Эпилог

– Знаешь, а мне нравится! – ответил Иван после того, как пробежался взглядом по тексту. Все то время, что он читал с монитора, Ева следила за ним с волнением, пытаясь угадать по его лицу, насколько удачной или неудачной покажется ему идея.

– Очень здорово! – с нескрываемым восхищением воскликнул мужчина.

– Надеюсь, все у нас получится.

– Получится, еще и как.

Ева устало кивнула и, прикрыв ладошкой рот, зевнула. Иван покосился на нее с явным беспокойством:

– Лучше бы ты сегодня отдыхала. Чувствуешь себя уставшей, а села работать.

– Работа меня наоборот, бодрит.

– И все же… Я запишу тебя к врачу, может, тебе витамины нужны. Ты очень устала с нашим проектом.

– Ладно, – отмахнулась Ева. – Сама запишусь. Обещаю. Лучше расскажи, как дело двигается.

– Посмотрел сегодня четыре площадки. Две точно не подойдут, одна – еще туда-сюда, а одну мне бы хотелось показать тебе. Думаю, это то, что надо. Съездим завтра?

– Хорошо, – улыбнулась Ева и прильнула щекой к его плечу – крепкому надежному плечу своего мужа.

Идея, которую несколько месяцев назад предложил Иван, и которую она поначалу не приняла всерьез, обретала все более явные формы, и это не могло ее не радовать. Тем более что в этом проекте, как выразился Иван, она была мозгом, а он – двигателем. Ева помнила тот вечер, который стал поворотным в их жизни, в мельчайших подробностях.

… Ева после работы каждый день ездила к Ивану: вначале в больницу, потом – в дом его родителей. Ивана выписали, но до его полного выздоровления еще было далеко. В тот октябрьский вечер шел проливной дождь, за окном грохотал гром, и Ева по дороге с работы к Ивану промокла до нитки. Его мама заставила ее переодеться в сухое – свои брюки и толстый свитер Ивана, а затем накормила вкусным горячим ужином и напоила чаем. Но когда Ева засобиралась домой, непогода лишь разыгралась, и Иван наотрез отказался отпускать девушку под ливень.

Они вдвоем расположились на широком диване в его комнате. Иван, одетый в домашние джинсы и клетчатую фланелевую рубашку, в расстегнутом вороте которой виднелись бинты, полулежал на подушках. Ева устроилась напротив него, уютно подтянув под себя ноги в толстых носках. Накануне Иван нашел среди старых вещей, которые мама хранила в шкафу, «Монополию», и они, разложив карту, карточки и фишки, с увлечением играли под завывание ветра и перестук дождя за окном. Еве везло, она обыгрывала Ивана с большим отрывом, он в шутку сердился и смешно ругался, чем еще больше ее раззадоривал и веселил. В тот вечер время словно отмотало назад шестнадцать лет, и они снова были увлеченными игрой подростками. Отросшие волосы, которые мужчина то и дело машинально ерошил, резче обозначившиеся из-за болезни скулы и азартный блеск в темных глазах придавали ему еще больше сходства с тем шестнадцатилетним парнем, которого Ева увидела впервые в доме Бориса. И то, что одна рука у Ивана покоилась в бандаже, тоже обманчиво возвращало девушку в прошлое. В какой-то момент Ева с удивлением поняла, что в тот вечер отыгрывался в реальности сценарий, который она когда-то воображала себе в ночных грезах, но который так и не случился. В ее девичьих мечтах все было невинно и целомудренно. Она бы просто пришла в дом Ивана – может, навещая его, приболевшего, может, принеся по его просьбе книгу. Иван пригласил бы ее в свою комнату, и они провели бы вечер, беседуя или просматривая вместе фильмы. Но Ева то и дело ловила бы на себе тайные взгляды Ивана, в которых читались бы нежность и любовь. Могла ли она себе представить, что тот давний «сценарий» ее девичьего счастья воплотится в жизнь спустя шестнадцать лет?

Но внезапно Иван сгреб с игрового поля все карточки – то ли понял, что не сможет выиграть, то ли просто устал, и поднял на Еву взгляд. Она догадалась, что сейчас он скажет то, что разрушит магию волшебного вечера. К примеру, что дождь прекратился, и ей пора домой. Или что она – хороший друг, и он ей благодарен за все. Или что-то другое, но в таком духе. «Ева, я скоро вернусь в Москву», – сказал Иван. Она, пересев к нему поближе, принялась отговаривать его от такого поспешного решения. Но Иван остановил Еву решительным жестом и без улыбки, заметно волнуясь, попросил: «Поехали со мной. Пожалуйста, поехали…». Опережая ее возражения, он принялся торопливо выплескивать то, о чем думал дни и ночи. О том, что без нее он – ничто и никто. И что он хотел романтично, на море, попросить ее выйти за него замуж, но раз обстоятельства так повернули… Говорил он и том, что Тине лучше переехать в столицу, потому что пора выбирать вуз, в который она будет поступать, подыскивать курсы и школу с сильной программой. Да и Макар будет близко. А в завершении добавил, что если для Евы это так важно, он готов позвонить по скайпу в Америку и попросить ее руки у миссис Смит и Шварценеггера. Последнюю фразу Иван произнес с трогательной серьезностью, а Ева, представив себе, как Иван просит ее руки у дрожащей на весь монитор собачки, расхохоталась. Она смеялась и не могла остановиться – под недоуменным и обиженным взглядом Ивана, смеялась и плакала, а потом, отсмеявшись, сказала, что Шварценеггер уж точно возражать не будет. И они смеялись уже вдвоем, обнявшись и уткнувшись друг в друга лбами. «Я люблю тебя», – произнесли они одновременно и оба резко оборвали смех.

И уже позже Иван поделился с Евой своей идеей открыть фирму, организовывающую игровые квесты. «Мы, взрослые, и правда скучно живем», – со вздохом сказал он. «Иногда нам необходимо побыть детьми». Он обстоятельно рассказал Еве свой замысел, как если бы делился им с деловым партнером. Важную роль в своем проекте он отводил Еве – именно ей с ее фантазией и способностью придумывать удачные ходы надлежало разрабатывать идеи игр. Иван же брал на себя все организационные и финансовые вопросы. «Подумай», – сказал он и уже с улыбкой добавил: «Посоветуйся с Тиной, мамой и… Шварценеггером. Пусть тот выскажет свое весомое «тяф!». И они опять смеялись, и долго целовались. А потом так и уснули на диване, – одетые, в обнимку, среди рассыпанных карточек и фишек.

Спустя полгода после того вечера они поженились. Свадьбы не было, просто торжественная часть и ужин в ресторане в кругу семьи. Со стороны Ивана были родители и Семен Васильевич, со стороны Евы – Тина с Макаром и мама со своим мужем Стивом. Шварценеггера в ресторан не позвали, и он, обидевшись, сгрыз дома туфли хозяйки. После росписи Иван с Евой улетели, как он мечтал, на острова – к морю, под жаркое солнце. А, вернувшись из медового месяца, приступили к воплощению их задумки. Ева работала дома, придумывая идеи. Иван решал дела в своей компании «НовоСел» и занимался организацией игрового проекта. Тина ходила в столичную школу и по вечерам встречалась с Макаром.

О Владимире они заговорили лишь один раз, вскоре после переезда Евы с Тиной в столичную квартиру Ивана. Однажды Ева увидела, как Иван сидит перед включенным компьютером, держась за еще незажившее плечо. Когда он поднял на нее глаза, Ева увидела, что они стали совсем черными. «Болит?» – не на шутку встревожилась она. «Болит, Ева», – не стал отпираться Иван. «Я сейчас принесу таблетки!» – засуетилась она. «Душа болит, Ева», – поправился он. «Почему Вовка не пришел ко мне с проблемами? Зачем все это устроил?». «Володя хотел все сам. Без тебя», – тихо ответила Ева. Но Иван досадливо махнул здоровой рукой. «Глупости и мальчишество! Неужели бы я не помог ему? Когда душа болит от предательства, какой анальгетик тут поможет, Ева?». «Прощение, Иван», – тихо ответила она. Он промолчал, но, наверное, со временем простил Владимира. Потому что, когда поправился, встретился с Ульяной, снял с ее души камень, рассказав о настоящем убийце, и передал от имени Владимира крупную сумму на нужды Вероники. Ульяна же в ответ призналась, что, забеременев, не ходила к родителям Ивана, вместо нее ездила ее мать. Отец Ивана и правда передал для будущего ребенка внушительную сумму денег. Но когда мама Ивана спустя время решила навестить роженицу и «внучку», получила решительный отпор от матери Ульяны. «Это не ваша внучка», – резко ответила неожиданной гостье хозяйка и не пустила ее даже на порог.

…Хлопнула входная дверь, и Тина шумно протопала на кухню. Ева услышала звук открывающегося холодильника, затем – звон крышки оставленной на плите чистой кастрюльки. А следом раздался недовольный голос сестры:

– А поесть что, совсем ничего нет?

– Потерпи, сейчас закончим и что-нибудь сделаем, – крикнула Ева. Но Тина уже нарисовалась на пороге кабинета как была – в легкой куртке, драных джинсах и тяжелых ботинках.

– Вы со своей работой ребенка голодом заморите!

– Возьми и сделай бутерброд, ребенок!

– Хм…

– Тина, пять минут! – вмешался Иван. – Я сейчас картошки пожарю. Еще огурцы соленные были, мама передала.

– Если ты картошку жаришь так, как вчера рыбу, то лучше не надо, – сморщила хорошенький носик язва Тина. – Один бок горелый, другой – сырой. Еву сегодня все утро от нее мутило. И огурцов больше нет. Твоя жена же их и сожрала. На завтрак. Всю банку.

– Тина! – возмутилась Ева.

– Что?

– Не сожрала, а съела!

– Ну, всю же банку? Значит, сожрала. Прямо у холодильника. Я видела, – невинно пожала плечами девушка и издевательски улыбнулась. Иван не успел вмешаться в нарастающую перепалку сестер, потому что из соседней комнаты раздался звонок его мобильного.

Когда он вышел, Тина водрузила на компьютерный стол свой рюкзак, покопалась в нем и протянула сестре прямоугольную коробочку.

– На, держи! Благодарить не нужно.

– Что это? – не поняла Ева, но, прочитав надпись на упаковке, с негодованием воскликнула:

– Тина! Что делает тест на беременность в твоем рюкзаке?!

– То же, что и презервативы, – ухмыльнулась сестренка. – Предохраняет меня от нежелательной беременности.

– Тина! – задохнулась Ева, и ее глаза полыхнули гневом. – Я… Я запрещу тебе видеться с Макаром! Я ему сейчас же позвоню! Это что вы себе позволяете! Ты что…

– Ева, мне уже шестнадцать! – завелась в ответ Тина, но неожиданно сбавила обороты. – Успокойся. Я невинна, аки ромашка. Макар меня только за ручку держит и в щечку целует.

– Ой ли, – сощурилась Ева.

– Тест я тебе купила, – буркнула Тина, пряча глаза. – По дороге со школы. Услышала, как тебя утром тошнило. Да еще эта банка с огурцами… Сама, что ли, не догадываешься?

– Ой!

– Вот тебе и «ой»! Угу. Хм. Аптекарша сказала, что это самый сверхчувствительный тест. Не ошибется. А потом та-ак на меня посмотрела, как директриса, когда хочет родителей в школу вызвать. В общем, я в эту аптеку больше не пойду. Даже за аспирином. Иди уж, не томи! – нетерпеливо поторопила сестру Тина. Ева, спохватившись, сунула коробочку в карман и вышла из комнаты.

Тина уселась за компьютер и принялась читать написанное. За этим занятием ее и застал Иван.

– А Ева где?

– Пошла проверить, не осталось ли еще огурцов, – хмуро отозвалась девушка.

– Слушай, ты чего сегодня такая надутая?

– А ты чего в мою личную жизнь вмешиваешься? – атаковала она Ивана встречным вопросом.

– Я?! – изумился мужчина.

– Ты Макару сказал, что если он семестр закончит на одни «пятерки», то возьмешь его в новую компанию! Вот он и сидит, учится. У него коллоквиум какой-то сложный в понедельник, и он на все выходные в общаге с учебниками засел! А мы в кино собирались и в кафе. А теперь ни кино, ни кафе! Это разве не вмешательство в мою личную жизнь?

– А у тебя самой разве не контрольная в понедельник по алгебре? И не репетитор по химии во вторник? – сощурился Иван. – Вот и тебе есть чем заняться на выходные! Я не лезу в вашу жизнь, а забочусь о вашем будущем. В медицинский, как ты надумала, поступить не так просто!

– Я уже сделала все задания по химии.

В этот момент в комнате появилась Ева, и по ее растерянной улыбке Тина все поняла.

– Слушай, Иван! – торопливо затараторила она. – Давно вы с Евой никуда не выходили! Своди-ка мою сестру сегодня поужинать. Вот прям сейчас!

– Ты что-то задумала, – нахмурился Иван.

– Задумала! – кивнула Тина. – Пиццу заказать, раз в этом доме еды не дают. И съесть ее одной, за просмотром ужастика.

– Точно ли?

– Откуда такое недоверие? Я, между прочим, о вас забочусь. Вы мало того, что за работой о еде забываете, так еще в ресторан и в кино три недели уже не ходили. Идите уж куда-нибудь! Погуляйте. Думаю, Ева захочет рассказать тебе о другом интересном «квесте», – с этими словами Тина ухмыльнулась.

Когда Иван с Евой ушли, девушка с радостным воплем подкинула к потолку рюкзак, а затем отплясала прямо на ковре ботинками «чечетку». Новость ей хотелось сообщить всему миру, но всему миру такие новости не разглашают. А Макара не оказалось в Сети. Поэтому Тина нажала на значок Скайпа и вызвала маму. После трех длинных гудков на экране показались вытаращенные глаза-пуговицы.

– Привет, Шварценеггер! – весело поприветствовала песика Тина. – А твоя хозяйка где?

– Я здесь! – откликнулись голосом мамы глаза, к которым присоединились еще и уши-локаторы.

– Ма, убери Шварценеггера от камеры! – попросила Тина. – А то, как в прошлый раз, тебя из-за него не увижу. Отведи, кстати, его к психологу. Похоже, у Шварценеггера преувеличенное эго.

– Что? Что ты такое говоришь? – встревожено вопросила мама из-за уха собачки. – Почему ты так решила?

– Ма, ну это же ясно как божий день! Иначе с чего это у него такая потребность постоянно быть на первом плане?

– Ай, опять ты со своими шутками, – с облегчением выдохнула миссис Смит, но собаку все же посадила себе на колени. – Как вы там? Все в порядке? Есть какие новости?

– В порядке. А новостей нет. Ну разве только то, что Ева беременная, – невинным голоском ответила Тина.

– Ай! – воскликнула миссис Смит и вытаращилась в экран не хуже своей собаки.

– Мама, прекрати! Ты меня пугаешь. Можно подумать, это я призналась в беременности. Ева взрослая и замужем! И муж у нее хороший. Только рыбу отвратительно жарит. С одной стороны пригорает, с другой…

– Да погоди ты со своей рыбой! Где Ева? Дай мне ее сюда!

– Нет ее. Я ее отправила гулять. А то она за компьютером целый день проторчала.

– Вот это верно!

– И еще попросила Ивана накормить ее нормально.

– И это тоже правильно! – одобрительно закивала мама.

– И витамины я ей куплю.

– Нет, пусть доктор пропишет! Страховка у нее есть?

– Имеется, – обрадовано кивнула Тина, почувствовав в маме нужную поддержку.

– Ты смотри, чтобы врача ей хорошего нашли.

– Сама прослежу!

– И пусть гуляет побольше и спит!

– Ага! А от токсикоза что помогает? А то ее уже начало тошнить! – Тина достала листочек, ручку и приготовилась записывать.

Так они и проговорили целых два часа, возбужденные обрадовавшей их темой. Но когда Тина выключила программу, ею вдруг овладели сомнения. А что если она ошиблась и не правильно истолковала реакцию Евы? Или, если не ошиблась, но Ивана не обрадует новость? Может, он настолько увлечен работой, что совсем не планирует в их с Евой жизни детей? Или ему будет некогда заниматься ребенком? Последнее сомнение повлекло за собой твердую уверенность в том, что ее прежний план – съехать в съемную квартиру вместе с Макаром сразу после поступления в вуз, не так уж хорош. И ей, возможно, лучше остаться, как ее уговаривают Иван с Евой, еще какое-то время с ними – помогать сестре с малышом. Тина бродила из комнаты в комнату в ожидании возвращения сестры и ее мужа. От волнения и тревог даже любимая пицца показалась безвкусной. Наконец, в замке повернулся ключ. Тина бросилась в коридор и застыла в ожидании «вердикта». Но по счастливой улыбке Ивана и огромному букету роз, который несла вошедшая следом Ева, поняла, что все ее сомнения – беспочвенны.