Если исходить из только что рассказанного, то можно бы подумать, что преследования евреев в Германии, начавшиеся с приходом Гитлера на пост канцлера, были скорее предлогом, чем причиной антигитлеровской и антигерманской кампании, которую повел Черчилль, начиная с 1933 года. Однако если иметь в виду чисто личные мотивы нашего героя, то выбранная им роль защитника евреев и гонителя их гонителей, безусловно, каждый день подвигала его к усиленной и максимально публичной деятельности. Произвольно выйти из этой роли, забыть о ней хоть на мгновенье было уже невозможно. Если это и была маска, то она приросла к лицу.

Тут полезно понять следующее.

Обострение антисемитизма в Германии 1920–1930-х годов было напрямую связано с огромным, лавинообразным наплывом туда евреев из СССР и Польши, где проживало их абсолютное большинство в мире перед Первой мировой войной. Именно судьба российских и польских евреев-ашкенази, соответственно, вставала в центр проблемы (как в самой Польше, так и в Германии). А они бежали из России от прелестей Гражданской войны (погромов) и большевизма (нищеты и разрухи), а из Польши – от крутых польских националистов, «пилсудчиков», правивших бал в этой новообразованной стране. Польский национализм, вдохновляемый с самого верха, был не слабее немецкого, и поляки не меньше, если не больше самих немцев, были заинтересованы в окончательном решении еврейского вопроса. Милая подробность: еще незадолго до Второй мировой войны правящие круги Польши всерьез и подробно обсуждали с лидерами Германии, Англии и Франции предложение о депортации всех польских евреев на остров Мадагаскар (французский протекторат). Поляки здесь явно опережали немцев, вот евреи и бежали от них к немцам, не подозревая еще, что их ждет. Немцы кусали губы, наблюдая этот поток…

Как уже говорилось выше, лавина еврейских переселенцев докатилась и до Англии: с 1881 по 1906 год в страну из царской России (куда в то время входило и большинство польских земель) въехало более 370 тысяч евреев, немедленно образовавших целые еврейские анклавы. С последней трети XIX века в Восточном Лондоне появляются первые синагоги: в 1874 году в Дэлстоне, в 1887 году в Сток Ньюингтоне, в 1892 г. в Хэкни. Самая большая еврейская община проживала в Лондоне – 230 тыс. человек, из них около 150 тыс. – в восточной части столицы (Ист-Энде).

Такой же участи, только в еще большем масштабе, подверглись США, куда только с 1881 года (когда еврейские революционеры-народовольцы приговорили к смерти и организовали убийство царя Александра Второго, вызвав в ответ волну погромов) и по 1910 год прибыло не менее 765 536 евреев. Этот поток еще усилился в предвоенные и первые военные годы.

Не следует думать, что англосаксонское население Англии и Америки спокойно и равнодушно или, паче чаяния, радостно встречало еврейских пришельцев на своей земле. Нет, оно возмущалось и сопротивлялось, как могло (в основном по-демократически, конечно). Антисемитские настроения были очень сильны в обеих странах, где с евреями однозначно связывали сразу три немалые опасности: коммунистическую угрозу, экономическую экспансию и подрыв расовой гигиены.

В США против обвальной еврейской иммиграции подняли протест так называемые нейтивисты, «активизировавшие свою деятельность на рубеже XIX–XX вв. в условиях роста национализма. Они опирались на идею англосаксонского происхождения американской нации и рассматривали итальянцев, славян и евреев как угрозу для ее ядра, генетического кода. По мнению американских нейтивистов, американское общество не могло «абсорбировать» такое количество иммигрантов, к тому же отличавшихся от «коренных» американцев настолько, что сам факт их массовой ассимиляции создавал угрозу для традиций, ценностей и политических институтов Соединенных Штатов. Проводником программы нейтивистов стала «Лига по ограничению иммиграции», созданная в 1894 году в Бостоне группой выпускников Гарварда…

На страницах американской прессы развернулась напряженная дискуссия между противниками и сторонниками «новой» иммиграции. В своих статьях сенатор Г. Лодж, секретарь «Лиги по ограничению иммиграции» П. Холл, лидер рабочего движения Т. Паудерли, генеральный уполномоченный по делам иммиграции Ф. Сарджент, доктор А. Маклофин, представлявший медицинскую инспекцию Элис-Айленда, известный экономист Дж. Коммонс, Р. де Уорд и другие призывали ограничить «нежелательную» иммиграцию, дабы не превращать Америку в «выгребную яму Европы», сохранить американские традиции, обеспечить здоровье нации и гарантировать ее будущее».

Так обстояло дело уже к концу XIX – началу XX века. Но к концу 1930-х годов ситуация в Америке резко радикализировалась, поскольку коренные американцы, по преимуществу белые христиане-протестанты, стали в знак протеста против размывания их расово-этнической и культурной идентичности массово создавать многочисленные антидемократические организации, лояльные по отношению к фашизму, как немецкому, так и своему, американскому; таких организаций в начале 1930-х годов в США насчитывалось не более десятка, но в конце – уже более 750.

Англия ответила на угрозу и вызов не менее круто, создав свои фашистские организации, во многом могущие дать фору немецким национал-социалистам. К примеру, выше уже рассказывалось о резко антисемитской Британской Имперской фашистской лиге и ее главе Арнольде Лизе. А еще более популярный и не менее антисемитский Британский национальный союз, возглавляемый аристократом Освальдом Мосли, насчитывал в Англии едва ли не больший процент своих сторонников, чем НСДАП в Германии перед приходом к власти – своих. Евреев члены Союза не жаловали; правительство недаром вынуждено было изолировать девять тысяч (!) его наиболее активных членов и упрятать в тюрьму самого Мосли, когда началась война с Германией: в этой войне английские нацисты вполне могли принять сторону противника, ибо расовый взгляд на вещи мог взять верх над взглядом национальным. Но о необъявленной англо-еврейской войне я расскажу ниже в отдельной главе. Кстати, евреев в той Англии не допускали в многие престижные клубы и отели.

В США – тоже, и вообще там были нередки таблички типа «евреи не допускаются». Многолетняя кампания в прессе, которую вел автомобильный король Генри Форд, разоблачая скрытое господство евреев в средствах массовой информации, торговле и финансах, тоже не прошла, разумеется, бесследно. Антисемитизм в довоенных Штатах, как и во всей Европе, был вполне заурядным явлением. В 1938 году США скандально отказались предоставить убежище для евреев, бежавших от Гитлера, заставили развернуться обратно уже подплывшие суда с эмигрантами! И даже узнав о событиях «Хрустальной ночи», Америка, несмотря на бурю, поднятую еврейской прессой, продолжала торговые отношения с Германией. (Отчасти это было обусловлено, как можно понять, позицией американских сионистов, мечтавших направить поток еврейских беженцев из Европы в Палестину, а вовсе не в США.)

Особо подчеркну, что еще в 1938 году, за год до начала войны, в Штатах проходили красочные и многолюдные демонстрации в поддержку нацистской Германии, чья расовая политика встречала у белого европейского населения Америки, состоящего тогда в основном из англосаксов и немцев, полное понимание и одобрение. В 1939 году Гитлер был провозглашен в Америке человеком года. Между другими профашистскими организациями особо выделялся германо-американский «Бунд» («Союз»; не путать с одноименной организацией еврейских революционеров в дореволюционной России). К 1939 году он имел 71 отделение в крупнейших городах США, издавал четыре газеты (в Нью-Йорке, Чикаго, Филадельфии и Лос-Анджелесе); число членов «Бунда» достигало 200 тыс. человек, руководили им открытые симпатизанты немецких нацистов.

Итак, мировая англосаксонская общественность отнюдь не торопилась осудить и покарать Германию за антиеврейскую политику. Но Черчилль никогда не считался с естественной юдофобией английских масс и вел свою персональную войну с Гитлером как ни в чем не бывало, без оглядки. Любопытно, что в 1930-е годы, развивая тему об угрозе перевооружения нацистского рейха и критикуя политику умиротворения Германии, Черчилль вообще обходил молчанием агрессивные акции фашистской Италии, Испании и Японии. Понятно, ведь там евреям ничего не угрожало, а сам по себе фашизм его нисколько не волновал, ведь это была, можно сказать, европейская, если не мировая, мода, своего рода мейнстрим. Но Гитлер – иное дело, его следовало покарать, уничтожить.

Ради того, чтобы защитить евреев, польских в первую очередь, Англия должна была вступить в войну с Германией. Это стало идеей фикс Черчилля. Находившийся под сильным влиянием Хаима Вейцмана и других еврейских политиков, полностью зависящий от еврейских денег и еврейского благоволения, увлеченный собственным мифом о евреях, Черчилль не мог поступать иначе.

В результате сложился своеобразный парадокс: под усиленным нажимом, напором Черчилля и его «партии войны», вдохновленным непримиримой борьбой с антисемитизмом, Англия неуклонно сползала к войне с Германией, несмотря на господство антисемитских настроений в самой себе.