Нравственные нормы, призванные регулировать поведение людей, появились даже не на заре цивилизации. Они были уже у наших древних предков, охотников-собирателей, высоко социализированных, хотя и не знавших государственности. И даже еще раньше. У каждого социума свои нормы. Во многих принято говорить одно, а делать другое. В немногих благословенных обществах правила, по которым надлежит жить, дает людям вдохновенный законотворец (и чаще всего вдохновляет его божество, без санкции которого лишь немногие из соплеменников согласились бы с установлениями). Например, законы Ашоки (Индия), Хаммурапи (Вавилон), Ликурга (Спарта) и Солона (Афины), некогда управляющие могущественными цивилизациями, на сегодняшний день уже утратили силу. Возможно, они опирались на ошибочное понимание природы человека и требовали от него слишком многого. Или же опыт одной эпохи и культуры не вполне подходит другим.

Как ни странно, сейчас предпринимаются попытки – осторожные, но это только начало – научного, т. е. экспериментальными методами, решения этого вопроса.

И в повседневных ситуациях, и в знаковые моменты международных отношений мы должны решать, что значит поступать правильно. Помогать ли нуждающемуся незнакомцу? Как обращаться с врагом? Допустимо ли обмануть того, кто был к нам добр? Если друг ударил, а враг помог, должны ли мы поступить аналогично или совокупность прошлого поведения перевешивает любое нынешнее нарушение привычного порядка?

Предположим, обиженная вами свояченица приглашает вас на рождественский ужин. Вы примете приглашение? В нарушение четырехлетнего добровольного всемирного моратория Китай возобновляет ядерные испытания. Нам тоже нужно их возобновить? Сколько надлежит жертвовать на благотворительность? Если сербские солдаты регулярно насилуют босниек, должны ли боснийские солдаты регулярно насиловать сербских женщин? После нескольких столетий угнетения лидер националистической партии Фредерик де Клерк делает попытки установить дружественные отношения с Африканским национальным конгрессом. Как поступить Нельсону Манделе и конгрессу? Сослуживец очернил вас перед начальником. Не подставить ли вам его? Можно ли мухлевать в декларации о доходах? Ну а если это точно сойдет с рук? Если нефтяная компания финансирует симфонический оркестр или интеллектуальный телефильм, следует ли нам закрыть глаза на то, что она загрязняет окружающую среду? Нужно ли почитать престарелых родственников, даже если терпеть их не можешь? Можно ли мошенничать в картах? А в большем масштабе? Следует ли убивать убийц?

Принимая подобные решения, мы исходим не только из справедливости, но и из прагматизма – того, что делает нас и общество в целом более счастливыми и защищенными. То, что мы считаем нравственным, конфликтует с тем, что кажется нам рациональным. Если бы нравственное поведение было самоубийственным, хотя бы в перспективе, в конечном счете мы назвали бы его не нравственным, а глупым. (Возможно, мы бы даже отдавали ему должное на словах, но на практике избегали бы.) Поведение человека очень многогранно и сложно. Возможны ли в принципе простые правила, будь то этические или прагматические, применимые на практике?

Каким образом мы решаем, как поступить? Отчасти наши реакции обусловлены соображениями выгоды. Мы платим другому той же монетой или поступаем противоположным образом в надежде получить желаемое. Государства производят или взрывают ядерные бомбы, желая показать другим странам, что с ними шутки плохи. Мы отвечаем добром на зло в надежде, что у злодея пробудится чувство справедливости или стыда и его поведение изменится к лучшему. Но наши мотивы не всегда эгоистичны. Есть люди просто добрые от природы. Мы можем терпимо относиться к докучливым старикам или детям, поскольку любим их и хотим, чтобы они были счастливы, пусть ценой некоторых издержек для нас самих. Мы бываем строги к детям, умеряя их радость, поскольку хотим сформировать их характер, и знаем, что долгосрочный выигрыш стоит капельки сегодняшних слез.

Ситуации бывают разные. Люди и страны тоже разные. Умение найти путь в этом лабиринте – составная часть мудрости. Тем не менее при всех сложностях и различиях, возможны ли простые и действенные правила, нравственные ли, прикладные ли? Может быть, незачем и пытаться их вывести, а просто поступать по справедливости. Однако, как определить, что значит «по справедливости»?

Всеми признанной нормой поведения, по крайней мере на Западе, является Золотое правило, которое приписывается Иисусу из Назарета. Мы знаем его в формулировке I в. из Евангелия от Матфея: поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой. Практически никто этому правилу не следует. В V в. до н. э. китайского философа Кун-цзы (на Западе его зовут Конфуций) спросили, что он думает о Золотом правиле (на тот момент прекрасно известном человечеству), об идее отвечать добром на зло, и он ответил: «Чем тогда отвечать на добро?» Должна ли бедная женщина, завидующая богатству соседей, отдать богачу то немногое, что имеет? Должен ли мазохист причинять боль соседу? Золотое правило не учитывает различий между людьми. Способен ли человек, которого ударили по щеке, действительно подставить и вторую щеку? Положа руку на сердце, что это, как не залог еще больших страданий?

Серебряное правило формулируется иначе: не поступай с другими так, как не хотел бы, чтобы поступали с тобой. Оно также распространено в мире, его можно найти, например в трудах рабби Гиллеля, на поколение раньше Иисуса. Самыми вдохновляющими примерами следования Серебряному правилу в XX в. стали Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг-мл. Они призывали угнетенных не отвечать насилием на насилие, но и не быть послушными и покорными. Их учением стало мирное гражданское неповиновение: подвергая себя риску насилия, показать справедливость своей позиции готовностью принять наказание за неподчинение несправедливому закону. Они стремились смягчить сердца угнетателей (и тех, кто пока не определился).

Кинг почитал Ганди как первого человека в истории, обратившего Золотое или Серебряное правила в эффективный инструмент социальных преобразований. Сам Ганди четко обозначил источник своего подхода: «Урок ненасилия преподала мне жена, когда я попытался подчинить ее своей воле. С одной стороны, она решительно противилась моему диктату, с другой стороны, беспрекословно принимала страдания, выпавшие на ее долю по моему тупоумию, и в конце концов я устыдился самого себя и исцелился от глупого убеждения, будто родился, чтобы ею повелевать».

Мирное гражданское неповиновение повлекло за собой колоссальные политические изменения в XX в. Оно освободило Индию от британского владычества, спровоцировав крах классического колониализма во всем мире, и принесло определенные гражданские права афроамериканцам. Хотя, возможно, сыграла свою роль и угроза насилия со стороны других борцов, как бы ни отмежевывались от них Ганди и Кинг. Африканский национальный конгресс опирался на традиции Ганди. Но к 1950-м гг. стало очевидно, что ненасильственное противление бессильно, когда власть в стране принадлежит националистической партии. Поэтому в 1961 г. Нельсон Мандела и его соратники создали военное крыло Африканского национального конгресса, исходя из полностью противоречащего учению Ганди убеждения, что белые уважают исключительно силу.

Даже Ганди непросто было примирить ненасилие с необходимостью защищаться от лиц с менее возвышенным образом действий: «Мне не хватает умения учить своей жизненной философии. Мне едва хватает умения поступать согласно философии, которой я придерживаюсь. Я всего лишь бедная сражающаяся душа, жаждущая быть… совершенно искренней и совершенно ненасильственной в мыслях, словах и делах, но никогда не достигающая идеала».

«Платите добром за добро, – сказал Конфуций, – а за зло справедливостью». Это правило можно назвать Бронзовым или Медным: поступай с другими так, как они поступают с тобой. Это закон возмездия, «око за око, зуб за зуб» плюс «долг платежом красен». В реальном поведении людей (и шимпанзе) это всем известный стандарт. «Если враг склоняется к миру, то склонись и ты к нему» – эти строки из Корана привел президент Билл Клинтон при заключении мирного соглашения между Израилем и Палестиной. Чтобы не взывать к лучшему в других, мы изобрели нечто вроде методики выработки условного рефлекса, вознаграждая их за добро в наш адрес и наказывая за зло. Мы не покорны, но и не безжалостны. Звучит обнадеживающе! Или же правда в том, что «минус на минус не всегда плюс»?

Из еще менее благородного металла «сделано» Железное правило: поступай с другими так, как хочешь, прежде чем они поступят с тобой, как хотят. У него есть и другая формулировка – кто оплачивает банкет, тот и заказывает музыку, – из которой видно, что оно не просто отмежевывается от Золотого правила, но и презирает его. Этим кредо втайне руководствуются многие, при условии что им за это ничего не будет, в том числе зачастую и власть имущие, хотя и не говорят об этом вслух.

Наконец, следует упомянуть еще два правила, широко распространенных в нашем грешном мире. Они очень многое объясняют. Одно из них – пресмыкайся перед вышестоящими, презирай нижестоящих – это девиз бандитов и норма во многих социумах приматов. Фактически это Золотое правило начальников и Железное – подчиненных. Поскольку сплав железа и золота неизвестен, назовем его для удобства Оловянным. Другой популярный принцип: в любых обстоятельствах отдавай предпочтение близким родичам, а со всеми остальными поступай как заблагорассудится. В эволюционной биологии это правило клановости называется «семейным отбором».

При кажущейся прагматичности Бронзовое правило имеет порочное следствие – нескончаемую вендетту. Кто первый начал, уже не важно. Насилие порождает насилие, и у каждой из сторон есть причины ненавидеть другую. «Нет пути к миру, – сказал А. Масти. – Мир и есть путь». Но путь мира сложен, а путь насилия прост. Даже если почти все хотят покончить с вендеттой, единственный акт мести провоцирует ее продолжение. Слезы вдовы и осиротевших детей погибшего родственника не дают сложить оружие. Старики припоминают ужасы, виденные ими в детстве. Наше рациональное начало пытается сохранить мир, но страсти взывают к мести. Экстремисты с обеих сторон могут всегда рассчитывать друг на друга. Они сообща противостоят всем остальным, с презрением отметая призывы к взаимопониманию и милосердию. Несколько горячих голов способны спровоцировать на зверства и войну великое множество более сдержанных и здравомыслящих людей.

Многих на Западе так возмущает шокирующее соглашение с Адольфом Гитлером, заключенное в 1938 г. в Мюнхене, что они не способны отличить сотрудничество от примиренчества. Вместо того чтобы оценивать каждый шаг по достоинству, мы просто объявляем противника вселенским злом, идущим на уступки исключительно из вероломства и понимающим лишь язык силы. Возможно, в отношении Гитлера это было справедливо. Но в общем это ошибочное представление, как бы ни хотелось, чтобы вторжение в Рейнскую демилитаризованную зону натолкнулось на силовой отпор. Подобное суждение концентрирует антагонизм обеих сторон и значительно повышает вероятность конфликта. В мире, где есть ядерное оружие, бескомпромиссная враждебность сопряжена с особыми, страшными опасностями.

Я не сомневаюсь, что разорвать долгую череду взаимных акций возмездия очень трудно. Некоторые народности – например, индейцы кайнганг с Бразильского нагорья – дошли практически до самоуничтожения, поскольку не нашли средств вырваться из этого порочного круга. Вспоминаются также воюющие этносы бывшей Югославии, Руанды и других уголков мира. Железное правило дает кучке безжалостных и могущественных людей преимущество перед всеми остальными. Золотое и Серебряное правила грешат благодушием. Они постоянно оставляют безнаказанными жестокость и эксплуатацию. Они рассчитывают обратить людей от зла к добру, показав им, что можно быть добрыми. Но существуют социопаты, которым нет дела до чувств других, и трудно представить, чтобы Гитлер или Сталин устыдились, испытав нравственное перерождение при виде благого примера. Но возможно ли нечто среднее между Золотым и Серебряным правилами, с одной стороны, и Бронзовым, Железным и Оловянным, с другой, – правило, более эффективное, чем любое из них в отдельности?

Правил так много! Как узнать, каким воспользоваться, какое сработает? Отдельно взятый человек или народ может руководствоваться сразу несколькими. Неужели мы обречены выбирать наудачу, полагаться лишь на интуицию или механически повторять банальности? Давайте попытаемся ненадолго отрешиться как от тех правил, которым нас учили, так и от тех, что кажутся нам истинными в силу внутреннего чувства справедливости.

Поставим цель не подтвердить или опровергнуть усвоенные максимы, а найти по-настоящему действенные. Можно ли протестировать противоречащие друг другу нравственные нормы? Можно ли изучить этот вопрос научными методами, не забывая о том, что реальный мир намного сложнее любой модели?

Мы привыкли к играм, в которых кто-то побеждает, а кто-то проигрывает. Каждое очко, взятое противником, на это очко отдаляет от победы нас самих. Кажется, что игры по схеме «выиграл/проиграл» – естественная вещь, и многим людям трудно даже представить себе игру без победителя и побежденного. В привычных нам играх проигрыш просто уравновешивает выигрыш. Поэтому они называются играми с нулевым итогом. Намерения противника совершенно очевидны: в рамках правил игры он сделает все возможное, чтобы вас одолеть.

Многие дети приходят в ужас, впервые увидев воочию, что в играх с нулевым итогом можно и проиграть. На грани банкротства в «Монополии» они выпрашивают себе преференции (например, освобождение от арендных платежей) и, не добившись своего, могут в слезах объявить игру жестокой и бесчувственной – что, разумеется, истинная правда. (Я видел, как разъяренные и униженные игроки, не только дети, опрокидывают игровую доску, и швыряют на пол карточки и металлические фишки.) По правилам «Монополии» игроки не имеют возможности сотрудничать ко всеобщей выгоде. Игра этого не предполагает. То же самое можно сказать о боксе, футболе, хоккее, баскетболе, лакроссе, теннисе, ракетболе, шахматах, всех олимпийских состязаниях, гонках на яхтах и автомобилях, карточных играх, детской игре в «Классики» и узкопартийной политике. Ни в одной из этих игр невозможно руководствоваться Золотым, Серебряным или хотя бы Бронзовым правилами – применимы только Железное и Оловянное. Почему почитаемое нами Золотое правило столь мало употребимо в играх, которым мы учим детей?

После миллиона лет постоянных племенных войн мы приучены мыслить по схеме игры с нулевым итогом и считать любое взаимодействие состязанием или конфликтом. Однако ядерная война (и многие войны с использованием обычных видов оружия), экономический спад и уничтожение среды обитания – это ситуации типа «проиграл/проиграл», а такие жизненно важные для человека вещи, как любовь, дружба, родительство, занятия музыкой и изобразительным искусством, обретение знаний, предполагают обоюдный выигрыш. Если все, что мы видим, это игра на победу или поражение, значит, наше восприятие опасно узко.

Научное направление, изучающее эти вопросы, называется теорией игр и применяется в таких областях, как военная тактика и стратегия, торговая политика, корпоративная конкуренция, ограничение загрязнения окружающей среды и разработка планов ядерной войны. Хрестоматийный пример среди игр – «Дилемма заключенного». Это что угодно, только не игра с нулевым итогом. Обоюдный выигрыш, «выиграл/проиграл» и обоюдный проигрыш являются равновероятными результатами. В «священных» книгах вы не найдете действенной стратегии для этого случая. Сугубо практическая игра.

Итак, представьте, что вас с товарищем арестовали за серьезное преступление. В игре не важно, совершил ли его кто-то один из вас, оба или никто. Важно, что полиция считает вас виновными. Не давая вам шанса сверить показания или выработать общую стратегию, вас помещают в отдельные камеры и, наплевав на правило Миранды («Вы имеете право хранить молчание…»), стараются получить ваши признания. Вам сообщают, как это иногда делает полиция, что товарищ сознался и свалил вину на вас. (Друг называется!) Возможно, копы говорят правду. А может, лгут. Вам разрешено только объявить себя невиновным или виновным. Если вы вообще желаете что-либо сказать, какова наилучшая тактика сведения наказания к минимуму?

Вот возможные результаты.

Если вы отрицаете, что совершили преступление, и ваш друг (поведение которого вам неизвестно) делает то же самое, доказать вашу вину сложно. Пойдя на сделку со следствием, вы оба получите очень легкое наказание.

В случае, когда признались оба, властям ничего не стоит раскрыть дело. За сотрудничество вы оба можете получить относительно небольшой срок, хотя и не так легко отделаетесь, как в первом варианте.

Если же вы все отрицаете, а товарищ признается, обвинение запросит максимальное наказание для вас и минимальное (а то и никакого) для него. Ничего себе! Вы рискуете стать жертвой подставы – в теории игр, «предательства». Как, впрочем, и он.

Если же вы с товарищем сотрудничаете – оба настаиваете на своей невиновности (или оба сознаетесь), – то оба избегаете худшего. Вы предпочли подстраховаться и, сознавшись, гарантировать себе наказание средней тяжести? Тогда ваш друг, утверждающий, что невиновен, когда вы сознались, сам себе сделает хуже, а вы, если повезет, вовсе избежите наказания.

Обдумав все варианты, вы приходите к выводу: что бы ни делал товарищ, для вас выгоднее предать, чем сотрудничать с ним. Увы, это справедливо и для него. Но при обоюдном предательстве вы оба получаете худший результат, чем при сотрудничестве! Это и есть дилемма заключенного.

Теперь рассмотрим повторяющуюся дилемму заключенного, когда два игрока проходят последовательность таких игр. В конце каждой они по своему наказанию понимают, какие показания дал другой. Постепенно они узнают стратегию (и характер) друг друга. Научатся ли они игру за игрой сотрудничать, вместе отрицая вину? Невзирая на то, что подставить второго игрока выгодно?

Можно пытаться сотрудничать или предавать в зависимости от результатов предыдущей игры или последовательности игр. Если вы слишком охотно идете на сотрудничество, у другого игрока будет соблазн воспользоваться вашим добросердечием. Если вы постоянно предаете, ваш товарищ также, скорее всего, будет часто идти на предательство, что скверно для вас обоих. Вы знаете, что ваша склонность к предательству – это информация к размышлению для второго игрока. Какова верная пропорция сотрудничества и предательства? Таким образом, выбор собственного поведения, как и любой другой вопрос во Вселенной, становится предметом экспериментального изучения.

Этот вопрос исследовался в круговом компьютерном турнире, устроенном социологом из Мичиганского университета Робертом Аксельродом и описанном в его прекрасной книге «Эволюция сотрудничества» (The Evolution of Cooperation). Различные схемы поведения противопоставляются друг другу, и в результате мы смотрим, какая схема победила (кто набрал наименьший совокупный срок тюремного заключения). Возможно, простейшая стратегия – все время сотрудничать независимо от того, каких преимуществ это тебя лишает, или никогда не сотрудничать, какие бы выгоды ни сулило сотрудничество. Это реализация Золотого и Железного правил. Следующие им всегда проигрывают: первые из-за чрезмерной доброты, вторые – из-за избытка безжалостности. Проигрывают и стратегии, долго не карающие за предательство, – отчасти потому, что сигнализируют, будто отказ от сотрудничества может привести к выигрышу. Золотое правило не просто основа проигрышной стратегии, оно опасно для других игроков, которые могут выиграть в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной неизбежно будут оттерты эксплуататорами.

Следует ли начать с предательства, но, если оппонент хотя бы один раз пойдет на сотрудничество, сотрудничать самому во всех последующих играх? Или начать с сотрудничества, но после первого же предательства другого игрока все время предавать? Это также проигрышные стратегии. В отличие от спортивных состязаний здесь нельзя исходить из того, что противник всегда будет стараться вам насолить.

Самая эффективная стратегия во многих подобных поединках – «око за око». Она очень проста. Вы начинаете с сотрудничества, а в каждом последующем туре просто делаете то, что противник сделал в предыдущем. Вы наказываете предательство, но, если оппонент пошел на сотрудничество, платите ему добром за добро. Сначала успех кажется весьма скромным. Но чем дальше, тем сильнее проявляется проигрышность других стратегий в силу чрезмерной мягкости или жестокости, а срединный путь выбивается в лидеры. За исключением ситуации, когда на первом же ходу все проявляют добросердечие, стратегия «око за око» аналогична Бронзовому правилу. Она сразу же (в ближайшей игре) вознаграждает за сотрудничество и карает за предательство, а величайшим ее преимуществом является то, что ваш образ действия совершенно очевиден для оппонента. (Неопределенность стратегии может стать роковой.)

Если сразу несколько игроков следуют принципу «око за око», они вместе начинают уходить в отрыв. Для достижения успеха игроки, использующие эту стратегию, должны найти других, желающих действовать на началах взаимности, с которыми можно сотрудничать. После первого турнира, в котором неожиданно победило Бронзовое правило, некоторые эксперты сочли эту стратегию слишком щадящей и на следующем турнире попытались побить ее, чаще совершая предательство. И все время проигрывали. Даже опытные стратеги недооценивали эффективность великодушия и примирения. При реализации принципа «око за око» задействуется интересный комплекс склонностей: изначальное дружелюбие, готовность прощать и бесстрашие в возмездии. Аксельрод признал, что в такого рода турнирах стратегия «око за око» превосходит все прочие.

Подобные примеры наблюдаются повсеместно в царстве животных и хорошо изучены у наших ближайших родственников шимпанзе. Биолог Роберт Трайверс, изучавший такое поведение, назвал его «реципрокным альтруизмом». Животные могут делать друг другу одолжения в расчете на ответную любезность – не каждый раз, но достаточно часто, чтобы это было полезно. Едва ли это незыблемый нравственный закон, но и не исключение из правил. Бесспорна и древность Золотого, Серебряного и Бронзового (иначе – «око за око») правил, и приоритет нравственной позиции в Левите. Подобные нравственные нормы не были изобретены неким боговдохновленным законотворцем древности. Они глубоко коренятся в нашем эволюционном прошлом. Мы наследуем их от дальних предков, которые еще не были людьми.

«Дилемма заключенного» – очень простая игра. Реальная жизнь значительно сложнее. Отдав яблоко торговцу карандашами, увеличил ли мой отец шансы самому получить в дар яблоко? Только не от торговца карандашами, больше мы его не видели. Но, может быть, милосердные поступки, распространяющиеся от этого дара, будто круги по воде, укрепили экономику страны и обернулись для моего отца повышением по службе? Или мы получили за яблоко эмоциональное, а не экономическое вознаграждение? Кроме того, в отличие от игроков идеальной «Дилеммы заключенного» отдельные люди и целые государства вступают во взаимодействие с багажом предрасположенностей, как исторических, так и культурных.

Однако главные уроки не слишком длинного кругового турнира по «Дилемме заключенного» – это ясность стратегии, саморазрушительность зависти, приоритет долгосрочных целей перед краткосрочными, опасность как тирании, так и всепрощения и в особенности необходимость решать саму проблему выбора жизненной стратегии средствами научного эксперимента. Кроме того, согласно теории игр, энциклопедические знания истории – важнейший инструмент выживания.