Глава 24
Его дернули на поединок уже на третий день пребывания в этой страшной тюрьме. Двое хмурых конвойных с электрошокерами подошли к решетке: «Сюда спиной! Руки за спину!» Максим выполнил приказ. На него надели наручники, он вышел из камеры. Солдат захлопнул решетчатую дверь, вставил ключ в замок. Ключ почему-то не проворачивался в замке, и конвойный никак не мог его закрыть.
– Эй, военный, – крикнул вдруг Кентавр из своей камеры, – оставь дверь, не закрывай! Примета плохая.
Его вдруг поддержал второй конвойный:
– Да, оставь ее, Руслан. Самурай просил быстрее привести. Думаю, он сюда больше не придет, – кивнул он на Максима.
Солдат оставил камеру незакрытой, повернулся к Максиму, махнул на него шокером:
– Пошел!
Заключенные провожали Максима по-разному. Кто-то подбадривал: «Не дрейфь, кореш, всыпь им!», «Держись, брателло!», кто-то провожал его внимательным взглядом, а один зэк с черной бородой осенил его в спину крестом.
В торце сарая его приняли другие конвойные, уже с автоматами. Они повели его установленным здесь порядком: один конвойный впереди, второй – следом за зэком, автомат наведен на заключенного, палец на спусковом крючке.
Выйдя наружу, Максим с жадностью вдохнул свежий весенний воздух. Взглянул наверх. В синем небе увидел несколько птиц. А что это за птицы? Напряг зрение: ласточки! Как красиво летят! Вот бы превратиться в одну из этих птиц и улететь отсюда. Лирическое настроение испортил конвойный, идущий сзади: «Куда пялишься? В землю смотри, тварь!» Максим опустил взгляд. Его повели к спортивному ангару.
«А при чем здесь закрытая дверь в камеру и плохая примета?» – подумал Максим, вспомнив реплику Кентавра.
В ангаре Максима завели в ту же комнату, где он был, когда его привезли на объект. В помещении были Самур и женщина в белом халате, та же, что и в прошлый раз. «Полина Георгиевна, быстренько осмотрите его, а то публика заждалась, – приказал Самурай медику, затем повернулся к Максиму, остановил на нем холодный, зомбирующий, как у удава, взгляд:
– Ну что, готов к смерти?
– Я со смертью уже целый год общаюсь, – усмехнулся Максим. – Так что она моя давняя приятельница.
– Хм-м, – хмыкнул Самурай, посмотрел на зэка внимательно, сузив глаза до щелок, – ладно. Какое погоняло себе выбираешь?
– Гладиатор, – не раздумывая, сообщил Максим.
– Ух ты какой! Такую кликуху еще надо заслужить. Проведешь бой нормально, будешь Гладиатором.
К Максиму подошла женщина-медик с большой родинкой на правой щеке. Она быстро провела нежными пальцами по его запястьям, скулам, шейному позвонку, затем попросила: «Закройте глаза, пальцем дотроньтесь до кончика носа». Максим выполнил просьбу. «Присядьте на одной ноге!» Максим легко присел, затем встал. Выражение лица женщины – как маска, она старалась не смотреть ему в глаза. И лишь закончив осмотр «пациента», бросила на него короткий взгляд. В этом взгляде Максим увидел необычайную тоску.
– Видимых повреждений нет, координация в норме, – сообщила она Самуру.
– Ага, – довольно крякнул Самурай и снова обратился к Максиму. – Значит так, твоя задача – вырубить противника. Правил нет, разрешено все: рвать щеки, выковыривать глаза, отрывать яйца и так далее. Имеешь право замочить противника, ничего тебе за это не будет. Там будет рефери. У него только две команды, которые надо выполнять: «бой» и «стоп». Вопросы? – Максим молча помотал головой. – Тогда вперед!
Спортивный зал, куда Максима вытолкнули на поединок, поразил его огромными размерами и ярким светом. Большой деревянный пол в форме квадрата был покрыт серым материалом, на котором виднелись бурые пятна. Слева, у стены за столом, сидели три человека в гражданских костюмах, справа висел огромный портрет президента. Портрет, по всей видимости, был написан художником-стажером. Глава государства выглядел моложавым и каким-то сусальным, на голове – густые волосы, которые, наверное, были у него в молодости.
Максим повернулся к портрету, поднял вверх кулак: «Аве Кэзарь, моритори те салютант!»
– Иди, иди, салютант, – подтолкнул его сзади в спину Самурай, – будет тебе щас… салютант.
На ковер вышел противник Максима. Высокий молодой парень, крепко сбитый, с развитой мускулатурой. Видимо, долго качался в тренажерном зале. Одет в черные, свободного покроя штаны и в синюю майку с буквой «Д» на груди.
Он окинул Максима насмешливым взглядом, театрально ударил кулаком по ладони. Вероятно, худощавая фигура Максима на него не произвела впечатления.
К Максиму подошел рефери, коренастый мужичок с плешью и застывшим взглядом серо-водянистых глаз: «По команде «стоп» бой прекращать, не выполнишь – будет наказание». Максим только кивнул головой, взглянул на противника, повел плечами, покрутил торсом, разминая мышцы.
– Бой!
Команда рефери прозвучала как выстрел.
Омоновец пошел на соперника, выставив вперед кулаки. Максим стал подпрыгивать, вправо-влево, вперед-назад. Противник с ходу нанес ему прямой удар ногой в голову. Максим увернулся, удар прошел мимо, но тут же последовал второй, прямой в лицо, уже рукой. Максим опять увернулся, сделал шаг вперед и, используя инерцию движения противника, локтем ударил его в спину. Парень упал, но, вовремя сблокировав руками, быстро поднялся.
«Боевое самбо, – понял Максим. – Это спецназ ФСБ».
Противники начали «танцевать». Соперник Максима, поняв, что победа с ходу не далась, изменил тактику: стал теснить противника, нанося ему поочередно боковые удары ногой – справа, слева, справа, слева… Но удары все время проходили мимо, Максима спасали резкие и непредсказуемые для спецназовца прыжки. Один удар он все же «поймал», когда спецназовец в эффектном прыжке с разворотом ударил его ступней по лицу. Голова загудела, из носа пошла кровь. Однако Максим мгновенно принял боевую стойку с уступом вправо, так как следом мог сработать завершающий дубль.
Он не ошибся. Через секунду пошел мощный удар в корпус. Максим ушел влево и поймал руку спецназовца за кисть, вытянул ее и закрутил до предела. Левой рукой схватил его плечо и надавил. Спецназовец присел лицом вниз, сморщился от боли и застонал. Еще чуть сильнее надавить, и рука будет сломана в плечевом суставе.
Зрители замерли, один из членов комиссии от волнения засунул авторучку в рот. Несколько секунд Максим держал противника в таком положении. В зале стояла звенящая тишина. Наконец Максим отпустил руку спецназовца и одновременно напряженной ступней правой ноги ударил противника по лицу, после чего отпрыгнул в сторону.
Парень повернулся к Максиму, у него была разбита губа. «В расчете», – улыбнулся Максим, продолжая подпрыгивать. «Ну, ты у меня сейчас получишь, сука!» – спецназовец сжал кулаки и, злобно набычившись, пошел на противника.
Пожалуй, хватит играть в благородство, подумал Максим и, разбежавшись, в прыжке ударил ступней правой ноги противника в грудь. Тот отлетел метра на три, упал на пол. Максим спокойно стоял, ожидая, когда он поднимется. Спецназовец встал. Он тяжело дышал, дико смотрел на противника, глаза горели ненавистью.
– Неплохо, – прорычал спецназовец, – но теперь держись!
Он торпедой пошел на Максима. Приблизившись на удобное расстояние, встал на левую ногу, а правой стал наносить быстрые и мощные удары по корпусу противника, оттесняя его к краю площадки. Максим отступал, ставя блоки левой рукой. Вот он уже у самой стены.
И тут спецназовец сделал выпад, резко, катапультой выкинул правую ногу в лицо противника. Максим уже не мог отпрыгнуть назад, так как сзади была стена, поэтому в последнюю долю секунды он только отклонил голову и поймал спецназовца за пятку. Резкий рывок вверх, противник полетел на пол. Не успев сблокировать руками, упал навзничь. Раздался гулкий звук удара головой о цементный пол.
Максим тяжело дышал и смотрел на недвижно лежащего противника. Рефери подбежал к спецназовцу, присел, приложил два пальца к артерии. Медленно поднялся, посмотрел на застывших членов комиссии. Сжав губы, помотал головой.
– Твою мать! – с чувством выругался один из членов комиссии и двумя кулаками ударил по столу. Двое других членов комиссии вскочили со своих мест, подошли к поверженному спецназовцу, с испугом глядя на него. Лицо только что пышущего здоровьем спецназовца было мертвенно-бледным, из его рта вытекала тонкая струйка крови.
Подошел Самурай, скользнул равнодушным взглядом по мертвому бойцу, затем повернулся к Максиму. Лицо – маска, только в узких щелках глаз заметно возбуждение.
– Ну, что, Гладиатор, поздравляю, счет открыт, – объявил он.
Максим уловил в его голосе довольные нотки.
– Охрана! – гортанным голосом крикнул майор, повернувшись в конец ангара. Двое автоматчиков подбежали тут же. – Увести!
На Максима снова надели наручники, охранники передернули затворы автоматов:
– Пошел!
Максим опустил голову и, все еще тяжело дыша, зашагал в свою камеру, сопровождаемый недоуменными взглядами членов комиссии.
