Как мы помним, военный министр Черчилль дебютировал сдачей Норвегии и продолжил славную практику, уже в качестве премьера, поражением союзников под Дюнкерком. Стеттиниус по долгу службы был отлично в курсе дела: «На Дюнкеркской дороге и на побережье ими были брошены все их танки, грузовики, артиллерия и большая часть легких вооружений, а ведь это были самые опытные и наилучшим образом вооруженные из британских воинских частей. Во всей Британии не хватило бы оружия для того, чтобы перевооружить их, не говоря уже о достойном вооружении для Национальной гвардии, которая подлежала теперь срочной мобилизации» (30). Выступая после разгрома в палате общин с прославившей его речью, Черчилль порадовал депутатов: спаслись-де 335 000 человек. Но тут же и огорчил: «Они располагали всем лучшим из того, что создала наша промышленность. И все это погибло».

Как известно, Гитлер не воспользовался моментом, когда позорно разгромленная Англия была беспомощна, деморализована и разоружена. Фюрер пощадил англичан не только под Дюнкерком, но, главное, после Дюнкерка… Однако Черчилль не оценил этого и лишь ожесточился. Всю свою надежду он возложил на США, на Новый Свет, как выразился он в той самой речи, – и как Англия заплатила за это!

Полководческие дарования Черчилля дорого обошлись его стране. Еще дороже – дипломатические: «Премьер-министр Уинстон Черчилль обратился к нашему президенту с экстренным посланием. Он спрашивал, можно ли что-нибудь сделать для того, чтобы помочь обороне Англии и того, что осталось от Франции». Американцы не нашли ничего лучшего, как спихнуть англичанам в порядке срочной помощи запасы устаревшего оружия, оставшиеся на складах со времен Первой мировой войны (30). При этом, чтобы формально нейтральное государство сохранило лицо, был придуман уникальный трюк: армия продала оружие Американской стальной корпорации за огромную сумму 3 761 955 660 долларов, а уже эта компания перепродала его Англии и Франции. Английская закупочная комиссия (Пэрвис и Блох-Ленни) подписала контракт мгновенно. По аналогичной схеме для продаж, старых самолетов в том числе, были подключены и иные частные американские компании, производители оружия. И в те самые минуты, когда нераскаянный и несгибаемый Черчилль в парламенте произносил сделавшие его знаменитым слова о том, что англичане будут защищать свой остров, сражаясь в поле, в горах и на улицах городов, но никогда не сдадутся, «оружие из американских арсеналов уже грузили в вагоны для отправки в порты» (33), в общей сложности 600 вагонов. Правда, пока оружие морем шло в Европу, маршал Петен запросил мира у Гитлера, но платить все равно пришлось за все, ибо англичане были вынуждены перевести все французские заказы (а это еще 600 млн долларов) на себя. Другого выбора им не оставили.

После старых самолетов пришел черед старых боевых кораблей: пятьдесят (!) эсминцев были переданы американским флотом – английскому в результате сделки 3 сентября 1940 года, поистине исторической. Плавучего старья американцам было не жалко: ведь «у США было около 200 старых эсминцев, построенных сразу после Первой мировой войны… Большинство этих судов стояло в портах… с 1922 года». В конечном итоге было сочтено, что для обороны США переданные корабли не имели «существенного значения».

К этому времени кредитоспособность Великобритании уже была сильно подорвана чудовищными расходами на войну. Летом 1940 года премьер-министр Черчилль был вынужден заявить, что наличными за военные материалы его страна платить больше не может. Но американцев это мало волновало. Нет денег – отдайте ваши военные базы, у вас их и так слишком много по всему свету. И эсминцы были-таки переданы в обмен на «военно-морские и военно-воздушные базы от Ньюфаундленда до Британской Гвианы». Англичане поначалу сильно упирались, они понимали, что расстаются с основными опорами своего мирового могущества. Но беда в том, что в пресловутом Дюнкерке «были потоплены 10 английских эсминцев, а всего до половины английских эсминцев было выведено из строя». Горе-воякам некуда было деться: «сделка по передаче эсминцев в обмен на базы была совершена в результате трудных трехмесячных переговоров» (41).

Война прошла, эсминцы давно истлели, а базы остались у американцев в аренде на 99 лет – согласие на это в конце концов дал Черчилль, которому некуда было отступать. Но перед этим он позволил себе покобениться – ему ведь надо было сохранить лицо перед своей страной и королем. «С его точки зрения ставить на одну доску военные базы и старые корабли – значит признавать, что сделка гораздо выгоднее для Америки, чем для Великобритании (еще бы! – А. С.). В Вашингтоне был выработан компромисс, принятый и Лондоном. Англия «на добровольных началах» передавала нам права на базы на Ньюфаундленде и Бермудах, имеющие особую важность для обороны США и Канады, а базы в Вест-Индии и Южной Америке (Багамы, Санта-Лусия, Тринидад, Британская Гвиана и др.) мы получали в обмен на передачу эсминцев» (49). Видимо, задачу сохранения Черчиллем лица удалось решить, иначе как бы его славили англичане?