Hочной сюрприз

В ходе изучения материала, который был мне необходим для написания мистических романов в конце 1980-х – в начале 1990-х, я разговаривал со многими людьми из разных слоев общества, которые считали, что сталкивались в той или иной степени с паранормальными явлениями. Несколько лет назад моей соседкой на званом ужине была ее высочество принцесса Анна – очень словоохотливая собеседница. От нее я услышал историю об одной подруге, в доме которой жил полтергейст. А от рассказа великого комика Майкла Бентина о том, как его отец занимался экзорцизмом, у меня буквально волосы встали дыбом.

Я встречался с медиумами, ясновидящими, учеными, психологами и психиатрами, мне посчастливилось подружиться с человеком совершенно уникальным – покойным профессором Бобом Моррисом, который был первым главой Ассоциации парапсихологов в Великобритании, а потом и возглавлял кафедру парапсихологии имени Кестлера в Эдинбургском университете. В нем мне казалось удивительным то, что, будучи ученым-физиком, он занимался изучением паранормальных явлений, после того как сам пережил в юности подобный опыт.

Он поделился со мной поразительными статистическими данными: в 1922 году среди ученых Британии провели опрос, кто из них верит в Бога? Оказалось, сорок три процента. Исследование повторили в 1988-м, и, к огромному удивлению, процент остался тем же. Однако были замечены некоторые изменения: теперь меньше биологов верили в Бога, но больше математиков и физиков признались в своей абсолютной уверенности в Его существовании.

Я слышал огромное количество историй о странных событиях, произошедших с людьми, а также беседовал с убежденными скептиками. За восемнадцать месяцев 1990 и 1991 годов я регулярно по пятницам вел программу на радио и принимал звонки от всех желающих рассказать о необычных случаях из жизни, начиная от встречи с призраками, заканчивая странными воспоминаниями из прошлых жизней и фактами дежавю. В 1993 году по заказу канала Би-би-си я сделал программу в Шотландии, посвященную паранормальным явлениям. Мне была дана полная свобода в выборе собеседников, я ездил и беседовал с людьми, ставшими свидетелями чего-то экстраординарного. Многие истории были поистине ужасными, некоторые расстраивали и огорчали, но большинство, как выяснилось позже при детальном изучении, имели вполне рациональное объяснение. Я узнал, что и в англиканской, и в Римско-католической церкви есть епархиальные экзорцисты, хотя их называют менее пугающе – заклинатели.

Роль заклинателя заключается прежде всего в изучении факта паранормального явления, затем доведении до сведения викария или священника, которые не находят происходящему никакого объяснения. Однако первостепенная его задача – исключить мистический смысл явления и найти ему разумное толкование. В качестве примера можно привести папский эдикт для последователей католической церкви, изданный более двух веков назад, предупреждающий священников, что не стоит путать одержимость демонами с переживаниями человека, связанными с горем и скорбью, и запрещающий проводить процедуру избавления над теми, кто менее двух лет пребывает в трауре.

Один из таких заклинателей стал моим хорошим другом, он был первосвященником, имел богатый опыт общения с людьми, утверждавшими, что сталкивались с паранормальными явлениями, обладал бескрайним человеколюбием и был при этом в высшей степени рациональной личностью. Назовем его Фрэнсис Уэллс. Он мыслил очень современно, хотя и был глубоко верующим, кроме того, имел ученую степень по психологии, но однажды он признался мне, что не всегда согласен с библейской концепцией Бога. Все случаи обращения он разбирал тщательно, прежде всего стараясь найти объяснение причины происходящего.

Например, его часто просили помочь людям, принимавшим участие в спиритическом сеансе. Имея более чем тридцатилетний опыт, Уэллс пришел к выводу, что подобные сеансы не дают возможность проникнуть в мир духов, а скорее открывают ящик Пандоры с демонами, находящимися в душе каждого человека. Я спросил его, сталкивался ли он в своей практике со случаями, которым не мог найти разумное объяснение.

– Да, – ответил он. – Дважды.

Вот первая история. По просьбам ее героев я изменил имена.

В 1987 году у молодой пары, Джеффа и Кэрри Уилсон, родился сын, названный Дарреном. Джефф работал водопроводчиком, а Кэрри, ранее трудившаяся в городском совете, находилась в отпуске по уходу за ребенком. Они жили в арендованной квартире на первом этаже небольшого дома в Крайдоне и откладывали деньги на первый взнос, чтобы приобрести собственный маленький домик в новом районе, где уже вела строительство известная компания.

Они переехали, когда Даррену было три месяца, и были счастливы иметь наконец собственное жилье. Кэрри увлеклась садоводством и наслаждалась приятным времяпрепровождением с сыном, который был милым и спокойным ребенком, в то время как Джефф большую часть дня, а часто и все вечера работал, поскольку остался единственным кормильцем в семье.

Через четыре недели после переезда Кэрри проснулась рано утром, разбуженная странным ощущением тревоги. Часы показывали семь утра. Взглянув на монитор радионяни, она поняла, что пропустила кормление в три часа ночи. Переполняемая известными страхами молодой мамы, она поспешила в комнату сына. Даррен лежал в кроватке лицом вниз. Дрожащими руками она перевернула малыша, тельце его было холодным и одеревеневшим, личико посинело. Врачи, приехавшие по вызову через двенадцать минут, сообщили, что реанимировать младенца невозможно. Следующие несколько часов превратились для пары в ад. Помимо офицера по работе с семьями, которым оказалась доброжелательная и тактичная женщина, им пришлось два часа отвечать на вопросы полицейских, для которых их дом был лишь очередным возможным местом преступления. К тому же для обоих стало шоком, что их маленький Даррен подвергнется в морге процедуре вскрытия. После опроса сотрудников уголовного розыска настал черед встречи с судебным психологом и психиатром, кошмар растянулся на два дня, заставлял почувствовать себя преступниками и отвлекал от организации похорон.

Кэрри, которая не сделала ни глотка спиртного с момента, как узнала, что беременна, пристрастилась к выпивке; Джефф не мог поступить так же, он был задержан за езду в нетрезвом виде, и теперь ему грозило лишение прав, а следовательно, и стабильного дохода. На работу он ездил на своем фургоне.

Наконец настал день, когда их все оставили в покое. Им разрешили забрать тело сына, и он был похоронен в маленьком белом гробу. В последующие дни Кэрри и Джефф много времени проводили с родителями, они сидели в гостиной нового дома, в котором совсем недавно были так счастливы. Сад Кэрри с подготовленными по обе стороны дорожки клумбами для посадки цветов, который так воодушевлял ее всего несколько недель назад, стал выглядеть неухоженным, зарастал травой и сорняками.

Будто специально для того, чтобы усилить ощущение изолированности от мира, дома рядом с Уилсонами продавались плохо, и у них не было соседей, с которыми можно было бы подружиться и время от времени поболтать и поделиться горем. Подруга Кэрри Роз выразила свое сочувствие со скорбным лицом, но постоянно придумывала разные отговорки, чтобы не бывать в их доме. Напротив них жила молодая пара, Роб и Мэнди Кинг. Мэнди ждала ребенка и была на седьмом месяце, поэтому они с сочувствием относились к соседям. Их горе разделяли родители, но им самим было тяжело; со временем они стали все реже бывать у Джеффа и Кэрри, чтобы не причинять им своими слезами сильную боль. Роб и Мэнди стали для Уилсонов единственным спасательным кругом.

Джефф не обращал внимания на коричневые конверты со счетами, которые ежедневно попадали в их почтовый ящик. Он стал равнодушен ко всему. Его способности собраться хватало лишь на то, чтобы проехать три мили до супермаркета – предоставив возможность вести машину жене – и купить самые необходимые продукты и дешевое вино. Они оба выпивали по бутылке в день.

Врач прописал Кэрри транквилизаторы, а потом и снотворное, после того как она семь ночей подряд пролежала без сна в слезах. Джефф пытался справиться без лекарств. Все дни он проводил перед телевизором, смотря все подряд и не запоминая, что видел на экране. Иногда он брал в руки книгу, но слова перед глазами путались и теряли смысл.

В среду Джефф проснулся в два часа ночи от острого желания сходить в туалет, голова его гудела после выпивки. Он выбрался из постели, не включая свет, чтобы не разбудить Кэрри, натянул халат, нашел ногами тапочки и направился в ванную комнату.

На полпути он остановился.

Вот его рассказ о том, что он увидел:

«Нескончаемый поток людей, все они в белых одеждах, у каждого в руках небольшой сверток, тоже белый. Они выходили из стены справа, пересекали лестничную площадку и исчезали в стене слева. Они шли один за другим, будто не замечая меня. Сосредоточенные мужчины и женщины, молодые и не очень. И все в таких странных робах. И у каждого на руках белый сверток. Сначала я решил, что мне это снится. Потом я ущипнул себя несколько раз, как это обычно делают, и уверился, что не сплю. Не помню, долго ли я там стоял. Некоторые фигуры стали поворачиваться в мою сторону, словно хотели что-то сказать, но, передумав, скрывались в стене. Попятившись, я вернулся в спальню и захлопнул дверь. Слишком громко, чем разбудил Кэрри.

– Что случилось? – пробормотала она сонным голосом.

Я включил свет. Хотел, чтобы она окончательно проснулась. Ей надо было все увидеть – или убедить меня, что это галлюцинации. Я попросил ее встать и выйти на лестницу.

– Я хочу спать, – простонала она.

Мне было неловко беспокоить жену, но я должен был понять, не схожу ли я с ума.

Кожа на теле покрылась мурашками. Мне в жизни не было так страшно.

– Прошу тебя, выйди и посмотри, что там происходит, – умолял я Кэрри.

Наконец она встала и прямо в ночной сорочке прошла к двери и открыла ее. Я встал за ее спиной. Она смотрела будто загипнотизированная зрелищем. До конца дней не забуду ее лицо, когда она повернулась ко мне. Это было лицо человека, увидевшего, как распахнулись перед ним ворота ада.

Мы прижались друг к другу и смотрели на вереницу людей. Они все шли и шли нескончаемым потоком. Люди в странных белых одеждах с белыми свертками в руках, все очень серьезные, идущие к только им известной цели.

– Что происходит? – прошептала Кэрри.

– Не знаю, – ответил я таким же испуганным голосом. Мне хотелось оставаться спокойным, но получалось плохо. Единственным объяснением, которое приходило в голову, было, что я все же сплю и вижу кошмар.

Кэрри прикурила сигарету. Когда-то ради Даррена она отказалась от этой пагубной привычки, хотя выкуривала по тридцать сигарет в день. Я тоже бросил, из солидарности. Она протянула мне сигарету «Силк Кат», я затянулся, выдохнул дым и тогда понял, что все происходит на самом деле.

Дальнейшее было как в тумане. Не помню, как мы выбежали из дома и бросились черед дорогу. Мы стучали в дом соседей, потом сообразили позвонить. В окне над проемом вспыхнул свет. Через несколько секунд дверь распахнулась и появился Роб в пижаме. Он посмотрел на нас с таким удивлением, что его лицо я тоже запомню навсегда. Первым желание было обнять его.

– Нам нужен твой телефон! – выкрикнул я. – Позвонить в полицию. Извини.

– Я…

Происходящее в доме было для нас теперь далеким, оттого стало казаться нереальным. А я ведь никогда не верил ни в Бога, ни во всю эту сверхъестественную ерунду. Мой отец погиб, когда мне было двадцать, в его автомобиль врезался военный грузовик, дело была на переполненной трассе. Вскоре умерла от рака мама, как была уверена моя сестра, причиной болезни стало горе и шок. Слава богу!

Я набрал девятку и даже оторопел, когда мне ответил оператор и спросил, с какой службой меня соединить. Через несколько секунд мне ответил полицейский, и я внезапно почувствовал себя полным идиотом.

– У нас… понимаете, я… у нас… неизвестные люди… в доме, – произнес я и, повесив трубку, увидел, как по лестнице спускается жена Роба Мэнди, обеспокоенная суматохой. – Прости, – сказал я ей. – У нас в доме происходит что-то странное. Я вызвал полицию.

Кэрри упала на диван и зарыдала. Мэнди подбежала к ней, села рядом и обняла за плечи.

– Я приготовлю нам всем чай, – произнесла Мэнди и прошла в кухню.

Эта простая и обыденная фраза немного меня успокоила.

Казалось, прошло не больше минуты, когда за окном блеснул синий свет и к дому с шумом подъехала машина. Мы бросились открывать дверь и увидели на пороге двух офицеров в форме, держащих фуражки в руках, – сержанта средних лет и молодого констебля.

Роб пригласил их в дом. Стоя в маленьком коридоре, я принялся объяснять все, что недавно увидел, отмечая, как меняются лица служителей закона, приобретая выражение все большего недоверия. Когда я закончил, был уверен, что кажусь им чокнутым. Сержант сделал небольшой шаг вперед, склонился к моему лицу и несколько раз резко втянул воздух.

– Вы пили, сэр? – не без иронии спросил он.

– Не больше, чем обычно, – ответил я.

– Говорите, выходили из стены, сэр? И что-то несли?

Я смог лишь кивнуть.

– Совсем скоро Рождество, – продолжал офицер. – Возможно, они несли вам рождественские подарки. Там не было кого-то в красном костюме и с длинной белой бородой? Вы не видели оленя на крыше?

Рации обоих затрещали, и это еще раз подсказывало, что все происходит не во сне.

– Мы на Экклстоун, – ответил сержант. – Через пару минут выезжаем.

– Пойдите и посмотрите, – сказал я. – Входная дверь открыта.

Сержант кивнул молодому коллеге и указал взглядом в сторону дороги. Констебль вышел. В этот момент в коридоре появилась Мэнди:

– Я приготовила чай – не выпьете чашечку?

– Нет, благодарю, мадам, – кивнул ей этот циничный коп. – Авария на А-23, нам надо спешить.

Мне стало совсем плохо оттого, что я отвлекаю полицейских от важных дел. Я, Роб и сержант стояли в неловком молчании.

– Хорошие построили дома, – наконец произнес сержант. – Первый раз здесь.

– Мы совсем недавно переехали, – сообщил я.

Через мгновение входная дверь распахнулась и появился молодой констебль. Лицо его было белым как бумага, и он дрожал, как листок на ветке.

– Сержант, – с трудом произнес он. – Я… Я… Я… думаю, вам лучше самому посмотреть. Вдруг мне почудилось.

Офицеры перешли дорогу и направились в наш дом. Я вошел в гостиную и сел рядом с Кэрри. Она все еще рыдала, и я принялся ее успокаивать. Мэнди принесла большую кружку чая и спросила, не нужен ли сахар или молоко. От ее вопроса мне стало легче, будто на некоторое время я вернулся в нормальную жизнь.

Раздался стук в дверь. Роб пошел открывать, а я поспешил следом.

Сержант стоял в проеме и трясся, как и его коллега. Оба были бледны. Не сразу, но он заговорил:

– Не знаю, что и сказать… мистер… э… мистер Уилсон?

Я кивнул.

– Не похоже, чтобы над вами кто-то решил пошутить, так ведь?

– А вы как думаете? – поинтересовался я.

– Я не… я не видел ни одного воспроизводящего устройства, – сказал констебль. – Например, проектора.

– Не представляю, что и думать, сэр, – продолжал сержант. – Я никогда… со мной… не было такого… никогда… Ни с чем подобным я не сталкивался за все годы службы в полиции. Не знаю, что вам и посоветовать. Подобное случалось раньше?

– Нет, – уверенно ответил я.

– Я… подошел… к этим людям, к одному из них. И прошел его насквозь. Такое чувство, что я оказался в морозильной камере. Думаю, вам пока лучше не возвращаться в дом. Не сейчас, по крайней мере.

Он задрожал всем телом, и у меня по телу побежали мурашки.

– Они могут переночевать здесь, – предложил Роб. – У нас есть гостевая спальня.

Полицейские выглядели так, словно мечтали скорее убраться отсюда, и вовсе не потому, что на А-23 произошла авария, а это главная трасса в Лондон. Я был уверен, что они предпочли бы оказаться в любом другом месте, но подальше от нашего дома. Им явно было не по себе, но я был в определенной степени рад – это означало, что мы с Кэрри не сошли с ума.

Сержант держал в руке блокнот и попытался что-то записать, но пальцы его так тряслись, что, сделав несколько попыток, он бросил.

– Прошу простить, мистер Уильямс – вернее, Уилсон, – обратился он ко мне. – Я в таком же состоянии шока, как и вы. Я… я не знаю… Каково ваше вероисповедание, ваше и миссис Уилсон?

Я признался, что мы заблудшие души, но причисляем себя к англиканской церкви. Меня крестили в раннем детстве, как и Кэрри, но с тех пор мы почти не бывали в церкви, хотя наши родители настаивали, что и Даррена тоже надо крестить.

– Единственное, что приходит на ум, – заговорил сержант, – обратитесь утром к местному викарию, мистер Уилсон. Посмотрим, что он на это скажет.

Остаток ночи мы провели в доме наших великодушных соседей, а утром рискнули вернуться домой. Там все было тихо, ничто не напоминало о ночном кошмаре. Мы быстро сложили необходимые вещи в чемодан и решили временно пожить у родителей Кэрри в Сербитоне.

Позже мы отправились на встречу с викарием, с которым раньше не были знакомы. Он оказался молодым человеком и сначала отнесся к нашей истории скептически. Потом при нас он позвонил в полицию и попросил соединить его с сержантом, который приезжал ночью на вызов. К сожалению, того не оказалось на месте, как сообщили, он должен был заступить на смену вечером.

В семь часов в конце дня викарий позвонил в дом родителей Кэрри и дрожащим голосом сообщил, что офицер подтвердил все, что мы рассказали, в связи с чем он собирается обсудить нашу ситуацию с заклинателем Фрэнсисом Уэллсом и надеется получить от него совет.

Прошла неделя, но нам никто не позвонил. Кэрри даже начала сомневаться в том, что мы действительно все видели, хотя у нас и были свидетели. Наконец с нами связался Фрэнсис Уэллс и попросил разрешения встретиться с нами в нашем доме. Он настаивал, что мы непременно должны прийти оба.

Мы уже попытались собрать о нем информацию и узнали, что он весьма уважаемый священнослужитель, занимающийся именно паранормальными явлениями, а также получивший научную степень по психологии в Оксфорде. Родители его были медиками. У нас сложилось мнение, что он человек, знакомый с подобными феноменами и способный мыслить рационально, поэтому мы с Кэрри успокоились.

Жена привезла нас к дому на моем фургоне, но отказалась зайти внутрь. Была середина дня, но и я побоялся идти в одиночку. Мы решили подождать на улице. Через двадцать минут к дому подкатила ярко-красная «альфа-ромео», из которой вышел привлекательный мужчина чуть за тридцать, одетый в строгий костюм. У него были прекрасные манеры, и общаться с ним было легко.

Фрэнсис Уэллс оказался совсем не таким, каким мы ожидали. Возможно, мы думали увидеть священника в рясе с колокольчиком, Библией и свечой, нечто похожее на героя из фильма «Экзорцист». Фрэнсис Уэллс же был обычным, простым и участливым, он сразу же выразил соболезнования по поводу потери нашего сына. Затем попросил разрешения войти внутрь и осмотреть место, где происходят явления.

Мы пригласили его в дом, хотя ни я, ни Кэрри не сделали и шага за пределы гостиной. Мы сели на диван, нам обоим было неуютно в этом доме, а мистер Уэллс поднялся наверх. Прошла, наверное, вечность, прежде чем он вернулся и опустился в кресло напротив. Кэрри смогла найти в себе силы приготовить нам кофе. Когда перед нами стояли чашки и вазочка с печеньем, мистер Уэллс заговорил спокойно, почти ласково, прежде улыбнувшись и успокоив нас с женой, объяснив, что с нами все в порядке, мы в своем уме.

Он передал нам молитвы, которые надо было читать, и, похоже, совсем не обиделся, когда мы приняли их с благодарностью, но заметили, что никогда не были людьми религиозными. Он был очень благодушно настроен и все понимал.

– В этом нет ничего страшного, – широко улыбнулся мистер Уэллс и сделал глоток кофе. – Итак, Джефф и Кэрри, я только что был наверху и видел все, что мне нужно. Я изучил историю района, в котором расположен ваш дом, и могу предложить вам одну версию причин происходящего. Полагаю, вы оба посещали в школе уроки истории, верно?

Я подтвердил это, отметив, что предмет никогда меня не интересовал. Для Кэрри же, напротив, история была одной из немногочисленных дисциплин, которые она любила. Заклинатель посмотрел на жену и одобрительно кивнул.

– Вы знаете о Великой чуме? Эпидемии бубонной чумы?

– Я помню песенку, которую мы пели в школе. «В 1665-м никто не уцелел. В 1666-м Лондон дотла сгорел».

Заклинатель улыбнулся:

– Именно так и было. Но до этого, на три сотни лет раньше, в Англии и Ирландии была эпидемия бубонной чумы, называемая Черная смерть. Она унесла жизнь более тридцати процентов населения. Во всех городах и деревнях были вырыты огромные ямы для захоронения трупов. Так вот, по моим сведениям, эти новые дома построены как раз на месте такого древнего могильника. А ваш дом находится в том месте, где хоронили умерших детей.

Мистер Уэллс также добавил, что затрудняется сказать, была ли причина скоропостижной кончины нашего сына Даррена в негативной энергии погибших младенцев или родителей, приносивших их сюда.

Мы выставили дом на продажу и ничего не рассказали будущим хозяевам о произошедшем. К счастью, ими оказались супруги средних лет без детей. Теперь мы живем в тридцати милях от этого места и стараемся никогда не бывать в тех краях».