Когда я вернулся к себе, то обнаружил спавшую крепким сном ненаглядную соседку-злыдню. Пару секунд поумилявшись (в таком безобидном состоянии ее можно застать крайне редко, поэтому стоило ловить момент), все же добрался до собственной постели и сразу отключился. Ситуация вышла крайне напряженной, хлопот обрушилось немало. Да еще и Шаленый, дидько его за ногу! Устроил нам такую лекцию, что я решил больше не приближаться к лазарету на десять метров. Девочки, кажется, восприняли спокойнее, что, безусловно, радует.

А вот пробуждение пришло со… страшного. Меня трясли и одновременно пытались придушить.

– Андрей! Андрей!

С трудом разлепив глаза, я непонимающе уставился на склонившуюся надо мной Сашу. Кстати, встрепанную со сна и едва одетую. Удушение оказалось радостными объятиями… ну, почти.

– Ты жив!

Дидько, что за глупое утверждение? Нет, я умер, а сюда положили в качестве подсобного материала для практикующих злыдней.

– Ткачук, изыди, я тебя умоляю, – пробормотал, уткнувшись в подушку. – Дай поспать, а?

На миг она оторопела, однако тут же принялась тормошить меня с удвоенным старанием. В результате я не выдержал и швырнул в нее подушкой. Ответ – визг и тычок в бок.

– Ну, держись! – рассвирепел я, вскочив и ухватив ее за руки.

Сашка только довольно ухмыльнулась, сдув с лица черную прядь. Выражение ее лица было слишком далеко от раскаяния, наоборот, больше напоминало довольную кошку.

– Пропажа нашлась! – хмыкнула она. – И не скажешь, что так долго в себя прийти не мог.

Я поудобнее устроился на кровати.

– Ну да, конечно. На курорте был.

Саша неожиданно посерьезнела:

– Не обижайся, я знаю, что это не так.

Я покосился на часы: так, на предмет поболтать у нас где-то минут десять – не больше. Вздохнув, все же сел на постели и подобрал подушку.

– Не обижаюсь, – не стал я вредничать. – Лучше скажи, что у нас тут с этой комиссией?

Карие глаза Саши расширились, она вскочила и хлопнула себя по лбу:

– Святой хвост Бесеньки, да они ж сегодня приезжают!

Говорить со мной больше не пожелали: она подхватила свои вещи и умчалась в душ. Я только вздохнул. Ох уж эти женщины! И как меня вообще угораздило жить с ней? Хотя не буду скрывать – теперь мне это даже нравится. Может, пахнет каким-то извращением, но нравится.

Впрочем, засиживаться не стоило. К приезду комиссии должны подготовиться все.

Их было семеро. Все, как один, худые и сухие, словно осенние листья. Присыпанные сединой волосы, пронзительные серебристые глаза. Четверо мужчин и три женщины. Хоть бери и снимай фантастический блокбастер. Правда, ленты, достойной Голливуда, увы, не выйдет. Личики прибывших упырей все же были дюже славянскими.

Вий-Совяцкий улыбался и пожимал им руки. Впрочем, улыбаться ему не стоило. Выглядело так, будто он уже распределил, кого из них съест на обед, кого на ужин, а кем перекусит с утра. Упыри, видимо, к такому были вполне привычны, потому что никто даже бровью не повел.

– Рады видеть, Павел Константинович, очень рады, – произнес писклявым голосом самый старый и маленький из них, цепким взглядом ощупывая холл университета.

Честно говоря, среди встречающих важных шишек я оказался случайно – вышел вместе с Сашей из корпуса, а тут пани Кандыба шагает навстречу. Ухватила нас обоих, словно нашкодивших котят, и потянула к Вий-Совяцкому, на подмогу.

Увиденное меня, безусловно, впечатлило. Но вот желания побыть рядом с комиссией однозначно не возникло.

– Я тоже, Олег Васильевич, – кивнул Вий-Совяцкий. – Ну что ж, предлагаю зайти ко мне, посмотрим на план.

Названный Олегом Васильевичем бросил хмурый взгляд на Солоху, потом пристально осмотрел нас с Сашей. В серебристых глазах мелькнуло что-то нехорошее, тонкие губы упыря исказила кривая ухмылочка.

– Как скажете, Павел Константинович, – проворковал он. – Коллеги, ну же. Не будем задерживать пана ректора. Приступим.

Почему-то показалось, что вся бравая семерка примет свою настоящую форму – этаких тварей с когтями и зубами – и вцепится в наши глотки. Тем не менее комиссия дружно пошла за Вий-Совяцким, который по-прежнему удерживал подозрительную улыбочку.

Солоха шумно выдохнула и повернулась к нам:

– Плохи дела. Эти гады будут вынюхивать и высматривать. Нельзя даже намек дать, что у нас тут хозяйничал злыдень.

Я только покачал головой:

– А как же мы поясним им отпечаток силы Призрачного Цимбалиста?

Солоха провела ладонью по лицу, ругнулась и вздохнула:

– На ходу что-то выдумаем. Сейчас первая пара как раз, они придут ко мне. А вам держать ухо востро… и язык за зубами. Расходимся.

Мы с Сашей на удивление синхронно кивнули и расползлись каждый в свою сторону: Солоха к ведьмакам, Саша в подвал, к практикующимся злыдням, а я поплелся в свою группу. Как прикрывать Цимбалиста и чем объяснять его присутствие – понятия не имел. А ведь почуют. У него же магический отпечаток – о-го-го! Хорошо хоть вчера ушел без шума и пыли, сразу после вопля Дидько. Медведем, кстати, завхоз посчитал моего Дымка, который разлегся возле дверей Дины и Тани и преспокойненько себе дрых. А тут – бац! – Дидько с вилами. Кот, конечно, и перепугался до одури, зашипел. А Дидько спросонья принял его почему-то за медведя. Учитывая, что они совсем не похожи, я терялся в догадках, как можно было перепутать.

Едва толкнул дверь и оказался в аудитории, как группа, словно по команде, смолкла. Все уставились на меня, как на привидение во плоти. В воздухе повисла напряженная тишина. Кинул взгляд на первую парту – Дины не было. Нахмурился и сел за свой стол, побарабанил пальцами и открыл журнал. Студенты выжидающе уставились на меня.

– А где это ваша староста? – спросил я как можно более безразличным тоном.

Тишину никто не нарушил. Мне это не понравилось. Подняв голову, хмуро осмотрел студентов. Багрищенко старательно пялилась в свой конспект. Не знай я, что она отличница, решил бы, что пытается спешно вызубрить то, что прошляпила сделать вечером. Выглядела она весьма бледно, но не страшно. Поначалу отогнать ее от Кирилла стало тем еще испытанием, но я был непреклонен – спать! Утром вряд ли у нее нашлось время скользнуть в лазарет. Да и Шаленый не пустит же. Поэтому взгляд, которым она уставилась в свой конспект, не давал понять, в каком расположении духа находилась юная ведьма.

– Таня, – окликнул я ее, и Багрищенко вздрогнула, словно вынырнула из мыслей.

– Да, Андрей Григорьевич?

Я нахмурился. Вот же ж влюбленные, дидько их за ногу!

– Где Дина? Почему ее нет на занятиях?

Таня немного замялась:

– С утра в лазарет пошла, сказала, что нехорошо себя чувствует.

– Хорошо так пошла, – хихикнул Малявкин, но, заметив мой недовольный взгляд, резко смолк.

Вздохнув, я закрыл журнал.

– Так, понятно. Идем дальше. На прошлом занятии мы с вами рассматривали теорию применения мольфарских навыков в экстремальных условиях. Сегодня мы продолжим изучать тему, поэтому все дружно открыли конспекты и… приготовились внимать.

Вий-Совяцкий быстро шел по коридору, чувствуя, как сверлят спину упыри своими отвратительно серебристыми глазами. Хвеся, завидев такую орду в приемной, невольно потянулась к метле. Пришлось зыркнуть на нее нехорошим взглядом, чтобы вела себя прилично.

– Хвесенька, прошу вас, голубушка, принесите две чашечки кофе.

– С кардамоном, – пискнул Олег Васильевич, – очень хорошо освежает.

– А… – начала Хвеся, явно пытаясь намекнуть, что две чашки кофе на восемь персон будет маловато.

– Две чашки, – с нажимом произнес Вий-Совяцкий и быстро зашел в кабинет.

Упыри неприятно похихикали и скользнули следом. Радовало, что говорил только один. Впрочем, этому было объяснение.

– Присаживайтесь, господа, – как ни в чем не бывало сказал он, указывая на кресло.

Повисла тишина. Вий-Совяцкий подхватил из шкафа толстенную папку с потрепанными завязочками. Положил ее на стол, а сам устроился в кресле. Упыри не шелохнулись, только Олег Васильевич приподнял уголки губ в кривой ухмылочке.

Распахнулась дверь, и в кабинете появилась Хвеся. Бросила настороженный взгляд на стоявших упырей, поставила поднос с чашками на стол и быстро выскользнула в приемную.

– А кардамон-то не забыла, – довольно пропищал Олег Васильевич и плюхнулся в кресло. – Начнем?

Вий-Совяцкий невозмутимо взял чашку, отпил глоток, нарисовал в воздухе сложный символ, и замок с громким щелчком захлопнулся.

Олег Васильевич тоненько захихикал. Остальные упыри повторили, в результате чего звук оказался крайне мерзким.

Вий-Совяцкий принялся перелистывать отчет по успеваемости первокурсников.

– Долго будет этот маскарад? – спросил он.

Все семеро тяжело вздохнули. Олег Васильевич только хмыкнул и хлопнул в ладони – шесть упырей растворились в воздухе. Теперь вместо сухонького маленького старичка напротив Вий-Совяцкого сидел высокий мужчина, едва перешагнувший тридцатипятилетний рубеж. Темная строгая одежда – затянут по самое не балуйся, даже верхняя пуговица воротника-стойки застегнута наглухо. Лицо – худое; светлые брови вразлет, длинный прямой нос, узкий подбородок, тонкие губы. Глаза – светло-серые, с едва заметной серебристой искоркой, волосы – бесцветно-белые, аккуратно зачесаны назад. Вид такой, словно только что вышел из парикмахерской. Руки затянуты в неизменные белые перчатки. На безымянном пальце правой – массивный платиновый перстень с вырезанным из белой яшмы черепом. Вий-Совяцкий никогда не видел его без этих перчаток. Создавалось впечатление, что Олег Вещев попросту боялся запачкаться о бренные вещи этого грязного мира. Упыри, конечно, бывают разные. Этот – живое доказательство. Точнее, не совсем живое.

– Ты мне что-то не особо рад, – заметил Олег, взяв фарфоровую чашку с розочками за ручку, изящно так, всего двумя пальцами. Пальцы у него, кстати, длинные, до безобразия гибкие. Пианистом бы быть, да только еще неизвестно, какую мелодию он наиграет. Да и голос – ни следа от первоначального писклявого тенорка – мягкий раскатистый баритон.

– Скорее, озадачен, – хмыкнул Вий-Совяцкий. – С каких пор ты ходишь в виде комиссии по университетам?

Олег попробовал кофе, благосклонно кивнул и откинулся на спинку стула.

– Твоя секретарша явно не в восторге.

– Моя секретарша имеет распоряжение выметать поганой метлой каждого упыря, посмевшего приблизиться к ректорскому кабинету, – не смутился Вий-Совяцкий. – Впрочем, ты сам видел.

Олег только пожал плечом, мол, что с вас, деревни, взять.

– Ну, раз имеет…

Вий-Совяцкий не стал уточнять, что именно имеет, потому что разговор грозил уйти не в то русло. Он постучал карандашом по столу и серьезно посмотрел на собеседника:

– Я жду ответа.

Олег приподнял светлую бровь.

– Ты знаешь, я польщен.

Вий-Совяцкий не ответил. Ему ситуация не нравилась все больше и больше: Вещев Олег Васильевич, он же в прошлом… живом прошлом Ольгъ Вещий. К управлению образования имеет такое же отношение, как Орыся к клубу молодых мамочек.

Олег снова отхлебнул кофе.

– Упыри действительно собирались к вам наведаться, – наконец-то произнес он. – Только внимательно разобравшись в вашем деле, мы определили, что дело нечисто. Думал, смерть студента никто не заметил?

Вий-Совяцкий не спорил. Конечно, Кормильцевы – не последний род среди злыдней. Естественно, начали рыть носом, что да как. Другой вопрос, что нет никакой уверенности, что делают они это не ради мести, а ради желания поразвлечься. Больно уж странная семейка была. Точнее, есть.

Сложив руки в замок, посмотрел на Олега:

– И какой же из хмырей накапал наблюдателям?

Олег молча допил кофе, давая понять, что такими подробностями делиться не намерен.

– Неважно, – уронил он, – важно, что у меня есть два подозреваемых.

– Поделишься? – с любопытством уточнил Вий-Совяцкий. С этого ж гада станется таинственно поулыбаться и смолчать.

Из-под стола черной молнией вылетел Бесенька. Радостно запрыгал возле ноги Олега и замахал лапками. Олег улыбнулся и поднял безобразника на руки. Вий-Совяцкому с трудом удалось удержать невозмутимое выражение лица. Бесенька – умница. Всегда знает, когда надо выскочить и смягчить суровое сердце. Даже неважно чье. Бесенька действовал на всех безотказно.

Олег тем временем посвятил все свое внимание довольно бормотавшему бесенку, который ухватил его руку своими лапками и, кажется, пытался что-то рассказать.

– Вот как с тобой вести дела? – вздохнул он. – Если всегда выпускаешь такое оружие?

Бесенька гордо расправил плечи и выпрямился. Олег погладил его между торчащими рожками. Вий-Совяцкий только качнул головой:

– Это не я, шановный пан Наблюдатель, это оно само.

Олег хмыкнул:

– Ну что ж… Слушай тогда. Подозрения такие: Никишин Алексей Петрович, твой старый знакомец из Киева.

Услышанное несказанно удивило, Вий-Совяцкий приподнял брови:

– Что? Ректор Киевской академии? Какого черта?

Олег пожал плечами:

– Знал бы – чувствовал бы себя увереннее. Возможно, хочет изжить конкурента.

Сказанное не хотело никак вязаться в одну картину. Вий-Совяцкий задумчиво постучал пальцами по крышке стола. Нет, ерунда полная. Ректоры, конечно, все не очень любят друг друга. Сюда идут не только Киевская академия и ПНУМ, но… Он сделал глубокий вдох, пытаясь систематизировать мысли. Но вообще-то такое не принято. В министерстве по головке не погладят; никаких разборок, бросающих тень на учебное заведение.

Бесенька тем временем вовсю пытался стащить яшмовый перстень с пальца Олега. Тот даже не пытался прекратить это безобразие, а лишь покровительственно улыбался.

– Так, хорошо, – протянул Вий-Совяцкий, – а второй?

– Вовк Виктор Сергеевич, – выделяя каждый слог, словно ударяя керном по металлу, произнес Олег.

Повисла тишина – неприятная, липкая, щекочущая нервы. Вий-Совяцкий в первый миг даже подумал, что ослышался. Нет, такого не может быть. Тут уж тогда стоит поверить в причастность Никишина.

– Ты что-то путаешь, – хмуро сказал он, глядя на Олега, – этого не может быть.

– Оу, какие заявления, – на губах Вещева появилась улыбка, от которой в кабинете стало холодно.

В один миг схлынула обманчивая пелена умиленного Бесенькой человека. В серебристо-серых глазах появились рубиновые искры – тусклые, зловещие, будто отливающие кровью. Упырь. Упырь как он есть. И не надо заблуждаться, что благородное прошлое как-то повлияло на этого живого мертвеца.

– А я должен поверить каждому слову? – тем не менее не испугался Вий-Совяцкий.

Бояться он разучился еще в самом раннем возрасте – как только понял, что полностью открыть глаза уже никогда не сумеет.

Олег не спорил, только осторожно опустил Бесеньку на пол. Глубоко оскорбленного Бесеньку, что тоже не стоило сбрасывать со счетов.

– А ты подумай, Павел. Хорошо подумай. Почему нет?

– Зачем основателю ПНУМа рушить свое детище?

Нет, в голосе Вий-Совяцкого не было злости или негодования. Скорее – огромное недоумение. Это все равно, как если бы вдруг Орысю обвинили в том, что она соблазнила всех парней университета. Глупость неимоверная.

– Зачем – я и пытаюсь узнать, – немного раздраженно бросил Олег. – И тебе советую не хлопать ушами.

Скажи такие слова ректору кто другой, уже б вылетел из окна. Но здесь руки распускать… точнее, глаза открывать не стоило. И хоть Вий-Совяцкому совсем не нравилось такое положение дел, в этот раз он многозначительно промолчал.

– А Оляна Багрищенко?

Вопрос на некоторое время повис в воздухе. Олег задумался. Бесенька, возмущенно пропищав какие-то свои бесовые ругательства, гордо пошагал к столу и скрылся под ним. Вещев молча проследил за этой демонстрацией, потом перевел взгляд на перстень.

– Знаешь, я бы придушил ее при первой возможности. Больно уж склочная и истеричная баба. Но вся беда в том, что нет пока ни одной улики, указывающей на нее. При встрече я успел прощупать университет и действительно обнаружил след. Но… очень старый. Месяцев пять ему, а то и больше.

Вий-Совяцкого такое сообщение совсем не обрадовало. Если все так, как говорит Олег, то Оляна не виновата.

– Больше, – хмуро произнес он. – Олянка сюда наведывалась в сентябре. Устроила скандал и умчалась на своей метле в закат.

Олег потер узкий подбородок.

– М-да, негусто. Вполне может быть, что ей хватает мозгов не лезть в серьезные игры.

Вий-Совяцкий хотел возразить, что с мозгами как раз у доброй тетушки Тани Багрищенко большие проблемы, но смолчал. Ни к чему разводить сплетни.

– Что будем делать с Вовком и Никишиным? – поинтересовался он.

Олег поднялся из кресла и отряхнул брюки от тонких бесиных шерстинок.

– Дождемся шабаша на Лысой горе. Как только на совете решится, как именно поступить, – выдам инструкции.

Удивлению Вий-Совяцкого не было предела:

– То есть мне покорно и молча следить за всем происходящим, даже если кто-то осмелится поднять на воздух университет?

Олег покачал головой:

– Не бойся, не посмеет. Вовк находится сейчас в Англии, далековато, чтобы дергать за ниточки своего заклятья на крови. Оно тут, кстати, лежит на двух твоих преподавателях.

Вий-Совяцкий чуть не грохнулся со стула. Ну и новости!

– Какое еще заклятье на крови?!

Олег криво усмехнулся:

– Самое натуральное, отлично выполненное.

Нехорошие догадки появились, однако хотелось все же, чтобы это было не так. Поэтому следующий вопрос прозвучал тихо:

– На ком?

Олег покрутил на пальце яшмовый череп.

– Некто Чугайстрин Андрей Григорьевич.

Сказанное не особо удивило. После путешествия к Призрачному Цимбалисту могло случиться что угодно. Но вот пугало, что Чугайстрин не единственный.

– Кто еще?

– Ткачук Александра Евгеньевна, – улыбнулся Олег самой гадкой из своих улыбок, – или мне лучше сказать О…

– Молчи, – рявкнул Вий-Совяцкий, делая шумный выдох. Вот это уже очень плохо. Просто до одури плохо.

– А что же… Никишин?

– А Никишину не до тебя, – хмыкнул Олег. – Настоящая комиссия как раз к нему и отправилась. И поверь, найдут там немало.

Последнее слово было сказано явно с огромным удовольствием. У Вий-Совяцкого даже закралось подозрение, что Никишин насолил Олегу по самое не балуйся и коварный упырь теперь изысканно мстит. В то же время нельзя было не почувствовать прилив благодарности.

– Хорошо, я тебя понял. Когда отбываешь?

Олег делано возмутился:

– Папенька, вы меня уже гоните? Ах, чем я вам не угодил?

– Перестань паясничать, – отмахнулся Вий-Совяцкий, – неужто и впрямь будешь делать обход?

Олег поморщился:

– Ты уж извини, Павел, но нынешнюю молодежь я предпочитаю только в виде закуски.

– Неудивительно, что она от тебя не в восторге. – Вий-Совяцкий быстро завязал папку с отчетами, испытывая огромное облегчение, что камень в виде комиссии из управления в этот раз их миновал. Встал и ловко засунул папку назад. – Какую программу тебе тогда предложить?

– Хм, – Олег, кажется, серьезно задумался, – устрой-ка мне свидание с Солохой. Прекрасная женщина!

Вий-Совяцкий прекрасно знал расположение Вещева к Солохе, а также ее полное неприятие хитроумного упыря и наблюдателя. Хоть и весьма обаятельного, тут не откажешь.

– Я-то устрою, – протянул он, – но сам понимаешь…

– Да, конечно, – как-то весьма кровожадно улыбнулся Олег, – она ночами все еще видит светлый образ твоего Гриши.

Вий-Совяцкий покачал головой. Чудовищная Санта-Барбара, что тут еще сказать? Но уж как есть.

В коридоре неожиданно раздался дикий шум.

– Это еще что за… – начал было он, краем глаза отметив, как Олега окутало серебристым пламенем, и на его месте оказалось семь худосочных представителей комиссии. Хороша конспирация, ни за что б не отказался!

– Нельзя туда, нельзя! – вдруг послышался крик Хвеси. – Назад, кому сказала!

Дверь с грохотом распахнулась. Вий-Совяцкий чуть приподнял бровь от удивления. На пороге стоял явно не тот, кого бы он мог ожидать здесь видеть.

В обтрепанной одежде, босиком, с глазами, полными предвечной тьмой, острым запахом ночного ветра и звездного холода, в кабинет ворвался Призрачный Цимбалист. Подойдешь на шаг – рухнешь замертво.

Все замерли. Все семь упырей смотрели прямо на него. С любопытством, легким изумлением, непонятной алчностью к жизни. Но Цимбалист смотрел только на Вий-Совяцкого. Остальные для него не существовали. В воздухе даже вспыхнули искры легкой безуминки.

Он резко приблизился, почти вплотную.

– Где? – голос будто шел из глубины веков: далекий, страшный, нечеловеческий. – Где она, я спрашиваю?

Пальцы с изогнутыми черными когтями впились в рубашку Вий-Совяцкого, стоявшего неподвижной глыбой.

– Ты же обещал!

– Что случилось? – глухо спросил он, чувствуя, как по коже идет мороз от касаний Цимбалиста.

– Да вестимо что, – неожиданно пропищал Олег Васильевич. – Тут чугайстр недавно был. Похитил одну из студенток. С утра еще. Разве никто магический след не заметил?