Глава 21
Женщина смотрит в окно и видит, что их мальчик вернулся домой. На самом деле, конечно, уже не мальчик. Он теперь настоящий мужчина. Но разве матери не всегда воспринимают сыновей как своих мальчиков?
– Я всего на пару минут, – сообщает он, входя в дверь. – Пришлось мотаться всю ночь и тушить пожары, но я еще не закончил. Хотел лишь узнать, как он там.
– Взвинчен до предела, – отвечает женщина.
– Ты дала ему что-нибудь?
– Нет, но, видимо, придется. Ему необходимо спать.
– Я делаю что в моих силах, – говорит он. – Скоро все уладится.
Его мать с сомнением качает головой:
– Вначале у нас имелась одна большая проблема, а из-за тебя их стало две. – Она хочет что-то добавить, но прикусывает губу.
Впрочем, он и так знает, о чем пошла бы речь. Если бы не он, у них сейчас вообще не было бы проблемы в подвале дома.
– Говорю же тебе, что сумею справиться. Есть пара дел, которые можно завершить еще до утра.
– Да уж, заверши, будь любезен. У меня такое чувство, что мы сидим на пороховой бочке. Ты должен сделать еще один шаг, но, если сделаешь его, непременно наступишь на мину. – Женщина вздыхает. – У тебя одна за другой рождаются бредовые идеи.
Сын устало опускается на стул за кухонным столом.
– Боже! Я лишь хочу, чтобы все пришло в норму. У нас же никогда и ничего не было нормальным.
– У некоторых людей жизнь так и не становится нормальной, – произносит она. – Так уж у них выходит. – Она осматривает комнату, но на самом деле ее взгляд устремлен куда-то дальше. Больше себе, чем сыну, женщина говорит: – Мы все тут как заключенные в тюрьме. Я уже столько лет не ездила в отпуск.
– А у меня вообще нет никакой жизни, – вторит он. – Это все омрачает. Не удивительно, что она меня бросила.
– Она так или иначе была тебе не парой. – Для матери ни одна девушка не подходит для сыночка. – Что именно она сказала?
– На самом деле она не сказала ничего. Просто оборвала все. Но я знаю причину. Она почувствовала: что-то здесь не так. Я ведь даже не мог привезти ее сюда, чтобы познакомить с тобой. Пришлось организовать встречу в кафе. Понятно, ей показалась странной полная недоступность этого дома.
Женщина прикладывает ладонь ко лбу. Уже поздно, и она предельно утомлена.
– Тебе нужно тревожиться о куда более серьезных вещах. Найди девушку, а потом того парня. Сделай так, чтобы он не смог причинить нам вреда.
– Знаю. Тебе не нужно постоянно твердить мне об этом.
– Даже после того, как ты их найдешь и разберешься, нам, вероятно, придется кое-что здесь изменить, – говорит она, уперев взгляд в пол, будто может видеть насквозь.
– Я спущусь, чтобы взглянуть на него.
– Что-то странное происходит с его тетрадью, – замечает она.
– О чем ты?
– Я больше нигде ее не вижу. Он сказал, что пишет в ней, когда я ухожу. Это на него не похоже. Я начинаю беспокоиться по поводу записей, которые он делает. Ты должен спуститься и найти ее.
Он уходит вниз. А вернувшись через несколько минут, сообщает матери:
– Ее там нет. Я нигде не смог ее найти.
– Что он сказал?
– Я спросил, куда он дел тетрадь. Он не помнит.
– Только не говори мне…
– Думаю, так он и поступил. Отдал тетрадь мальчишке.
Женщина зажмуривается, как от физической боли.
– Это не имеет значения, – говорит он. – Там сплошной неразборчивый бред. Совершенно бессвязный.
Но она качает головой:
– Может, и так. Но в тетради проставлены даты. И написано все его почерком.
