Глава 8. Фунги

Мы третью неделю отираемся в Фунги, бывшей столице владений несравненного Тазара. Очень своеобразное местечко. Ни тебе разветвленной сети озер, ни привычного пейзажа пузырящихся сероводородом трясин. Хотя влажность, как положено, присутствует. В сухом климате грибы растут плохо. Они тут повсюду. На деревьях, во впадинах холмов, на стенах домов юнитов. Сплошная разнокалиберная грибница. Есть и впечатляющие экземпляры по три метра в вышину. С виду похожи на вешенки. Они срастаются меж собой в настоящие грибные рощи. И служат пищей для подавляющего большинства местных жителей. Ай да молодец, Тазар. Лихо решил проблему фуража для своего войска. Грибы – основное, а для многих и единственное гастрономическое блюдо в рационе. Их варят, парят и просто жуют сырыми, отрывая на ходу кусок от шляпки. Наша кожа пропиталась насквозь запахом мицелия. Альфия говорит, что она сама чувствует себя гигантским грибом и скоро начнет размножаться спорами.

Это мы бесимся от вынужденного безделья. Прокофьевна на заслуженном отдыхе. Ни фига не делает. Лечится, релаксирует, осваивает тяготы службы в качестве предмета всеобщего культового поклонения. Все законно. Сказать, что Прокофьевне досталось при последнем деле в Комариной Долине – не сказать ничего. Еще несколько дней после битвы мы с частотой в пятьдесят герц болтались между тем светом и этим. Нас вышибало в реал раза три, не меньше, но очередная спасительная доза целительных эликсиров вновь утаскивала нас в Мидгард. Постепенно наши повреждения стали затягиваться свеженькой розоватой шкуркой. Альфия говорит, что ей эта новая кожа напоминает голый крысиный хвостик. Местами на ней уже начала блестеть формирующаяся, и пока прозрачная чешуя. Хотя без последствий такие страшные раны, конечно, не проходят. Алина средняя голова, украшенная теперь уродливым шрамом посередине шеи, полностью потеряла голос и способность к ядообразованию. Секира Тазара задела какую–то важную железу внутри горла, и теперь вместо пышного шлейфа зеленого пара Алина морда выпускает лишь тоненькую дымную струйку, словно трухлявый дождевик под резиновым каблуком грибника. Вот. Дожил. Теперь даже метафоры у меня грибные от этой местности. Боб говорит про Альфию, что это серьезная проблема. Теперь у нашей барышни яд будет накапливаться внутри ее головы и рано или поздно окончательно высушит ей мозг. Если там еще что–то от него осталось. Наша девушка обещает в ответ, что первым признаком ее сумасшествия будет откушенная бобова тупая башка. Хотя парню и так досталось. Поврежденная шея центральной морды – это не единственная потеря. Глаз Роберта, к сожалению, все–таки вытек и теперь полностью закрылся роговым наростом. Но наших духовных лидеров пятиглазая Гидра Хаоса прекрасно устроила. Так еще мужественней смотрится, говорят. Удоды комнатные. Так ведь и астигматизм развиться может у ребенка. А им все по барабану. Лишь бы способствовало поднятию общего боевого духа новобранцев.

Кстати, о новостях с фронтов. Понятно, что пока Прокофьевна кантуется по тылам, информацию нам приходится черпать в основном из сплетен конюхов, да редких подслушанных разговоров наших военачальников. Тазар, получив конфузию, моментально отступил с остатками войска по направлению к столице Болота, городу Гринхольму, и по совместительству – владениям Главного Аиста. Залез в замок и основательно там укрепился. Ему на помощь с театра основных военных действий срочно перебросили знаменитый Ледяной полк Великих василисков, личную гвардию Владыки Брона. Розик недальновидно решил устроить блицкриг и сгоряча кинул на приступ броновой епархии штурмовую бригаду Виверн Монархов с десантом из ящеров–стрелков и гноллов–мародеров. Эх, вот зачем он полез в руководители генштаба? Что ему не занималось мирным стяжательством и привычным тотальным обиранием подданных? Короче, наши штурмовики получили такой апперкот от защитников Гринхольма, что, кувыркаясь, драпали до самого Фунги. Командир бригады, опытный и решительный кадровый ящер, погиб на приступе крепостных стен. Остальных начальников разжаловали до рядовых, торжественно выпороли перед строем и отправили рыть водоотводные траншеи.

Теперь мы действуем по науке, не торопясь. Перебрасываем туда основные силы, копим военный контингент, режем артерии снабжения. Одновременно расширяем область захваченных земель в сторону периферии нашего дождливого птичника. И не без успехов. Обычно сначала во владения потенциальной жертвы нашей неприкрытой агрессии внедряются особо одаренные болтуны из числа духовных братьев. Рыхлят, так сказать почву, проводят подготовительную просветительскую работу. Эффективность потрясающая. Мелкие феодалы падают, подняв лапки перед Бедными Рыцарями, пачками. Им сразу устанавливают дополнительный справедливый военный налог и сообщают квоту на рекрутов. И оставляют в покое, как только построят соответствующее количество молитвенных домов и разделят приходы между вновь прибывшими пастырями. Колонны новобранцев идут в Фунги словно обезумевшие пилигрмы. То есть почти непрерывно. Город Тазара избран перевалочным пунктом по логичной причине близости его ко всем основным крупным транспортным путям Болота. Мы ошарашено смотрим на потоки вооруженных нелюдей. Они идут и идут. За ними катятся караваны телег с вооружением и результатами оперативной продразверстки.

Нам грустно за всем этим наблюдать. Если так пойдет, то чего доброго, предприятие, задуманное нашей зловредной кодлой, может и выгореть. А мы ему совсем не симпатизируем. И на это есть причины.

За время восстановления Прокофьевны как боевой единицы, мы досыта наслушались массовых хоровых песнопений, совместных молитвенных штудий и пламенных призывов новых религиозных вождей. И сумели четко разобраться в их духовной доктрине. Это форменный обман и надувательство! Наши продуманные проходимцы избрали своей главной мишенью девственные мозги юнитов. Они обещают этим забитым и невежественным бедолагам, что в результате новой освободительной войны (за их, юнитов, прошу заметить, независимость) в несправедливом и рабском Болоте воссияет новый удивительный мир всеобщего братства и равенства. И это еще не все. Всем юнитам, без исключения, которые приняли посильное участие в священном походе за их гражданские права, обещан полный кармический цикл перерождений, как и у Игроков.

А вот подобные подленькие приемчики уже ни в какие ворота не лезут! Любой гражданин (человек, имею в виду) Овиума знает его законы. Роберт еще раз доходчиво и внятно объяснил для нас с Альфией суть идеи нашего мира с позиции евклидовой логики. Игроки катаются на кармической карусели, это понятно. Но и юниты не остались совсем в стороне от данного процесса. По сути, каждый из них – отцифрованная индивидуальность, которая лежит в глобальном информационном банке Овиума. И востребуется по мере необходимости. Пример. Василиск со скверным характером погиб от зубов Ржавого дракона. На завтра за тысячу километров от места его кончины появится не менее злая панцирная собака. Псина не будет помнить предыдущее существование (это как раз единственное преимущество Игроков), но станет отличаться всеми индивидуальными особенностями покойного неуживчивого реликтового ящера. Вот такая, блин, геометрия. У нас свои «Начала». Не менее продуманные, чем у великого грека.

Я и представить не могу, сколько времени у Иерарха Джорнея занял весь этот процесс генерирования личностей, скрупулезных расчетов баланса мира. Даже на первый взгляд – это совершенно невообразимая задача. Но тем и прекрасен Овиум, в том и состоит его уникальность. Наш мир не просто гармоничная экосистема. Это маленькая Вселенная. Это единый живой организм, пронизанный тесными внутренними энергетическими связями, и даже мельчайшие части его неразрывно соединены между собой циклами взаимопревращений стихий и разнообразных жизненных форм.

К сожалению, эти высокоморальные и глубокодуховные мерзавцы пользуются всеми преимуществами Овиума, чтобы извратить их и выдать за свои завоевания. Просто зубы чешутся, чтобы размолоть наших деятельных друзей в костную пыль. Но не тут–то было. У любого без исключения продвинутого представителя розиковой шатии развитые Ведьминские способности. Мы можем только подобострастно пожирать их глазами, едва не виляя сломанным хвостом, и даже помыслить не можем о нападении на хозяев. Остается надеяться, что армия Болота вернется из похода на Цитадель и всыплет Бедным Рыцарям по первое число. А уж мы как–нибудь на этом фоне технично склеим ласты и вернемся в человеческий облик.

Тем более, что здоровье наше, в общем и целом, поправилось. Но пока Прокофьевне пришлось вернуться к своим обычным обязанностям. То есть стать крупным тягловым скотом. Только катаем мы теперь не Розика, а его личного наставника в фисташковом одеянии. Того самого скромного святошу с маленькими красными ручками и бритым затылком. Мы тут как–то повспоминали и с удивлением обнаружили для себя, что никто и никогда не окликал при нас этого типа по имени. Парадокс. Вроде как он повсюду вертится, со всеми активно общается, но как его звать–величать, никто не скажет. Роберт сканировал мысли окружающих – тоже полная темнота. По этому мы прозвали сего духовного вождя Безликим. Удивительно подходит к нему это прозвище. Сказано, как влито. Безликий – он и есть Безликий. На авансцене, как обычно, Розик и брат Амальгидус. Эти два чучела стали полноценными фронтменами нашей криминальной ОПГ. И если затея провалится – отхватят, как организаторы всего шурум–бурума, соответственно. Пойдут полноценными преступными лидерами по самым тяжким статьям уголовного кодекса. А Безликий – он все время где–то позади ошивается. Хорошо устроился, что и говорить. Может проскочить свидетелем, если вдруг затея не сладится.

К сожалению, отпуск наш подходит к концу. Как только Прокофьевна встала на ноги, нас тут же запрягли в коляску, и пошла полным ходом нелегкая жизнь вьючного животного. У Безликого оказалась ежедневная прорва разнообразных поездок и встреч. Прокофьевна уже пару дней не знает ни сна, ни продыха. Видимо, Гидру Хаоса решили как следует «расходить» перед дальней дорогой. Мы пришипились и стоически терпим изматывающий график. И не без причины. Безликий о чем-то догадывается. Он вообще башковитый, паразит. Не выпускает Прокофьевну из своего поля зрения ни на день. Куда он, туда и мы. Уже раз десять пытался нас просканировать. Перетаскал в конюшню целый склад усиливающих артефактов. Пока без успеха. Роберт держит щит. Нашему молодому дарованию приходится торчать в Мидгарде безвылазно. Если бы не счетчик реального времени, нас бы уже давно распределили на молекулы. А так, пока шифруемся. Скорей бы вернулись войска Верховного Аиста Брона! Тогда мы поедем на войну, без нас не обойдется. Как–никак, мы, Прокофьевна – боевой фетиш всех Бедных Рыцарей. Мы приносим удачу. За нас возносятся молитвы. Наша устрашающая морда глядит пятью глазами на мир со всех щитов и флагов. А все потому, что мы символ!

Сегодня день у «гидрантов» задался по самой полной программе. Никто не пытался нас запрячь. Наоборот, с утра почему–то накормили «от пуза». Опорожненные корыта пред нашими рыльцами менялись конюхами с предупредительностью ресторанных официантов. К чему бы это? Головоломка разрешилась сама собой. Через полчаса в нашем ангаре появился тролль–прислужник с метлой. Зеленокожий немного понаводил чистоту, потом, когда от пыли стало не продохнуть, эта двухметровая подметальная машина наконец–то догадалась открыть ворота нашего загона и выпустить Прокофьевну подышать свежим кислородом. Не успели мы сделать пару шагов к выходу, как Роберт воскликнул:

– Ого! Вот это тусовка. Ментальный эфир забит наглухо. Душ триста будет.

Альфия с шумом втянула ноздрями порцию воздуха и недовольно обронила:

– Чувствую родственные флюиды.

Мы выползли из ворот своего временного жилища и остолбенели. Вокруг конюшен согнали несколько сот гвардейских ящеров в тяжелом вооружении. Впереди стояли копьеносцы с высокими овальными щитами, за ними замерли несколько шеренг лучников. Такие предосторожности были отнюдь не излишними: в сотне метров от строений, на специально очищенном от народа участке ровной земли, топталась дюжина Гидр Хаоса. Все матерые особи, массивные, как тягачи. Чешуя монстров пускала солнечные зайчики, по земле стлалась пелена ядовитого тумана. Прокофьевна остановилась перед собратьями и начальственно рыкнула. Бравые ящеры–гвардейцы в глубокой задумчивости сделали несколько шагов назад.

– Ничего, ничего, они сейчас познакомятся, – раздался сзади ободряющий тенорок Безликого.

Святоша храбро притрусил к нашему крупу и покровительственно похлопал Прокофьевну по тяжело вздымающемуся боку. Потом, правда, весьма предусмотрительно отскочил за угол ближайшего амбара.

– Ну, что же, малышка, тебе стоит подружиться со своими, кгм, коллегами. Раз ты у нас такой командир – принимай в отряд новое пополнение, – пропел он с безопасного расстояния.

– Вот наглец, – заметила Альфия. – Укушу.

– Думай теперь, как себя с ними вести, – вздохнул я. – Тупить не получится – сами можем огрести от Хаосов. Демонстрировать свой ум – тоже рискованно. И так косятся за прошлые подвиги.

– Деваться некуда, – отозвался Боб. – Придется дрессировать. Так, господа «гидранты», прошу любить и жаловать – на сцену выходит великий болотный укротитель–телепат. Сейчас произойдет беспрецедентный случай массового животного вранья!

– Смотри, не заигрывайся там. Этот крайний самец что–то уж больно дерзко на нас вытаращился. Как бы не хватанул за шею сдуру.

Аля зря беспокоилась. Все прошло мирно. Наш заслуженный бронепоезд приняли в новую семью без стандартных проверок «на вшивость» и обязательного выяснения социального статуса по методу «зуб на зуб». Такому раскладу немало способствовало покровительство нынешнего вожака – ужасающей по размеру туши с проплешинами на чешуе и многочисленными шрамами от любовного соперничества. Даже Прокофьевна на его фоне уже не казалась недосягаемым, как обычно, исполином. Вожак обнюхал новенькую с ног до головы и прозрачно намекнул на возможный семейный альянс в будущем. Благодаря Роберту и его мыслительным способностям, мы ухитрились соскочить с вопроса и даже обошлись без каких–либо эротических авансов. Альфия покатывалась над нами, мужиками, как могла, хотя нам с Бобом было не до смеху. Когда первый сеанс знакомства и сближения с будущими боевыми товарищами закончился, мы вздохнули с облегчением и быстро ретировались в привычный полумрак своей конюшни. Слуга палкой пододвинул нам под морды круглый тазик с требухой и мы, натерпевшись переживаний, с утробным чавканьем немедленно к нему пришвартовались.

В проеме возникла ненавистная фигурка в фисташковом камуфляже:

– Ах, какая грозная грация, – промурлыкал он. – Понимает, что скоро в поход и загодя наращивает жировую прослойку. Потерпи, малышка, потерпи. Через несколько дней мы выступаем, и нам понадобится вся твоя сила. И твоя хитрость! – добавил он, блеснув глазенками.

Прокофьевна усердно делала вид, что очень занята приемом калорийной пищи. Через секунду по нам скользнуло считывающее заклинание и отскочило в утоптанный грунт конюшни. Безликий вздохнул, отлепился от косяка, и подметая сор длинными полами мантии, умелся восвояси.

– Вот чего приперся, спрашивается, – вздохнула Аля.

– Линять нам надо отсюда, братцы, – глубокомысленно добавил я.

А Роберт внезапно сказал:

– Внимание. Экстренная ситуация.

Но мы уже и сами поняли, что случилось нечто неординарное. Альфия навострила ушки и язвительно хмыкнула:

– О, как забегали!

С улицы донесся хаотичный топот множества армейских кованых сапог, щелканье перекликающихся ящеров, рычанье гнольских десятников. Боб, напряженно вчитывавшийся в переплетенье мыслей суетящихся снаружи нелюдей, выдал дешифровку:

– Похоже, на подлете торговый караван из Пустыни. Но почему такая паника? Непонятно. Безликий рвет и мечет. Это все юниты отметили. Срочно послал за Розиком. Ага, наш добряк помещик, оказывается, тоже тут ошивается. А мы уже соскучиться по нему успели. Вернулся из поездки на грибные плантации, выступал с речью перед работниками. Так. Элитный батальон стрелков собирают на площади. Построение в каре.

– Это что, штурм? Нападение? – уточнил я.

– Не могу понять. Духовные вожди сильно обеспокоены. Сейчас. Я взгляну глазами местных на то, что происходит. Так, так. Вот. Безликий и Амальгидус кучкуются вокруг какого–то странного прибора. То ли телескоп, то ли зенитная установка. Что–то в нее рассматривают. Возбужденно шепчутся. Слов разобрать не могу.

– Какие будут предположения?

Прокофьевна от волнения начала пританцовывать на месте, раскатала в блины свои корытца и тазик для еды, задела кирзовым крупом боковую стенку конюшни, отчего та треснула и приготовилась выпасть наружу.

– Включайте логику. Торговый караван – дело обычное. Виверны–тяжеловозы, груженые, как слоны индийские, всяческим пустынским ширпотребом. Но, видимо, с ним к нам летит какой–то геморрой. Пастыри его видят, правильно оценивают и справедливо тревожатся, – рассуждал Роберт. – Что это может быть?

– Воздушный десант, – предположила Альфия.

– Раз, – поставил я метку.

– Посольство другой державы. Например, Цитадели или Инферно, – расширил список Боб.

– Два.

– Драконий летучий отряд из Оплота или Подземелья.

– Было первым пунктом. Воздушный десант.

– Подводим итоги. При любых раскладах – там должны быть Игроки высокого статуса. Или командиры штурмовой группы или послы. А это значит, что Прокофьевне пора на травку, – заключил Роберт. – Так. Выбираемся из своих яслей.

– Ворота высаживаем боком. Хвост и так сломан. И аккуратно там, пристяжные, не проткните нам шкурку и не насажайте заноз, – приказала Аля.

Пейзаж стремительно распадался на пестрые фрагменты. Уже можно было различить надвигающиеся рощи деревьев, распаханные поля и коробки домов. Чуть в стороне от хуторов и деревень юнитов высилась серая глыба господского замка с круглым шпилем донжона. Караван планировал на широкое поле, расстелившееся сразу за длинными приземистыми бараками хозяйственных построек. Вокруг пустыря деловито суетился всяческий живой люд: мельтешили пеоны в бесформенных одеждах, рядами строились бравые служаки городской стражи.

– Ничего себе. Какой, однако, торжественный прием для простого обоза с припасами, – пробормотал себе под нос Пиявыч, тревожно оглядывая окрестности.

На холме, неподалеку предполагаемого посадочного аэродрома, он заметил небольшую, но плотно сбитую группу аборигенов, почтительно опоясывающую нескольких, видимо, очень важных господ. Эпицентром столпотворения являлся некий предмет на треноге, с виду напоминающий компактный гиперболоид Инженера Гарина. Пиявыч попытался внимательней вглядеться в этот объект, но виверна уже захлопала могучими крыльями, гася скорость перед самой землей, и полностью закрыла обзор для своего седока.

Царап! Топ–топ–топ! Тупые когти на лапах монстра с хрустом скрежетнули по гальке пустыря. Виверна сделала по инерции несколько размашистых, тормозящих движение шагов, и остановилась. При первом же толчке Пиявыч, засмотревшийся на колорит Болотной планеты и посему ослабивший бдительность, вылетел из седла, плюхнулся на землю и больно ударился об нее седалищем. Он не успел посетовать на судьбу, как пришлось резко откатиться в сторону, чтобы не попасть под шасси следующего живого пикирующего бомбардировщика.

Браги легко соскочил из седла и подал Пиявычу руку.

– Ну как? Не зашибся?

– До свадьбы заживет.

– Чух–чух парни, – доложил о себе приземлившийся рядом Журавлев.

– Ну что же, пойдем, засвидетельствуем свое почтение тутошним олигархам, а также прочим продвинутым разбойникам и кровососам. Пора обзаводиться полезными знакомствами и налаживать дружеские контакты.

Но встреча с главой здешнего филиала партии Бедных Рыцарей почему–то сразу пошла не по радужному сценарию Браги. Набежавшая шеренга доспешных ящеров–воинов решительно оттеснила караван в сторону и принялась с копьями наизготовку строиться вокруг путников в боевой порядок. Сзади внушительный частокол пехоты поддерживался сотней стрелков в полной экипировке. Недружелюбные намерения военных наглядно иллюстрировали блестящие наконечники стрел, положенных на тетиву. Через минуту новоприбывшие оказались в плотном полукольце солдат.

– Эге, – сказал Браги. – Похоже, что традиция встречать гостей хлебом–солью подверглась при новом строе небольшому усовершенствованию. А вот и главные действующие лица. Сейчас произойдет дружеский обмен мнениями.

По живому коридору начищенных до солнечных бликов бронзовых лат к ним направлялись три фигуры. Две из них – человеческие, до пят закутанные в защитного цвета клобуки с откинутыми капюшонами, одна – с настороженной мордой гнолла–мародера, в богатом убранстве, с множеством нашитых на облачение разноцветных драгоценных камней. Троица, демонстрируя предусмотрительную осторожность, остановилась, не дойдя до путников. Разодетый гнолл важно выступил вперед и сделал какой–то витиеватый жест, который Пиявыч предпочел расценить как приветствие. Но тирада сорвавшиеся с его звериных губ оказалась далеки от понятия «вежливость», как по смыслу, так и интонационно.

– Кто вы такие? Почему вы эксплуатируете мое имущество? Эти виверны должны были нести по центнеру полезного груза, а не перевозить непонятных пассажиров! Кто позволил?! Это самоуправство и вам придется за него ответить! Я не потерплю убытков! – слова полились из нарядного собакомордого нескончаемым потоком.

Владелец каравана от волнения сильно пришепетывал, и его гневная речь звучала комично. Он присовокупил к своему возмущенному монологу еще что-то насчет унизительно малой платы за проезд, заикнулся о моральной компенсации за упущенную прибыль, но внезапно и решительно был прерван ярлом. Брови Браги грозно сшиблись на переносице, и на лбу прорезалась знакомая Пиявычу синяя жилка.

– Какой у тебя размер обуви?

– Что? Зачем? Почему обуви? – выпучил глаза незнакомец.

– Не надо отвечать. Любой тупой вопрос сгодится, чтобы остановить твою тарахтелку. Знаешь, что с тобой хорошо делать на пару, милейший?

– Что? – машинально переспросил сбитый с толку представительный гнолл.

– Есть на скорость коровий навоз! Только разохотишься, рот раскроешь, а ты уже все подчистил. Лепечешь слишком быстро. Понял?!

Пиявыч тоскливо вздохнул. Темперамент неукротимого ярла вырвался на волю и теперь проблем не избежать. Из–за спины осанистого вельможи вперед выступил невысокий толстячок с очаровательными красными щечками. Его ресницы доверчиво хлопали, а лик лучился искренностью и теплотой. «Какой-то добрый дядюшка» – подумал Пиявыч.

– Добро пожаловать на земли скромных служителей Истины, – мягким голоском молвил упитанный господин.

– И вам не хворать, – как ни в чем не бывало, отозвался Браги.

– Позвольте узнать, кого именно, по счастливой улыбке судьбы, забросило в наш всеми позабытый унылый край?

– Мы простые путешественники. Держим курс на планету Желток. Вот, пришлось воспользоваться вашим попутным вьючным транспортом, чтобы попасть на ствол Древа. Оплату за проезд совершили, но готовы к дополнительной компенсации издержек. В местные вопросы мы не вникаем. Следуем по своим делам. Обиду никому не чиним, законы уважаем, – оттарабанил Пиявыч не хуже гнолла.

Браги насмешливо посмотрел на своего попутчика и равнодушно пожал плечами. «Добрый дядюшка» прищурил глазки и взглядом ощупал путников.

– Вы не из Овиума, – утверждающе прошелестел он.

– Мы это и не скрываем, – максимально искренне улыбнулся Пиявыч.

– Какова цель вашего визита в локацию? – быстро метнул следующий вопрос кругленький незнакомец.

Браги решительно отстранил Пиявыча и шагнул навстречу служителю Истины. Метнул сканирующее заклинание. Присвистнул.

– Как я вижу, вы тоже не местный урожденец.

– Ваша проницательность достойна всяческого восхищения, – сладко пропел толстячок.

– Спасибо. Так, может быть, не следует нам, гостям этого прекрасного мира, устраивать друг другу непонятные допросы? Вы – не пограничники локации, мы – не шпионы, проникшие сюда незаконно. Правила пропускного пункта таковы, что по–иному и быть не может. Раз мы тут, значит, нас допустили. И вам это отлично известно. Может быть, лучше просто позволить людям направиться по своим делам? Вроде как, ничего преступного мы не делаем, вам в ваших действиях не препятствуем…

Сзади раздался оглушительный рев, переходящий в пронзительный, леденящий кровь вой. Толпа вооруженных солдат плеснула в разные стороны, словно стая испуганных воробьев. На путников грозно надвигалась исполинская туша Гидры Хаоса, сильнейшего юнита Болота. Это был матерый, бывалый зверь. Пиявыч, выхвативший из–за пояса «моргенштерн», отчетливо видел свежие шрамы на ее боках и багровый рубец на шее центральной головы. Алчной слюной сверкали длинные конические зубы, в стороны струился зеленоватый ядовитый туман. Гидра без видимых усилий тащила за собой десяток пеонов, висящих на длинных, перехлестнутых меж собой ремнях, которыми была несколько раз опоясана ее грудь. Видимо, служки таким образом пытались как–то затормозить и остановить монстра, но тот уверенно волок за собой всю группу незадачливых стражей. Но когда к гражданским силам пришли на помощь войсковые подразделения, единство общества решило вопрос в свою пользу. Множество ящеров–воинов густо облепили вожжи. Мелкие, ничтожные лилипуты, пытающиеся сдержать Гулливера, преуспели. Гидра остановилась, бессильно скребя землю лапами. Ее головы жадно потянулись к путникам, но не достали какого–то метра. Из яростно сопящих ноздрей потянулись бурые дымки.

– Ого. Какой ядреный у нее перегар! Зверьем значит, гостей травите, любезные? Как–то даже совсем уж не по–людски, – хохотнул Браги и повернулся от монстра к лидерам Бедных Рыцарей. – Надо нажаловаться на вас Иерарху!

В глазах пухленького господина мелькнуло решение.

– Убейте их всех, – безучастно сказал он.

– Погодите! Как же так? – вырвалось у Пиявыча.

– Они принесли ересь. Убейте их всех! – возвысив голос, взвизгнул незнакомец в клобуке.

Равнодушно повернулся и потопал по просеке между стражниками. На секунду на площади повисло изумленное молчание. Первым, как ни странно, опомнился Журавлев. Несколькими взмахами боевого молота он моментально проложил просеку в рядах ящеров по направлению к ближайшей постройке. Ярл, включившись в процесс, тут же расширил дорогу хирургическими выпадами меча. Пиявыч стоял, разинув рот, но крепкая рука норга ухватила его за край горжета и швырнула за спину тролля. Последнее, что он видел перед начавшейся круговертью – это как две боковые головы Гидры Хаоса синхронно нагнулись в стороны и как ножницами принялись перекусывать сдерживающие ее тушу постромки. Но уже в следующий миг неофит ткнулся носом в широкую спину Журавлева. Тот работал, как квалифицированный молотобоец. Его оружие поднималось и опускалось, кроша щиты и латы. Ярл замыкал их группу, вертя бастардом со скоростью измельчителя в кухонном комбайне и срубая несколько копейных древков в секунду. По доспеху Пия Контура скользнула пара любопытных стрел с целью выяснения прочности стальных пластин. Добротно сработанная «бригантина» без труда выдержала их уколы. Бедные Рыцари окончательно организовались и постарались оттеснить Журавлева с выбранного курса. Но тролль упрямо долбил молотом врагов, не удостаивая вниманием кровоточащие отметины на теле и несколько торчащих из него оперенных древков. Ярл рванулся на помощь к уряднику, бросив Пиявычу:

– Прикрывай!

Вдвоем у них дело пошло быстрее. Теперь трое путешественников почти бежали сквозь строй противника. Они уже поняли, что копья ящеров не могут причинить им вреда. Подчиненные Тудра усилили латы на совесть! Впереди замаячила серая стена барака. Еще несколько шагов! И, как по заказу, ящеры вдруг подались в стороны и назад, открывая дорогу к строению. Ага! Струсили! Пиявыч в последний раз махнул в сторону врагов палицей и рванул за соратниками. Но через секунду его настигло пушистое зеленое облако. Неофит испуганно глотнул ртом воздух, и все поплыло у него перед глазами. Ноги сделались ватными. Одно колено подогнулось, разворачивая тело назад. Перед глазами Пиявыча блеснули огромные белоснежные зубы в оскаленной пасти Гидры Хаоса…

Волна рассекаемого мечом воздуха развеяла зеленоватую дымку. Ярл Браги рывком бросил свое тело в воздух и, пролетев несколько метров, дотянулся «бастардом» до оскаленной морды. Из перерубленного ствола шеи Гидры ударил тугой фонтан крови. Норг отсек одну голову, но сам тяжело грохнулся прямо под массивные лапы чудовища. Следующий живой измельчитель метнулся к нему с разинутой гребенкой клыков.

Хрясь! Перемалывая зубы, удар боевого молота врезался во вторую морду и отбросил ее в сторону. Перед Гидрой стоял Журавлев и свирепо потрясал оружием. Третья голова сделала молниеносный выпад. Она просто ткнула урядника в грудь бронированным лбом, и этого оказалось достаточно. Бесстрашного тролля снесло с ног и проволокло по земле, как ветром тащит по равнине клубок «перекати–поля». Он врезался затылком в каменную стену барака и затих. Ярл, не успев подняться на ноги, перехватил меч обеими руками и изо всех сил рубанул Гидру снизу. Еще одна отрубленная голова рухнула на него и придавила своей тяжестью. Но третья, последняя, отбитая было Журавлевым, уже хищно наклонялась над норгом. Все шире распахивалось алое жерло пасти. А Браги беспомощно барахтался под бьющейся в конвульсиях шеей и уже ничего не мог сделать. Пиявыч в ужасе зажмурил глаза.

– Не–е–е–т! – закричал он.

Медленно, словно во сне, Пий Контур поднял «моргенштерн», пошатнулся от дурмана и шагнул вперед. Он не смог спасти Браги, но в безрассудной попытке жертвенного самоотречения готов был принять смертный бой с его убийцей. Погибнуть, но попытаться хоть как–то отплатить за гибель командира.

– А–а–а–а! – отчаянно заорал он в предчувствии неминуемой кончины.

И тут же получил жесткий отрезвляющий толчок в грудь. Перед ним стоял Браги, целый и невредимый, а внизу валялись все три поверженных головы. Огромное тело Гидры вздрогнуло и начало медленно заваливаться вбок. Потоки крови хлестали из разверстых обрубков.

Ярл, не мешкая, потащил Пиявыча к стене.

– Дай мне пять секунд! Как хочешь! Пять секунд! – закричал он неофиту прямо в ухо.

А сам бросил бастард под ноги, приложил ладони к стене, и из–под них начали вытекать струи иссиня–черного дыма. Пиявыч развернулся к смыкающемуся перед ним строю ящеров–воинов. В его доспех ударил копейный рожон и заставил отшатнуться к бараку.

Озарение! Иллюзия! Фейерверк! Настольная лампа! В воздух один за одним били заклинания Магии Природы. Бесполезные в бою, они помогали ориентироваться в темноте, повышали настроение, были незаменимы при организации вечеринок. Солдаты прикрыли глаза от яркого салюта и шутих, ударивших прямо в небеса, шарахнулись на несколько шагов от пятиметрового тюльпана, выстрелившего из почвы со скоростью молнии, с опасением попятились от ослепительного прожектора, вспыхнувшего над их головами.

Оркестр! Чеширская улыбка! Парадный марш! Сзади раздался грохот, метнулись пыльные языки. Двухметровый участок стены завалился внутрь, открывая черную дыру прохода в неосвещенное чрево здания. Ярл приподнял двухметрового тролля за плечи и, словно сноп сухого сена, забросил в барак. Отошел в сторону, кивнул Пиявычу на пролом.

– Живо!

И только пропустив вперед неофита отступил сам, напоследок срубив пару древков. Ящеры нерешительно топтались подле дыры. Они правильно оценили опустошение, которое этот могучий воин сделал в их рядах. Один особо ретивый гвардеец сунул голову в брешь и через секунду вывалился наружу со смятым, как консервная банка, шлемом. Больше охотников лезть внутрь на верную гибель не нашлось, несмотря на гортанные призывы командиров.

В маленькой комнате было пусто. Только несколько рваных мешков из плетеного джута валялось в углу. Несмотря на поставленные ярлом сильнейшие охранные заклинания, ощутимо тянуло навозом. Ярл сидел у окна, бессильно упершись затылком в грязную доску подоконника, и тяжело дышал. Посередине чулана, в нелепой позе, на корточках, замер Пиявыч. Он невидяще моргал и бессмысленно обводил помещение мутным взглядом. Сбоку от него, у стены в забытьи лежал Журавлев и тихо стонал. Воздух с сипением выходил из его легких. Вздох. Пауза. Выдох с усилием. Хрип. Снова вздох.

Браги поднял голову, оттер с лица кровь, устало снял с колен меч и осторожно положил его рядом. Острием к двери. Клинок мелодичным звоном отозвался на соприкосновение с каменными плитами пола.

– Эй, Пиявыч! Чего такой квелый? Яда гидринного что ли хватанул сдуру? Ох, блин, я и забыл, что у тебя нет Резистентности. На, лови! – перед новичком шлепнулся коричневый флакон малого целебного зелья.

Пий Контур нащупал его горлышко, зубами вытащил пробку и опрокинул в себя эликсир. Уселся ровно, и еще не придя в разум, обшарил свое тело ладонями, потом схватился за рукоятку своего «моргенштерна» и прижал к лицу его стальное навершие, словно хотел спрятаться за шипастой палицей от всего ужаса, который только что случился с ними.

– Хм. Крепко тебе досталось. Эй, Пий Контур! Слышишь меня? Вернулся в эфир? Ну и хорошо.

– Где мы? – глухо спросил неофит.

– Да вот хрен его знает. Закуток какой–то в конюшне. Какая разница?

– А где враги?

– Снаружи шляются. Где же еще.

– А почему они не пытаются ворваться сюда?

– Дыши ровно. Я наложил Двойной Саркофаг. Всю манну истратил. Чего жалеть? На тот свет с собой все равно не заберешь. Зато двенадцать часов беззаботного отдыха мы имеем верных. Потом – шабаш. Зубы на полку.

Пиявыч вздохнул. Взгляд его воткнулся в неподвижное тело тролля.

– Что с Журавлевым?

– В глухом отрубе.

– Он поправится?

Браги грустно улыбнулся.

– Эх, брат Пиявыч, какой ты все–таки олененок Бэмби! Ты что, не видел, как эта Гидра его боднула? Да это как от баллисты в грудь снаряд получить! Можно даже не смотреть – все ребра в крошево, легкие разорваны. Через час отмучается, бедолага. Или раньше, – Браги вздохнул. – Журавлев, Журавлев, ну зачем ты с нами связался? Сидел бы в фактории, лягушек считал бы, на рыбалку ходил… Что–то не везет в нашей компании юнитам. Слышь, Пиявыч, если уцелеем, будем теперь одни бродить. Хватит ребят хороших гробить. Жалко. Сначала Сойкин. Тоже отличный мужик был. Теперь Журавлев.

– Он пытался спасти тебя. И меня.

– А я, думаешь, не знаю? Если бы не он со своим молотом, там бы мы и остались, факт. Я, если честно, чуть не опупел, когда он против своих попер.

– Этот толстячок ясно сказал: всех убить. Его тоже.

– Угу. Но чтобы тролль так быстро разрулил обстановку на поляне… Это что–то. Блин, жалко–то как. Хоть плачь.

Пиявыч порылся в поясной сумке и вытащил из нее бордовый флакон большого целительного зелья. Подполз к Журавлеву. Прислушался к его прерывистому дыханию и хрипам. Браги отрицательно покачал головой.

– Все напрасно. Избирательный состав. На юнитов не действует. Для этого нужны особые отвары. Их только в Оплоте химичат. Дефицит жуткий. Я пробовал купить у Тудра, нет, говорит, сквалыга, ни единого. Что уж я ему только не предлагал…

Не отвечая ярлу, Пиявыч стал лить эликсир прямо на лицо Журавлеву. Тот несколько раз судорожно открыл рот, поперхнулся и надрывно закашлялся. Рука Пиявыча испуганно дрогнула, но струйка из пузырька продолжила исправно течь на серые губы умирающего. Грудь Журавлева выгнулась дугой и вдруг замерла неподвижно. Пиявыч бессильно опустил голову. Со стоном он впился зубами в собственную нижнюю губу, словно болью хотел изгнать из мозга непреодолимую муку. Из глубины этой пропасти душевного терзания новичок даже не сразу различил какое-то ворчливое бормотанье послышавшееся сбоку.

– Журавлев?! – выпалил Пиявыч, не веря собственным ушам.

Неожиданно урядник широко открыл глаза, рывком сел и обвел своих спутников внушительным взглядом:

– Чух–чух, парни! Хорошая драка. Много славы. Гидра – сильный боец. Но Журавлев – урядник. Он может думать за десять…

Пиявыч с детским всхлипом бросился на шею ожившему троллю. А Браги тупо улыбался и только приговаривал:

– Ну, дела. Ну и дела, блин!

Глаза ярла Браги, отчаянного рубаки, закаленного битвами и походами сурового воина, при этом странно и подозрительно блестели.

«Я проснулся рано утром, я увидел небо в открытую дверь. Это не значит почти ничего. Кроме того, что, возможно, я буду жить», – я лежал на влажной траве, не чувствуя ее пробирающей до озноба свежести, и пел старую песню «Наутилуса».

Просто пел. Губы дрожали, ресницы мои щипало, и першило в горле. Я захлебывался мелодией, стараясь подавить подступающие рыдания. Нет, нет, я не слюнтяй и не принадлежу к гиперчувствительным метросексуалам. Просто – тридцать лет. Три десятка томительных лет ожидания человеческого тела. Как удивительно это – просто быть человеком. Видеть свои руки, чувствовать пальцы на ногах, улыбаться. Любить. Стоп. Руки. Я рывком поднялся, уселся на пятой точке и стал пристально себя оглядывать. Человек – прекрасно. Но кто именно? В Овиуме возможны варианты!

Бледная тонкая кожа. Чуть различаемые под ней синие стебельки вен. Тонкие изящные запястья со стальными сухожилиями внутри. Я встал на ноги. Осмотрелся с позиции своего высокого роста. Широкоплечий, чуть сухощавый. На мне была надета неприметная льняная рубашка с открытым воротом, плотные гарусовые штаны и узкие башмаки с железными застежками. Одеяние обычного пеона. Но… Я задрал штанину. Минимум растительности. Провел ладонью по щеке. Всякое отсутствие признаков щетины. Выдернул волос из густой шевелюры, едва не доходящей до моих плеч. Черный, как смоль. Дернул еще раз, уже тоненький пучок. Ага. В моих пальцах осталось несколько серебряных нитей. Так и просятся сзади в пучок и спереди – под обруч. Я сел на место. Все ясно. Я – некромант. Опять.

Это, конечно, не плохо. Здесь, в Овиуме, Некроманты и Рыцари Смерти (гуманоиды Сумерек) совсем не такие, какими принято считать в реале наперсников живых мертвецов. Мы не захлебываемся слюной, когда видим теплокровного, не пьем кровь девственниц и прочей муры, не боимся солнечного света и чеснока. Мы – обычные люди, и ничего человеческое нам не чуждо. Наши отличие – чуть более прохладная кожа (термометров тут нет, но я думаю, где–то на уровне тридцати по Цельсию), бледная пигментация – этакий фирменный узнаваемый татуаж Холодных Пастырей, минимум «нательного» волосяного покрова. Среди нас нет веснушчатых блондинов или огненно–рыжих. Мы, некроманты, как правило, шатены или брюнеты. Часто волосы отдают серебром проседи. Но это обычно признак заслуженности лет или деяний. Хм, странно, откуда это у меня на моем стартовом уровне. Глаза – серые, голубые или реже – черные. Зрачки обычно сливаются с радужкой. Отсюда местные мифы о наших завораживающих взглядах.

А так – все, как у всех. Мы едим такую же пищу, пьем воду и что покрепче, испытываем влечение к противоположному полу в нормальных рамках здорового человеческого организма. И сердце у нас бьется! Только медленней, чем у всех прочих. И еще. Мы все поголовно – Ведьмы. Даже те, кто обладает магическими способностями или Рыцари Тьмы. Ведьмы работают с ментальностью существ, могут влиять на их поведение и эмоции. Внушать приказы. Мы ведем за собой юнитов Некрополиса. Скелетов, зомби, духов, вампиров, личей и даже Костяных Драконов. Нас невозможно предать или ослушаться. Наши бойцы не умеют отступать без приказа. Некротика обычно умирает в бою, не сходя со своего места. Среди нас нет болтунов или балагуров. Но мы никогда не лжем, никогда не ловчим и не пытаемся взять врага хитростью. В Овиуме некромантам принято верить безоговорочно. И принято уважать нас за непоколебимую честность.

Итак, возврат на старые знакомые рельсы? Что же, не самый скверный вариант. Тем более… Мой мозг полоснуло внезапное видение прошлого. Яркое, как белая молния Магии Воздуха. Да! Точно! Я уже успел позабыть за столько лет! Просто стер эту мысль, как несбыточную. Нужно ли зря мучить себя? Зачем напрасно пожизненно растравлять свои раны? Шанс вновь стать некромантом у погибшего перерожденца – не более нескольких процентов. Считайте сами. Восемь планет. Не менее двадцати видов человекоподобных созданий. Так и получается – несколько ничтожных процентов вероятности второй раз угодить в ту же кармическую воронку. И теперь воспоминания вернулись ко мне ослепительным бумерангом. Я – бывший высокопоставленный вельможа Некрополиса. И у меня в Сумерках есть свои секреты. Например, несколько зарытых тайников с несметными сокровищами. Схроны артефактов. Тридцать лет назад я не был сдвинутым крафтером, с маниакальным рвением волокущим в реал все, что не приколочено. Скорее наоборот – человеком, равнодушным к материальной составляющей жизни. Честь, доблесть, мужество – вот такие у меня были внутренние идолы, на алтарь которых я исправно возлагал свои чувства и поступки. Но я был очень богат. Зов Иерарха застал меня врасплох. И мне было не до финансовых транзакций. Но… если мои сокровища уцелели… тогда… я почувствовал приступ одурманивающего восторга. У меня будет новая квартира в реале! И новая дорогая машина! И счет в банке!

Спокойно, спокойно. Я тут же принялся охолаживать себя. За столько лет могло многое произойти. Замки переходили из одних рук в другие. Те земли, может быть, уже застроены новыми городами или засыпаны вулканическим пеплом. Не надо преждевременного ажиотажа. Потом будет тяжело разочаровываться. Хотя… Ноэлия –джоддок, Клаудиус – герцог. У меня там остались свои люди. Мои верные бойцы, которые никогда не забудут своего командира. Некроманты не способны на такие мелочные порывы, как скаредность, алчность. Они помогут мне. Только бы добраться до обжитых мест. Вновь увидеть перегородившие долину Призраков черные крепостные стены Дарктернала, обители духов. Опять лицезреть взметнувшиеся к облакам острые гранатовые шпили Сэнктима. А там и до столицы недалеко! Высоки мрачные башни Колдсоула, непроницаемы холодные воды его каналов, необъятны коридоры его подземных катакомб. Как давно это было. Но я скоро вернусь туда. Обещаю.

Надо будет в реале сегодня же позвонить ребятам. Как они перенесли виртуальную кончину? Без осложнений? Бывает по–всякому. Я вздохнул. Где теперь мои друзья–«гидранты»? Есть ли у нас шанс когда–нибудь снова увидеться? Мне вдруг нестерпимо захотелось вновь услышать насмешливый голос Али. Нет!!! Я решительно сжал руки в кулаки, гоня прочь знакомую подступающую меланхолию. Не сейчас! Потом будем грустить и сожалеть о несбывшемся.

Чтобы как–то отвлечь себя, я принялся разглядывать окружающую местность. Ну и где меня заново родили? Что за фигня?! Бред какой–то! Это не Сумерки. И не Мрак. Да где же я, в конце концов?! Не может быть! Я внезапно прозрел. Воистину – счастье делает человека слепцом. Как же я умудрился настолько затупить, что не узнал нашу «альма–матер»? Влажность, унылый пейзаж, чахлые листочки. А вот и торчащая на пару метров вверх серая пластинчатая шляпка местного деликатеса. Я в Болоте! И не просто в Болоте. Меня воскресили поблизости с местом предыдущей кончины. Это Фунги! Ладони рефлекторно обхватили голову и сжали ее в тиски.

Итак. Вечер перестает быть томным. Первым делом – добраться до Тракта на Центральном Стволе. Месяц? Звиздец, конечно. Дальше – еще два раза по столько. Долгие скитания по Древу вниз по оси эклиптики. Пока не выйду на Сумеречную дорогу. Там будет легче. Там – свои. Это что, чья–то злая шутка? Воскресить некроманта в Болоте… Ха–ха. Типа, помни, парень, где склеил ласты, история может и повториться? Счастье хоть, что новичков не валят юниты и Игроки до набора ими седьмого левела. Включается механизм лояльности к новорожденным. Но это значит – никакого развития. Стиснув зубы, я буду проходить мимо всех ништячков, пока не окажусь на родной земле Сумерек. Три месяца попрошайничества, нищеты и всеобщего презрения. Ладно. Я уже не гордый. Я смогу.

Ну что же, Базарбек (пока придется довольствоваться этим именем, потому что старое пришлось забыть, а новое присвоят в Некрополисе), пора двигать собой и выбираться в места обетованные. Судя по окрестностям, я воскрес не на каком–нибудь дальнем островке, затерянном в болотах, а поблизости знакомого и вполне конкретного населенного пункта. Слишком возвышенный рельеф, слишком сухо. Фунги рядом. Иггдрасиль справа по курсу, Желток сияет, словно щучья блесна, «светляки» болтаются по небу, как и положено. А значит – ходу, товарищ автослесарь, ходу.

Я шагал, вдыхая полной грудью привычный воздух Болота. Мои ноги цепко ступали по кочкам, глаза внимательно обшаривали окрестности. Вдруг впереди, прямо по курсу, сквозь тонкие кривули багульника я увидел человеческую фигуру. Тут же метнулся к ближайшему древесному стволу и притаился за ним. Перпендикулярно моему движению шла невысокая девушка в простом коричневом платье. Подол ее наряда уже намок от утренний росы, и она неловко поднимала его своими изящными ручками. Хотя по мне – так любая женская ручка будет изящной, если ты весь последний год в Мидгарде видел исключительно скрюченные мохнатые гнольи лапы. Нет, я погрешил против истины. Незнакомка была восхитительной без всякого преувеличения. Она смотрела в сторону, не видела меня, и поэтому невольно дала себя подробно разглядеть. Ее густые волосы каштановым облаком укутывали плечи, обрамляя красиво выточенные черты лица и оставляя открытым высокий белоснежный лоб. Ее губы, казалось, независимо от своей хозяйки, то и дело мило складывались в уморительно–смешную гримасу, а на лице почему–то застыло отстраненно–мечтательное выражение. Не понял. Она или не в себе или пьяна. Ну не может человек без оружия в одиночку бродить по здешнему лесу и при этом беспричинно улыбаться, если он не идиот, конечно. Или?! У меня перехватило дыхание. Я оторвался от дерева и сделал несколько шагов к незнакомке. Под моими ногами громко выстрелил треснувший сучок. Девушка вздрогнула, увидела меня и замерла от неожиданности. Я подходил ближе, и с каждым шагом во мне крепла уверенность. Теперь уже мои губы растянулись до ушей.

– Ну и почему мы сегодня гуляем без упряжи? – спросил я наудачу.

Представляю, как я выглядел бы, если б ошибся. Девушка в изумлении закрыла рот ладонью. Да! Точно!

– Млять, Базарбек! Как же ты меня напугал! – с первыми же звуками ее голоса у меня улетучились последние сомнения.

Аля сорвалась с места и кинулась мне навстречу. Ее руки захлестнули мою шею, губы прижались к моим губам. Все произошло как–то само собой. Мы целовались с угрозой задохнуться, и я подумал: «пристрелите меня, пожалуйста, кто–нибудь, я хочу умереть именно в этот момент, потому что лучше у меня уже ничего не будет!». Но через минуту, когда я поднял ее на руки и осторожно положил прямо на мокрую траву, то рассудил, что с выстрелом можно пока и подождать. Тяжелей всего пришлось с задней шнуровкой ее балахона. Я уже было попытался форсировать наше разоблачение и не заморачиваться над ее непонятно устроенным одеянием, как тут же услышал ехидный голос:

– Эй, так не пойдет, мой герой! Если уж ты так хочешь овладеть объектом своей страсти, изволь раздеть его полностью!

А сама при этом даже не подумала разомкнуть замок своих нежных рук на моем затылке. Попробуй расшнуровать ее в таком положении и не лишить единственного наряда! Особенно, когда каждый день ты думаешь и мечтаешь именно о таком моменте. Аля! Неужели это правда?

Потом, после горячки нашей лихорадочной любви, она удобно улеглась прямо на мою грудную клетку, накрылась сверху платьем от утренней свежести и принялась беззаботно щекотать травинкой у меня в носу. Наивная. Некроманты щекотки не чувствуют. Она внимательно изучала мое тело, рассматривала бледную кожу, словно надеялась найти что–то особенно отличное от обычных людей. Похоже, мой новый статус ее ужасно занимал.

– Тебе, наверное, не холодно? Ты же не теплокровный?

Я фыркнул.

– А какой же? По–моему, минут десять назад я был для тебя достаточно теплокровным.

– Ну, это да, – Альфия довольно улыбнулась, и глаза ее вновь хитро заискрились. – Извечная тяжелая женская долюшка. Не успела возродиться к новой человеческой жизни, как тут же затащили в койку. Даже опомниться не дали.

Моя девушка никогда не отличалась особым морализмом. Она вновь ехидно прищурилась:

– Раз уж пошла такая пьянка. А как насчет, м–м–м, этого вообще… Я имела в виду, как бы это сказать… м–м–м… потенциальные возможности… Вот в саге «Сумерки» про вампиров говорят, что они…

– Нормально. Останешься довольна, не извольте беспокоиться, – с этими словами я легонько ущипнул ее за упругую пятую точку.

Аля взвизгнула и уткнулась мне в подмышку со смущенным хихиканьем. Блин, бывает удавить ее, стервозу, готов, а иногда она еще такая несмышленая девчонка! Только строит вечно из себя. Я приподнялся и посмотрел ей прямо в глаза. Как ты так устроен, Мидгард? Я вижу эту девушку в первый раз, но это она, Аля. Никаких сомнений. Узнаваема до последнего лучика вокруг прищуренных глаз. Ну разве так может быть? Может. И я люблю ее уже очень давно. И она это понимает. И будет полоскать мне мозги до последнего. Такое уж естество ее вредной натуры. Как–нибудь я припру ее к стенке. А почему не сейчас? Чего откладывать разговор?

Она выдержала мой внимательный взгляд и тихо спросила:

– Ты чего?

Наступил момент, когда он и она понимают, что сейчас будет сказано что–то очень важное. Глаза вдруг становятся чрезвычайно серьезными. Дыхание замирает. Оба ждут. Я набрал в легкие воздух.

– Я хочу, чтобы ты была со мной.

– В Мидгарде?

– И там, и там. Ты знаешь?

Она помолчала.

– Да. Я знаю.

– И?

– Мне нужно еще чуть–чуть времени.

Я вздохнул. Понятно. Начинается типичное девичье компостирование мозгов.

– Аля, может быть, ты считаешь, что мы не пара? Ты просто скажи, я не буду в претензии. Я понимаю, что обычный работяга…

– Дурак! – она резко перебила меня.

– Тогда что?

– Потерпи еще немножко.

– Зачем?

– Блин, Базарбек! Не напрягай меня!

– А тебе, значит, можно? Да я схожу по тебе с ума весь последний год! И теряюсь в догадках. Все из рук валится. Ничего не понятно.

Альфию просто подбросило от моих слов:

– Как вы меня задолбали!!!

– Кто это «вы», позвольте спросить?

– Ты! И сваха твоя малолетняя!!! Как ты можешь… зачем ты его мучаешь… ноет и ноет! Сводник сопливый!!! – в ее голосе мелькнули истерические нотки.

Ай да Роберт! Шерлок Холмс! Вот, оказывается, почему они цапались все последнее время. Я, успокаиваясь, погладил Альфию по ее роскошной каштановой гриве.

– Аля, ну ладно тебе. Аля…

Из–под мышки донеслись сдавленные всхлипы.

– Блин, ты ничего не понимаешь. А я замужем была тогда! Замужем! И ребенок у меня есть!

Оп. Вот дела. У меня пересохло в горле.

– А сейчас?

– Развожусь, – сморкаясь, буркнула она. – Заявление подала два месяца назад… После того, как от тебя вернулась… Подумала и подала… А ты… Ты, блин, как истукан деревянный! Только о себе и думаешь! А у меня такие заморочки! Ребенок, развод…

– У тебя мальчик?

– Девочка. Гульнара. Три годика.

– Я всегда хотел девочку.

Всхлипы тут же затихли. На меня уставились два чуть припухших, покрасневших от слез карих глаза.

– Ты серьезно?

– Почти. На самом деле, я хочу двух девочек. И одного мальчика. Не меньше трех отпрысков. Придется теперь нам наверстывать.

Аля моментально уселась в вертикальное положение и посмотрела на меня каким–то новым взглядом.

– Как ты себе это представляешь? Мы даже живем в разных государствах.

– И чего?

– Чего… Для тебя все так просто. А дом где у нас будет? Крыша над головой! Втроем в твоей однушке? Или ты рассчитываешь на скорое получение наследства? – цинично ввернула она под конец.

Придется раскрывать карты. Частично.

– Почти. Ты попала в точку. Почти.

– Мне достался сумасшедший фантазер. Вот так мне везет с мужиками.

– Аля, ты меня совсем не знаешь, – мой голос стал вдруг холодным, как январская ночь.

Она вздрогнула и напряглась от моих слов. Задумалась. Вспомнила.

– Ага. Ты на что–то там намекал. Еще перед боем с Тазаром. Дескать, я такой, два раза паровоз видал, ежей голым задом давил… Ну–ка колись, темнило, какой еще грех у тебя за душой?

– Скажу только о том, что по финансам положение, скорее всего, изменится в очень радужную сторону.

– Это как–то связано с перерождением в Рыцаря Тьмы? – надо отдать ей должное, котелок у нее варит.

– Именно. Прости, ничего больше сообщить не могу. Дальнейшее распространение информации будет несовместимо с моей жизнью.

– Ой, как–то слишком забубенно для простой наивной девушки. Не могли бы вы, рыцарь, выражаться как–то попонятнее?

– Могу. Только даже до конца договорить не получится. Сдохну, не сходя с этого места. От внезапного удушья. Теперь понятно?

Аля ахнула.

– Блин… Ты носишь Червя…

– Т–с–с–с. Глупая болтливая девчонка. Вдовой хочешь остаться, замуж не сходив?

– А меня пока никто и не звал! – озорно улыбнулась она и показала мне кончик язычка.

Теперь ее глаза сияли заинтригованностью и горячей жаждой разгадки новой тайны ее необычного мужчины. Отлично. Этого мне и нужно. Неподалеку послышался зычный крик:

– Эй! Граждане «гидранты»! Вы там? Я стесняюсь спросить, не нарушу ли я своим появлением чего–нибудь романтического?

Мы ошеломленно переглянулись. Альфия лихорадочно принялась вползать в свою одежду. Я приподнялся на локтях:

– Роберт?

– Честь имею! – раздался веселый отклик.

– Как ты нас нашел?

– Тоже мне, бином Ньютона. Откуда на Болоте в затрапезной роще среди червей и улиток следы человеческих ног на влажном грунте? С одной стороны – дамские туфельки, навстречу им – мужские ботинки. И пошли вместе слитно. Вероятно, обнявшись. Ничего не приходит в голову?

– Ха. Следопыт несчастный! Ты там не в индейца переродился? С пышным головным оперением?

– Сейчас увидите. Так я иду?

– Пять минут подожди и иди!

– Ясно все с вами.

Аля, уже почти закончившая одеваться, быстро оборотилась ко мне, звонко поцеловала и опять отвернулась, подставив ненавистные шнуровки своего платья. Мы управились минуты за три, после чего я свистнул напарнику:

– Эй, там, на берегу!

– Ау!

– Подваливай к трапу. Билеты предъявлять при входе боцману с дудкой.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой капитан.

Роберт подошел, поздоровался за руку, бросил оценивающий взгляд на Алю, прищелкнул языком и уселся на траву рядом с нами. На нем был синий балахон, подвязанный в талии широким кушаком, остроносые туфли. В левой руке бывший «гидрант» сжимал колпак, усыпанный нашитыми на нем шелковыми звездами. Алхимик, стало быть. Как и раньше. Гражданин Сияния. Я – Рыцарь Тьмы. Альфия – подданная Желтка. Интересная у нас получается компания.

– Между прочим, не мешало бы пожрать, – заметил Роберт, нарочитой грубостью разбавляя неловкость ситуации.

– Сейчас, насобираем чего–нибудь. Только с огнем у нас криво.

Наш подающий надежды вьюноша пренебрежительно фыркнул. Из его ладони скользнул солнечный зайчик, и ветка в паре шагов задымилась.

– В Сиянии врожденным магам дают фаерболы с самого начала карьеры, – пояснил он.

– Тогда живем!

– Нет, нет, нет, – замотала головой Аля. – Не время кашеварить. Партизанить и отсиживаться в лесах – это не наш метод. Вернее, это наихудший вариант. Немедленно будем валить ближе к цивилизации. Она где–то рядом. Подумайте сами, за каким извините, лядом, нас нужно было выбрасывать тут всех вместе, чтобы потом запятить к черту на куличики?

– Логично, – согласился Боб. – А как насчет идей по поводу на фига это вообще произошло? Сбой программы?

– Я не верю в сбой программы на Овиуме, – с расстановкой произнес я.

– Ого. Стал некромантом, и тут же проснулась абсолютная преданность к Иерарху и всему, что с ним связано. Шучу. Ладно, зайдем с другой стороны. Зачем мы все трое здесь? Вот наш основной вопрос. Поймем, почему нас тут собрали, сразу станет ясно, что делать дальше.

Я немного глубокомысленно помычал, потом выдал:

– Вариантов поведения у нас всего два. Первый – всем валить по своим пенатам. Но логики тут мало. Ясно, как день, что нас скучковали именно в Болоте не для этого. Идти против воли Богов – дело кислое и малоперспективное… Остается…

– Мне пофигу, что остается, но я знаю, что надо делать, – вдруг перебила меня наша барышня. Моя, то есть. Надо привыкать к своему нежданному счастью.

Роберт и я воззрились на Альфию, ожидая продолжения, которое не замедлило последовать. Аля говорила быстро, четко и по делу. Я залюбовался.

– Район возрождения понятен. Вон грибы растут. Стало быть, Фунги рядом. И Бедные Рыцари тоже. К болотным Игрокам соваться нельзя ни в коем случае – слишком много знаем. Особенно, о новых веяниях. Завалить нас не завалят, левел не тот, но в темницу упрятать могут запросто. А я лично в каземате сидеть не желаю. Здоровье у меня девичье, неокрепшее. Допросы и пытки переносит плохо. Отсюда единственный выход – надо прибиться к настоящим людям. И мы знаем, что они здесь есть. Один, по крайней мере, снес Прокофьевне все три башки из полулежачего положения, и по–моему, даже сам не понял, что сделал. Как бы между прочим лишил революционное движение главного символа.

– Ага. Между прочим. Скажешь тоже. Если бы я не тормознулся в последний момент, конец бы твоему супергерою, – фыркнул Роберт. – Еле успел опомниться, честное слово. И сам шею ему под удар подставил. Чуть не перегрыз его, как зубочистку. Увлекся. За вас хотел отомстить. Хорошо, что его приятель с колючей палкой вовремя заорал, как недорезанный. У меня от испуга сразу злость прошла.

– Вот выдумщик, – улыбнулся я. – Чем перекусил? Тебе тролль к тому времени своим дубцом уже все зубы пересчитал.

– Хватит языком чесать попусту. Повторяю, я к Бедным Рыцарям не пойду. Лучше к этому чужаку. Какой–никакой, а он – человек. И неслабый. Вот к нему под крыло и надо двигать. С таким бойцом мы не пропадем. И из Болота этого долбаного наконец выберемся. Если его все–таки завалили на том пустыре, то переходим к плану Б. Скрытно отступаем в леса и шпарим в направлении тракта. Гринхольм обходим стороной и жмем по дороге к Мировому Древу. Передвигаемся ночами. Днем зарываемся в листву и сидим тихо. И так, пока не выйдем на Ствол Иггдрасиля. А дальше – поглядим, устроим совет, решим что делать. Либо держимся вместе, либо разбегаемся. Ну как?

– Что же, придумано толково. Я – за!

Роберт задумчиво пригладил крылышки своего острого носа. Хитро скосил глаза на нас с Алей.

– Спелись вы, конечно, быстро. Насчет идеи… Не знаю, право. Когда мы расставались, этот удивительный боец был не в самом лучшем положении. Безликий уже десять раз мог разложить его на калории. Но, раз другого плана у нас нет, будем придерживаться его. У кого из нас высший балл по ориентированию на местности? Кто проводник группы?