20
Речь у водопада
Мне приснилось, что Эсмеральда поет, как Каллас.
Мощь ее голоса вдохновила Пифагора, который стал выводить ноты вместе с ней. Потом к ним присоединится лев Ганнибал, подхвативший ту же мелодию, но в более низкой тональности. В такт с ними своим пронзительным, тонким голоском взялся мяукать Анджело. Каждый из них воспроизводил один и тот же музыкальный фрагмент.
«Искусство возвышает всех и вся. Те, кто ему предан, бессмертны, – заявил во сне Пифагор. – Каллас, даже мертвая, продолжает петь в Интернете… и в наших грезах тоже. И нам следует обрести бессмертие посредством творчества. Создать свое собственное, кошачье искусство. Слышишь? У Эсмеральды вот-вот все получится».
Я рассердилась и встала между ними:
«Мне не нужно петь, я умею общаться со всеми напрямую, налаживая непосредственный контакт между двумя видами. Это мой дар, ведь я новое воплощение древнеегипетской богини Бастет».
Меня разбудила упавшая на голову капелька помета.
Подняв голову, я увидела два десятка ворон, устроившихся на самой верхней ветке дерева, в дупле которого мне довелось уснуть, свернувшись калачиком. По всей видимости, вороны тоже начинают мигрировать под напором крыс. Не знаю, где эти пернатые прячут свои яйца, но уверена, что проклятые грызуны находят их и пожирают.
Проголодавшись, я ринулась вверх, пытаясь настичь одну из птиц, но не успела даже занести лапу, как вороны в едином порыве снялись с ветки. Скорее всего, у них уже были проблемы с моими собратьями. Жаль, что мне не дано летать.
Тогда я занялась туалетом и избавилась от вороньего помета, испачкавшего шубку. Судя по солнцу, близился вечер.
Я зевнула и потянулась. Анджело все еще спал в своем углу, но Пифагора нигде не было.
Присмотревшись повнимательнее, я обнаружила, что кошек в окрестностях значительно поубавилось. Здесь что-то было не так. Я высунулась из дупла посмотреть, что происходит. Повсюду виднелись свежие следы лап, причем все они вели в одном направлении. Я пошла по ним и вскоре оказалась в огромной толпе кошек, собравшихся на берегу небольшого озера.
Все они, казалось, смотрели в одну точку, куда-то вверх, на каменный выступ, возвышавшийся над пещерой, из которой низвергался водопад.
Вода с грохотом обрушивалась вниз, клокоча внизу хлопьями белой пены.
На скале над водопадом я увидела Пифагора. Он стоял на задних лапах в вертикальном положении, будто человек. Я не знала, что он умеет так долго сохранять равновесие в этой неудобной позе.
Сиреневый капюшон над его «Третьим Глазом» привлекал всеобщее внимание.
Подойдя ближе, я услышала окончание его речи.
– … армию котов, чтобы избавить город от крыс – разносчиц чумы.
Слова попросил какой-то перс с очень длинной шерсткой.
– Теперь крысы сильнее нас, – напомнил он, – и если мы зайдем со стороны кольцевой дороги, то проиграем. Я хочу предложить нашему сообществу кое-что получше. Подобно тебе, Пифагор, я тоже считаю, что мы не можем здесь оставаться вечно. Рано или поздно у нас закончится еда, и нам не останется ничего другого, кроме как пожирать самих себя. Так что в этом отношении ты прав. Но… вместо того, чтобы атаковать город или торчать в этом лесу, я предлагаю двинуться на запад. Когда-то моя служанка возила меня в те края, и я запомнил безбрежную водную гладь. Бирюзовая вода тянулась до самого горизонта. Там мы ели очень много рыбы. В тех краях не было даже намека на крыс.
– Я боюсь воды, – сказал какой-то кот.
– Я тоже, – подхватил другой.
– И я, – бросил третий.
– И я, и я, и я… – будто покатилось во все стороны эхо.
– Да знаю я, знаю, – оборвал всех перс, – я и сам когда-то испытывал перед водой суеверный страх. Но если выбирать между крысами и водой, то, на мой взгляд, водное препятствие преодолеть все же легче. Отправившись на запад, мы сможем ловить там свежую рыбу. Ее ведь все любят, не так ли? А питаться тощими кроликами да больными воронами каждому из нас уже до смерти надоело… Думаю, мы должны попробовать, оно того стоит.
Пифагор подождал, пока перс не прекратит свою болтовню, а когда вновь воцарилась тишина, продолжил:
– То, что в твоих устах звучит как «безбрежная вода», у людей называется «море». А город, в который тебя возила служанка, скорее всего, Довиль. Там и в самом деле много песчаных отмелей, соленой воды и рыбы, но… – Слова сиамца сделали свое дело – собравшихся чрезвычайно поразила точность его познаний. – Я не думаю, что ее можно так уж легко поймать. Если вы хотите отправиться в Довиль ловить сардин в ледяных волнах, я не в состоянии вас удержать. И возражать моему оппоненту тоже не буду.
– Откуда тебе все это известно? – спросила какая-то кошечка.
– У меня есть доступ к знанию.
– К какому еще знанию?
– Знанию о мире людей, знанию о времени и пространстве.
– Но это невозможно!
– Получать информацию мне помогает вот эта штуковина у меня на черепушке. Называется «Третий Глаз».
Пифагор склонил голову, откинул сиреневый капюшон и показал отверстие идеальной прямоугольной формы, уходившее прямо в мозг.
– Благодаря этому приспособлению, я знаю то, чего вы себе даже представить не можете.
Среди собравшихся вновь надолго воцарилась тишина.
– Мы все подыхаем здесь с голода, – напомнил какой-то бродячий кот, – все твое знание ровным счетом ничего не стоит, если неспособно нас прокормить.
Пифагор опять встал на четыре лапы, приняв более устойчивое положение, и пустился в объяснения:
– Чтобы вновь решать свою судьбу, нам достаточно лишь определиться в выборе и приступить к активным действиям. Крысы, истинные противники кошек, на деле гораздо слабее, чем вы думаете. Преодолейте в себе страх, доверьтесь мне, мы должны выставить против них армию, перейти в наступление и победить.
– Да кто ты такой, старый тощий сиамец с дыркой в башке? Тебя здесь ни одна живая душа не знает.
– Мне нечего от вас скрывать. Когда-то я был подопытным котом и жил в лаборатории, но впоследствии смог убедить человеческую самку вытащить меня из этой тюрьмы. Она открыла мне на макушке «Третий Глаз» и многому научила. Таким образом я открыл для себя историю людей. И назвал себя в честь человека, показавшегося мне самым интересным и мудрым из всех.
На этот раз ушки у всех стали торчком – Пифагору удалось привлечь к себе всеобщее внимание.
– Ты сам выбрал себе имя? – в восхищении спросила полосатая кошечка.
– И чем же он был так примечателен, этот твой Пифагор? – задала вопрос другая.
– Пифагор жил две тысячи лет назад и был большим провидцем. В те времена человеческое общество переживало период кризиса, погрузившись в пучину насилия, мрака и страха, но Пифагору удалось изменить менталитет своих собратьев. Он раскрыл людям глаза на их невежество. И помог познать мир, выходящий за рамки банального восприятия органами чувств. Пифагор ввел в обиход такие слова, как «философия» и «математика». А затем создал школу, где обучал своих учеников, чтобы они набирались ума и несли знание другим. Пифагор вел людей к мудрости и миру, поэтому я взял его имя, чтобы аналогичным образом повести за собой моих собственных собратьев – котов.
Собравшиеся продолжали относиться к словам Пифагора скептически. Большинство кошек, как и я сама, даже не улавливали смысла многих произносимых им слов. Но Пифагора это не смущало.
– Давайте я опишу вам имеющиеся в наличии варианты. Первый заключается в том, чтобы жить в страхе перед событиями, которые выходят за рамки вашего понимания, ничего не зная ни об их причинах, ни об их последствиях. Жить, копаясь в отбросах и устраивая охоту на изголодавшихся кроликов. Жить в надежде на возвращение «нормальной» жизни, когда у вас будет еда в миске и кресло, в котором можно дремать. Второй же вариант сводится к тому, чтобы взять судьбу в свои руки, собрать армию и отвоевать город.
Слово вновь взял перс:
– Меня зовут Навуходоносор. Скажу честно, я не выбирал себе имени и совершенно не ведаю, что сделал человек, носивший его до меня. Достоверно мне известно лишь одно: если мы, Пифагор, тебя послушаем, то крысы нас победят. Поэтому, вместо того чтобы остаться здесь, вернуться в город и погибнуть от зубов этих отвратительных тварей, я предлагаю отправиться на запад ловить рыбу.
– Ты, Навуходоносор, советуешь нам направиться в место, которое находится так далеко, что все, кто пойдет с тобой, в пути умрут с голоду, и им уже не придется намочить в море лапы. До Довиля отсюда путь неблизкий.
– Ложь. Я ездил туда, это совсем рядом!
– Ты же не пешком туда ходил, а на машине ездил, не так ли? Поэтому не можешь судить о расстоянии.
– Откуда ты знаешь, а, Пифагор? Благодаря своему «Третьему Глазу»?
– Совершенно верно. До Довиля от нас двести километров! Кошка может в час пройти пять. Следовательно, нам нужно будет двое суток шагать без остановки.
– У меня нет «Третьего Глаза», я не знаю ни что такое километры, ни что такое часы. Но то, что крысы на данный момент значительно превосходят нас по численности, знаю наверняка. Ты говоришь тут об армии кошек? Так вот я отвечу тебе – эта твоя армия неизбежно потерпит поражение.
– Ну так давайте отобьем у крыс еду – там, где она имеется в огромных количествах, – и набьем желудки. Я предлагаю вам досыта поесть! Никуда не уходя и не моча в воде лапы, чтобы поймать рыбу. Безотлагательно, прямо сейчас!
На этот раз Пифагор попал в самую точку.
– Что ты предлагаешь? – спросила полосатая кошка.
– Вчера вечером я видел огромные запасы свежего, нетронутого продовольствия, которое только и ждет, чтобы мы его съели.
– Где? Говори.
– Недалеко. В паре сотен метров отсюда.
– Не протухшее мясо и не трупы животных, облепленные мухами и изъеденные червями?
– Настоящий кошачий корм. Молоко. Банки с тунцом и лососем. Вот что нас там ждет, если мы туда пойдем.
И вновь уши собравшихся обратились к оратору, слегка подрагивая и лишний раз доказывая, что лучшей мотивацией, бесспорно, является голод.
– Вы все сможете досыта поесть, – гнул свое Пифагор.
Навуходоносор, не желая ему уступать, решительно мяукнул:
– Что касается меня, то войне с крысами я предпочитаю долгий путь и рыбалку в море.
– Проще всего предоставить собравшимся самим сделать выбор. Кто готов пойти со мной на поиски еды?
Когда сиамцу никто не ответил, я тоже решила вставить слово:
– Послушайте! Меня зовут Бастет. Я, как и вы, не выбирала себе имени, и «Третьего Глаза» у меня тоже нет. Мне, как и вам, крысы тоже внушают страх. Но я хорошо знаю Пифагора, мы с ним многое пережили, и я, исходя из собственного опыта, уверяю вас, что этот кот всегда говорит только правду и никогда не ошибается.
Положительной реакции в толпе по-прежнему не наблюдалось.
– Чтобы мы пошли за тобой, ты должен сообщить нам больше сведений об этих запасах продовольствия! – бросила какая-то кошка.
– Ладно. Слушайте внимательно: у предводителя людей этой страны, президента Республики, есть большой дом, называемый Елисейским дворцом. Под ним расположено так называемое убежище на случай ядерной войны, представляющее собой нечто вроде пещеры с огромным запасом продуктов питания.
Точность познаний сиамца произвела на собравшихся неизгладимое впечатление.
Пифагор, воспользовавшись полученным преимуществом, продолжил:
– Когда выяснилось, что на город обрушилась эпидемия чумы, президент с министрами не стали спускаться в убежище, а предпочли сесть в самолет и улететь. Елисейский дворец после этого неоднократно подвергался атакам грабителей, но никто из них так и не смог пробраться в убежище, очень хорошо защищенное системой электронных замков с распознаванием по радужной оболочке глаза. Когда чума стала творить свое черное дело, людей на улицах Парижа больше не осталось, а бродивших по городу псов одолели крысы.
– Так оно и есть, – подтвердил старый, покрытый шрамами кот.
– Грызуны изгнали ворон, летучих мышей, голубей, воробьев и даже нагнали страху на огромных, доселе неведомых тараканов, которых сегодня можно увидеть где угодно. У них в избытке появилась еда, в результате они стали быстро плодиться. Там, где раньше было десять крыс, вскоре уже стало сто. И каждая из них сегодня разносит заразу.
– Да, я могу подтвердить, они действительно на моих глазах напали на отряд маленьких людей и обратили их в бегство, – бросил старый, ободранный кот.
– Давай дальше про свои запасы продовольствия! – потребовала полосатая кошка.
Пифагор не заставил просить себя дважды:
– Как-то раз очередная крыса придумала, как попасть в убежище на случай атомной войны: через вентиляционную шахту. Она перегрызла воздушные фильтры и получила доступ к хранящимся там запасам.
Теперь все собравшиеся на берегу озера кошки слушали сиамца с неослабевающим вниманием.
– После этого крысы выстроились в цепочку и стали передавать друг другу продукты питания. Но поскольку это оказалось не очень эффективно, они решили прогрызть стену рядом с железной дверью. Именно этим грызуны в данный момент и занимаются – крошат своими резцами бетон в надежде добраться до огромных запасов продовольствия.
Когда Пифагору никто ничего не ответил, Навуходоносор решил воспользоваться повисшей паузой, чтобы взять слово.
– И как тебе в голову пришла мысль навести об этом справки у твоего Интернета? – подозрительно спросил он.
– Моя служанка могла отправлять мне посылы, которые я впоследствии воспринимал.
– Ты хочешь сказать, что она умела с тобой говорить? Смею напомнить, что наши слуги с нами тоже говорили и мы их понимали…
– Да, но лишь в самых общих чертах. Моя же служанка умела со мной говорить так, что я воспринимал ее посыл предельно точно, будто мне его мяукала кошка. Перед смертью она сообщила мне, что в этом месте находятся последние в городе запасы провизии. Ей это было известно по той простой причине, что ее брат, военнослужащий, работал в охране Президента. Вчера вечером я об этом вспомнил и, пока вы все спали, с помощью «Третьего Глаза» посмотрел, что там сейчас происходит.
– Как это? Разве такое возможно? – взволнованно спросила полосатая кошка.
– Благодаря тому же брату служанка предоставила мне доступ к программе их спецслужб, позволившей подключиться к системе видеонаблюдения. В результате я увидел на мониторах крыс, которые вытаскивали продовольствие через вентиляционные шахты и грызли бетонную стену.
– Что-то твоя история слишком запутанная, – ответил на это Навуходоносор, – и потом, ты используешь слишком много слов, которых мы совсем не понимаем. Наверное, чтобы произвести на нас впечатление. Мы тебе не верим. Я предпочитаю прошагать два дня без остановки, чем сойтись в бою с полчищами крыс, которые разносят заразу – вполне возможно, для нас смертельную.
Кошки потянулись к персу.
– Пифагор прав! – прогремел мощный голос, перекрывая многоголосый гам.
Мы повернулись и увидели кота пепельно-серой, почти голубой масти.
– Меня зовут Вольфганг. Я тоже не выбирал себе имя и не могу похвастаться «Третьим Глазом». Но моим слугой был тот самый президент Республики, о котором говорил этот сиамец. – Теперь, когда этот красавец представился, собравшиеся обратили на него свои взоры. – Когда стал раскручиваться маховик войны, мой слуга предпочел не укрыться в этом убежище, а бежать. И в панике забыл взять меня с собой…
По рядам присутствовавших покатился ропот осуждения.
– Он действительно был предводителем людей этой страны, всегда относился ко мне хорошо, но при этом страшно боялся умереть.
Некоторые коты в знак согласия закивали – у них тоже были трусливые слуги.
– Когда все еще было хорошо, он как-то взял меня с собой в то самое убежище на случай атомной войны, набитое продуктами, о которых говорит Пифагор. Поэтому я прекрасно рассмотрел, что там внутри. Пища, причем действительно самого высокого качества.
Вольфганг взобрался на выступ над водопадом, встал рядом с Пифагором и вышел вперед. К ним тут же присоединилась и Эсмеральда – эта никогда не упустит случая порисоваться.
За их спинами огромным ярким диском всходила луна. Кошачий мех трепетал под дуновениями легкого бриза. Светлячки тоже добавляли происходящему экспрессивное визуальное измерение. Не в состоянии довольствоваться ролью простой зрительницы, я взобралась на выступ, готовая отправиться в поход к Елисейским Полям, и мяукнула:
– Так или иначе, если мы не рискнем, разве у нас будет шанс выжить? Оставаясь здесь, проводя ночи в лесу, мы все больше будем страдать от голода. Что касается меня, то я терпеть не могу воду и ненавижу ждать, поэтому иду с Пифагором!
По окружавшей нас толпе прокатился ропот. Одни коты приняли нашу сторону, другие выстроились рядом с Навуходоносором.
Но большинство все же не примкнуло ни к одной из партий, предпочитая пассивно ждать, не прилагая никаких усилий.
– Мы выступим в поход через несколько часов, – заявил Пифагор. – А пока я советую вам хорошенько отдохнуть. Если среди вас есть трусы, лучше пусть останутся здесь, ведь я уверен, что нам понадобятся вся наша решимость и боевой дух.
Я искоса бросила взгляд на Эсмеральду.
Если завтра в бою все смешается, я попытаюсь избавиться от этой соперницы – хоть одну проблему решу!
Едва эта мысль пронеслась в моей голове, я подумала, что Пифагор после этого может затаить на меня обиду. Поэтому мне скорее нужно будет сделать что-нибудь такое, что вызовет его восхищение.
Как же помочь ему в нападении на президентское убежище?
Прокручивая этот вопрос в голове и так и сяк, я наконец нашла решение.
Ганнибал!
Если бы нам удалось заручиться поддержкой льва, наши действия были бы куда эффективнее.
Я потихоньку улизнула с этого собрания, воспользовавшись тем, что Анджело по-прежнему спал в дупле дерева, и отправилась на поиски нашего спасителя.
Отыскать его мне удалось на опушке леса, в двух шагах от того места, где мы с ним впервые встретились. Ганнибал как раз переваривал обед. От него исходил ярко выраженный запах хищника. Сначала я не решилась его беспокоить, но потом вспомнила, что дело не терпит отлагательств, и решила проурчать прямо ему в правое ухо:
– Здравствуйте, Ганнибал. Мне хотелось бы с вами поговорить. Можете уделить мне немного времени?
Я повторила свой посыл несколько раз на разный манер. Наконец его веки приоткрылись, и лев коротко, раздраженно рыкнул.
Да, разговор у нас будет непростой. Но отступать от своего я не собиралась.
– Мы могли бы найти общий язык.
Ганнибал наконец успокоился и прорычал:
– Что ты ко мне лезешь, кошка?
Единственное, что я на тот момент могла сказать, что он выражается отнюдь не посредством мяуканья. Каждое слово меня оглушало, но мы все же друг друга понимали.
– Ганнибал, нам нужна ваша помощь. Мы хотим организовать вылазку и найти еду.
– Я больше не голодаю.
– Да, однако мы, кошки, очень хотим есть.
– Жрите псов, они, должно быть, в округе еще остались, хотя и немного.
– Мы их уже прикончили. Однако нам нужно больше еды, а Пифагор отыскал запасы свежего продовольствия. В пещере под одним человеческим домом.
– Ну и шли бы туда, кто вам мешает?
Я попыталась перейти на «ты»:
– В этом месте полно крыс. Без тебя нам их ни за что не одолеть.
– Какая жалость.
– Помоги нам, Ганнибал, пожалуйста.
Он покачал головой:
– Здесь никто никому не помогает. Каждый за себя. И я не думаю, что в период нынешнего кризиса что-нибудь изменится. Наоборот, ситуация будет лишь ухудшаться.
– Порой достаточно единственного индивидуума, чтобы все, кто его окружает, пошли по пути эволюции. Когда-то давно одна рыбка вышла из воды и обеспечила существование тысяч видов животных, живущих на суше. В том числе и нас. Сегодня это кажется нам вполне естественным, но подобные вещи, что ни говори, всегда являются заслугой меньшинства.
– Даже если… Помочь вам? А что мне с этого будет, а, кошка?
Я тут же бросилась вырабатывать стратегию: как уговорить существо, забывшее, что такое голод, потратить силы на то, чтобы накормить других?
Первый мотив: страх.
– Если ты нам не поможешь одолеть крыс, в один прекрасный день они на тебя набросятся. Их будет так много, что тебе против них будет не устоять.
Ганнибал зарычал – видимо, я его не убедила.
– Я не боюсь крыс. И опасаюсь лишь тех, кто тревожит меня в тот момент, когда мне хочется спокойно полежать.
Он обнажил клык, всем своим видом демонстрируя охватившее его раздражение.
Льву достаточно было сделать малейшее движение, чтобы пропороть мою шубку своими стальными когтями, и шансов выжить после этого у меня бы не было.
Вдали, задрав хвосты, прошла небольшая группа кошек.
– А это кто такие? – спросил лев. – Куда они собрались?
– Это Навуходоносор со своими сторонниками. Направляются на запад ловить в море рыбу.
– А почему они не хотят помочь вам одолеть крыс?
– Они предпочли спастись бегством, – сказала я, – вариантов, как всегда, три: сражаться, бежать и… ничего не делать.
Лев вздохнул и знаком велел оставить его в покое.
Я была разочарована.
Зачем вообще вступать в контакт, если он никоим образом не меняет менталитет того, с кем ты общаешься?
Ну что же, по крайней мере, я попыталась.
