Даже отдалившись от Вадьимова града, погоняя подаренного жеребца (не слишком-то резвого, как ни погоняй – Сокол явно не разорился от подобного дара!), Любеня продолжал сомневаться, что его так просто отпустят. Волхв не стал бы предупреждать зря. Да и все, что он слышал о князе, свидетельствовало – тот не только храбр, но и коварен не меньше.

Чем-то Вадьим напомнил ему его прежнего врага Рорика Неистового, сына Рагнара. Тот тоже всегда умел прятать за внешним безразличием самые ядовитые замыслы. А жив ли конунг? Впрочем, не важно, главное, что ярл Рорик точно бы отправил за ним погоню, даже если бы перед этим клялся в обратном, расшибая башку о стену в доказательство честности. Ярл, князь… Похожи.

«Или это власть делает людей похожими и предсказуемыми, как все люди напоминают друг друга в глубоком горе или сильной радости?! – вдруг пришло ему в голову. – Меч деревянный дал – придумал же! – усмехнулся воин. – Нет, от такого всего можно ожидать. Но ничего хорошего, это точно…»

Ожидая погони, полич часто останавливался на возвышенностях, подолгу смотрел назад. Может, попробовать запутать следы? А как их запутаешь, не в лесу же. Здесь, где больше полей, чем деревьев, с любого холма даль видна как собственная ладонь. И думать нечего.

Спрятаться в укромном распадке, переждать в зарослях? Так найдут по следам копыт. Проехал-то всего ничего, а конь уже хрипит, словно день шел наметом. И на левую заднюю ногу припадает, оставляя на земле глубокие, характерные отпечатки. Любеня не слишком разбирался в лошадях – не довелось научиться, но тут любой поймет: подарок-то княжий бросовый…

Значит, россы перепродали Алексу ромеям… И где ее искать теперь? Главное, как? Найти этого торговца рабами – Фоку Скилица, приставить нож к горлу?

Найти – легко сказать… Ромея – не земля славян, не побережье свеонов, туда ему так просто не сунуться. Разве что наняться на службу в их армию, они, рассказывали люди, всех берут… Тем более там сейчас свара между правителями, воины, или, как они говорят, солдаты, нужны…

Странно получается, два года назад, когда сборное войско ярлов отправилось в набег на ромейские земли, он отказался от этого похода, вернулся к родичам. Но, выходит, все-таки судьба ему идти на юг. Смешно даже.

Размышляя об этом, Любеня постоянно шарил взглядом по сторонам. Поэтому еще издали заметил, что в кустах впереди кто-то есть. Несколько веток шевельнулись не в сторону ветра, словно кто-то прополз под ними. Но продолжал ехать спокойно, виду не подавал.

Кусты небольшие, редкие, много народа там не спрячется, рассудил воин. А с немногими… Сейчас, пожалуй, он только рад будет схватиться с кем-нибудь, излить досаду. Могут, правда, стрелу пустить… Ну, если готов, и от стрелы увернешься, тот же Косильщик забавы ради сбивал их мечом…

Любеня уже прикинул, как и куда соскочить с коня. Сдерживал руку, чтоб не схватиться раньше времени за кинжал, не выдать себя.

Доехав до кустов, он вдруг остановил своего прихрамывающего скакуна, чему тот подчинился с большой охотой, чем трогался. Окончательно убрал руку от пояса. Помолчал, глядя сверху, с коня, потом сказал:

– Заринка, вылезай уже! Хватит в прятки играть.

– Увидел? – появилась из-за ветвей девушка.

– Глаза увидел. Больно сильно сверкают, совсем как у дикой кошки, – улыбнулся он.

– Скажешь тоже… Нет, правда, как понял, что это я?

Любеня и сам не мог бы объяснить – как. Словно солнышко улыбнулось, пахнуло внезапно мягким, сладким цветением. Теплом повеяло, что ли…

Что ж, он сын своей матери, а та – Видящая.

– Не знаю. Почувствовал… Ты мне лучше другое скажи – чего ж с косинами не ушла?

– Догнать не успела! – насмешливо ответила девушка. – Дядька Колима с Вадьимом Соколом поговорил коротко, а после так помчался – ветер в ушах засвистел. Где уж за этими храбрецами гнаться!

– Колима заранее предупреждал: в свару с князем встревать не будет, – заступился за дядьку Любеня. – Его дело торговое – со всеми дружить, каждому кланяться.

Быстро, одним движением, он соскочил с коня, потопал, разминая ноги.

– Со всеми дружить – поясница от поклонов отвалится! – ответила Зара.

– И это верно… Как нашла-то меня?

– Здесь, на равнинах, мудрено не найти, издалека видно. Да и дорога на юг одна. Нам ведь туда теперь, к ромеям?

– Нам… – проворчал Любеня. – Дать бы тебе по попе, чтоб дома сидела, а не блукала по чужим землям… Про Алексу, значит, знаешь уже?

– Знаю. Князь сказал Колиме, что зря ты ее ищешь у соколов. Я вот меч твой тебе принесла и броню. Думала, как ты без них?

– Без них – никак. С одним ножом Ромею приступом не возьмешь… А в броне, значит, да с мечом в руке – точно не устоять грекам… – Любеня усмехнулся и покрутил головой. – Впрочем, к чему говорить, мы еще от соколов не ушли… А оружие – это ты молодец, это правильно, – добавил ради справедливости.

– Думаешь, погонятся за нами?

– За тобой – особенно. Подумают – уж больно хороша девка, как же это мы ее упустили.

Зара смутилась от его шутки:

– Скажешь тоже… А уйдем?

Любеня смотрел на нее. На скуле – ссадина, лоб оцарапан ветками, похудела, словно даже ростом вытянулась. Вот глаза все такие же – как огоньки.

– Вдвоем-то на хромом скакуне? – хмыкнул он. – Уйдем, пожалуй. Только недалеко.

– Лук и стрелы со мной! – Она грозно вздернула нос.

– Ну, тогда россам не жить, – улыбнулся Любеня. – От одного страха с коней попадают.

Положа руку на сердце, он был рад видеть девушку, от этого и развеселился. Без нее словно не хватало чего-то.

Хотя, конечно, заботы теперь прибавится, не за себя бойся – за нее.

Вот же неугомонная! Зара-Заринка…

Погоня объявилась на следующее утро.

Коня они к тому времени уже оставили, княжий дар совсем обезножел. Теперь шли берегом вдоль Днепра в надежде найти какую-никакую лодку или плот брошенный. Переправиться на другой берег – может, и удалось бы следы запутать.

Не успели. Заринка первая заметила мелькающие далеко в степи темные точки.

Скоро точки приблизились, стало видно, что это всадники. Одиннадцать. Идут быстро, легко, как волчья стая, догоняющая добычу.

Хитер князь Вадьим! Дал им уйти подальше от своих владений, лишь потом погоню пустил, догадался Любеня. Теперь он вроде бы ни при чем. Дикое Поле большое, что с поличами здесь случится – не его печаль.

Сначала они тоже прибавили хода, почти побежали, но потом воин внезапно остановился. Заметил нужное. Придержал девушку за плечо.

– Туда, на холм! – коротко приказал он.

– Ты что, Любеня? Бежать же надо!

– Пешим от конных не убежать, Зара! Придется встречать.

Она поняла. Последовала за ним без обычного женского оханья и бестолковых вопросов. «Молодец, девочка!» – подумал Любеня. Хотя и жалко, что все так нескладно выходит. Выстоять вдвоем с девчонкой против одиннадцати всадников…

Он, как воин, привык уже, приучил себя не заглядывать в будущее дальше очередного удара меча. Сейчас жив, а что будет дальше – богам ведомо, людям такого знания не нужно. Вот ее – жалко… Увязалась за ним от отчаянного малолетства, дели теперь судьбу пополам…

Тем временем Любеня цепко осматривал место предстоящего боя. С одной стороны – обрыв к берегу, хорошо. Ниже – песок, спрыгнуть можно, а там и до воды недалеко. По склону – жесткие кусты и крупные камни. Тоже неплохо, конным наскоком здесь не разгонишься, россам спешиваться придется. На самой возвышенности – несколько крепеньких, низкорослых деревьев и тоже валуны. Нет, хорошее место, лучше, пожалуй, в округе и не найти… Будь с ним два-три воина из братьев острова, против большего числа нападающих выстояли бы…

– Зара, ты вот что…

Девушка обернулась к нему. Серо-зеленые глаза распахнуты, лицо, посмуглевшее на южном солнце, раскраснелось.

Хочет показать ему, что не боится?

«Неправильно, сестренка, бояться надо!»

– Вот что! – тверже сказал Любеня. – Встанешь вон там, за деревьями. Когда россы полезут, я их свяжу боем, а ты прыгай вниз и уходи. Лучше – через реку плыви, корягу какую прихватишь, с ней точно переплывешь.

– Любеня, я…

– Слушай меня! Не время, девочка, шутки шутить! Переплывешь, пока я россов на себя отвлекаю, и спрячешься на том берегу, поняла?

– Да что ты…

– Или мало тебе судьбы Алексы? Хочешь, чтоб тебя тоже в неволю взяли и продали?! – нажал он голосом.

Дошло, похоже. Что россы могут сделать ему? Только убить. А ей – рабство.

– А ты как же? – спросила она, дрогнув голосом.

– Не бойся, я за тобой следом. Позже только, сначала дам тебе переплыть, – как можно увереннее ответил он, не чувствуя особой уверенности.

– Точно?

– Обещаю!

– Смотри, слово сказано… Но стрелы свои по ним я все-таки выпущу! – заявила она. – Тебе же подмога, легче будет рубиться…

– Выпустишь, – кивнул он.

Достал из заплечной сумы шлем и кольчугу. Давно не надевал. Частые тугие кольца, обильно смазанные салом для предохранения от ржавчины, как живые в руках…

Он оглянулся:

– Ну, ты еще здесь? Давай на место!

– Да иду уже, иду… Любеня?

– Что?

– Ничего… Так… Ты смотри мне – не умирай! – все-таки решилась сказать она. Сделала смешную гримаску, сразу напомнив ему их долгие веселые разговоры зимними вечерами.

– Даже не собираюсь, – ободряюще кивнул он.

– Смотри мне…

Бережно расправив кольчугу, Любеня привычным движением накинул ее, расправил на себе. Кованый шлем лег на голову обычной тяжестью. Подвесил к поясу Самосек, затянул крепче. Теперь – копье в правую руку, щит – в левую. Пожалуй, в этот момент он перестал быть поличем Любеней. Снова стал воином Миствельда Сьевнаром Складным. Видит Один – он не хотел убивать этих россов! Они сами погнались за ним…

Опершись плечом на ствол дерева, Любеня-Сьевнар спокойно наблюдал за приближающимися врагами. Вот уже и лица можно различить. Асконь впереди, конечно. Остальных он не знал, хотя кого-то вроде бы видел на холме Перуна.

Россы тоже увидели его. Начали торопить коней, засвистели и загикали, как при охоте на зверя. На скаку, не сбавляя хода, раскручивали свои кожаные пращи.

Метко били. Камни зацокали совсем рядом, ударяясь о деревья и валуны. Впрочем, было видно, куда летят. «Давайте! – злорадно подумал Любеня. – Здесь – не осенью на Лаге, здесь я готов…» Пару камней он нарочно, с показной неторопливостью отбил краем щита.

Россы не стали осаживать коней перед склоном, попробовали с ходу пустить на подъем. Но те, как и рассчитывал полич, сами начали приостанавливаться, заплясали, не желая, как козы, подниматься по крутизне. Россы в результате сбились все в кучу, замахали друг на друга руками, возбужденно переговариваясь и показывая наверх. Грозили ему, было слышно.

«Копье кинуть? Сбить вон того, плечистого, с лисьим хвостом на шлеме… Нет, далеко, хорошего броска все равно не получится…»

И тут в дело вступил лук Зары. Первая стрела попала в грудь одного из коней. Тот шарахнулся, попятился, заваливаясь на бок вместе со всадником. От неожиданности росс не успел соскочить, упал, придавленный конской тушей. Закричал истошно, перекрывая захлебывающееся конское ржание.

Мелькнула вторая стрела, третья, четвертая… Упал воин, начал заваливаться еще один конь, но здесь всадник уже успел спрыгнуть.

«Ай, молодец, девочка! Сам Фроди Глазастый, погибший на берегу куршей, не справился бы лучше!»

Россы наконец сообразили, что по ним стреляют. Развернулись как по команде, помчались прочь. От неожиданности, понял Любеня. Видели-то его, а стрелы полетели из другого места. Хотя раздумывать было некогда. Он уже сбегал вниз, оставив для скорости копье и щит на вершине, с одним мечом в руках. Восемь ускакали, один лежит со стрелой в груди, но двое-то остались, и этих двоих…

Лежащего под конем, так и не успевшего выбраться росса, полич походя полоснул мечом. Второй сам кинулся на него с криком ярости. Разогнавшись на склоне, Любеня проскочил мимо. Притормозил, развернулся, кинулся на него. Успел отбить его меч своим, крутанул клинком, сбивая того с размаха. Ударил ногой в бедро, отвлекая внимание, и тут же со всего размаха плеча рубанул Самосеком. Коренастый, широколицый воин отшатнулся, почти успел подставить меч под тяжелый удар сверху вниз.

«Почти» не считается, как говорил когда-то Косильщик, прикладывая ученика своей быстрой палкой…

Упал росс.

И – назад! Быстрее вверх, пока россы не опомнились, что своих оставили, опять не развернулись в атаку…

Взбежав наверх ничуть не медленнее, чем спускался, Любеня сам хрипел не тише того коня, что подарил Сокол-князь. Зато – не ждали они его вылазки! Тот, коренастый, мог бы убежать следом за всадниками, но замешкался, взявшись ловить коня убитого.

– Любеня! Да Любеня же! – кричала ему Заринка.

Он все еще не мог отдышаться, поэтому ответил не сразу:

– Чего?

– Здорово мы их помяли, а?!

«Погоди, девочка, погоди…»

Он несколько раз глубоко вздохнул, задерживая дыхание. Вроде колотье в боку начало утихать.

– Погоди радоваться! – выкрикнул в ответ. – Теперь хуже придется! По-нахальному они больше не полезут, научены!

– Думаешь?

– Ты, главное, помни, что я сказал – с обрыва и вниз!

– У меня стрелы еще остались!

– Много?!

– Нет, не очень! Меньше десятка! – не сразу ответила Заринка.

– И то дело…

Любеня видел, россы уже опомнились. Снова поворачивают коней. Сошлись вместе, поорали друг на друга, ища виноватого. Опять двинулись на них. Теперь – неспешно, шагом. Не дойдя до склона на полет стрелы, вообще начали спешиваться. Все правильно, сообразили – пешими, прикрываясь щитами, поднимутся куда вернее.

Девушка от азарта пустила стрелу. Нет, не получилось… Воин с лисьим хвостом на шлеме ловко поймал ее на излете, переломил об колено. Глядя наверх, насмешливо провел ребром ладони по горлу.

«Ну, теперь будет жарко!»

– Любеня! Любеня! Смотри же! – вдруг закричала девушка так пронзительно, что он вздрогнул.

Оглянулся и обомлел. С другой стороны утеса, от реки, поднимались еще воины. С первого взгляда показалось – много их, очень много, как муравьев. «Все, конец!» – отчаянно сжалось внутри.

И только тогда, до боли стиснув рукоять меча, он понял, что это не россы. Не похожи ни оружием, ни одеждой. Глянул случайно на реку и обомлел – вдоль берега, где недавно было пустынно, воткнулись острыми носами в песок большие, черные от смолы корабли с драконьими головами на высоких, гордо изогнутых шеях. Такие знакомые корабли, очень знакомые…

Боги всевидящие, неужели?! Откуда?!

– Пусть упадет мне на голову молот Тора, берега этой реки такие же крутые, как своенравно русло! – громко пробасил кто-то на языке фиордов.

И голос знакомый…

Ингвар?!

– Эй, там, на вершине?! Что за воин держит оборону один против всех?! Назови себя! – выкрикнул другой голос.

Ну, его Любеня не мог не узнать… Гуннар, старший брат! Конечно же!

– Пусть разжует меня великанша Хель гнилыми зубами, но эти руны на щите я хорошо помню!.. А меч!.. Косильщик, уж кто, как не ты, должен знать этот меч лучше, чем руки любимой! – весело гаркнул Бьерн Железная Голова, взобравшийся на утес самым первым.

Да, это были они… Дружина Миствельда!

Любеня одним движением скинул шлем, кинул под ноги щит, ладонью стер пот со лба. В лицо дунул теплый озорной ветерок, остудил щеки, растрепал волосы.

– Клянусь конем Одина Слейпниром Крылатым, если это не называется успеть вовремя, тогда я вообще не знаю, что такое вовремя! – вдруг вспомнил он бой на берегу куршей и засмеялся.

А братья острова уже бежали к нему, были совсем рядом:

– Ого-го! Вот кто это оказывается!

– Сьевнар Складный – ты ли?!

– Наш скальд, провалиться мне в темный Утгард!..

– А ты, брат, не скучаешь здесь!..

– Врагов-то собрал – не много ли на одного? Не поделишься ли, брат мой Сьевнар?! – широко улыбался Гуннар Косильщик, прижимая его к костистой, крепкой как железо груди.

Знакомые, дружеские, родные лица… Его стискивали в объятиях, хлопали по плечу, награждали увесистыми тычками.

Мелькнуло: как ребятня, что целой стаей налетела на одну куклу. Россы не одолели, так воины братства придавят на радостях!..

А где они, кстати, россы? Оглянувшись, Любеня заметил лишь несколько темных точек в степи. Всадники были уже далеко.

Ну и ладно, он с самого начала не хотел убивать их…