Книга: Вторжение. Битва за рай
Назад: 5
Дальше: 7

6

 

Собаки мертвы. Это было моей первой мыслью. Они не прыгали вокруг и не лаяли, когда мы подъезжали, и не стонали от счастья, когда их гладили. Они просто лежали рядом со своим вольером, над ними кружили мухи. Глаза у собак были красными, в них застыло отчаяние, а морды покрывала засохшая пена. Я привыкла к тому, что они всегда натягивали цепи до предела, прыгали как сумасшедшие, едва завидев меня. Но теперь их цепи, хотя и натянутые, лежали на земле, а на шеях собак, там, где были ошейники, виднелась кровь. Из пяти собак четыре были совсем ещё молодыми щенками. Они всегда пили из одной большой миски, но теперь она оказалась перевёрнута и лежала на боку, пустая, сухая. Я в полном ужасе быстро проверила их: все мертвы. Я побежала к Милли, их старой мамаше, которую мы отделили от молодёжи, потому что щенки уж очень её доставали. Её миска стояла как обычно, и в ней было немного воды. Когда я подошла ближе, Милли вдруг едва заметно вильнула хвостом и даже попыталась встать. Я была потрясена тем, что собака до сих пор жива, я ведь уже убедила себя, что и она тоже должна была погибнуть.
Самым разумным в тот момент было бы оставить Милли и помчаться в дом, потому что я же прекрасно понимала: таких ужасов не могло случиться только с собаками, если чего-то ещё более ужасного не случилось с моими родителями. Но все рациональные мысли куда-то пропали. Я сняла с Милли цепь, и старая собака, шатаясь, поднялась на ноги, но тут же её передние лапы подогнулись. Я вдруг решила, что не могу больше тратить время на неё, — я уже сделала что могла.
   — Послушай, помоги собаке! — крикнула я Корри и побежала к дому.
Но Корри уже шла туда же — она соображала быстрее, чем остальные ребята. Они стояли с потрясённым видом, лишь начиная осознавать, что дело неладно, но ещё не сделав выводов, к которым уже пришла я. А я сделала их слишком быстро, и это лишь усилило мой страх. Корри замялась, обернувшись к собакам, потом крикнула Кевину:
   — Присмотри за собаками, Кев! — И побежала за мной.
В доме не было ничего особенного, но как раз это и показалось мне неправильным. В нём не было вообще никаких признаков жизни. Всё выглядело аккуратно прибранным. Но в это время дня на кухонном столе уже должна стоять еда, в раковине должны уже лежать несколько грязных тарелок, а телевизор должен быть включён... Но вокруг было тихо. Корри бесшумно вошла следом за мной:
   — Боже, да что же такое случилось... — Это не было вопросом.
Тон её голоса испугал меня ещё сильнее. Я просто застыла на месте.
   — А что с собаками? — спросила Корри.
   — Они все мертвы, кроме Милли, да и та чуть жива.
Я оглядывалась по сторонам в поисках какой-то записки, записки для меня, но ничего не находила.
   — Давай кому-нибудь позвоним, — тихо сказала Корри. — Давай позвоним моим родителям.
   — Нет. Позвони родителям Гомера, они ближе всех. Они должны знать.
Корри достала свой телефон и протянула трубку мне. Я нажала на кнопку включения и стала набирать цифры, но тут сообразила, что не слышу никаких звуков. Я прижала трубку к уху. Тишина. Меня охватило новым страхом — страхом, какого я никогда прежде не испытывала.
   — Ничего нет, — прошептала я.
   — Ох боже... — снова выдохнула Корри.
Глаза у неё стали огромными, она заметно побледнела.
В кухню вошли Робин и Фай, а за ними и остальные.
   — Что происходит? — спрашивали они. — Что случилось?
Вошёл Кевин, неся на руках Милли.
   — Дай ей что-нибудь поесть, возьми в холодной кладовке, — сказала я.
   — Я схожу, — откликнулся Гомер.
Я попыталась что-то объяснить, но запуталась и замолчала.
   — Мы должны что-то сделать... — наконец произнесла я.
В этот момент вернулся Гомер с миской фарша, от которого жутко пахло.
   — Электричества нет, в холодильнике всё протухло, — сказал он. — Воняет жутко.
   — Ужасно... — растерянно прошептала я, не понимая, что говорю.
Гомер лишь молча посмотрел на меня.
Робин пошла к телевизору, а Гомер и Кевин стали уговаривать Милли что-нибудь съесть. Мы наблюдали за Робин, которая пыталась включить телевизор, но тот не отзывался.
   — Это очень странно, — произнесла она.
   — А они не говорили, что куда-нибудь собираются? — спросила Фай.
Я и отвечать не стала.
   — Ну, если твоя бабушка заболела... — предположила Корри.
   — И поэтому они отключили электричество? — язвительным тоном произнесла я.
   — Может, какая-то авария? — высказался Кевин. — Может, энергии нет с того дня, как они уехали?
   — Они бы оставили мне записку! — огрызнулась я. — И не оставили бы собак погибать.
Наступило молчание. Никто не знал, что тут сказать.
   — В общем, я никаких объяснений всему этому не нахожу, — пробормотала Робин.
   — Как будто летающие тарелки тут побывали, — сказал Кевин. — Как будто их пришельцы унесли. — И тут же, видя выражение моего лица, поспешил добавить: — Я вовсе не пытаюсь шутить, Элли! Я понимаю — случилось что-то очень плохое. Я просто пытаюсь понять, что это могло быть.
Ли что-то шепнул Робин. Я даже спрашивать не стала, о чём они там шепчутся. Потому что, когда увидела неприкрытый ужас на лице Робин, спрашивать мне не захотелось.
Я сделала огромное усилие, чтобы взять себя в руки.
   — Давайте вернёмся к «лендроверу», — предложила я. — И собаку с собой возьмём. Поедем к Гомеру.
   — Погоди-ка, — сказал Ли. — У вас тут есть транзистор? На батарейках.
   — Э-э-э... да, только я не знаю, где он, — ответила я, испуганно глядя на него.
Я всё ещё не знала, что у него на уме, но мне не нравилось его лицо, а ещё больше мне не нравилось лицо Робин.
   — А что?
Но мне не хотелось, чтобы он отвечал.
   — У меня там, в машине, есть приёмник, — сказала Робин.
Ли повернулся к ней:
   — Ты слышала хоть один выпуск новостей с тех пор, как мы уехали?
   — Нет. Я несколько раз пыталась поймать какую-нибудь радиостанцию, но ничего не вышло. Я думала, это скалы вокруг Ада мешают приёму.
   — Ты можешь найти своё радио? — спросил меня Ли.
   — Наверное...
Я побежала в свою спальню. Мне не хотелось вот так попусту тратить время; я бы лучше поехала к Гомеру и бросилась к доброй миссис Яннос, обняла её и чтобы она всё объяснила и всё оказалось просто какой-то ошибкой. Но Ли явно думал о чём-то страшном, и я не могла этого игнорировать.
Я вернулась с радиоприёмником, включила его уже в коридоре и стала искать какую-нибудь станцию. К тому времени, когда я дошла до кухни, я уже проверила всю шкалу, но услышала только шум. Наверное, слишком быстро вертела колёсико настройки, подумала я, ведь я всегда тороплюсь. Я начала поиск заново, а остальные тревожно наблюдали за мной, ничего не понимая. На этот раз я двигалась по шкале медленно и аккуратно... но результат был тем же самым: ничего.
Теперь уже мы все по-настоящему испугались. Мы смотрели на Ли, как будто ожидали, что он каким-то чудесным образом найдёт объяснение. А он просто покачал головой.
   — Я не знаю, — сказал он. — Давайте поедем к Гомеру.
Но с «лендровером» получилось так же, как с радиоприёмником. Я с такой энергией попыталась тронуть его с места, с такой силой выжала сцепление, что Кевин, всё ещё державший на руках Милли, чуть не уронил её. Машина скакнула с места, как кенгуру, и замерла. Я буквально услышала голос бабушки: «Чем больше торопишься, тем хуже получается».
Я глубоко вздохнула и повторила попытку, на этот раз спокойнее. И получилось лучше. Мы выехали из ворот и поехали по дороге, а я сказала Гомеру:
   — Забыла кур проверить...
   — Ничего, Элли, — ответил он. — Всё будет нормально. Мы разберёмся.
Но при этом он не смотрел на меня, а просто вытянулся вперёд на сиденье, тревожно всматриваясь через ветровое стекло.
Дом Гомера находился примерно в полутора километрах от нашего.
Подъезжая, мы хотели увидеть там лишь одно, только одно — движение.
Но его не было. Когда мы проезжали мимо загона для скота, я нажала на сигнал, заставляя его буквально реветь, пока наконец Ли не произнёс настойчиво из-за моей спины:
   — Не надо, Элли!
И я снова побоялась спросить почему, но сигналить перестала. Мы резко остановились перед парадной дверью, Гомер стремительно выскочил из машины и побежал к дому. Он распахнул дверь и закричал:
   — Мама! Папа!
Но ещё до того, как я спрыгнула с водительского сиденья, тишина в доме послужила мне ответом.
Я пошла к двери. И тут же услышала, как заработал мотор «лендровера» за моей спиной. Я обернулась. За рулём сидел Ли. Я наблюдала за ним. Он был ужасным водителем, но всё-таки сумел сдвинуть машину с места и отвести в тень под огромным старым перечным деревом, за большим водяным баком. И тут внезапно мне вспомнились разговоры в Аду. Вдруг я всё поняла, и мне стали ненавистны эти воспоминания. Ли вылез из машины и пошёл ко мне, к парадной двери дома.
   — Ли! — закричала я. — Ты ошибаешься! Прекрати всё это! Прекрати о таком думать! Ты ошибаешься!
Робин подошла ко мне и схватила за руку.
   — Может, он и ошибается, — проговорила она. — Но радио... — Потом немного помолчала. — Возьми себя в руки, Элли. Пока мы не узнаем всего.
Мы вместе вошли в дом. Когда мы миновали дверь и окунулись в мёртвую тишину, Робин добавила:
   — Молись, Элли. Как следует молись. Я молюсь.
Я услышала из глубины дома какой-то рёв и поспешила на задний двор. Там я увидела мрачного Гомера, пытавшегося подоить их корову. Молоко сочилось из её вымени, корова топталась на месте и ревела, когда Гомер прикасался к ней.
   — Ты умеешь доить, Элли? — тихо спросил Гомер.
   — Нет, Гомер, извини... Я так и не научилась. Спрошу у других.
Когда я возвращалась обратно, он крикнул мне вслед:
   — Там в гостиной попугай, Элли!
   — Ладно, — откликнулась я и побежала.
Но Корри уже нашла попугая, он оказался жив, хотя в его поилке почти не было воды. Мы принесли ему напиться, и попугай принялся глотать воду, как папа глотает первую порцию пива после стрижки овец.
   — У вас ведь дома есть дойная корова? — спросила я Корри. — Можешь пойти на задний двор помочь Гомеру?
   — Конечно, — кивнула она и ушла.
Мы все продолжали действовать с неестественным спокойствием. Я знала, как страшно Корри и остальным, как они теперь боялись за своих родных, но пока что мы ничего не могли для них сделать.
Я унесла попугая в кухню, там Ли в этот момент вешал телефонную трубку. Я вопросительно подняла брови, Ли качнул головой. Через мгновение в кухню вошёл Гомер.
   — Там, в конторе, есть вэ-эр, — сказал он, ни на кого не глядя.
   — Что за вэ-эр? — спросила Фай.
А я и не заметила, что она стояла в дверях кладовой.
   — Высокочастотная рация, на случай пожаров, — коротко ответил Гомер.
   — А ею можно пользоваться? — спросила Робин.
   — Не знаю, — бросил Гомер. — Кто вообще что-то знает?
Мне ужасно хотелось всех убедить в том, что всё на самом деле не так, и я заговорила:
   — Но это глупо. Я знаю, о чём вы думаете, но это же совершенно невозможно. Абсолютно невозможно. Такого просто не бывает, только не здесь, только не в этой стране! — И тут с внезапно вспыхнувшей надеждой я кое-что вспомнила. — Те пожары! Они, наверное, просто борются с пожарами! Должно быть, там очень сильно горит, вот они и не могут вернуться!
   — Элли, это были совсем другие пожары, — возразил Гомер. — Ты и сама знаешь. Ты знаешь, как выглядят большие опасные пожары.
   — Я не слишком много знаю о таких вещах, — начал Ли, — но разве такая рация не должна просто гудеть от переговоров, если начинается большой пожар?
   — Да! — ответил Гомер.
   — Но электричества-то нет, — напомнила Фай.
   — Там большой запас батареек, — сказала я.
Мы помчались за Гомером и набились в маленькую контору. Гомер вывернул на всю ручку громкости, но это было ни к чему. Комнату наполнил ровный гул.
   — А ты все частоты проверил? — тихо спросила я.
Гомер с несчастным видом кивнул. Мне хотелось его обнять, и я посмотрела на Фай, проверяя, не хочется ли ей сделать то же самое, и тут только сообразила, что она куда-то вышла.
Минуту спустя Гомер заговорил:
   — Как вы думаете, мы должны отправить какое-то сообщение по рации?
   — Что скажешь, Элли? — спросил Ли.
Я понимала, что должна в этот момент учесть все возможности. Я вспомнила, как была накалена обстановка в стране перед тем, как мы уехали, как ругались и кричали вокруг политики. Стараясь думать спокойно, я ответила:
   — Единственное, из-за чего мы могли бы послать сообщение, — помощь нашим родным. Если им что-то грозит, если они в опасности. Но тогда и все остальные в той же лодке. А значит, власти должны об этом знать. Так что мы не поможем родным, отправляя сообщение... Другая причина — если нам отчаянно хочется всё узнать. Но тут приходится признать, что так мы можем навлечь опасность на самих себя... — Я старалась говорить как можно более ровным тоном. — А если случилось что-то ужасное... если люди вокруг...
   — И каков вывод? — спросил Ли.
   — Думаю, мы не должны посылать никаких сообщений, — грустно ответила я.
   — Согласен, — кивнул Гомер.
   — Я тоже, — решил Ли.
   — Ну, тогда пора ехать к Корри, — сказал Гомер. — И к Кевину. А я даже не знаю, где живёт Робин.
   — У самого города, — ответила я.
   — Тогда географически Корри и Кевин — первые.
Гомер посмотрел на Ли, и тот молча кивнул. Он уже вычислил, кто будет последним в очереди.
Мы вернулись в кухню почти одновременно с Корри, которая принесла ведро молока. Молоко очень плохо пахло. И было похоже на мешанину из сырых яиц. С Корри пришёл Кевин. Они держались за руки. Я налила немного молока в салатницу и предложила его Милли, которая наконец-то начала проявлять признаки жизни. Милли понюхала молоко и принялась жадно лакать.
Кевин обратился к Гомеру:
   — Ты не против, если мы поедем по домам всё проверить? Мы можем и сами, если у нас будет какая-то машина или... — Он посмотрел на меня. — Или «лендровер».
   — Папа сказал, что только мне можно... — начала было я, но тут же умолкла, сообразив, как глупо это прозвучало.
Но я уже истратила свои логические способности в конторе Янносов.
Тогда заговорила Робин:
   — Мы должны подумать, ребята. Я понимаю, нам всем хочется куда-то бежать, но сейчас тот случай, когда мы не можем поддаваться чувствам. Слишком многое поставлено на кон. Даже сами жизни. Мы должны признать, что случилось нечто по-настоящему ужасное. Если мы ошибаемся, то сможем потом посмеяться над этим, но мы должны признать, что все не ушли вдруг в паб и не отправились отдохнуть где-то.
   — Конечно, это что-то ужасное! — закричала я. — Или ты думаешь, что мой папа оставил бы собак вот так умирать? Ты что, действительно думаешь, что завтра я смогу над этим посмеяться?! — Я кричала и плакала одновременно.
Потом последовала пауза, и вдруг все перестали владеть собой. Робин зарыдала и крикнула:
   — Да я совсем ничего такого не думала, Элли! Ты сама знаешь!
   — Заткнитесь! — визжала Корри. — Все заткнитесь!
Кевин запустил пальцы себе в волосы и повторял:
   — О боже, боже, да что же такое происходит?
Фай засунула руку в рот, как будто хотела её съесть. Она была такой бледной, что я даже подумала: она вот-вот потеряет сознание. И вдруг Гомер ляпнул совершенно дикую фразу:
   — Фай, я слышал и раньше, что ты грызёшь ногти, но это же глупо!
Мы неё уставились на Фай — а в следующее мгновение дружно захохотали. Это был истерический смех, но это был смех. У Ли катились слёзы по щекам, но наконец он смахнул их и быстро сказал:
   — Давайте послушаемся Робин. Поедем ко всем.
   — Прости, Робин, — сказала я. — Конечно, я понимаю, что ты не имела в виду...
   — Ты меня тоже прости, — ответила она. — Надо было получше выбирать слова.
Робин глубоко вздохнула и сжала кулаки. Видно было, как она старается взять себя в руки, как иногда делала во время игры в нетбол.
   — Послушайте, ребята, мне не хочется болтать лишнего, — наконец продолжила она. — Только мы должны быть очень осторожны. Если мы сейчас помчимся по округе, в семь разных домов, это может оказаться не слишком умно, вот и всё. Мы должны сначала кое-что решить, ну, например, лучше ли нам держаться всем вместе или разбиться на маленькие группы, как хотят сделать Кевин и Корри. И стоит ли нам пользоваться машинами. И нужно ли вообще куда-то отправляться при дневном свете. Ну, сейчас уже почти стемнело. И я для начала предлагаю, чтобы никто отсюда не выходил до полной темноты, а потом не пользоваться фонарями.
   — Но как ты думаешь, что вообще произошло? — спросила я. — Ты согласна с Ли?
   — Ну, — пожала плечами Робин, — мы ведь не видим признаков того, что кто-то уходил из дома в спешке, как при каком-то несчастье. Все ушли уже несколько дней назад. И они явно собирались быстро вернуться. А что такого произошло несколько дней назад, после чего все должны были вернуться? Мы все знаем ответ на этот вопрос.
   — День поминовения, — тихо произнесла Корри. — Ярмарка.
   — Именно так.
   — Гомер, — сказала я, — ты можешь как-то определить, вернулись ли твои родители с ярмарки? Ну, я хочу сказать, что, если бы я раньше об этом подумала, я бы поискала пару наших быков, которых папа собирался отвезти на выставку и которых не продал бы ни за какие деньги. Он бы ни за что не вернулся с ярмарки без них. Папа бы этих быков в спальне держал, если бы мама разрешила.
Гомер немного подумал.
   — Ох да! — припомнил он. — Мамина вышивка по канве. Она к ней каждый год добавляет что-то, везёт на выставку рукоделий, потом привозит обратно и вешает на Стену почёта. Сколько призов уже получила... Погодите-ка минутку...
Гомер выскочил наружу, а мы молча ждали. Он вернулся через несколько мгновений.
   — Ничего нет, — пробормотал он. — Нет вышивки...
   — Так, хорошо, — снова заговорила Робин. — Давайте предположим, что множество людей отправились на ярмарку и не вернулись обратно. Давайте предположим, что со Дня поминовения не работают телефоны и нет электричества, не выходят в эфир радиостанции и ещё произошло много пожаров. А те люди, что пошли на ярмарку, собирались вернуться, но не смогли. К чему это нас подводит?
   — Но есть и ещё кое-что, — начал Ли.
Робин бросила на него взгляд.
   — Да, — кивнула она.
Ли продолжил:
   — В ночь накануне ярмарки со стороны побережья пролетели сотни самолётов, может, даже больше, чем сотни, и они летели низко на очень большой скорости.
   — И без огней, — добавила я, впервые осознав этот важный момент.
   — Без огней? — переспросил Кевин. — Ты этого не говорила.
   — Я не обратила внимания, — пояснила я. — Знаешь, ведь как бывает, видишь что-то, но не осознаешь.
   — Давайте ещё кое-что предположим, — сердито начала Фай. Выглядела она тоже сердитой. — Давайте предположим, что все ваши слова — абсолютная глупость!
Фай говорила точно так же, как говорила я сама в этой же комнате совсем недавно. Неужели и я сказала «абсолютная глупость»? Но теперь я уже начинала понимать ход мыслей Ли и Робин. Тог маленький факт, что самолёты летели без огней, сразу изменил мой взгляд. Ни одно воздушное судно, летящее в соответствии с законом по разрешённому маршруту, никогда не могло бы мчаться без огней. Мне бы вовремя это отметить... и я рассердилась на себя за то, что этого не сделала.
   — Можно найти десятки разных объяснений! — продолжала Фай. — Десятки! Не знаю, почему вы их даже не рассматриваете!
   — Хорошо, Фай, выкладывай, — согласился Кевин. — И побыстрее.
   — Ладно, — кивнула Фай. — Первый номер. Они заболели. Отправились на ярмарку и съели или выпили там что-то испорченное. Они в больнице.
   — Тогда бы сюда пришли соседи, чтобы присмотреть за всем, — возразил Гомер.
   — А они тоже заболели.
   — Это не объясняет того, почему не работает радио, — напомнила Корри.
   — Значит, все заболели! — заявила Фай. — Это общенациональное несчастье, какая-то эпидемия.
   — Это не объясняет самолётов, — сказала Робин.
   — Они просто возвращались с парада в честь Дня поминовения, как мы и подумали сразу.
   — Без сигнальных огней? И в таком количестве? Фай, я не уверен, что у нас вообще есть столько самолётов. Не думаю, что наши военно-воздушные силы настолько велики.
   — Ладно, — согласилась Фай. — Тогда это может быть какая-то грандиозная авария в масштабах страны, и всем пришлось отправиться на помощь.
   — А самолёты?
   — Военный флот, они тоже спешили на помощь. А может быть, и из других стран прилетели.
   — Тогда почему на них не горели огни?! — Робин уже кричала, выходя из себя, как во время трудной игры.
   — Мы не можем этого знать! — тоже кричала Фай.
Фай — кричала? Прежде всего я почему-то подумала именно об этом. А она продолжала:
   — Элли может и ошибаться! Была середина ночи. Она могла и не проснуться толком. Я хочу сказать, она ведь только теперь додумалась об этом упомянуть. Она не уверена!
   — Я их видела, Фай, — ровным тоном произнесла я. — Я уверена. Просто в тот момент меня это почему-то не удивило. Но глаза-то видели. Просто мозг не отреагировал. Да и в любом случае Робин ведь тоже их видела. И Ли. Спроси у них.
   — Мы их не видели! — огрызнулась Робин. — Мы их только слышали.
   — Так, все успокойтесь! — вмешался Гомер. — Успокойтесь, или мы так ни к чему и не придём. Продолжай, Фай, что ещё?
   — Не знаю, — ответила она. — Я просто думаю, что они бросились кому-то помогать. Может, китов выбросило на берег.
   — И потому множество родителей умчались, не оставив даже записок? — спросил Кевин.
   — Но вы же не знаете, сколько именно, — возразила Фай, — понятия не имеете! Может, это просто какая-то небольшая местная авария.
   — Не забывай о радио, — напомнила Робин.
   — Фай, это все никудышные теории, — снова заговорил Ли. — Но я не утверждаю, что ты не права. Может, и права, а самолёты — это просто совпадение, а радио можно объяснить сотней причин. Но что меня пугает до смерти, так это то, что только одна теория охватывает все факты разом, и почти безупречно. Помнишь наш разговор тем утром в Аду? Что День поминовения — идеальный момент для нападения?
Фай молча кивнула, по её лицу покатились слёзы. Мы все снова заплакали, даже Ли, хотя он и продолжал при этом говорить:
   — Может быть, рассказы моей мамы заставили меня подумать об этом раньше, чем вас. И как уже говорила Робин, если мы ошибаемся... — Он с трудом произносил слова, его лицо искривилось, как от инсульта. — Если мы ошибаемся, то можешь потом смеяться как угодно долго и громко. Но пока что, пока что давайте считать, что это правда. Будем считать, что на страну напали. И я думаю, это может быть война.
Назад: 5
Дальше: 7