Глава 7

…Мы сидели возле большого костра — важные и исполненные собственной значимости — как, не без подначки, заметила потом Ната… На призыв откликнулись многие вожаки, или старшины своих кланов, родов и семей — мы так и не определились, какое именно наименование более всего подходит для определения тех немногочисленных групп людей, которые находились в долине. Впрочем, это было не главное, что нас волновало. Меня с Совой радовало уже то, что они не игнорировали собрания — это говорило о многом. Сейчас перед нами находились опытные, немало повидавшие мужчины и женщины, способные противостоять особенностям нового мира. Все они научились выживать там, где в прежние времена просто опустили бы руки. Всего нас насчитывалось двадцать восемь — и Сова допускал, что весть об общем сборе, могла и не дойти до примерно такого же количества людских сообществ, живущих на большом удалении от Озерного поселка, а тем более, нашего форта. Здесь находились практически все представители, из числа обитателей прерий по левую сторону Змейки: большая часть из находящихся на правом, многие из болотных, лишь некоторые — из самых дальних, кто находился у края желтых песков, и, почти никого — из горных ущелий. Но и тех, кто присутствовал возле костра, должно хватить для решения назревших дел.

Справа от меня, на расстеленной, прямо на земле, шкуре свинорыла, восседал в невозмутимой позе, Белая Сова. Индеец, после того, как своими ритуалами, вернул в сознание Нату, стал если и не признаваемым всеми, «шаманом», то, по меньшей мере, не менее значимым в делах излечения, чем Док. Рассказ об исцелении Наты, давно облетел прерии — и люди приписывали Сове, чуть ли не сверхъестественные способности, поглядывая на него, как на народного героя. Но именно поэтому мы и собрались здесь — селения были разобщены, и, хоть и говорили на одном языке, пока не считали себя единым народом… В какой-то мере это казалось странно. Раньше все, кто сейчас находился в долине, были жителями этой страны. За малым исключением, вроде Салли и Бена, иных у нас и не водилось — и, тем не менее, настоящее разделение на все эти селения существовало, более того, оно все больше усугублялось…

По общему уговору, в разговоре не должны участвовать все жители долины — только старшины селений! Сова сразу заметил, что возле костра должны быть только они — присутствие остальных гостей, превратило бы его в крикливую толпу. Поэтому, несколько поодаль, и намного более многочисленной группой, охотники и собиратели, мужчины и женщины, общались меж собой, бросая заинтересованные взгляды в нашу сторону… Несколько нарушая этот негласный запрет, возле меня находилась Ната. В форте настолько привыкли исполнять ее указания, что считали порой если и не главной, то, как минимум, старшей по общим делам. Впрочем, знали об этом и другие — присутствие Наты не обсуждалось. После нескольких приветственных слов, пожатий и короткой заминки, связанной с тем, куда кому сесть, на некоторое время воцарилась молчаливая пауза…

Ната, во все глаза наблюдавшая за происходящим, тихонько шепнула мне на ухо:

— Интересно присутствовать при нарождении нового человечества… Как думаешь, мы теперь станем единым племенем, или, останемся теми же, разобщенными горстками случайно уцелевших? Даже страшно становиться — как все серьезно… — она лукаво смотрела на меня, поблескивая своими темными, лучистыми глазами.

— Для того мы это и организовали… А быть женой человека, который, возможно, станет вождем этого народа — не страшно?

Я сжал ее руку — наш шаман поднялся с колен и призвал всех к вниманию.

— Мое имя — Белая Сова. Меня многие видели, еще больше — слышали. Одним из первых я стал жить на этой земле, одним из первых следую тем законам, которые вернулись в этом мир… Вы можете смеяться над ними, можете с тоской вспоминать прошлое. Но вы должны понимать — жизнь изменилась! Для того чтобы выжить, вам придется следовать этим законам — какими дикими бы они для вас не казались. Нет, я не говорю о том, что всем следует немедленно одеться в индейскую одежду, поклоняться духам неба и земли — пусть каждый сам для себя определит, какому богу он хочет, и будет молиться… — Сова метнул молниеносный взгляд на Святошу — …И будет ли, вообще. Говоря о законах, я имел в виду правила, нарушения которых станут угрозой для нас всех… Мы должны определить их здесь, для всех живущих в прерии, лесах, и возле края болот и рек. Форт, — он кивнул в мою сторону. — Не претендует на главенство в долине. Я и Дар, собрали вас, чтобы вместе решить эти вопросы, и заключить договор, обязательный даже для тех, кто не присутствует на сегодняшнем совете.

— Как же, заставишь…

Один из сидящих недоверчиво усмехнулся, буравя индейца взглядом. — Их и нет потому, что люди хотят жить без всяких законов. Собственно, я тоже не совсем понимаю — на кой нам это нужно? До сих пор как-то обходились… Ты погоди, — он поднял вверх палец, указывая на Сову. — Не гоношись… Я сюда пришел? Пришел. И все они — тоже. Послушать — послушаем… А уж, что решим — зависит от того, что предложишь. Так что, давай, излагай дальше…

Сова спокойно заметил:

— Хао. Пусть так. Чтобы не было недомолвок — выслушайте до конца… не перебивая. Потом — ваши замечания и предложения.

Мы с Натой немного удивленно смотрели на индейца — он выражал свои мысли без присущего ему иносказания… и это было так же непривычно, как и нормальная речь остальных участников.

— Вот именно! — с места буркнул нахохлившийся Святоша. — Мое первое замечание — почему именно ты взял на себя право вести это собрание? Что, в долине нет нормальных людей, не превратившихся еще в дикарей? Если есть — а я вижу, что таких большинство! — То давайте поручим это, более достойнейшему… И так все знают, куда вы с Даром метите — всех под себя подмять! Не будет такого! Не хватало еще, чтобы спасшимися по воле господа нашего, всякие ряженые правили!

Сова, не меняя тона, вновь глянул на монаха:

— Мы лишь созвали вас сюда. Вместе обсудить наше будущее. Помогли собраться, вызвав к этим холмам. Если бы ты сообразил сделать это сам — мы сейчас находились бы в поселке у озера.

— Нам и теперь ничего не мешает туда пойти! Нас — больше, чем в любом другом месте! И решать, что делать и как жить, нужно там, где глас божий был услышан и сохранен… а не в этом вертепе!

Святоша метал на меня и Сову неприязненные взгляды… Но запал монаха не встретил отклика — в долине многие были наслышаны о трениях между ним и индейцем, практически не делая выбора между ними обоими. С места поднялся Леший — и сидевшие рядом невольно подались в стороны. Вид вставшего на ноги, угрюмого и столь непохожего на остальных, человека, внушал если не страх, то неприятие…

— Хватит, монах. Собрались, и собрались. Место менять — время терять. А поговорить и здесь можно. И вот что… Пусть сначала Сова, или Дар, изложат, что хотели. А уже потом принимать решения будем. А до той поры — не вякать, почем зря. Все согласны?

Нестройный гул и поднятые руки послужили ответом, признавая предложение перерожденного. Он повернулся к Святоше:

— Ты понял? Помалкивай… пока.

Монах съежился, но огрызаться не стал, нервно перебирая самодельные четки в ладонях.

— Главная причина, по которой мы здесь находимся — чума. Можно называть ее как угодно, суть от этого не меняется. Стара посоветовала отправить в горы разведчиков, на поиски целебного средства, способного остановить эпидемию. Это должен быть хорошо оснащенный и многочисленный отряд. Найдет он то, что нужно нам всем — хорошо. Не найдет… Что ж, по крайней мере, мы попытаемся. Иного способа спастись нет.

— Кто поведет?

Вопрос прозвучал от крупного мужчины, сидевшего несколько особняком. Я посмотрел на него, пытаясь вспомнить. Не было, похоже, что раньше мы встречались….

— Чер. Это охотник из форта.

— А почему твой будет старшим?

— Он был там. Вместе с братом. Чер лучше всех знает дорогу в горы. Ему и вести остальных.

Пронесся легкий шепоток… Леший хлопнул ладонью по колену:

— Я хочу напомнить о недавних событиях… — он встал и вышел в центр. — Нет ни одного селения, где не пролилась бы кровь, и виной тому послужили не дикие звери, но, куда более дикие — люди. Они не были одеты как Сова, они не воздавали почести духам гор и лесов, не выражались о себе в третьем лице… Нет, их речь была всем ясна и знакома — даже более того, гораздо привычнее диковинного в наше время, настоящего индейца. Но от этого они не стали лучше. И, лишь за малым, они не перебили всех мужчин в долине, не изнасиловали всех женщин и девушек. Чтобы остановить этот беспредел, его люди, — он указал в мою сторону. — Он сам и Сова — а также, пришедшие к ним на помощь, некоторые жители долины, вступили в борьбу. Вы все знаете, чем это закончилось. Трупы из Клана давно растащены среди скал трупоедами, а оставшихся нашли и перебили в лесах и прерии. Больше в долине никто не угоняет людей рабство, не заставляет ложиться под толпу подонков… или не так? Я вижу, по вашим лицам, то, что каждый хочет сказать. Не надо. Помощь требовалась тогда, когда они, загнанные Сычом в Низины, сами едва не стали кормом для диких собак. И когда штурмовали Клан, где из всего нашего отряда после битвы осталась лишь половина… Если бы тогда, все мужчины прерий, не прятались по кустам в ожидании конца, с бандой покончено было гораздо раньше. Но этого не произошло — и вышло так, как вышло. Я не упрекаю вас в этом, но напоминаю… Хочет ли, кто-нибудь, подобного повторения впредь?

— Мои охотники нашли вход в эту чертову шахту, и закидали ее камнями. Даже если там кто и был — больше не выберется.

Я обернулся к крепкому мужчине, одетому в шкуры рыси. Такие звери встречались только у самых подножий заснеженных гор, где их край соприкасался с каньоном…

— В них никого и не было, — я вполголоса уточнил примечание охотника. — Все, кто выжил после обвала, потратили немало сил, чтобы вырваться из подземелья. Для того чтобы выйти, они прорубили этот лаз в каменной породе одними кайлами, работая в почти полной темноте и питаясь другими заключенными… Кто бы захотел остаться там, после того как они вырвались на свободу? Но пусть так…

— Договаривай… — Люди вновь обернулись к Лешему.

— Вы уже стали шептаться между собой! Как так — Дар ставит над вами своего? Но я — за! Я дрался вместе с ним, когда мы покончили с Кланом! И видел каждого, кто на что способен! Можете предложить другого? Нет! Черу вести разведчиков!

— Не пыли… — с места встал один из старшин селения, живущего неподалеку от озерного поселка. — Чер, так Чер. Пусть идет. Раз дорогу знает. А мы — должны этот отряд, как я понимаю, снарядить? Легко сказать… чем? И кем? У меня половина уже слегла. Кому идти?

— От каждого костра — один охотник. — Сова поднял руку. — Этого хватит. Пусть будет готов к походу в горы — одеждой, и припасами. И пусть знает. В походе, слово Чера — закон! Иначе нельзя. Это горы…

— Я согласен.

— И я.

Мы видели недовольные лица Святоши, еще некоторых — но основное большинство одобрило главенство Чера, а также согласилось полностью обеспечить выделенного для похода, человека, всем необходимым.

— Это все? — Крупный стал было подниматься, но Сова призвал всех к вниманию:

— Нет. Долине угрожает не только пятнистая смерть. Сыч был недолго — но след оставил, навсегда запомнится. Допустить подобное больше нельзя! — он слегка повысил голос. — Второго нашествия уголовников, или, какой-либо иной своры, долине не выдержать… Если поодиночке. А раз так — нам нужно объединиться. Чтобы в дни опасности, не оказаться, как раньше, думающими только о себе…

— О какой новой опасности ты тут твердишь? В долине нет больше уголовников, а от зверей мы и сами, как-нибудь, отобьемся. Зачем этот сбор? Законы устанавливать? А на кой хрен нам эти законы? Хочешь вместо Сыча, на наши шеи сесть? Ага, разбежались! Нет больше никакой власти — и не надо! Хватит, нахлебались, по самое некуда! Сдохли все эти начальнички — туда им и дорога! А я воли хочу! Воли! И ни ты, ни Сова, ни Святоша — мне не указ! Живите сами, и не мешайте жить другим! Ярмо вы на меня не повесите — скину вместе с вашими головами! Ясно? — тот мужчина, что привлек мое внимание, теперь злой и набычившийся, прервал его своим криком и глядел исподлобья, сжимая до хруста рукоять ножа…

— Кремень… — кто-то указал на него рукой.

Я вздрогнул. Вот тот человек, что торгует детьми!

— Он располагается со своими, возле самого края песков, дальше только Каньон смерти, — я слышал, как про него говорили мои соседи. — …Нет, в войне участия не принимал… Дань? А как же! Платил, конечно — как и все, кто там поблизости.

— Мы все — в равной степени — вожаки своих селений, поселков и стойбищ… И все имеем право голоса. Но, если мы станем кричать, каждый о своем — то Леший прав, толку не будет. Если ты хочешь выступить — выступишь. — Сова оборвал его, жестом призывая всех к спокойствию.

Лишь с трудом я заставлял себя остаться, не прекратить это собрание и не уйти самому… Затея Совы, его навязчивая идея о создании если не племени, то хотя бы союза, не могла встретить должного отклика в этой среде. Да я сам, не доверявший большинству из собравшихся, ни под каким видом не позволил бы кому бы то ни было, распоряжаться фортом и людьми, в нем находившимися. Что тогда я мог хотеть от них? Но индеец твердо вознамерился довести дело до конца…

— Да, в прерии больше нет «синих». Но были желтошкурые — те, кто помогал Сычу выслеживать нас, встав на сторону врага. Здесь их нет… После разгрома банды, те из них, кто уцелел, покинули свое селение и исчезли в лесах. Возможно, ушли в Предгорье. Но, остались другие… Которые, предпочли вообще не вмешиваться, отсиживаясь в сторонке. Или Сова лжет? — он обвел всех суровым взором… — На чьей совести, а вернее — трусости, кровь погибших? У вас было много воли… Куда она делась, когда пришло время драться? Сова и его брат, Дар, не собираются мстить предателям — хватит смертей. Нас не так много осталось — выживших, после Того дня. Но даже те, кто остался, могут исчезнуть очень быстро! Мне не нужна власть над прериями. И я не хочу быть старшим над всеми — это тяжелая ноша. Она досталась Дару. Вы можете не верить предсказанию старухи — но кто, как не вы, только что согласились с ее словами, отправить людей в горы? Пусть само время все расставит по своим местам. Мы попросили вас прийти сюда, чтобы определить, всем вместе — как нам жить дальше? Не будет какого-то общего правила для охоты — и от животных в долине скоро останутся только кости… Их и так слишком мало осталось — чума выкосит последних. Без всякой войны люди тоже могут лечь рядом с ними.

Кстати, и об этом… — он обернулся к монаху. — Не Святоше ли долина обязана новой враждой? Наверное, монах очень усердно молился небу — и это именно оно направило его людей под стены форта? Это вылечило твоих послушников, преподобный отец? А может, ты хочешь посмотреть на мучения девушки, которой стрела одного из твоих подонков пробила грудь? Она до сих пор лежит в доме Дока и лишь чудом избежала смерти… или, благодаря именно Доку. Так как?

Святоша буркнул что-то себе под нос, не поднимая головы. На выпад индейца он остерегся отвечать более смело, прекрасно помня о возможных последствиях…

— Давай конкретно! — Кремень упер руки в бока и теперь ронял фразы жестко, словно камни, тем оправдывая свое прозвище… — Правила, правила… Зачем этот сбор? Если ты хочешь убедить нас в том, что мы должны подчиняться выбору свихнувшейся старухи — я ухожу сразу. Да, он победил Сыча — не один, кстати! И к вам, в форт, тянутся люди. Но есть и такие, кому не нужна никакая власть! Ему, или ему — он указал на Кабана и Святошу — поводыри не требуются. И мне — тоже. Может, он и выбран твоим небом… Только я, знаешь ли, не собираюсь верить ни твоим духам, ни завываниям монаха. Если ты мнишь себя шаманом — флаг в руки. Но не делай идиотов из нас. Какой еще шаман? Какой шаман, в наше время? Ну, снесло напрочь полмира к черту в пасть… так это не повод, чтобы остальным дикарями заделаться! Если тебе так приспичило, с бубном прыгать и в перья рядиться — твое дело. Но не тяни за собой тех, у кого мозги еще не отсохли! Мы не забыли о прошлом! И убеждать нас в том, что это нужно сделать поскорее — да это и есть дурь! Да и твой друг, по-моему, тоже, не особо верит во всю эту чушь!

— Я не заставляю верить. — Сова по-прежнему, сохранял хладнокровие: — И прыгать возле костра общего совета. Тебе не нужен шаман? Хорошо. Шаман не будет приходить в становище Кремня. Но может ли он ответить — так ли думают его люди? И, если они ждут Сову — то вправе ли Кремень им это запретить? Тогда — чем он лучше Совы или Дара? Кремень не хочет подчиняться никому — но хочет командовать теми, кто находится подле него… или нет?

Кремень отвел глаза в сторону, не отвечая на вопрос. Леший опять грохнул ладонью о колено:

— Хватит! Все пришли сюда, зная, о чем будет сбор! Не хотите быть вместе — дело ваше. Но принять правила надо!

Со своего места поднялся Пузырь. До сих пор он как-то не выделялся из общего количества собравшихся — и я даже несколько удивился, увидев его здесь. Представить себе его главой рода — на это нужно иметь изрядную долю фантазии… Но Сова собирал только вожаков — и Пузырь был представлен нам именно, как глава своего клана.

— Не в обиду всем, но ведь старуха права… — он степенно поклонился нам и развел руками, совершено не стараясь повысить голос. Поначалу его даже не восприняли всерьез, но суровый рокот Лешего заставил всех умолкнуть. Пузырь дождался тишины и продолжил:

— Людям нужен кто-то, способный вести их за собой. И на сегодняшний день выбор небольшой… Это либо Святоша, вознамерившийся загнать всех в свой орден, либо Дар, чья дружба с Совой может сделать нас дикарями. Что лучше? По мне — что в лоб, что по лбу… И тот и другой, будто подзабыли, что мы еще не разучились читать и писать. И что все, что произошло с нами, еще не значит, что и жить теперь мы должны по непонятным никому заветам предков… Чьих предков? Я не индеец, Сова! И не послушник — Святоша! Я обычный человек, которому пришлось все это вынести — как и всем вам. И я просто хочу жить! Те ублюдки у меня четырех девушек увели — назад лишь одна вернулась… Но! Если бы не Дар — и всех остальных погубили в Клане. А болезни кто лечит? Док. Он выбор сделал — все в курсе, что он в Форте? Каждый хочет править, словно он уже удельный князек… Или не так? Только, чтобы править — еще право такое заслужить надо! А теперь скажите себе — у каждого ли оно есть? Вот то-то…

Пузырь сделал паузу, и, промочив горло, продолжил:

— Я не против того, чтобы он стал вождем. Если уж на то пошло — другой кандидатуры и нет. Сова нас всех индейцами сделает, Святоша — в рясу обрядит. А больше никто и не может. Но, если все до сих пор не поняли этого — значит, еще рано об этом и говорить. Пусть время покажет.

— Значит, снова ярмо на шею…

Мы обернулись к Утесу. С этим я был знаком. Он не раз приходил в поселок на Мену, до нашествия. Мы даже слегка подружились, после того, как он узнал о моем вмешательстве, при попытке расправится с Чером и Шейлой. Утес, до той поры помалкивающий, приподнялся со своего места и теперь стоял пред всеми, нахмурившись и скривив лицо в язвительной гримасе.

— Вот сидят самые умные, самые главные, самые уважаемые… Как вас там еще? Мудрые, да? Только невдомек этим мудрым и сильным, что они своими собственными руками рушат то, что попало к ним просто с неба! Нет, не просто… ценой жизни тех, кто остался под завалами, сгорел в огне, утонул или умер потом — от ран, голода и болезней… Какая же у вас короткая память! А ведь вам — повезло. В отличие от них, вы живы. Вам так повезло, что вы снова хотите создать тот проклятый мир, который был разрушен! А зачем? Ради прогресса? А кому он нужен? Кучка идиотов… Вы что, не поняли до сих пор? Вы получили свободу! Никто и никогда не дал бы ее вам в том, сгинувшем мире — а сейчас вы можете наслаждаться ею без ограничений! Хотите пойти на все четыре стороны? Идите! Хотите валяться на траве — валяйтесь! Спать с девками, которые не против — да хоть сколько… Охотиться на зверей — ради бога! Нет… Вам надо опять загнать себя в рамки, ограничить выбор — и превратиться в стадо управляемых баранов. Только кто дал вам право решать за всех? Кто придумал, что то, что взбредет в ваши тупые головы, станет обязательным для прочих? Неужели, заплатившие за право жить — такой ценой! — люди захотят жить, по-старому? С надзирателями на местах, с указателями — сюда нельзя, сюда можно?

— Дайте мне… — с места поднялась Рада. Она до сих пор предпочитала помалкивать, слушая перепалку со скептическим выражением на лице:

— Наслушалась я вас всех… Может, и Пузырь прав. А может — и Святоша. Его тоже люди слушают — и заметьте, верят! А это не просто так… Людям воля нужна, говоришь? А Вера? Без Веры, как? Ну, не повезло нам — монах наш, далеко не самый праведный… и с Сычом дружбу водил, и людей на форт науськивал. Все про это знают. Так и вы ведь, до того, как Клан разнести — тоже мирились с бандой. И Святошу в форт не пускали — это как? А сами на все прерии раструбили — мол, дом охотника, любому приют и укрытие… не так ли?

Над нашими головами постепенно сходились тучи — еще пара часов и эту лужайку и всех, кто на ней сейчас ждал нашего решения, окатит хороший ливень… Я пожалел, что мы, в отличие от прочих, находились под навесом из шкур — холодный душ не помешал бы некоторым головам остудиться…

Утес снова вскочил и оттолкнул Кремня, зло глядя на меня и Сову:

— Все слова! А толку — ничуть! Мне не по душе то, что вы хотите тут сделать. И не только мне — я не знаю ни одного, по крайней мере, из настоящих мужчин, кто разделял бы эти взгляды. Все они были рабами… Путь не так, как это выглядело пару тысяч лет назад, я, конечно, утрирую… Но — рабами! Той системы. И тех, так называемых, слуг народа, которых больше нет. И слаба богу — туда им всем и дорога! Если верить Доку — а он, скорее всего, прав, то на земле не могло уцелеть ни одно правительство, ни одна власть! Зато мы, живущие сейчас, получили то, о чем раньше не могли мечтать! Я хочу делать то, что мне вздумается, идти туда, куда мне вздумается, хочу любить женщин, без оглядки на законы — и не опасаться, что меня вытащат из постели и потащат, на никому не нужную войну. Хочу спать сразу с двумя, тремя — сколько осилю! Кстати, наш предполагаемый «президент», тоже, как всем известно, грешит подобным? Что, станешь запрещать? Нет, не станешь — баб много, а нас — мало. Но я не хочу твоего разрешения! Я хочу решать за себя сам! Сам! Святоша заставляет своих подопечных биться лбом о землю по три раза в день, Сова танцует, как припадочный, возле костра! А они спрашивали моего разрешения? Голые девки купаются в речках, не стесняясь… Кто-нибудь, и у кого-нибудь, спрашивал разрешения? Да делайте что хотите — и не мешайте делать, то же самое, другим! Мне не нужны ваши запреты! И я порву глотку любому, кто захочет мною командовать! Хватит — откомандовались! Вот оно где у меня! — он зло сжал кулак — …Можете решать, что хотите. Только знайте сразу — людям плевать на ваши решения. Им нужна воля!

И еще… — он вдруг стал говорить тише. — Не ты ли, Сова, сам объяснял, что свобода для индейца дороже всего на свете? И что ради нее ты заплатишь любую цену? А ты, Кремень, что молчишь? Я помню твои слова — никогда и никому не подчиняться. Только вы сами все уже забыли… Вас избрали вожаками — ну и что? Вожаками — но не новоявленными господами! Права считать нас былом, не имеющим своего мнения, вам никто не давал! Так что, как бы эта ноша многим не оказалась по зубам…

— Успокойся, Утес… — я вдруг ощутил, что ком, мешавший мне выслушивать обидные слова, куда-то пропал… — Успокойся. Свободу у тебя никто не отнимет. А с тобой что, шаман? Не ты ли затеял все это? Выдержка… не твои ли слова? Терпи теперь… Ты знал, что услышишь.

Больше уже ничего нельзя стало разобрать — со своих мест повскакивали все, и каждый старался перекричать другого. Еще немного — и вместо блистательных речей могли засверкать ножи… Меж главарями не стихал гул — выкрики и нескрываемая желчь выступлений превратили собрание в плохо управляемую массу — то, чего так и опасался индеец.

— Я ухожу, — Ната легко поднялась. — Ни к чему женщине слушать, как ссорятся мужчины.

— Вождь нужен! Всем вместе легче!

— К черту! Я сам себе хозяин!

— Стара — выжила из ума. Кого мы слушаем?

— А зачем они у нас ловушки стырили?

— Нельзя убивать беременных самок!

Собрание превратилось в балаган… По некоторым выкрикам, мы с Совой поняли, что уже Леший убеждает кого-то не трогать редкие стайки сохранившихся животных. Хорошо хоть, что против этого предложения никто не выступал — здравый смысл подсказывал людям, что это не тот повод, ради которого стоит заводить ссору. Но, по виду Святоши, угрюмому взгляду Кремня и некоторых недовольных было ясно, что вся затея потерпела провал…

Неожиданно, наступивший гвалт перекрыл усталый, но крепкий голос Дока:

— Наслушался я тут вас… до коликов. Что, в самом деле, у всех крыша поехала? Вера, обряды, права, свобода… Вы что, забыли, где мы находимся? Где живем? Вам мало одного раза? Вам мало смертей? Завтра шарахнет вулкан под нашими ногами — где будет ваша свобода и ваши права? Крысы осмелеют и набросятся на становище — кому будет нужна воля? Нас осталось так мало — а вы хотите разобщить и оставшихся… В угоду своих, шкурных интересов. Каждый мнит себя удельным князьком, каждый хочет быть единственным… Ну что ж, оставайтесь сами по себе. Только люди, они вам спасибо не скажут! Им нужна вера — но не в небеса или духов… в будущее! Его нет у них. Понимаете вы это? Его просто нет! Ни у кого… В долине много женщин, молодых к тому же… Хоть одна, а нравы у нас сейчас, действительно, свободные, забеременела? Можно было списать на то, что мы все облученные… Но они спали с зэками, которые во время катастрофы оказались глубоко под землей и от этого излучения уцелели. Пусть, и не по своей воле — с уголовниками. И ни одна, понимаете, ни одна не понесла… Так какое будущее нам уготовлено? Через пару лет — или зим, если они наступят, от нас останется треть. Потом — половина. А дальше — все. Конец. Вечно жить никто не будет. Хотите знать, умирают ли от старости? Умирают… Просто вы не замечали этого, занятые борьбой за выживание. Но я-то, знаю! Мне уже приходилось закрывать глаза тем, кто не был тяжело ранен, не голодал, не болел… Просто пришла пора. Их было так мало, что среди нас, практически всех моложе пятидесяти, заметить стариков невозможно. А они есть. И вы тоже будете такими. Что тогда нас ждет? А то — свобода… кому она будет нужна?

Он тяжело вздохнул, остановив рукой порывавшегося, что-то сказать, Клешню:

— Погоди пока… Долине нужен Вождь. Называйте его, как хотите — президентом, премьером, Папой наконец. Не важно. Нужен тот, кому будут верить и тот, кто способен повести людей дальше. А теперь ответьте себе, справитесь ли вы с такой ролью — отвечать за всех? А уходить придется… Да, здесь сейчас чуть ли не рай — если не считать собак, волков, и прочей нечисти. Которой, кстати, стало до черта. Но здесь нет будущего. Нам нужно искать выход… — он обвел всех сумрачным взглядом:

— Кстати, о будущем… Нет, дослушайте меня вначале — и потом делайте выводы. Я говорю не о том, как нам жить. Я говорю — где это будет происходить? В долине? Но, через несколько лет — как бы мы не хотели, охота все равно не сможет прокормить всех… Потом — каких лет? Если будет такой же климат, какой мы наблюдаем сейчас — это одно. А если он сменится, на, более неблагоприятный? На зиму? На дожди? Если снова начнутся толчки, подобные тем, которые не давали всем покоя на первых порах? А не может ли быть так, что все тепло, идущее с земли и благодаря которому так расцвело все в долине — это последствия вулканической деятельности? И не о том ли говорит взрыв на окраине мертвого города, буквально из ничего создавший вершину, видную уже задолго до подхода к Каменным Исполинам? Эта гора, выросшая у берега, на краю Провала — самый настоящий вулкан! Пепла, в случае извержения, вполне может хватить, чтобы покрыть им всю долину! Нам следует искать выход! Любой и в любую сторону. А для этого — следует организовать людей в одно целое. Поодиночке — никто отсюда не выберется. Возникает вопрос — куда? Река — не самый лучший для этого вариант. Можно построить надежное судно, способное доставить разведчиков на тот берег. В конце концов — это не море и переплыть реку вполне по силам даже на хорошей лодке. Мы опасаемся лишь чудовищ, которые могут напасть на эту лодку. А в том, что они есть, сомневаться не приходиться. Дар видел своими глазами одно из них, в первые дни, а не так давно весь форт сражался с двумя другими — и еле справился с этой задачей. Несомненно, что в своей стихии они будут намного опаснее… И все же, переправа через реку опасна, но осуществима — если построить надежные плоты или лодки. В ней водятся жуткие существа — но мы уже привыкли к любым, которые может преподнести изменившаяся природа. Есть путь на север — но он упирается в провал… Я был там — единственный из вас всех, не считая Дара и Совы. И скажу, что в нем нас не ждет ничего хорошего… Там сплошная вода, все заболочено и со временем превратится в такое же болото, какое сейчас уже есть на северо-востоке. По рассказам живущих там людей — да хотя бы Травника! — в тех краях водятся не только большие лягушки. Есть и змеи, способные проглотить человека заживо, и пиявки, размером с локоть… и прочая дрянь, хватит на всех. Одним словом, чтобы испортить жизнь окружающим, ее достаточно. А в самом Провале, Дар в свое время вплотную столкнулся с оборотнем…

— Об зверолюдях мы уже наслышаны, — пробурчал Святоша. — Ты давай, по делу говори…

— Хао. Я продолжаю, — невозмутимо ответил Док. — Путь на восток упирается в отравленные излучением, желтые пески. Достаточно провести там лишь несколько часов — и человек сгорает практически до костей. Что остается? Горы. В своих прежних походах ни Сова, ни, кто-либо другой, не нашел в них прохода. Возможно, что он и был — и не один! Но, после Того дня, все они оказались закрыты, либо многометровым слоем снега, в котором легко провалиться, либо сплошной стеной неприступных скал, наподобие Исполинов. Но где-то проход есть — иначе, откуда было бы взяться в долине новым, невиданным ранее животным? Даже возвращение Угара, этого знаменитого пса, которого все считали погибшим… — как это могло случиться? Я не могу допустить мысли, что долина сама рождает новых чудовищ — все помнят, как скудно было на первых порах в прерии, хотя и тогда попадалось перерожденное зверье. Нет, все самые редкие и опасные звери появляются вначале с предгорий… Значит, проход есть! Такая разведка сопряжена с опасностями долгого пути и возможными нападениями крупных хищников, а, возможно, и людей… каждый из вас знает, в кого могут превратиться оголодавшие и потерявшие надежду, скитальцы. Тех, кто отправиться на поиски, необходимо снабдить продуктами на первое время, теплой и удобной одеждой, оружием — это все не по силам лишь одному селению. Но вместе мы сможем собрать и подготовить такую экспедицию. С этим вы согласны? И еще… Допустим, мы не договорились. А проход — найден. Если мы выйдем в открытый мир — то ведь можем встретить людей? А как они нас встретят? И кто нас встретит? Люди… или звери, в которых они превратились? Но тогда, даже самое крепкое селение неминуемо погибнет.

— Это прекрасная долина, — пробурчал Кремень. — И меня и моих людей она вполне устраивает. Тебе надо — иди и ищи. А мне зачем?

— Ты опять говоришь только о себе, Кремень! — сузил глаза Сова. — А мы собрались для того, чтобы обсудить судьбу всех жителей долины.

— А я — против! — рявкнул Святоша. — Не вижу смысла! Господь дал нам возможность благословлять его в этом райском месте, и я не хочу гневить его поисками еще какой-то земли.

— Вот, вот… — встрял со своего места Утес. — Кое-кто начинает прикрывать свои собственные желания именем неба… Не так ли, Святоша?

— А ты, богохульник, лучше молчи… Ибо покарает тебя гневом своим сын неба!

— Скорее, я получу нож в спину от твоих подручных. Ведь так, монашек? — Утес, играя желваками на скулах, смотрел прямо в глаза Святоши. — Ну, так попробуй… рискни. И ты увидишь, что Утес умеет не только языком молоть — он и рясоносцев твоих, перемелет запросто!

— Хватит! — зычный голос Лешего осадил, взметнувшегося было, Святошу, а Сова незаметно положил руку на плечо Одинокого Утеса…

Неожиданно я услышал знакомый голос, исходивший от заросшего густыми, давно не стрижеными волосами, человека, старательно не попадавшегося мне на глаза:

— Еще не ясно, что лучше — вы, или Сыч. От вас тоже, хорошего мало что получили… Устроили резню с зэками, сами по кустам хоронились — а в долине половина костьми полегла от его зверств! А если бы он ваших девок не выкрал — так, до сих пор бы и жил в своей берлоге, в скалах. И мы бы ему жратву носили, а вы бы — в Форте ныкались… Что, нет так?

Нервы у меня оказались на пределе… Кабан, в решающий момент, уклонившийся от сражения, сейчас нагло восседал передо мною, позволяя себе подобные высказывания!

— Дар сказал, что мы не преследуем предателей… Пусть так, Кабан. Но он и не говорил, что им можно будет присутствовать на совете.

Ната, задержавшаяся среди стоявших поодаль, и до того терпеливо выслушавшая выкрики вожаков, вдруг направилась через круг к Кабану. Она была посвящена в историю схватки, решившую исход вражды с бандой, и сейчас услышала кличку того, кто уклонился от сражения.

— Значит, это был ты?

Она презрительно посмотрела ему в лицо. Кабан невозмутимо ответил ей наглым взглядом:

— Я. И что? Я отказался губить своих людей, потому что для меня их жизни важнее, чем жизнь одной маленькой шлюшки…

Руку Наты с ножом перехватил Сова. Он удержал ее в нескольких миллиметрах от глаз Кабана — тот, не ожидавший подобного от девушки, заметно посерел от испуга… Сова зажал рот Наты ладонью и молча, вывел ее из круга, сделав знак нашим забрать девушку к себе. Быстро подскочившие, Элина и Салли, увели бледную Нату, а индеец повернулся к Кабану, не успевшему прийти в себя от этого инцидента…

— Ты позволил себе оскорбить жену нашего вождя, Кабан. Только мое обещание не допустить никаких ссор на этом собрании, не дает нам права ответить тебе, как подобает… И ты понимаешь, что я имею в виду. Оскорбив Нату — Маленький Ветерок! — ты нанес оскорбление Дару. А оскорбление вождя — это оскорбление всех людей форта.

Воцарилась тишина. Ситуация грозила перерасти в такую ссору, что ее последствия полностью предугадывались. Пролитая кровь на совете навсегда отрезала возможность заключения любого союза…

— Искать выход из долины необходимо! — Док, выждав минуту, вновь призвал внимание к себе: — Даже если все собираются жить, по-прежнему… Каждый, сам по себе. Чер может и не найти нужного средства. Тогда — только покинув долину, мы сможем выжить.

Его выступление в какой-то мере, отрезвило собравшихся… Я встал, решив отвлечь внимание людей от больной темы:

— Хочу пояснить… О законах, принятия которых так опасается Кремень и Утес… Сова ошибочно назвал их обычаями — я поясню. Тем, кто вынужден проводить большую часть времени в лесах или прерии, иногда необходим и отдых и приют. Где он мог бы починить свою снасть, или, залечить полученные раны. До сих пор, каждый старался дойти, как бы тяжело ему не было, до своих мест… обитания. Я предлагаю устроить в каждом роду, что-то вроде готового дома — наподобие того, которое имеется у нас, в Форте. Это может быть и землянка, и пещера, и даже шалаш — если он достаточно крепкий и способный выдержать непогоду. И таких размеров, которых хватит на группу охотников, численностью, скажем, около семи-восьми человек. Тогда каждый, кто находится в прерии, будет знать, что в любом поселке, стойбище или роде, он всегда найдет при необходимости и ночлег, и пищу… да, пищу! Ведь законы гостеприимства еще никто не забыл — а они зародились так давно, что и не нам их отменять. Пусть этого будет не так много — но будет. Хотя бы на первые дни. Тогда, люди станут больше общаться и доверять друг другу. Появятся новые знакомства, друзья… Наконец, возродится праздник Мены, о котором большинство забыло из-за Сыча. Это и имел в виду Сова, когда говорил об обычаях своего народа. Ничего плохого в этом нет — как не называй.

— Вот оно что! — взревел подскочивший Святоша. — Все ясно! Ты затеял это для того, чтобы совратить вставших на путь истинный! Общаясь с тобой и тебе подобными, моя паства заразиться безбожием! А черта тебе, а не дома охотников!

— Не выражайся, Святой отец! — невозмутимо произнес Утес и все слегка заулыбались. Комичность сцены была видна даже при всей серьезности ситуации.

— Я прокляну тебя, паршивый ублюдок! — Святоша столь яростно посмотрел на охотника, что руки того сжали рукоять ножа, висевшего на поясе.

— Мать-природа велит нам всем жить в мире и согласии… — Док грустно комментировал очередную вспышку выкриков. — Неважно, чье имя она носит. Это может быть Бог, которого нам навязывает Святоша. А может быть и дух… души, о которых говорит Сова. Я не собираюсь подвергать сомнению ничью веру, полагаясь больше на силу разума, которого у вас, кажется, стало маловато… Есть закон нравственный — и в любой вере он один. Не убивай себе подобного, не кради, не оттолкни нуждающегося — разве не так, Святой отец? А прочие уже и не столь важны…

Леший, окончательно рассвирепев, оттолкнул монаха на место и навис над ним грозной и не сулящей ничего хорошего, глыбой:

— Начнем все, по-новой?! А? Только поосторожнее, в выражениях — а то вся паства разбежится! Твой кусок еще никто не трогал, Святоша… а пора бы!

Святоша с Кремнем развернулись и быстро направились к своим. Леший и Сова хмуро смотрели им вслед.

— Добились, чего хотели? — Утес злорадно усмехался и указывал на уходящих, рукой. — Они ушли и уже не вернутся. Так и все это собрание — никто не станет подчиняться, кому-либо, одному… А значит, ничего у тебя, Сова, не получиться. Святоша не отдаст свой кусок никому! И им не нужен вождь всех прерий — как и мне!

— И твой кусок тоже никто не трогал. Ты сам привел людей в форт — и они сами решили жить в нем, по его законам. Хватит, Утес. Я не стану больше повторять — ты можешь покинуть нас, как покинули… эти вожаки. Или остаться — но больше не задевай Дара ни словом, ни делом. Я поклялся, что в форте будет только один вождь — и, если понадобится, стану драться насмерть с тем, кто станет оспаривать его право на это!

Леший столь грозно и круто навис над умолкнувшим охотником, что все невольно замолчали. Молчал и Утес — он прекрасно видел, что доводить разгневанного перерожденного до того момента, когда уже никто не станет его сдерживать — не стоит…

— Все, — Рада подняла свои вещи с земли. — Совета не получилось.

— Нет! — Сова жестом остановил ее, не давая уйти вслед за Святошей. — Совет состоялся. Мы приняли решение отправить людей в горы. И они пойдут, даже если среди них и не будет никого из поселка, ордена или становища Кремня.

Она посмотрела на остальных. Все прекратили пререкаться, вспомнив о главном — причине, почему они здесь.

— Я пришлю своего.

— И я.

Пузырь почесал затылок, потом вздохнул:

— Ну… мой стан далековато будет. Здесь есть один парень — вроде, как раньше альпинизмом занимался. Подойдет?

— Вполне.

— Что соберем — ему отдам. Больше не могу…

— И на том спасибо.

Рада указала на девушку, стоявшую в толпе.

— Зейнаб. Как я и обещала. Она пойдет. Мы уже все приготовили.

Через пару минут состав разведчиков был готов. Мы обсуждали уже не самые важные детали, когда увидели возвращающихся, Святошу и Кремня. Оба угрюмо проследовали на свои места. Святоша уселся на шкуру и глухо произнес:

— Пусть будет, по-твоему. Все видят… ради людей соглашаюсь. Не ищу ни славы, ни выгоды, в поступках своих. Только смирением и кротостью готов служить поверившим в слово божие. Дам послушника своего… и снаряжу. Что до законов ваших — нет. С еретиками общих дел иметь не могу — мои братья этого не поймут и не простят.

— Кого пошлешь?

Святоша на пару минут задумался, потом ответил:

— Трясоголова.

— Кого? — От такого предложения у меня и Совы одновременно вырвался возмущенный крик. Но Святоша был непреклонен.

— Трясоголова. Он не мастак по горам бродить, и вряд ли славен охотой… и убийством. Но знает иное! Он может с одного взгляда определить — естественные ли камни перед вами, или насыпь искусственная. Ты понял меня, Дар? Он говорил — ты знаешь…

Я сумрачно кивнул. Если так… что ж, пусть идет. Вполне может статься, что присутствие соглядатая монаха, вдруг обернется с самой неожиданной стороны. На тот случай, если им повезет обнаружить те самые постройки, о которых грезил наяву бывший делец…

Кремень тоже буркнул под нос:

— У меня идти некому. И припасов нет — пока до вас дотащим, пропадет все. Да и случайных охотников к нам не заносит — зачем тогда дом для них ставить?

Мы с Лешим переглянулись — было очевидно, что они вернулись против своей воли. На склонах холма находились и несколько «братьев», и охотники из стойбища Кремня. Вполне возможно, что, узнав о первоначальном решении своих вожаков, они вынудили их пойти на уступки — люди прерий, в отличие от старшин, видели очевидную пользу союза…

— Хорошо. Можешь никого не присылать. Обойдемся. А дома для охотников поставишь. Все так думают.

Он промолчал.

— Значит, так! — Леший в очередной раз поднялся с места. — Если уж тут каждый тянет, в свою сторону… уговаривать не буду. Со временем, само дойдет. Что до меня и моих… людей, то, с этого момента, и навсегда — мы все из рода Дара. Или — племени. Да хоть народа, как не назови.

Рада тяжело поднялась и негромко добавила к словам перерожденного:

— Не мне, женщине, мужиками командовать. Да и девками, тоже… Пока Дар иного не поставит — буду, по-прежнему, селением командовать. А старшим над нами и мной — Дар.

Утес попытался было остановить Травника, но тот сбросил его руку с плеча:

— Мы живем далеко. Что до Озерного селения, что до Форта. До Форта даже дальше топать. Но и нам нужна верная рука, способная оказать поддержку в трудное время. Твои законы — наши законы. Мы с вами.

Еще несколько вожаков и старшин высказались в подобном духе — тринадцать селений приняло главенство форта и согласилось помогать друг другу во всем. Да всех остальных это означало одно — вражда с любым из них, грозила обернуться враждой со всем союзом… а это уже не шутка.

На этом совет предводителей селений и закончился. Старшины постепенно расходились, мы провожали их, надеясь, что принятое решение не останется в воздухе — время шло, и с каждым днем в долине становилось все больше больных…