеки!(Уходит.)
Каурова. Я по крайней мере тут ничем не виновата.
Вельвицкий (входит). Николай Иваныч приказали сказать, что никого принимать не могут; они в постель ложатся.
Нагланович. Ну, значит, гости-то угостили его. Нечего делать, оставлю записку… Мое почтение всей компании. (Уходит.)
Алупкин. Мы с вами еще увидимся, милостивый государь! — слышите вы? Господа, честь имею вам кланяться. (Уходит.)
Пехтерьев. Да постойте… куда вы?.. и мы все с вами. Признаюсь, я еще ничего подобного не видал. (Уходит.)
Каурова. Петр Петрович, батюшка!.. рассудите… (Уходит за Пехтерьевым.)
Мирволин. Евгений Тихоныч, что же вы? не оставаться же нам одним! поедемте.
Суслов. Постой, вот, погоди, он оправится, мы засядем в преферанс.
Мирволин. И то дело; да в таких случаях не худо выпить…
Суслов. Что-ж, выпьем, Мирволин, выпьем. А какова баба? эта и мою Глафиру Андреевну за пояс заткнет… Вот тебе и полюбовный дележ!..
