На семинаре был представлен доклад Л. А. Булдакова «О медицинских последствиях аварии». Однако он практически полностью повторил те данные, которые ранее были включены в Бюллетень от 30 июня 1989 г. и в доклад, представленный в МАГАТЭ в ноябре того же года. Автор даже не стал переделывать свои диапозитивы, и поэтому все они сопровождались текстом на английском языке, понятном далеко не всем из присутствовавших на семинаре трехсот человек. Других выступлений по медицинским проблемам Кыштыма не было. Если кратко суммировать суть выводов из доклада Булдакова, то они сводятся к тому, что никаких специфических вредных последствий от выброса радиоактивных продуктов не было. Не было увеличения лейкозов, угнетения костного мозга, инфарктов, гипертонии, лучевой болезни, аномалий развития детей или повышения детской смертности. У 21 % лиц из числа эвакуированных фиксировалось снижение количества лимфоцитов в периферической крови и иногда встречались функциональные неврологические расстройства. Людям, не очень знакомым с медициной, я могу пояснить, что уменьшение количества лимфоцитов свидетельствует об угнетении иммунной системы, что означает общее снижение устойчивости организма к инфекционным заболеваниям. Медицинский доклад на семинаре меня не удовлетворил по причине своей тенденциозности и отсутствия многих данных. Встречались и явные противоречия. Например, в опубликованном бюллетене и во всех газетных статьях о кыштымской аварии 1957 г. указывалось, что в течение первых 7—10 дней было эвакуировано только 600 человек. Однако в докладе для МАГАТЭ, повторенном и на семинаре, их число без дополнительных объяснений оказалось равным… 1 154. Во всех сообщениях 1989 г., и в докладах для МАГАТЭ, и на семинаре, говорилось, что плановая эвакуация населения в последующие два года (10 830 человек) проводилась с территории, где плотность загрязнения стронцием-90 была выше 2 кюри/км². Но в более обстоятельном докладе под редакцией А. И. Бурназяна, подготовленном еще в 1974 г., говорится, что на основании «предложения промышленного министерства, Министерства здравоохранения СССР Совет Министров СССР и Совет Министров РСФСР приняли решение о дополнительной эвакуация населения с территории, плотность загрязнения которой превышала 4 кюри/км² по стронцию-90. За пределами этой территории была образована санитарно-защитная зона со специальным ограничительным режимом».

Судя по докладу Никипелова в МАГАТЭ и Бюллетеню от 30 июня 1989 г., площадь загрязненной территории, на которой проводился медицинский контроль, составляла 15 000 км². В докладе Бурназяна площадь этой же территории указана равной уже 23 000 км². Поскольку период полураспада стронция-90 длится около 30 лет и за прошедшие после аварии 32 года (к 1989 г.) он практически не вымывался из почвы, то приведенные цифры явно пересчитаны на современное состояние и отражают текущую картину. Такой подход научно не обоснован и создает путаницу. То же самое типично и для существующей практики описания загрязненных территорий вокруг Чернобыля. В 1989 г. впервые были опубликованы карты, на которых показаны уровни радиоактивности по цезию-137 и цезиевые пятна, где все еще живут люди. Но при этом не указываются уровни радиоактивности на этих территориях в 1986 и 1987 годах – в тот период, когда они были максимальными. Радиоцезий несколько более подвижен в экологических средах и в организме, чем стронций-90, и поэтому снижение активности по цезию идет быстрее, чем по стронцию. Стронций-90 считается также более лейкогеничным, так как фиксируется в костях и очень медленно выводится из организма. Поэтому стронций-90 аккумулируется в организме постоянно, если человек живет на загрязненной территории. Радиоцезий сравнительно легко выводится из организма, когда человек переходит на «чистое» питание. Поэтому предельно допустимые дозы поступления в организм по стронцию-90 ниже, чем по цезию-137.

В докладе Булдакова все эвакуированное население разделено на пять групп: А, В, С, D и Е. Группа А представлена четырьмя населенными пунктами, эвакуированными в течение 7—10 дней после аварии (1 154 человека). Люди в этой группе получили максимальные дозы облучения. Группа В (280 человек) была эвакуирована через 250 дней. Группы С и D (2 000 и 4 200 человек) были эвакуированы через 330 дней, а группа Е (3 100 человек) – через 670 дней.

Несмотря на дифференциацию по группам, дальнейшие медицинские данные ее игнорируют, так как, по-видимому, эта дифференциация не сохранилась в процессе наблюдения. Почти в каждой таблице сравниваются между собой различные контингенты населения, а эвакуированное население отдельной строкой не стоит. Особую неудовлетворенность вызывает таблица Булдакова «Смертность детей до года». В ней нет данных о смертности детей в группах эвакуированного населения, а дана смертность детей для тех групп сельских жителей, которые продолжали жить на загрязненной территории с уровнями стронция-90 между 1 и 2 кюри/км². Смертность детей до года в этой группе составила 27,7 на 1 000 рождений. К сожалению, авторы не указывают календарные годы, которым этот показатель соответствует. А он выше среднего по СССР и РСФСР для всего периода с 1965 по 1980 год. Однако в первом контроле, охарактеризованном как контроль за «населением, живущим близко к зоне», смертность была еще выше – 31,4. В главном контроле за «населением, живущим далеко от загрязненной зоны», смертность детей до года повышается до 38,6 на 1 000 рождений, причем почти половина из них – 16,1 – умирали от воспаления легких, что говорит о слабости иммунной системы. 38,6 – недопустимо высокая детская смертность, и она говорит только о том, что эта группа населения никак не могла служить контрольной. Совершенно очевидно, что в индустриальных районах Урала есть контингенты населения, живущие вблизи очень вредных производств с большим уровнем химического загрязнения. Детская смертность, скажем, в городе возле медеплавильного завода или в районе Челябинского металлургического комплекса может оказаться выше, чем в сельских районах, загрязненных стронцием-90. Но такие контингенты просто нельзя сравнивать. В РСФСР смертность детей до года была 23,0 в 1970 г. и 22,1 в 1980-м. В Узбекистане в 1980 г. смертность детей до года была 31,0. Булдаков и другие авторы не указывают, в каком конкретно месте был выбран главный контроль. Но одно то, что на загрязненных стронцием-90 территориях умирало от воспаления легких в 10 раз меньше детей, говорит не об отсутствии вредного действия этого радионуклида, а о намеренно неверно выбранном контроле. В то же время от «расстройств питания» на территории стронциевого следа умирало 15,2 ребенка на 1 000 рождений, в первом контроле – 12,2, а в главном контроле только 5,1. Но инфекции уносили больше детских жизней в главном контроле.

Когда в 1989 г. Никипелов, Булдаков и другие готовили публикацию информационного бюллетеня и свои доклады для МАГАТЭ, они, безусловно, не предвидели, что основная работа, на которой базировались их цифры, – «Итоги изучения и опыт ликвидации…», написанная двенадцатью авторами под редакцией А. И. Бурназяна, будет рассекречена и издана ограниченным тиражом. Ни Булдаков, ни Никипелов, ни их коллеги, представившие доклады в МАГАТЭ, не являются соавторами отчета А. И. Бурназяна, и они дают свои таблицы так, как будто это результат каких-то других исследований. Между тем новые таблицы – это, в основном, слегка сокращенные и адаптированные старые, и они отражают очень незначительную часть наблюдений. Например, таблица № 10 из доклада Булдакова «Смертность детей до года» для МАГАТЭ (ей соответствует таблица № 7 в Бюллетене от 30 июня 1989 г.) – это не результаты оригинального исследования, а сокращенный и видоизмененный вариант таблицы № 81 «Смертность среди детей до года…» из отчета… под редакцией А. И. Бурназяна.

В трех упомянутых документах с разными авторскими коллективами есть и другие общие таблицы и данные, причем совершенно очевидно, что публикации 1989 г. (Никипелов и др. и Булдаков и др.) обращаются с данными отчета 1974 г. (под редакцией А. И. Бурназяна) совершенно произвольно. По существу, это носит характер довольно непрофессиональной фальсификации данных. Например, в отчете 1974 г. в разделе «Состояние здоровья населения в первые два года после аварии» указано, что «значительную дозу (около 100 рад) получили солдаты воинской части, находившиеся в карауле в период прохождения радиоактивного облака и выпадения активных аэрозолей. При обследовании в течение первого месяца после аварии 153 солдат ни у кого типичной картины острой лучевой болезни обнаружено не было». Однако, как отмечается в этом отчете, у 21 % обследованных наблюдалось уменьшение числа лейкоцитов в крови.

Через два года были обследованы 236 бывших жителей населенных пунктов, эвакуированных в первые дни (7—10 дней), в том числе 139 взрослых и 97 детей. Обследование велось в амбулаторных условиях (то есть однократно). При сравнении этого контингента с контрольным у облучавшихся взрослых значительно чаще, чем в контроле, отмечался в периферической крови лейкоцитоз. У 32,5 % взрослых было больше 9 000 лейкоцитов в кубическом миллиметре крови (норма – 6 000). Для детей показатели вообще почему-то не приводятся, очевидно, они были еще хуже. Лейкоцитоз может указывать на ранние формы лейкемии. У взрослых этого же контингента «в 51–52 процентах случаев регистрировались те или иные общесоматические заболевания. Среди последних преобладали заболевания сердечно-сосудистой системы, атеросклероз, гипертоническая болезнь, кардиосклероз… Среди заболеваний органов дыхания (12,5—20,5 процента) преимущественно отмечались эмфизема легких, пневмосклероз и хронический бронхит». Однако в бюллетене показатель 21 % для тех, у кого наблюдается уменьшение количества лейкоцитов, дается уже не для 153 солдат, подвергшихся облучению, а для всех 5 000 человек, обследованных в разное время в течение трех лет после аварии, а о медицинских обследованиях тех, кто входил в первую, наиболее облученную и затронутую ингаляционным поглощением «горячих частиц» группу населения, вообще ничего не говорится.

Особенно странным кажется отсутствие данных по детским лейкозам. Хорошо известно, что первым отрицательным показателем действия облучения на население является увеличение случаев лейкемии у детей. Возрастание детской лейкемии облученных групп населения начинается через два года после облучения и достигает пика через пять лет. Таких наблюдений за лейкемией у детей просто не велось, или они скрываются. Один случай лейкоза со смертельным исходом описан в газете «Советская Россия» (1969, 26 сент.) со слов жительницы деревни Салтыково Г. Г. Нигматуллиной (умерла ее дочка). Именно эта деревня была в числе тех, которые эвакуировали в течение 7—10 дней.

В докладе под редакцией А. И. Бурназяна в главе «Состояние здоровья и смертность населения в последние сроки (через 3—12 лет) после аварии» говорится, что «через 3–5 лет после аварии в амбулаторных условиях было обследовано 1 763 человека». Контрольная группа состояла всего из 964 человек. Далее описываются некоторые изменения в составе элементов крови у облучавшихся по сравнению с участниками контрольной группы. Для изучения влияния радиоактивности на органы дыхания в течение 3—12 лет после аварии были обследованы 7 799 человек. Было обнаружено явное увеличение случаев заболевания бронхиальной астмой среди облученного населения, но авторы не связывают это с радиоактивностью, а предполагают наличие… «каких-либо трудно учитываемых факторов нерадиационной природы». Бюллетень сообщает, что повторные наблюдения здоровья населения, живущего на территории радиоактивного следа, проводились раз в 10 лет.

Путаница в характеристике групп в таблицах доклада Булдакова для МАГАТЭ и отрывочность материалов по так называемому позднему действию облучения на население, живущее на территории радиоактивного следа, отсутствие дифференцированных данных по разным группам эвакуированного населения – все это говорит о том, что систематическое исследование здоровья эвакуированного населения и населения, продолжающего жить на территории радиоактивного следа, просто не проводилось.

В то же время известно, что после аварии в Челябинске был создан довольно большой секретный центр по медицинской радиологии, именовавшийся как филиал Института биофизики Минздрава СССР. В этом центре было и клиническое отделение. На сегодняшний день объем опубликованных данных составляет лишь малую часть результатов, которые могли быть получены медицинским учреждением такого масштаба за 30 лет. Если отрывочность, противоречия и вообще ограниченный объем данных, которые касаются эвакуированного и неэвакуированного сельского населения, не являются умышленной выборкой, а отражают реальную картину (что, как мне кажется, наиболее вероятно), то напрашивается логический вывод о том, что филиал Института биофизики был создан в Челябинске не для изучения здоровья сельского населения на территории загрязнения и тех, кто был эвакуирован, а прежде всего для наблюдения за здоровьем ликвидаторов аварии, рабочих и жителей секретного города Челябинск-40, которые в большей степени, чем сельские жители, подверглись действию облучения и «горячих частиц». 153 солдата, находившиеся в карауле в день взрыва и получившие около 100 рад каждый, – это небольшая часть контингента, которому пришлось более непосредственно столкнуться с проблемами облучения. Но ведь кроме тех 2 млн кюри, которые вошли в радиоактивное облако, были и те 18 млн кюри, которые в виде жидкой пульпы загрязнили территорию вокруг хранилища в радиусе более километра. Нужна была и срочная защита многих тысяч тонн концентрированных растворов радиоактивных отходов в других контейнерах. Медицинские проблемы ликвидаторов Чернобыля (около 600 000 человек) сейчас уже достаточно хорошо известны. Медицинские проблемы ликвидаторов кыштымской аварии, как и вообще сам характер их работы в 1957 и 1958 годах остаются пока государственной тайной.

Особую проблему составляет и здоровье населения, эвакуированного до 1957 г. с берегов реки Теча, в которую сбрасывались радиоактивные отходы с начала работы комбината. По данным советской прессы, эвакуировано было около 8 000 человек. Эти эвакуации датируются 1954–1955 годами, и они были связаны с наблюдениями за ухудшением здоровья жителей, употреблявших воду из реки. Ни один из документов, ставших известными в 1989 и 1990 годах, не дает никаких сведений не только о здоровье, но и вообще о судьбе этой группы людей.