Глава 7

Спустя двадцать семь лет.

Афганистан, селение Кундар, в двадцати восьми километрах южнее Кабула.

11 сентября 2014 года.

Видад Файдар с утра после завтрака вышел из задней калитки дувала, оказавшись сразу за пределами кишлака. Его участок и дом были на окраине Кундара, что имело свои плюсы и свои минусы.

Пройдя грунтовку, он вошел в виноградник, прошел дальше к полю, где росли арбузы, дыни, баклажаны, другие овощи, фрукты, ягоды. Перешел через арык по деревянному мостику.

Арычник работал правее на участке соседа.

Файдар закурил, направился к нему.

Арычник, завидев односельчанина, приостановил работу, развернулся, опершись о кетмень.

Файдар подошел:

– Салам, Мустафа!

Тот ответил:

– Салам, Видад. Как дела?

– Да как дела, Мустафа? Слава Аллаху, вроде все хорошо. У тебя как?

– И у меня хорошо.

Файдар и арычник обнялись, как того требовали обычаи. Мустафа сказал:

– Слышал, у вас скоро свадьба?

– Да, Гульре скоро уже восемнадцать лет, пора.

– Пора, твоя дочь засиделась. Обычно девушек выдают замуж в шестнадцать лет. И чего ждали, ведь жениха ты вроде давно подобрал?

– Давно. Но тот жених не подошел Гульре.

Арычник удивился:

– Как это? Разве требуется ее согласие?

– Не мог же я отдать ее за того, кто не нравится? Это значит сломать ей жизнь.

– Подожди, она что, видела жениха?

– Да, и как увидела, взмолилась, чтобы не отдавал ее за него.

– Но это же оскорбление семьи юноши! Так недалеко и до кровной мести.

– Обошлось. Я показал дочери жениха еще пять лет назад, когда четких договоренностей с его семьей не было. Только предварительные разговоры. Пришлось, правда, отцу парня заплатить немного, но это того стоит.

Арычник спросил:

– А потом ты нашел более подходящую партию?

– Все произошло случайно, ты знаешь, мой сын Гафар занимается строительством, он часто ездит в Урдун, там кирпичный цех, которым владеет Рияз Саиди.

Арычник кивнул:

– Знаю такого. У него дела хорошо идут. Его кирпич, конечно, желает лучшего качества, но он дешевый, а это для многих решающий фактор. Люди-то живут бедно. Ты у нас один из самых богатых в селении.

– Знал бы ты, как дается заработать денег. Так вот, Гафар увидел в Урдуне сына Рияза, Карима. Они подружились, несмотря на разницу в возрасте шесть лет. Карим приезжал к нам, видел Гульру. Дочери понравился Карим. Потом приехали родители парня. В общем, договорились обо всем. О калыме и о приданом, официально, вернее формально познакомили детей, состоялась помолвка. Обсудили и дату свадьбы. Сошлись на субботе, 16-го числа. Даже треть калыма Рияз уже выплатил, так что надо обряд бракосочетания провести, с муллой договорились. В общем, в конце месяца праздник, Мустафа. Обязательно приходи.

– Как не прийти? Это нельзя. Извини, Видад.

Разговаривая с Файдаром, арычник внимательно следил за потоком воды в каналах, отходящих от арыка, который в свою очередь заполнялся водой из речки, протекавшей на запад от кишлака в километре. Ловко орудуя кетменем, он разрыл дамбы на каналах земли Файдара и засыпал каналы у соседа. Воды пошла на поле Файдара.

Вернулся, продолжил:

– Как не прийти? Обычаи нарушать нельзя. Я еще покажу, как надо стрелять. Лучше меня в кишлаке не стреляет никто.

На свадьбах у афганцев принято устраивать скачки, джигитовку, стрельбу по мишеням, пляски.

Файдар улыбнулся:

– Посмотрим.

– А тут и смотреть нечего. Готовь подарок. Хоть и не принято говорить об этом, но его выиграю я.

– Приготовлю, Мустафа, все, что положено, приготовлю.

В небе появился рев реактивных двигателей.

– Американцы, – проговорил арычник.

На небольшой высоте в стороне прошли два «Г-15», уходя на восток.

– Может, и не американцы, – сказал Файдар, – в западной коалиции есть и французы, и англичане. Последних правда осталось меньше, но они есть.

– И чего здесь летают? Талибы у Кандагара, на юге. Туда надо летать, там бомбить. А они здесь воздух портят, детей, скот пугают. Хорошо, хоть через наше селение не проходит маршрут их мобильных патрулей. А то достали бы своими «Хамви».

– На юге летать опасно, Мустафа, – усмехнулся Файдар, – там талибы и сбить могут. Да и не воюют американцы. Они свое дело сделали. Устроили полный хаос в стране и поддерживают его.

– Собрались же выйти? Чего медлят?

– Шайтан их знает, меня они не интересуют.

– А ты слышал, что в прошлом месяце произошло у селения Маргин?

– Слышал. Талибы сожгли американский мобильный патруль.

– Талибы? А до того что произошло там, вернее рядом с поселком, на месте уничтожения американцев, знаешь?

– Меня вообще мало интересует то, что не касается моей семьи, моего племени, рода.

– Напрасно. А у Маргина произошло серьезное событие.

Файдар заинтересовался:

– И что же там произошло?

– Отойдем в тень винограда, здесь становится жарко.

– А вода не перельет?

– Я знаю свою работу.

– Извини, конечно.

Они прошли под тень виноградных кустов, присели на брошенную там арычником кошму. Видно, здесь он иногда отдыхал, ведь ему приходилось работать по десять часов в сутки.

– До того, как был уничтожен патруль американцев, он, этот же самый патруль, расстрелял на холмах, есть такое место у Маргина, детишек, вышедших играть туда.

– Как это расстрелял?

– А вот так! Дети пошли на холмы, там пещеры, гроты, тоннели разные, в общем то, что привлекает ребятню, один из них, старший, взял старое ружье, другой – игрушечный автомат. Всего их четверо. Ну и устроили игры. А тут как раз патруль. Ну старшие мальчишки возьми и наставь ружье и игрушку на «Хамви», а старший паренек еще случайно и выстрелил. Американцы тут же открыли ответный огонь из пулемета. Одного мальчика убили, одного покалечили, руки лишился. Слава Всевышнему, два других не пострадали. А потом на том же месте неизвестные подорвали два «Хамви» и убили всех, кто был в том патруле. Американцы тогда приезжали в Маргин, обыскивали дома, грозились стереть кишлак с лица земли. Но ничего доказать не смогли.

Файдар посмотрел на арычника:

– А что доказывать? Или подозрения были, что патруль уничтожили мужчины Маргина? Отцы убитого и покалеченных мальчишек?

– Да, но списали все на группу талибов, чему, кстати, тоже никаких доказательств не нашли. А я точно знаю, что тогда у Маргина, да и вообще поблизости, талибов не было.

– Но тогда получается, отцы отомстили за детей? Это невозможно. Чтобы устроить засаду на мобильный патруль американцев, надо иметь опыт боевых действий, хотя этот опыт многие приобрели на войне с талибами. И все равно для устройства засады необходимо обладать знанием тактики проведения подобных операций. Наши мужчины этому не обучены.

– Верно, – согласился арычник, – вот ты обучен, так?

– Обучен, но меня не было в Маргине.

– Тебя не было. Но там есть другой обученный.

Файдар еще внимательнее посмотрел на арычника:

– Ты что имеешь в виду, Мустафа?

– То, что дед погибшего мальчишки в прошлом офицер советской армии. Его взяли в плен, а потом он женился на дочери командира моджахедов, которые и взяли его. Дочь-то и спасла тогда еще молодого лейтенанта.

– Откуда знаешь? – напрягся Файдар.

– Родственники у меня живут в Маргине. И там все уверены, что уничтожение патруля дело рук того самого русского, деда погибшего мальчика.

– Как его зовут?

– Муштак Хазани. А как звали раньше, не знаю. Муштак держит автомастерскую в Маргине.

– И он в прошлом лейтенант советской армии? Когда попал в плен?

– Слышал, когда уже вывод войск начался, в 1988 году, он прослужил-то в Афганистане месяц. А взял его полевой командир Табрай.

– Амир Табрай?

– Да. Тот самый, что на своем участке оборонял кишлак от талибов.

– Интересная история. Русский в Маргине.

– А что в этом странного? У нас же тоже русский.

– Ладно. Пойду я, мне еще в Кабул ехать.

– Товар сдать?

– И товар сдать и украшения для дочери прикупить. Мы же не хуже других?

– Это надо.

– Надо, Мустафа, много забот с этой свадьбой. Можно было бы все проще сделать, но… обычаи.

– Это так! Обычаи – это святое.

– Так ты приходи на свадьбу.

– Конечно, Видад. Благодарю за приглашение. Да я и без него пришел бы.

– Давай.

Файдар вернулся в свою усадьбу. Пройдя сад, вошел во двор. Там уже стоял пикап «Ниссан», довольно свежий, трехлетний, недавно купленный в Кабуле. В кузове завернутый ковер, поверх плетеные корзины, различные деревянные безделушки, от трубок до детских игрушек. Рядом с машиной жена Иман и сын Гафар.

Иман держала в руках узелок и термос.

– Это вам перекусить по дороге.

– Зачем, дорогая? Мы пообедаем в кафе.

– Там вас накормят так, что через час опять захотите есть.

Файдар повернулся к сыну:

– Гафар, возьми у матери узелок и заводи машину. Бак заправлен?

– До Кабула хватит, там дозаправимся. В городе бензин лучше.

– Хорошо.

Он обернулся к жене:

– Так что купить Гульре?

Иман ответила:

– Реши сам. Украшений в дуканах много. Но слишком не траться, нам деньги еще тут понадобятся.

– И с каких это пор жена учит мужа, как распоряжаться деньгами?

Женщина улыбнулась:

– Так у меня не обычный муж. Не такой, как у всех. Его можно и поучить.

– Своевольничаешь, Иман, накажу.

– А я не против.

– Ладно. Должны обернуться до вечера, но, возможно, задержимся. Я тогда позвоню, так что держи телефон при себе включенным и заряженным, а то до тебя частенько не дозвониться.

– Не люблю я эти телефоны.

– Что не означает не пользоваться ими.

– Если придется задержаться, остановитесь у торговца?

– Да. Но я же сказал, позвоню. Впрочем рассчитываю вернуться вечером. Особых причин для задержки не вижу. Все, дорогая, поехали мы.

Иман поцеловала мужа, сына. Со своей женой Гелой и сыном Исамом Гафар уже простился.

Мужчины сели в кабину, Иман открыла ворота, и пикап выехал на одну из четырех улиц кишлака.

Кундар прошли за считаные минуты. Селение небольшое, шестьдесят дворов на четырех улицах, сходящихся к площади, где была торговая лавка, чайхана и, конечно же, мечеть, как главная достопримечательность любого исламского поселения.

Проехали деревянный мост через речку Галат, вышли на дорогу Кабул – Газни у кишлака Чаран, пошли в сторону столицы.

Дорога до Кабула заняла сорок минут, столько же отец и сын потратили на проезд через город до склада торговца Фарани, которому сбывали товар. Торговец оказался на месте.

Выразил радость по случаю прибытия Файдаров, будто встретил родственников, которых не видел лет пять. Таковы традиции.

Мужчины обнялись.

Фарани предложил пройти под навес к топчану, на котором была расстелена кошма.

– Отдыхайте с дороги, братья, – сказал он.

Сели на топчан, сбросив обувь.

Женщина, одна из жен торговца, принесла тазик с водой, ополоснули руки. Затем она накрыла кошмой клеенку в виде скатерти, принесла чайник с зеленым чаем, чашку со сладостями, пиалы. Поклонилась мужу и удалилась. Мужчины прилегли удобнее, опершись о небольшие подушки. В тени было комфортно, хотя и жарковато. Но нет солнца и это уже хорошо.

Торговец разлил чай по пиалам.

– Что привезли на этот раз?

– Ковер четыре на шесть, десяток корзин, столько же трубок, игрушки.

– Долго ткали ковер. Месяца три?

– Так и качество, Вали, знаешь какое. У нас едва ли не лучшие ковры.

– Согласен, товар у вас всегда качественный, потому я и плачу вам больше других.

Файдар усмехнулся:

– Ну конечно. Половину цены ты называешь хорошей платой?

– А ты, Видад, попробуй напрямую свой товар на рынке сдать? Треть цены дадут, не больше. Ну выторгуешь, все равно меньше, чем плачу я безо всякого торга.

– Мог бы и набросить.

– Видад! Тебе ли обижаться на меня? Хотя доплатить можно, если больше сделаешь товара.

После чаепития приступили к действу, ради которого и приехали.

Развязывая ковер, Фарани цокнул языком:

– Ай, очень хорошая работа. У твоих женщин, Видад, воистину золотые руки.

– Ты прав. Сколько дашь?

– В долларах или в афгани?

– Половину в долларах, половину в афгани!

– Хоп, ковер четыре на шесть, это двадцать четыре квадратных метра, за метр ручной работы, качественной, отличной работы, двести долларов полная цена, значит, твоя сто. Итого, выходит две тысячи четыреста долларов. Половина – тысяча двести, остальное афгани, курс сегодня сорок восемь, для тебя берем пятьдесят, значит, еще шестьдесят тысяч. Неплохо, да?

– Пойдет. За корзины?

– За все остальное, – он рассмотрел деревянные изделия и корзины, – еще пять тысяч афганей. Итого, я тебе должен тысячу двести долларов и шестьдесят пять тысяч афганей. Тебе как, крупным номиналом или мелким?

– Доллары купюрами по сто, сорок тысяч афганей более крупными, остальное разными, но мелочь особо не нужна.

– Хоп. Подожди.

Он ушел. К пикапу, из которого был разгружен товар, подошли работники с большой тележкой. Начали грузиться и увозить товар на склад.

Пришел торговец, отдал деньги, которые Файдар положил в сумку. Спрятал сумку на груди под рубахой.

Фарани предложил:

– Может, пройдем ко мне домой? Пообедаем?

– Зачем предлагаешь, когда знаешь, обижать нельзя, а у нас дел много в городе.

– Я не обижусь, если откажешь, Видад, понимаю, скоро свадьба, а это такая суета. Сам женил сына, знаю, что это такое.

– И я женил.

– Когда ждать в следующий раз?

– Как только будет товар.

– Позвонишь?

– Нет, Вали, телеграмму пришлю.

Фарани рассмеялся:

– Откуда? Из своего кишлака? У вас телеграф есть?

– Найдем, если надо будет.

– Извини, глупость спросил насчет звонка. Значит, месяца через два?

– Посмотрим, сейчас могу сдать фрукты, есть арбузы, дыни, виноград.

– Этого на рынке навалом, но возьму. Только цена, сам понимаешь.

– Понимаю. Но все после свадьбы.

– Само собой!

– Ну что ж, до свидания, Вали.

– Счастливого пути, Файдар, счастливого пути, Гафар.

Отец и сын вывели пикап с территории склада.

Гафар, ведший машину, повернулся к отцу:

– Сейчас куда? Сразу к дуканщикам или в кафе?

– Давай отобедаем, чтобы потом не отвлекаться. Закупимся и домой!

– Хоп. Тогда где всегда?

– Да! Там неплохой шашлык, плов хороший.

– Но все дорого.

– За качество, сын, надо платить.

Гафар улыбнулся:

– Ты как торговец Вали!

– Все мы тут торговцы. Да и жизнь человека сплошная торговля. И борьба…

Гафар посмотрел на отца.

Файдар закурил, отвернувшись к окну.

Сын промолчал, поняв, что отец вновь ушел в воспоминания молодости своей.

Такое с ним случалось часто. А может, он думал о предстоящей свадьбе. Там хлопот полон рот.

Но Файдар думал о другом, он думал об уничтоженном американском патруле и был уверен, что это сделал бывший советский офицер, прекрасно знавший тактику ведения боя в различной обстановке, несмотря на профиль военного училища, которое заканчивал. Тактику преподавали во всех училищах.

Гафар сообщил, что выезжает на улицу с кафе «Яган».

– Хорошо, – кивнул Файдар.

– Вот только машин много… Где припарковаться?

– Смотри отходящие улочки, ищи подростков, они тут все знают и поставят машину за мелочь. А лучше совсем остановись, прибившись к ряду автомобилей.

Так Гафар и сделал. До кафе каких-то сто метров, но в таком положении оставлять пикап нельзя, не пройдет грузовик или автобус. Значит, пообедать не дадут. Стояли минут пять.

Неожиданно показалась загорелая физиономия мальчишки лет десяти.

Он обратился к водителю:

– Некуда машину поставить?

– Да. Смотрю, пустого места нет.

– Двадцать афганей дашь?

– За что?

– Покажу, где поставить пикап можно.

– Стоянку предлагаешь?

– Да, но двадцать афганей только за место, еще по двадцать за каждый час стоянки.

– Не дорого?

– В самый раз! Нужна стоянка? А то таких, как у вас, машин много.

– Ладно, говори, куда ехать.

– Давай двадцать афганей.

– На месте получишь.

Подумав, пацан согласился:

– Давайте за мной.

Бача пошел в первый левый проулок, который оказался тупиковым и довольно широким. Файдары часто приезжали сюда, но в этом проулке не останавливались, даже не думали, что там есть стоянка. Впрочем, как поставить машину, вопросов не было. В тупике ворота жилых домов, видимо, здесь жила одна большая семья и использовала проулок в своих целях.

Бача – парень – показал, где поставить машину. Получилось удобно, но, для того чтобы сразу выехать на улицу, требовалось развернуться. Парень, недолго думая, открыл ворота ближайшего дома. У него здесь все было схвачено. Глубже в тупике стояло шесть машин. Гафар, заехав во двор, тут же сдал назад, развернулся, поставил машину в нескольких метрах от выезда на улицу.

Подскочил мальчишка:

– Деньги!

Гафар дал ему двадцать афганей.

– Держи, бача.

– Сколько стоять будете?

– Час точно.

– Хоп, но если больше часа даже на несколько минут, то плата уже сорок афганей.

– Почему так строго?

– Бизнес, – кратко ответил мальчуган, и с его уст это звучало смешно.

Гафар улыбнулся:

– Ну раз бизнес, то конечно. Договорились.

– Предупреждаю, откажетесь платить, выйдут старшие братья, плохо будет.

– А вот этого не надо, бача, грозить не надо.

– Я бы не грозил, но некоторые нередко пытаются обмануть. А обманывать нехорошо.

– Молодец. Работу свою знаешь.

– А то?! Я почти столько же денег, сколько отец, в дом приношу.

– Кормилец.

– Скажете, нет?

– Скажу, да. Мы пошли, но и ты учти, отвечаешь за сохранность машины.

– За это не беспокойтесь. Я на улице, тут дежурит брат.

– Ладно.

Файдар с сыном вышли на улицу.

По ходу Гафар осмотрелся, это не осталось без внимания отца:

– Ты что, сын?

– Тебе не показалось, что от склада Фарани за нами постоянно ехала серая «Тойота»?

– Нет!

– А ведь ехала.

– Так и улица одна. Может быть, и ехала. Кому здесь смотреть за нами?

– У нас, отец, большие деньги.

– Об этом знает только Фарани, а он не болтлив, да и не в его интересах сдавать бандитам клиентов. Ведь ответить придется. Думаю, это случайность. Где сейчас эта «Тойота»?

– Не вижу.

– Значит, прошла дальше. Успокойся, что-то нервным в последнее время стал, в семье что-то не так?

– В семье все хорошо. Просто предчувствие плохое какое-то.

– Помолись, пройдет.

Отец с сыном зашли в кафе.

Оно представляло собой несколько залов, один из которых был выполнен в восточном местном стиле, кошма, на той ковер, на ковре скатерти, подушки, два других в стиле европейском, сюда часто заглядывали туристы. В этих залах столы с неизменными кальянами, стулья. Пол выложен плиткой, стены в дорогих обоях, легкая органза на окнах, светильники. В большом зале камин. Стойка администратора. Официанты – молодые парни в национальной одежде пуштун. Странно, но афганцы, по крайней мере сейчас, предпочитали сидеть в залах европейского стиля. Впрочем их было немного, трое мужчин и в углу две девушки в платьях с открытыми лицами. В Кабуле к обычаям относились менее придирчиво, чем в остальных городах и особенно в кишлаках. Здесь какая-никакая цивилизация просматривалась, правда в ущербном состоянии. Они сели за свободный столик.

Тут же появился официант, обратился к Вадиду Файдару, как к старшему:

– Что желаете, саиб?

– Шашлык, по две порции на человека, зелень, лепешки и, конечно же, чай.

– Хороший?

– Без ханки. Обычный, лучше кандагарский. Чаю большой чайник.

– Это все?

– Да!

– Вам придется подождать минут двадцать.

– Принеси чай, подождем. Да, и еще сигареты.

– Американские?

– Русские, – усмехнулся Файдар-старший.

Официант взглянул на него, сказал:

– Русских нет. Есть американские.

– Тогда американские.

– «Мальборо».

– Красные.

– Хоп! Кальян в вашем распоряжении.

Файдар кивнул:

– Знаем, не впервые здесь.

– Вижу, вы не часто, но заезжаете к нам. Из провинции?

– А вот это не твое дело, – сказал Гафар.

Официант слегка покраснел:

– Извините, конечно, это не мое дело.

И ушел.

Отец взглянул на сына:

– Никак не успокоишься, Гафар? Зачем нагрубил человеку? Он же на работе.

– А какое ему дело, откуда мы?

– Да просто спросил.

– Не надо просто. Есть работа, так работай, не проявляя любопытства.

– Ты еще пойди администратору на него пожалуйся.

– Отец?! Зачем ты так?

– Ладно.

В кафе вошел мужчина лет сорока с небольшой и короткой бородкой, которая, как и шевелюра, была побита сединой. В брюках, белой рубашке, лакированных ботинках. Присел за столик у камина.

К нему подошел тот же официант.

Последний принес и Файдарам, и незнакомцу по чайнику, чашки со сладостями, пиалами и даже те же сигареты.

Гафар посмотрел на незнакомца.

– Ты видел его, отец?

– Кого? – не понял Видад.

– Мужчину, что устроился у камина?

– Нужен он мне. И давай прекращай, это уже выходит за рамки. Что тебе в каждом подозрительное мерещится?

– Говорю же, неспокойно мне, а незнакомец смотрит на тебя.

– Ну и пусть смотрит, сколько влезет.

Официант принес шашлык. Здесь умели делать превосходный шашлык из молодой баранины со специями. Сочный, вкусный, мягкий. Вот только есть его надо было быстро, пока не остыл. Холодная баранина, даже молодая, это уже не вкусно.

Отобедав, Файдар подозвал официанта.

– Сколько я должен тебе?

– Так, шашлык четыре порции, зелень, чай, лепешки, за все восемьсот афганей.

– Это с учетом твоих чаевых?

Официант потупил голову.

– Понятно. Держи.

Он выложил на стол восемьсот пятьдесят афганей.

Деньги быстро перекочевали в карман официанта.

Неожиданно подошел незнакомец, сунул десятку тому же официанту:

– Это тебе за чай!

– Благодарю.

Официант ушел, а незнакомец остался.

Он посмотрел на Файдара:

– Извините, я могу поговорить с вами наедине?

Файдар удивленно посмотрел на незнакомца:

– Мы знакомы?

– Да.

– Не помню.

– Я объясню.

– Хорошо!

Видад сказал сыну:

– Гафар! Иди к машине, я скоро подойду.

– Извини, отец, но я подожду здесь, в кафе.

– Хорошо.

Гафар сел за дальний стол. Незнакомец прошел на свободный стул напротив и сказал то, от чего Файдар вздрогнул. Сказал на чисто русском языке:

– Да, мы знакомы. Не узнаешь, капитан?

Файдар внимательно посмотрел на мужчину.

– Сержант?

Тот улыбнулся:

– Я самый, сержант Драгин, или Драга, как называл меня командир старший лейтенант Павлов.

– Этого не может быть.

– Может. А я сразу узнал тебя, извини, что на ты, но сейчас ты не командир «Ми-8», офицер, а я не сержант-десантник. Узнал, несмотря на годы. Ты изменился, но не настолько, чтобы не узнать.

– Погоди, погоди, – разговор пошел на дари, – это получается, что ты выжил тогда у Астара?

– Не только я, но и Павлов и Голубев, помнишь, был у нас во взводе такой пулеметчик? Попали в плен без сознания, ранеными, иначе не взяли бы нас духи. Потом узнали, что пропал и ты.

– Нет, это невозможно.

– Возможно, капитан, или как тебя сейчас?

– Видад Файдар.

– Возможно, Видад. А с тобой сын, что ли?

– Сын.

– Хороший сын, бдительный.

– Черт, голова идет кругом. Как же вы выжили?

– Не все, Женя Голубев потом, уже в плену, погиб. Но здесь не лучшее место для разговора, не находишь?

– Тебе есть что предложить? Да, а как тебя называть?

– Можешь Драга, а вообще-то, я Фади Дугани. Павлов – Бакир Павар. К нему и предлагаю поехать.

– К нему – это куда?

Дугани улыбнулся:

– Здесь недалеко. У Павлова свой дукан, большой магазин, там есть место для разговора. И народу сейчас немного.

– Ты с ним работаешь?

– Да.

– Погоди, а как ты нашел меня?

– Увидел на складе Фарани, мы у него часто закупаемся, через него берем и импортные товары, сотовые телефоны, музыкальные центры, диски – в общем, все, что и раньше продавалось в дуканах. У нас есть, конечно, и другие поставщики, но Вали основной. Он мужик честный, насколько может быть здесь честным торговец, и обязательный.

– Так значит, это ты ехал за нами на «Тойоте»?

– Заметил?

– Не я, сын!

– Говорю же, он у тебя бдительный. Так едем?

– Да. Сына возьму с собой.

– Конечно, а он знает, что ты в прошлой жизни советский офицер?

– Знает.

– Ну и добро.

Файдар поинтересовался:

– Где твоя машина?

– Перед выездом на главную дорогу. Вы выезжайте из тупика, притормозите, вырулю я, вы за мной. Через полчаса будем у Павлова.

– Может, ему позвонить?

– Не-е, сюрприз сделаем.

– От таких сюрпризов можно инфаркт заработать.

– Мы воевали в таких условиях, что сейчас уже ничего не страшно. И болезни не берут. Я пошел, а ты объясни сыну, что к чему, и подъезжайте. Буду смотреть за улицей.

– Хоп, договорились. Ну ты удивил так удивил, сержант.

– Да я сам охренел, когда увидел тебя, – ответил он по-русски и огляделся, не услышал ли кто.

Не услышал. Дугани поднялся, улыбнувшись Гафару, пошел на выход.

Сын тут же подошел:

– Что такое, отец?

– Тени прошлого, сын.

– Не понял?

– Я тебе в машине все объясню. Из того, что сам не знал.

– Это касается твоего прошлого?

– Да.

– А этот мужчина?

– Мы служили вместе. Он в полку, я в эскадрилье. Сейчас поедем еще к одному выжившему в бойне у Астара, о которой я тебе рассказывал, человеку. Командиру того самого разведывательного взвода, который твой отец перебрасывал к Астару.

– Вот это дела. Ты позволишь мне присутствовать при вашей встрече?

– Почему нет? Ты русский язык знаешь. Послушаешь, узнаешь, как и я, много нового.

– Мать предупредить надо, что задержимся.

– Обязательно, но позже.

– Это твое право.

– Идем на стоянку.

Файдары провели в кафе один час десять минут, так что пришлось платить баче еще сорок афганей. Пацан остался доволен. Он даже улицу перекрыл, несмотря на возмущенные крики, для того чтобы пикап выехал со стоянки. Как только он оказался на проезжей части, впереди показалась «Тойота», мигающая правым поворотником.

– Так твой товарищ, отец, ехал на «Тойоте»?

– Да, ты молодец, что заметил.

– Слушай, а нас не могут подставить и ограбить?

– Нет!

– Ты точно узнал бывшего сослуживца?

– Как только он произнес первые слова на русском и назвал свое прозвище среди солдат, да и офицеров. Это он, сержант Драгин, ныне Фади Дугани. Езжай за ним.

Гафар повиновался. Ехали недолго, но Видад успел рассказать сыну о произошедшем у разрушенного и брошенного кишлака Астар. Гафар слушал молча.

«Тойота» встала в улочке, оставив место и для пикапа.

Дугани и Файдары вышли, закрыли машины.

Видад представил Дугани своего сына.

Они пожали друг другу руки. Затем, обойдя угол, вошли в достаточно большой, на фоне других магазинов, дукан. За прилавком, попивая чай, сидел мужчина лет пятидесяти в очках. Он посмотрел на Дугани:

– Ты не один, Фади?

– Как видишь. Посмотри на мужчину старшего по возрасту.

Павар снял очки, в них он только составлял бухгалтерские книги, дальше видел хорошо. Сощурил глаза:

– Знакомые черты. Не тяни, Фади, объясни.

– Нет, ты должен его узнать.

– Салам, гость, подойди, пожалуйста, – попросил Павар Файдара.

Видад подошел.

Дуканщик проговорил:

– Не может быть.

И тут же перешел на русский:

– Капитан Фролов?

Файдар улыбнулся:

– Я, товарищ старший лейтенант Павлов.

– О господи.

Павлов вышел из-за прилавка:

– Володя? Выжил?

Офицеры обнялись.

– Как тебе это удалось? – спросил Павлов, когда разжались объятия.

– Это долгий разговор, как выжил я, как выжили вы.

– Ты прав.

Дуканщик взглянул на Дугани:

– Закрой магазин!

– Понял, закрываю.

Задвинув щеколду и выставив табличку «Закрыто», он взял под руку Гафара:

– Тебе объяснил отец, в чем дело.

– Да, и я потрясен.

– А как был потрясен я, увидев командира вертолета, считавшегося погибшим. Странно устроен мир. Эти встречи еще раз доказывают, что все решает воля Всевышнего, судьба, от которой не спрятаться, не уйти. Что предписано судьбой, то и будет.

Павлов, Павар, предложил всем пройти во внутреннюю комнату.

Она оказалась вполне уютной. На полу ковер, на стенах оружие, карабины, в углах шкаф, сундук. На ковре подушки. Из комнаты две двери, одна на кухню, дуканщику приходилось иногда подогревать пищу, приготовленную женой. Там же холодильник и кондиционер. Кухня имела окно во двор. Другая вела на склад – темную комнату со стеллажами, забитыми различным товаром.

Павар указал гостям на ковер:

– Устраивайтесь, друзья.

Видад с сыном и Павар прилегли на ковер, опершись на подушки.

Дугани спросил:

– Чаю?

Бывший старший лейтенант взглянул на Файдара:

– Как насчет более крепких напитков, капитан? Думаю, встречу надо обмыть по-русски.

– Я, вообще-то, собирался к себе в Кундар.

– Неужели только встретились и разъедемся? Задержаться не можешь?

– У меня подготовка свадьбы дочери.

– Но до утра это подождать может, нам есть столько рассказать друг другу.

Видад посмотрел на сына:

– Остаемся, Гафар.

Тот, повинуясь воле отца, кивнул:

– Как скажешь, только предупреди мать.

– Да, конечно, извините, мужики.

Он достал сотовый телефон, набрал номер.

Жена ответила сразу:

– Да, Видад?

– Иман! Мы с Гафаром останемся в Кабуле до утра…

– Что-то случилось? Торговец не может принять товар?

– Нет, с товаром все в порядке, сдали, получили деньги. Задерживаемся по другой причине. Но утром, ближе к обеду приедем.

– Какая причина, Видад?

– Объясню по возвращении, и ты поймешь, почему мы остались. Поймешь и одобришь.

– Хорошо. Будем ждать вас завтра. Ты только иногда звони мне?

– Постараюсь.

Файдар отключил телефон, посмотрел на Гафара:

– Не удивляйся, сын, сегодня твой отец будет пить спиртное.

Гафар пожал плечами:

– Это противоречит нашим традициям, но ты отец, не мне указывать.

– Правильно, – сказал Павар и кивнул Дугани. – Драга, неси. Что там у нас есть?

– Есть «Русская», есть «Столичная», есть «Особая».

– Давай «Русскую». И на закуску что-нибудь сделай.

– Тушенку с луком? – улыбнулся бывший сержант Советской армии. – Как в добрые, старые времена.

– Тушенку, лук, хлеб.

– Понял, минуту.

Дугани – Драгин обернулся быстро. Вскоре на скатерти стояла запотевшая бутылка водки, рядом стаканы, в двух банках говяжья тушенка, рядом зеленый лук, лепешка, нож, вилки, пепельница.

Он разлил по трем стаканам, Гафар не стал, сто граммов.

Бывшие советские военнослужащие подняли стаканы.

Файдар сказал:

– За встречу, друзья!

– За встречу!

Выпили, закусили.

Дугани разлил по второй, уже меньше. Сходил, принес еще две бутылки.

Выпили за то, что выжили, и за тех, кто остался навечно у брошенного кишлака Астар. Покончив с выпивкой и закуской, взялись за чай, который приготовил все тот же Дугани.

– Как тебе удалось выжить, капитан? – спросил Павар.

– Помню, пулеметные очереди сзади, затем затишье, я за валуном, смотрю в сторону Тахарака, вдруг опять очереди, взрывы. Повернулся к вам, а тут сверху ветер пыль бросил, засыпало глаза, рот, нос. У меня был автомат одного из погибших твоих, Бори, ребята, я уже приготовился стрелять, видел душманов на лошадях, но не успел. Кто-то оказался рядом. Сильная боль в голове и чернота. Очнулся в горах, в полевом лагере. Взял меня полевой командир Вазир Арезу. Решил устроить показательную казнь.

– Почему не устроил?

– Счастливая случайность. Ты помнишь, я с ребятами летал в Тахарак за больным пацаненком?

– Конечно.

– Так вот отец этого паренька Аран Ганар, что вместе с сыном находился в гарнизоне, оказался двоюродным братом Арезу. Он и попросил главаря банды оставить мне жизнь. Оставили, а потом, когда войска наши ушли, отвез в Тахарак, передал тому самому афганцу, отцу мальчишки, Арану Ганару. Работал в Тахараке, там мастерил безделушки, чинил старый утиль, велосипеды. А потом он познакомил меня с родственниками жены. У тех дочь на выданье. Я уже принял ислам и стал вместо капитана Фролова Вадидом Файдаром. Девушка мне очень понравилась. Из семьи бедной, свадьбу сыграли скромную. Прошли годы, я немного заработал, этого хватило переехать в Кундар. Купил землю, построил дом, посадил сад, виноградник, овощи, фрукты. Жена оказалась мастерицей по ткацкому делу. Родился вот сын, – Файдар указал на Гафара, – его женил, у него своя жена, со мной живет, жена у него хорошая, внуку пять лет. Занялся более выгодным делом. Я говорил, что жена оказалась мастерицей ткачихой. Ее еще бабка учила ткать ковры. Она дочь к этому приучила, свою сестру. Сын строительством занимается, каменщик он хороший, вместе корзины плетем, я до сих пор чиню разную бытовую технику, деревянные безделушки делаю. В общем, жизнь наладилась. У меня еще дочь Гульра. В субботу свадьба, приглашаю.

– Спасибо, – ответил Павар, – обязательно приедем, если сможем, сам понимаешь – торговля. А главное, это поставщики, но праздник длится не один день, заедем. Так, Драга?

– Командир, ты меня или по-русски называй, или по-афгански, а то Гафар ничего понять не может.

– Верное замечание.

Перешли на афганские имена и язык дари.

– Поначалу бежать из банды не пытался? – спросил Павар.

– Не было возможности, меня, во-первых, держали постоянно в горном лагере, заставляли работать на кухне. Я не мог даже на метр отойти от границы лагеря. Арезу предупредил – попытаешься сбежать, прострелят ноги, а потом с живого шкуру спустят. Долго и мучительно умирать будешь. А если поведешь себя правильно, отдам Ганару, сына которого вывозил из Тахарака. Я подумал, если попаду в Тахарак, то уж оттуда сумею сбежать и выйти к нашим. Ждал. А дождался того, что наши ушли. Был правда и другой вариант. Еще до выхода. Как-то к Арезу приезжал какой-то военный начальник от Ахмада-шах-Масуда, узнал обо мне, пришел в каморку, где держали ночью на веревке. Спросил, хочу ли я служить у Масуда. Я отказался. Тогда последовало другое предложение: уйти с ним, а потом через Красный Крест в Пакистан и дальше в любую другую страну. Только надо будет в лагерях Пешавара поработать инструктором. Я и это предложение отверг. Не мог же я стать предателем и готовить душманов, среди которых, кстати, и наших полно было, против своих? В общем так.

Павар покачал головой:

– Понятно!

– Ну, а как уцелели вы? Духи же открыли по вам бешеный огонь и из гранатомета, и из пулемета, а взвода-то оставалось меньше половины бойцов, да и те после жесткой посадки.

Павар ответил:

– Я не помню, как оказался у духов. Последнее, что осталось в памяти, это взрыв валуна, за которым я укрывался, сильный удар в грудь, долгий пролет куда-то, удар и темнота. Фади, – кивнул он на Драгина, – тоже ранен был, без сознания, когда брали духи, взяли и Голубева, пулеметчика. Но, подожди, тебя, как ты сказал, захватил полевой командир Арезу, а мы оказались у Бакара Гуртани, тот больше торговлей оружия промышлял. Как так вышло?

– Точно не знаю, – ответил Файдар, – слышал, что в день боя у Астары Арезу должен был встречаться с каким-то полевым командиром. Видно, им и был Гуртани.

– Получается, встреча та была в Астаре, а тут мы на твоей «вертушке», и завертелось?

– Получается, так.

– Судьба.

– Да уж, но дальше-то как вы выжили?

– А тоже были переведены в горный кишлак. Лечились сначала, а потом предложили воевать против наших. Мы само собой отказались, и Гуртани объявил, что нас казнят прилюдно. А тут еще Голубев решил деру дать. Мы с Фади не могли, и сто метров не прошли бы, а Голубев почти не пострадал, силы были. Ну и рванул как-то ночью. И почти свалил, заметили его поздно, он на перевал пошел. Но что-то произошло, и Голубев задержался у самой вершины, скорее всего ногу подвернул. Дальше пополз, ну его снайпер и снял. Нам же объявили о казни в ближайшее воскресенье.

Неожиданно голос подал Гафар:

– Как же вы избежали смерти?

Павар улыбнулся:

– Чудом, можно сказать, Гафар. Перед казнью к Гуртани приехал аксакал из соседнего кишлака, Али Алибек. И выкупил нас, все же Гуртани в первую очередь был торговцем.

– Зачем он это сделал?

– Мы тоже удивились, а оказалось все просто. В селении Алибека мало мужчин, наши побили у Саланга. Остались женщины, дети. Их кормить надо, скот пасти, продавать мясо. В общем, выкупил для того, чтобы мы стали мужьями вдов. Это звучит неправдоподобно, но это так. Единственное условие нам было выставлено – принять ислам. Ну мы подумали, решили: надо соглашаться. Поживем в соседнем кишлаке, и это на севере страны, недалеко граница с Таджикистаном, а потом, глядишь, уйдем в Союз. Да только не знали, что Союз наш, которому присягнули, уже разваливался. Так и остались в селении. Приняли ислам, женились. Дугани молодая девушка досталась, она и замуж-то не успела выйти, жениха убили. А мне после измены Ольги было все равно, но тоже женщина бездетная досталась. С бывшим мужем не получилось иметь детей. Потом привыкли, местные женщины, сами знаете, хорошие, добрые, покладистые, слова против не скажут, хозяйственные, работящие. У нас родились сыновья, у меня и у Дугани, их женили, пошли внуки. У меня внук и внучка, у Дугани внучек, годовалый еще младенец. Как двинулась орда талибов, воевали в частях Дустума, а как выгнали эту нечисть из Кабула, сюда и перебрались. Тесть мой деньгами помог. Тогда дома стоили дешево, хватило обустроиться и даже дукан оставить. Постепенно встали на ноги. Дома пристроили в районе Матаб, рядом живем, вместе и торгуем. Такая вот история.

Файдар протянул:

– Да-да, интересно, сколько таких, как мы, сейчас здесь обретаются?

– Думаю, немало. И не только тех, кто беспомощным оказался у духов.

– Да, и предатели были.

Павар хмыкнул:

– Были и есть. Один такой, в прошлом целый подполковник штаба армии, сам ушел к духам. Как наши войска выводили, так и подался. В Кабуле отель построил, ресторан.

– На какие деньги? Это же миллионы.

– На деньги от наркоты. Он, когда еще служил в штабе, был связан с местными наркоторговцами. Как узнали о нем, решили с Фади завалить эту нечисть, да не все так просто. Но не будем о плохом, никуда он от нас не денется. Вопрос времени. А вот у Маргина очень интересный случай произошел.

Файдар кивнул:

– Наслышан.

– Ты знаешь, кто распотрошил мобильный патруль янки?

– После того, как этот патруль расстрелял детей у Маргина.

– Об этом известно. Я спросил о том, кто отомстил?

– Вам можно сказать. Сам узнал случайно. Человек, что передал информацию, утверждает, что сделал это некий Муштак Хазани, в прошлом, а точнее в 1988 году, служивший лейтенантом в РМО мотострелкового полка у Хакара, тоже попавший контуженным или раненным в плен. Наверное, не один. Но все по уму.

– Вот как? Надо бы навестить этого Хазани.

– Не помешает. Нам здесь держаться вместе надо.

– Это ты правильно, капитан, сказал.

– Вот закончится суета по случаю бракосочетания дочери, можно и съездить в Маргин, тем более это недалеко. Хотя вы можете и раньше наведаться к нему.

– Вопрос, как лейтенант примет нас? Поверит ли, что мы такие же, как он?

– Да, может и не поверить. Но и это обсудим.

– Хоп, – сказал Павар и спросил у Дугани: – у нас водка осталась?

– По сто граммов еще есть!

– Тогда наливай, на посошок. Ты, капитан, с сыном ко мне поедете, у меня дом большой, места хватит.

– А если тут останемся?

– Здесь нет постелей. И жарковато. Дома же лучше. И пикап есть куда поставить. С утра после молитвы, завтрака и тронетесь домой.

– Нам надо еще украшения дочери купить.

– Прекрасно, тут на соседней улице ювелир Ашир торгует. Мы с ним в хороших отношениях. И изделия у него хорошие, на любой вкус. Отдает по нормальной цене. Я попрошу, отдаст.

– Ну если так, то поедем к тебе, старлей.

– Эх, где тот старший лейтенант Павлов и где официантка Лена, с которой так весело проводили время до того проклятого выхода к Астару. Нет его больше. Есть дуканщик Бакир Павар. Но ладно, едем! На твоем пикапе, если не против, Видад.

– Конечно, Гафар один среди нас трезвый.

Бывшие сослуживцы выпили по последней и вышли из дукана. На улице уже стемнело. Поехали на окраину города в так называемый спальный район. Файдар не стал звонить жене, поздно, утром позвонит.