Глава 4
Совет старой цыганки
Объяснять никому ничего не пришлось… Сделав вид, что перед нападением «монахов» ничего не произошло, я спокойно отдавал приказания — и люди выполняли их с такой быстротой и энергией, будто в форте все шло как прежде, до этого неожиданного и никем не ожидаемого, взрыва… На скале подали сигнал — «Все домой», и «Опасность угрожает форту»!
К вечеру пришла Салли с подругой. Женщины решили немного поработать на поле и не возвращались именно поэтому. Увидев столбы дыма, они бросили все дела. Прошлый опыт заставил француженку подобраться к селению со всеми мерами предосторожности — и мы несказанно обрадовались такому решению. Узнав о случившемся, Салли заметно побледнела — ее раны, полученные в войне, до сих пор отзывались ноющей болью при плохой погоде… Увидав их живыми и невредимыми, у меня отлегло от сердца. Бен кинулся к Салли — я не стал им мешать…
Еще через два дня вернулись Чер, а с ним — Сова и Зорька. Индеец только гневно насупился, услышав, что произошло. Но ни одного упрека от него я не услышал — напротив. Сова даже попытался объяснить странное поведение монаха…
— Это страх. Черная болезнь пришла в селения — Святоша ищет виноватых. Обвинить вас во всех бедах легче всего. Иначе, вряд ли бы кто осмелился напасть на форт. Но, полученный отпор разует глаза самым упертым. Мой брат уже решил, что делать?
— Решил. Там Док. Мы, своих не бросаем — сам знаешь.
— Хао. Сова идет с тобой.
Не в пример прошлой войны, когда против Сыча и Клана, могло выступить лишь незначительное количество людей, теперь я мог даже разделить наши силы — форт оставался под надежной защитой. Нашлось и кому отправится в прерии. Туда рвались практически все жители селения, но я отобрал самых испытанных, уже прошедших суровую школу предыдущих схваток с уголовниками. Отряд из двадцати мужчин и женщин направился на восток — к Черному лесу. По общему мнению, было решено пройти сквозь чащи, и в первую очередь узнать положение дел в Озерном поселке. Удалось ли Святоше мобилизовать его жителей на борьбу с нами, или же там предпочли сохранить нейтралитет? Еще раньше, в разведку были высланы Череп и Ульдэ. Им поручили выведать, сколько всего бойцов у Святоши, и что он предпринимает, для того чтобы отразить нашу ответную атаку — не понимать, что она последует, мог только полный безумец.
К общему удивлению, и вопреки всем ожиданиям, монах не выставил засады, и, словно даже не ожидал нашего появления — выставленный вперед дозор не встретил никаких следов людей новоявленного патриарха. На подходе к поселку, к нам присоединились перерожденные, числом девять человек, во главе с Лешим — он незамедлительно откликнулся на мой призыв и выступил в поход сразу, едва выслушал рассказ гонца.
— Они совсем не опытные воины, — мы совещались, расположившись возле тропы, ведущей в поселок. Леший высказывал свою точку зрения. — Святоша, хоть и научился многому за прошедшие дни, так и не понял главного. Власть в долине не взять с помощью кучки сбитой с толку толпы. Для этого мало одних проповедей — нужно еще и оружие в испытанных руках. А таких рук у него маловато. Наши надежнее!
— Мало, не мало — а напасть он решился. Рисковать, как тогда, в Клане, не станем. Кроме этого… Есть у него опыт, или нет — но новой резни в прерии быть не должно. Ты, со своими, снимешь часовых в поселке — если они есть. И, постарайся никого не увечить. Даже если они станут сопротивляться. Это — не бандиты. Он задурил им головы — вот и пошли воевать.
Леший хмыкнул, но промолчал. За него высказался Череп:
— Жалеешь? Они не стали…
— Жалею, — я поднял усталые глаза на окруживших меня мужчин и женщин. — Мы не у Храма. В поселке, тоже — люди. Голодные, озлобленные, испуганные. Лишенные надежды и смысла. Мы сумели найти силы. Они — теряют последние. Еще чума. Страх заставляет их верить Святоше, страх лишает воли и вынуждает слушать проповеди монаха. Не сражаться я сюда пришел. Спасать…
Леший широко раскрыл глаза — он ожидал чего угодно, но не таких слов. Раздались негодующие голоса — только Сова пристально смотрел мне в лицо и ничего не говорил, словно потерял дар речи…
— Окружим поселок и войдем в него все сразу, по сигналу. Я сам, а со мной мои люди, спустимся к хижинам…
— Стрелами горящими! Издалека! А будут выбегать — бить, на поражение! Как они!
— Зачем входить? Они могут ждать наготове, и просто расстреляют вас из луков. Вы же будете как на ладони! Правду Свистун говорит — сжечь их всех!
— Тихо! — Сова вздернул руку, призывая к молчанию. — У вас есть вождь? Есть… или нет?
Воцарилась тишина…
— Что-то говорит мне, что Святоше сейчас не до битв и засад… Ульдэ и Чер видели более двадцати заболевших. Как думаешь, сколько сейчас, способных стоять на ногах, осталось в поселке?
— Они притащили Дока, чтобы он их лечил! А у него даже лекарства нет… Идиоты! Вместо того чтобы помочь ему найти нужные травы, заперли в землянке и еще хотят получить помощь! — Бугай зло пнул ногой комок земли, сжимая огромный кулак — Надо дать по башке этому юродивому так, чтобы в ней хоть что-то появилось!
— Вряд ли, — хладнокровно заметил Череп. — У него давно там все жиром заплыло… Проще убить.
— Убивать не будем, — я серьезно посмотрел в глаза сурового спецназовца. — Стрелять горящими стрелами — не будем. Скальпы снимать — не будем.
В общем гуле голосов, ругани и недоуменных возгласов, сформировался общий для всех, вопрос:
— Тогда, зачем шли?
— За Доком. Он нам нужен, как воздух. Про болезнь не забыли? Что до войны… Не каждый меня поймет — но пусть примет, как должное. Войны быть не должно.
— А они об этом знают? — в среде перерожденных я увидел горящие глаза одного из сподвижников Лешего. Он нервно перебрасывал из одной руки в другую массивное копье с очень длинным наконечником.
— Нет. Они ждут нападения на Храм. Или, собираются повторить свое собственное — на форт. — Сова выдержал паузу и теперь ответил за меня. Потом он повернулся, и уже сам спросил, глядя мне в глаза:
— Мой брат… Шаман все понял. Вождь не хочет крови людей долины — даже, если первая кровь пролилась в его собственном доме. Сердце индейца внемлет этому решению… Но, кто тогда будет слушать его слова в прерии? Люди уважают силу. Что может убедить их более того?
— Надежда. На мир.
Я встал. Ната, до поры стоявшая за спиной, выскользнула и неслышно присоединилась к остальным.
— Мы войдем в поселок. Но биться станем, только если они сами нападут.
— Ты решил им простить нападение?
— Может быть… Кроме одного. Того, кто в Алису стрелял. Остальных — проучим.
Отряд разошелся по кустам. Сова и Леший расположились возне нашего костра — Чер мастерски развел огонь так, что уже на расстоянии двадцати шагов не было видно ни огня, ни даже запаха дыма.
— Они не выставили охрану на ночь… Зверей не боятся… а людей? — Леший уже успокоился и постепенно согласился с моими доводами.
— Людей, может и бояться. Но здесь никогда не ставили охраны. Что до Сыча, что после. А теперь — тем более, некому этим заняться. Бандиты выбили самых стоящих мужчин, те, что остались — не воины. К тому же — даже самым смелым волкам нужен вожак. А тут, живут, далеко не волки…
— Тогда навестим монаха! И разорим сам Храм!
— Придется тебя разочаровать. Я шел сюда не за этим.
— Ты всегда был слишком самоуверен. — Леший махнул рукой, больше напоминавшей лапу. Я слегка поежился — он сильно походил на сбежавшего от нас, монстра. Если бы не глаза, и не настолько выпяченная вперед, как у оборотня, челюсть — сходство становилось устрашающим… Он заметил мой взгляд, опустил руку и уже более миролюбиво, спросил:
— Может, тебе и виднее… Люди и так, мрут, как мухи. Без всякой войны этот Храм загнется.
— Думаешь, я этого жду? Сова и Стара, предсказали мне то, с чем я до сих пор не могу сжиться… Быть вождем всем людям долины. А теперь ответь — как должен поступить такой вождь?
— Ты пока еще главный не для всех. — Леший пожал плечами. — Стара могла и напутать.
Сова вскинул брови. Он уже собирался дать отповедь нашему мохнатому приятелю, но я успокаивающе положил свою ладонь, на его.
— Наш брат, Шаман, всегда близко к сердцу принимает сомнения в способности старой цыганки предвидеть судьбу. Что дало бы нам нападение? И не факт, что мы обошлись без потерь — из-за многочисленности поселка.
— Внезапность и неожиданность — не так ли мы справились с Кланом, в ущелье? У нас — полное преимущество!
— В самом начале, у Сыча, тоже было преимущество — и чем кончилось?
Рассвет застал нас уже на полпути к селению — и тут, показавшаяся впереди, Ульдэ, предостерегающе подняла руку. Хватило нескольких мгновений, чтобы отряд рассредоточился среди кустов и стволов деревьев — месяцы, проведенные в схватках с уголовниками, научили многому…
Она осторожно сняла с плеча лук и знаками дала понять, чтобы за ней никто не шел. Ульдэ скрылась среди листвы — и тут мы услышали приглушенные голоса. Впрочем, они были довольно спокойными — там не происходило столкновения. Высунувшись на секунду, она жестом велела не подходить… Мы доверяли опытной и бесстрашной девушке и вслед за ней, в кустарник никто не совался. Однако разговор с невидимым собеседником затягивался, и я сделал движение по направлению к зарослям.
— Не надо, вождь. Ульдэ сама разберется… если что. Тебе — не надо.
Я промолчал, пряча улыбку в прикушенных губах — вот и пришло время, когда люди сами начали ограждать своего вожака от опасностей — как он пытался в свое время оградить их!
Тем временем голоса стихли. Через несколько минут она, уже более спокойно и не оглядываясь, вышла к нам.
— Что там?
Ульдэ нарочито равнодушно махнула рукой:
— Путь свободен. Там не враги.
— ?
— Ульдэ не знает, друзья ли они… Это твой знакомый — Змей.
Из-за последних событий я почти забыл о нескольких бывших членах банды. Змей мог и не знать об эпидемии — в силу своей отдаленности от остальных становищ. Но, не заметить отсутствия охотников, желающих приобрести соль — вряд ли.
— Он чем они с тобой говорили?
— Ульдэ предложили пойти в дальние земли… В пустошь. Стать подругой любому их синих.
— ?!
— Ты отказалась?
— Вождь разочарован? Ульдэ не хочет быть ничьей женой.
Она ждала, что я стану ее расспрашивать более подробно, но я, скрыв усмешку на лице, жестом отправил отряд дальше. Дорога через лес была хоть и относительно безопасной, но не близкой, а мне не хотелось ночевать среди деревьев.
Ульдэ сама нагнала меня и без предисловий продолжила:
— Они видели тела в прерии… Змей знает о болезни. Он просил прислать Дока — если тот найдет лекарство от пятен. Змей верит в его силу — он так и сказал.
— Почему он сам не вышел к нам?
— Он верит Доку, верит тебе — а остальным не хочет мозолить глаза. Говорит, люди еще не забыли прошлого… Не хочет их волновать лишний раз. И он еще не оправдал твоего доверия — в битве.
— Значит, знает, что время пришло. Еще, что-нибудь, передавал?
— Сказал, что будет поблизости. Если случится драка — поможет. Просил не забыть об его просьбе. Когда все, — она запнулась. — Ус-та-ка-нит-ся.
Я скупо рассмеялся — это словечко не из ее лексикона.
— Научилась? Пожила бы с ними — и мы тебя совсем перестанем понимать.
— Мой вождь всегда будет понимать Ульдэ. Она не пойдет с другим мужчиной. Он сказал — если будет драка, поможет. Если нет — уйдет без шума. Ульдэ знает — Змей не трус… но мне нужен не он.
Я ускорил шаги — затевать с девушкой бесцельный разговор не хотелось. И без того, на нас уже посматривал с беззлобной улыбкой Стопарь — а он, похоже, догадывался о том, что происходит между мной и таежной охотницей.
Мы вошли в селение, настороженно посматривая по сторонам. К моему облегчению, принимать боя не пришлось — поселок был словно объят страшной тишиной, лишь изредка нарушаемой едва слышными всхлипами и стонами, прячущихся по своим норам, людей. Ожидаемой стражи не встретилось вовсе — даже на площади. Вместо этого, по сбитой десятками ног земле, очень свободно бегали крысы… Завидев нас, они и не подумали скрыться в зарослях, вплотную подступивших к поселку, а сгрудились в середине площади, настороженно наблюдая за нами своими маленькими глазками.
— Ну, охамели, заразы… — Стопарь от негодования на такую наглость серых тварей, потянул из-за плеча свой знаменитый топор. Ульдэ вскинула лук — и крысы, едва завидев ее движение, врассыпную бросились наутек.
— Здесь что, совсем мужчин не осталось?
Стопарь даже побледнел. Я кивнул — видеть такое, в поселке, где насчитывалось впятеро больше населения, чем в форте — и, соответственно, возможностей для самообороны — тошно…
— Святоша! — Ульдэ, так и не выстрелив, лаконично бросила в ответ на замечание кузнеца.
— Он, — подтвердил Череп. — Довел поселок до беды… Мало эпидемии — еще и голод. Совсем сдурел, монах.
К нам приблизился Чер. Он не скрывал возбуждения и радостно сообщил:
— Это не воины, Дар! Нет ни одного на тропах, идущих к Змейке или к Пустоши. Ни одного — по дороге к камням!
— Знаю, — я охладил его пыл. — Лучше посмотри землянку монаха… и будь поосторожнее. Эта жало еще не вырвано — может больно укусить.
— Тогда — смерть. — Череп спокойно провел рукой по горлу. — Он достаточно причинил вреда.
Я промолчал. Святоша, столько времени, досаждавший нам своими бредовыми идеями нового устройства мира, перестал быть опасным только на словах… Он обнажил оружие. Жизнь Алисы висела на волоске — и ее смерть я не собирался оставлять без ответа. Но решить судьбу Святоши, раз и навсегда, как предлагал Череп, я тоже не мог. В долине это поймут совсем не так, как считали многие из Форта. Гораздо более вероятен иной исход — как насильственное навязывание своей воли прериям, со всеми вытекающими последствиями. И объединению, разрозненных и отдаленных стойбищ, это никак не могло способствовать… Сова, прекрасно понимавший меня, пригнул руку Черепа.
— Успеется…
Возле землянки, где содержался Док, сидело двое охранников, из числа местных жителей. Мы даже не стали их связывать — один лишь вид, вставших в полный рост перед ними, Стопаря и Бугая, привел первых в тихий трепет. Силу кузнеца и его сына здесь хорошо помнили…
— Где ваш преподобный?
Сторожа дружно указали на север.
— Ушел по Змейке, к болотам. Сказал — лекарство искать…
— Лекарство?
— Ну… молитвы возносить. Там — святилище.
Мы переглянулись. В то, что Святоша додумается устроить где-то в прерии подобие алтаря, никому и в голову прийти не могло. Но охрана развеяла наши сомнения:
— Да не… Это Храм. Там благое место… Раньше звонница стояла. Наши ее заново сложили. А колокол…
— Колокол?!
— Колокол. Трясун нашел. Шлялся где-то, наткнулся на развалины — а там, в земле, блестит что-то. Он и откопал. Ну а преподобный объявил, что это перст божий. И в том месте нужно построить новую церковь. Так что они, в основном, теперь там находятся. Здесь — только иногда…
— А те, кто в поселке живет… Брошены?
Они отмолчались. Ульдэ встала рядом, привлекая мое внимание.
— Что?
— Твоя жена сказала — сюрприз.
Я оглянулся. Элина подвела к нам упирающегося козла — и Бугай с Волосом, пряча ухмылки, быстро втолкнули его в землянку. Ничего не понимающий Док, смотрел на все это осоловелыми глазами — а мы, едва сдерживаясь от смеха, поспешили покинуть зараженное место. Я велел сторожам убираться куда подальше. Леший тихо улыбался…
— Ты что?
— Представил себе физиономию монаха, открывающего темницу нашего лекаря…
— Святоша мстить станет. Док — его последняя надежда! — один из охранников насупился. — Вы то, уйдете… А нам, что делать?
В отличие от Лешего, Сова не улыбался.
— После всего? Он сейчас нас больше боится, чем чумы. А вам бы следовало самим о себе думать. Поселок не слабее храма.
— Отряд, который был здесь — где он? — в отличие от прочих, я хотел сдержать свое обещание. Самый словоохотливый, из охранников, указал на север:
— А там же. Ушли к храму. У них раненых много. Только Святоша велел всем идти. Док троих перевязал, потом его опять в землянку кинули.
— А эта стрела… Кто владелец?
Он внимательно посмотрел на обломанный наконечник, который я ему протянул.
— Сложно сказать… В храме свой оружейник — нашего Сыч собственной рукой зарезал, когда тот отказался им самострелы делать.
Мы переглянулись — об этом случае никто не рассказывал. Мужчина расценил наши взгляды соответственно:
— В поселке тоже бандитам никто не радовался… Только нас, куда как крепче держали. Не вырвешься… А стрела эта — вроде как, Лысого. Я слышал, он тут хвастал, что кого-то из ваших достал…
Я сглотнул предательский ком, все утро стоявший в горле. Вот и пересеклись… Одного, из этой пары, смерть уже настигла. Пришла очередь второго. Ната мрачно кивнула, поняв, о ком речь.
— Мразь. Их еще тогда нужно было отправить на корм свинорылам. Хорошо, что ты убил Белого.
Мы пошли прочь. Делать в поселке больше нечего, кроме того, все спешили поскорее покинуть территорию, где сам воздух казался черным… На прощание, я отвел в сторону одного их сторожей:
— Сколько еще вы будете жить умом монаха?
— Он пастырь наш… Ты — в форте, по своим законам. Он — здесь. В поселке вражды не хотят, но и в дикарей превращаться — тоже. А у вас, говорят, все уже стали, как твой друг! — он бросил взгляд на Сову. — Да я и сам вижу… скальпы на плащах, оружие, будто в кино снимались…
— Не кино это. Жизнь. До сих пор не понял? Возврата к прошлому не будет — ближайшие лет сто, точно. Так что, что есть, то есть. И вам бы не мешало это учитывать, когда Святоша райские кущи обещает… Что, в поселке не те же копья и луки? Или, в обмен на наши шкуры вы тащите не свою жуткую рыбу, величиной с пару человек? Чем ловите? Острогой? Лет так с пару назад, ты думал, что вместо удочки будешь в воду копья бросать? Мы дикари… А вы?
— Мы веруем…
Я хмыкнул.
— Да за ради… Бога. Верьте. Только про заповеди не забывайте. Есть среди них одна, почему-то, больше всех, помнится. Не судите, да не судимы будете. Когда Святоша вас в очередной раз обрабатывать начнет — вспомни. Не мы — он, со своими рясоносцами, кровь пролил. А раз так — я еще одно изречение помню. Мне отмщение и аз воздам!
— Мстить будешь? За Дока? Все ведь обошлось — и он с вами. Зачем вражда?
— Не за Дока. Тот Лысый, действительно, попал. Рясоносцы напали на форт, и теперь у нас одна из девушек умирает.
От изумления у сторожа отвисла челюсть.
— На форт? У него что, крыша съехала? Нет, был треп про стычку, но что вот так…
— Так. И ту стрелу, что я тебе показал, согласно этой заповеди, я хочу вернуть владельцу. Так должен ли я мстить… или нет?
Он опустил голову, потом глухо произнес:
— Святоша стал бы… А тебе — нельзя.
— Нельзя?
— Нельзя, — он упрямо повторил. — Про тебя многое болтают. И что, с двумя, совсем еще девчонками живешь, и что ваши в форте сплошь под индейца косят, и что у тебя глаза, как у зверя бывают… А еще говорят — тебе выпало всеми нами править, когда срок придет. Не может будущий вождь свою месть выше общего дела ставить. Вот и нельзя.
Я не сразу нашелся, что ответить…
— И много здесь таких… кто так думает?
Он кивнул:
— Хватает. Случится меж вами свалка — наши вмешиваться не станут. Ни в спину стрелять, ни помогать. Сами разбирайтесь — кто главнее. Скажу честно — Святоша ближе… Потому, что понятнее. А ты… — в дикость тянешь. Но верят больше — тебе.
— И на том спасибо.
Я насупился. Слова, произнесенные этим сторожем, лишь подтверждали мое решение не проливать кровь. Они же мешали мне выполнить то, что я намеревался сделать в отношении убийцы. Игнорировать их? Но ведь он прав! А Алиса? Мое обещание защищать жизнь каждого из жителей форта? Один раз — и не далее нескольких дней назад я уже услышал упрек в свой адрес, как раз по этому поводу. Как быть?
Сомнения разрешил Сова. Он подошел к нам, и, молча, произвел несколько жестов. Мужчина с недоумением смотрел на его руки, не понимая смысла знаков — я же увидел, что Ульдэ и Волос, обнаружили в кустах возле поселка троих наблюдателей-рясоносцев.
— Окружить.
Сова хмыкнул:
— Мой брат увлекся беседой… Их уже связали.
Он увлек меня за собой. По дороге я передал ему суть разговора с охранником. Индеец нахмурил брови:
— И что решил вождь?
— Что и раньше. Войны не будет.
— Тогда прерии будут знать, что форт боится. Другого объяснения люди не поймут.
— Войны не будет. Алиса…
— Умрет. Эти раны не излечиваются.
— Войны не будет! — Я в третий раз повторил и выругался про себя. Сова с интересом посмотрел мне в лицо:
— А что тогда будет?
— Наказание. Я еще не вождь… и мне — можно. Пусть форт знает — Дар свои слова на ветер не бросает.
— Как тогда?
Он намекнул на страшную казнь отморозков, учиненную мной в былые дни войны с уголовниками. Я отмел его подозрения:
— Нет. Такого не повторится.
— Жаль…
По жуткой ухмылке шамана стало ясно, что смерть Лысого рисовалась ему несколько в ином свете…
Ульдэ и Волос позвали нас к опушке. Там сидели на земле три странноватого вида человека. Подойдя поближе, я еле сдержал возглас изумления — все они имели на себе некое подобие пончо, но с той разницей, что и спереди, и сзади на них были нашиты красные кресты. Но не только это вызвало мой вскрик — крайним справа сидел на земле Лысый! Воистину, сам рок привел его сегодня в поселок…
— Ну и ну… — Стопарь сплюнул, встав за спиной. — Придумал же, урод. Это, что ли, новые рясы? Хоть бы подсказал ему кто… красные кресты как раз у «Красного креста» и были.
— А также полумесяца! — Добавил Чер, появившись в кустах, как привидение. — Только монаху это что в лоб, что по лбу.
Я опустился возле Лысого на колено:
— Ты?
Он злобно прищурился.
— Свиделись… Жаль, не ты здесь лежишь. Удавил бы своими руками! За кореша моего! За все!
— Узнаешь? — я сдерживал себя, показывая ему наконечник. Он глумливо хохотнул:
— Что, хорошо вошла? Небось, пол спины вырезать пришлось, пока достали?
Я поднялся. Возле нас столпились все участники похода.
— Искать Святошу не станем. Этих двоих — отпустим.
Послышались негодующие голоса, но я прекратил споры, добавив:
— Отпустим. Пускай идут к своим, и расскажут, про нас. Но, перед этим — слушайте! — я обернулся к пленникам. — Лысый застрелил одного из наших. В форте есть закон — один за всех и все за одного. Лысый умрет. Если Святоша и после этого захочет воевать — я не стану останавливать прерии. Мы истребим всех рясоносцев!
Они переглянулись, потом один спросил:
— Нас отпустят?
— Да. Кроме него.
— И вы не будете нападать на храм?
— Нет.
Он кивнул, после чего произнес:
— Хорошо. Братья будут довольны. Мы… тоже не собирались проливать кровь. Это он… Святоша поручил нам прийти в форт и договорится о лекарствах. У нас многие больны. А Док не хотел оказывать помощь страждущим… Этот, — он мотнул головой в сторону Лысого — Не послушался распоряжений патриарха — и стал стрелять! Нам всем пришлось стрелять — мы не могли бросить брата в беде. Но он не выполнил приказа, и потому был отправлен назад, искать искупления. Вы нас поймали и сами вынесли приговор.
— Ты хочешь сказать, Святоша не собирался нападать на поселок?
— Нет. Все получилось случайно… Из-за него. А потом уже не оставалось иного выхода — иначе бы вы нас всех перебили.
— Случайно? — Стопарь гневно взялся рукоять топора. — Как бы ни так! Ваш преподобный давно мечтает извести нас, и только долготерпение Дара не дает нам отправить его святейшество на корм свинорылам!
— Случайно, — тот упрямо, еще раз повторил для всех. — Мы шли не за этим. В Храме все боятся эпидемии и не знают средства, чтобы ее победить. Патриарх послал нас на переговоры. Он и сам лишь немного опоздал — задержался на подходе. А тут ваши стали выходить из ворот, все подумали, что нам устроили засаду — вот, так и сошлось… У брата Заблудшего сдали нервы. Я сам пытался остановить его руку. Не успел.
Я оглянулся на слушавших его охотников.
— Теперь ясно? Ошибка, или роковая случайность могла привести прерии к новой войне. И начали бы ее — мы!
Стопарь угрюмо смотрел в сторону. Сова — в другую. Череп негромко спросил:
— Ну, понятно… А с этим, как?
— Как сказал.
Он потянул из-за пояса томагавк… Я остановил его.
— У Алисы были друзья. Это их право.
Мы посмотрели на побледневшую Пуму.
— Я… Нет.
Она выбежала из круга. Леший быстро пригнулся к пленнику — короткий всхлип, и волосатая рука перерожденного уже засовывала широкий клинок в ножны.
— Извини, Дар. Недосуг ждать, пока, кто из вас решиться. Нам житья от него не было, еще до банды. Все норовил женщин подстеречь. Одну с дружками своими выследил. Связал и… шерсть поджег. Мы ее не спасли. Так что, у меня тоже счеты имеются.
После короткой расправы с «рясоносцем» мы покинули поселок. Понемногу отряд растянулся по лесу. Ко мне приблизилась Ульдэ.
— Мой вождь согласен отдать Ульдэ Змею?
— Змею? — вопрос девушки выбил меня из колеи. Я совершенно не предполагал, что подобное возможно. Но, поразмыслив с минуту, решил, что красноречивому зэку вполне по силам задурить голову, в общем-то, наивной северянке. Это только в прерии она была на своем месте — а в отношениях с мужчинами, сущий ребенок…
— Вождь согласен?
— Ты же отказалась?
— Отказалась. Ульдэ ждет…
Я остановился, и жестко произнес:
— Ульдэ не устала говорить об этом?
Она замкнулась и отступила. Уже в лесу, после нескольких часов пути, Док догнал меня и взял за руку:
— Быть беде.
Я обернулся к целителю. Старик хмуро смотрел себе под ноги, и мне показалось, что он даже недоволен свои освобождением… Мимо нас проходили все члены отряда, который замыкали Волос и Ульдэ. Первый, в силу ранее полученного указания. А девушка… Ульдэ ушла в хвост и понемногу отстала. Я вздохнул, понимая, что имею перед собой две неразрешимых задачи. Одна из них — спасение долины от неизвестной болезни, а вторая — чувство, вконец отчаявшейся девушки, заполучить меня в свою постель. И, честное слово — если бы от последнего зависело выздоровление первых, я бы перестал сопротивляться…
— Святоша станет мстить! — Док упрямо повторил, не отпуская мне руки.
— Что-то последнее время все разговоры только про месть. Нашу — ему, и наоборот. Он, хоть и дурак… Но не на столько, надеюсь. Лысый получил заслуженное — ты видел. Не будет монах вновь искать повод для бойни — просто не время для этого. Потом… Возможно.
— Ты забрал меня у них, а значит — лишил последней надежды!
— Ты что, еще не в курсе, что на форт напали? Вот и оно… Алиса умирает. Надежда только на тебя. А что, до чумы… Все и так понимают, что ты делаешь все возможное. И сидя в плену ничем ни ему, ни другим, не поможешь.
— Он тоже понимает. Но, боится больше остальных — вот и хочет показать им, как он заботится о жителях поселка. Чушь, конечно — но ведь действует… Украл не для себя — для них. Так вот… Учись, вождь — вот как авторитет зарабатывают!
— Это вряд ли, — коротко бросил я. — Такой авторитет мне не нужен.
Он криво усмехнулся:
— Слава богу… Надеюсь, что уж ты то, меня силком удерживать не станешь?
— Вот оно что… Опять, уйти хочешь? Мало одного раза? Смотри, Святоша, если опять тебя поймает, может и лучше спрятать.
— А зачем? Я сам к нему пойду.
— Сдурел? — Стопарь, вслушивающийся в наш разговор, многозначительно повертел пальцем у виска.
— Что ты опять задумал, Док? Завел этот разговор, с подходом, да? Нет. Хочешь уйти — твое право… Не стану я тебя удерживать. Но и выручать, если что — тоже. Жизнями наших людей рисковать постоянно не буду. Не вижу смысла — если откровенно. Я — не Святоша. Ему своих не жалко, а мне — напротив. Правда… Если уж ты и найдешь средство от болезни — то не в форте. А среди трав, в прерии… Но это — потом. Алиса ждать не будет.
Мы приблизились к замершему Угару. Он осторожно нюхал воздух и вовсе не собирался забегать вперед, что на пса, обычно трусившего всегда чуть впереди общей группы, было не похоже. В нескольких десятках шагов от тропки виднелись рыжевато-коричневые холмики.
— Стадо…
Чер вскинул, было, лук, но Ульдэ предостерегла его вполголоса:
— Не надо. Это не джейры и не косули. Плохое стадо. Не движется…
Он согласно кивнул и опустил оружие. Мы осторожно приблизились поближе.
Док указал на лежащего неподвижно, гигантского ежа — это были именно они, издали походившие из-за своих размеров на обитателей прерий:
— Смотри…
Животное вытянулось во всю длину, словно в последнем порыве стремилось убежать, отпрыгнуть от настигавшей его смерти. Голова была вывернута набок, морда слегка вонзились в землю, конечности вытянуты вперед. Из губ животного на землю падала слюна, быстро подсыхающая на сухом мху.
Док поддел животное палкой — пахнуло зловонием и еще чем-то, смешавшимся с запахом заживо гниющего мяса. Он присел на корточки, закрывая рот и нос ладонью, и внимательно рассмотрел коричневые сосцы самки.
— Они заражают своих детенышей молоком. Я подозревал это раньше — теперь убедился. Скоро в долине не останется зверей — эпидемия выкосит их всех. А вслед за ними… Или, может и раньше — людей.
Он печально вздохнул:
— Я не знаю, что делать. Вирус попадает в кровь, и, за очень короткий срок, превращает здорового, в больного. Период болезни может быть различным — от трех-четырех, и до двадцати дней. Вначале резко поднимается температура, потом сильное обезвоживание и слабость. Если давать настойку, какую я применял для заживления ран, то человек на недолгое время словно успокаивается — но потом симптомы проявляются даже сильнее. Пятна выступают сразу и по всей поверхности кожи. Они сильно чешутся, зудят и причиняют невыносимую боль. Больной раздирает себе кожу — а вслед за этим, когда перестает чувствовать боль — буквально рвет мясо от костей. И все…
— Ты же не сразу стал давать препарат?
— Не сразу. Если не предпринимать ничего — пятна проступаю постепенно. Но исход тот же. Человек погибает от своих собственных рук. Ты видел, как себя изувечивают звери — они просто впадают в бешенство от этого зуда. Тоже и люди. Тот, кто заболевает — через какое-то время теряет рассудок. От этой боли начинают нестерпимо болеть суставы, теряется способность ходить, а в дальнейшем — рвутся сухожилия и мышцы. И все конечности принимают такую форму… Представляешь, каково людям испытывать это?
Мы уже приблизились к повороту, выводящему отряд на старую тропу вдоль линии леса. Я посмотрел на уходящее за горизонт, солнце. Последние лучи где-то далеко осветили Синюю, превратив невидимые отсюда, барашки волн, в ослепительно вспыхивающие огни… Раскинувшиеся вдали прерии были такими умиротворенными, такими тихими, что никак не хотелось верить, что в этой радужной тишине нам опять угрожает гибель…
— А Трясуна спрашивал?
Док недоуменно посмотрел на меня и скорчил гримасу:
— С какого боку?
— В такие моменты не стоит пренебрегать ничем.
Он отмахнулся.
— А что он может предложить? Ну, слышал я. что он нашел часть лекарств, которые Аптекарь когда-то спрятал — и с тех пор толкает его помаленьку, всем желающим. У тебя, по-моему, и то больше было. А толку? Нет, он просто нахватался, кой-каких терминов, плюс страх людей, лишенных любой помощи… Да мне и Аптекарь, пока не погиб, сам признавался, что работал водителем на развозке этих самых лекарств. Потому и стал обладателем нескольких коробок, которых припрятал сразу, после катастрофы. Будь у него, что стоящее — я бы уже знал. Ты лучше ответь — в твоем подвале могло, что-нибудь, сохраниться?
— Вряд ли… Вода затопила его до самого отверстия — так что, если что и было существенное, то уже давно, либо растворилось, либо, потеряло свои свойства. Да и попасть туда невозможно… Слушай. Док! Я так понимаю, эта болезнь не из тех, что были известны людям раньше. Значит, она продукт нового времени, и, естественно, требует и новых знаний, и лекарств. Ведь так?
Он кивнул:
— Да. Я думал об этом. И знаешь, я ведь не вижу выхода…
После этих слов мы замолчали — надолго, каждый погруженный в свои мысли. Я с тоской представил себе глаза Элины, ожидающей нашего возвращения, улыбку Наты… Девушки, ставшие мне такими дорогими, могли погибнуть — и я ничего не мог сделать, чтобы отвести от них эту беду.
— А если выследить и убить всех зараженных животных? Нет, это бред полный — мы даже не знаем, кого и где искать.
— Нужно искать средство. Нужно! — Док упрямо сжал губы. — Если уж судьба уготовила нам такое испытание — значит, она не могла не оставить нам и шанса на спасение. Лекарство должно быть! Ведь принес же Угар те растения, что спасли Нату! Жаль только, что мы их так и не нашли. Я ничего не знаю, Дар. Потому и хочу вернуться… В Храм. Если я смогу, хоть чем-то им помочь — это лишний плюс форту. Понимаешь?
— Не тупой… А если, не сможешь? Тогда, что?
Он посмотрел мне в глаза:
— Уходите. Прерии заражены — ты это уже сам увидел. Но есть места, куда болезнь еще не добралась. Забирай всех и уводи людей в горы.
— А людей долины я забрать смогу? Док, ты предлагаешь покинуть мне прерии… Спасти свою шкуру, но бросить тех, кто уже считает меня своим вождем?
— Ты сам не уверен в этом.
— Да! — я раздраженно кивнул. — Считаю. Но если я уйду сейчас — они все погибнут.
— А ты можешь их спасти? Предложи лучшее — и я с радостью соглашусь с тобой! Так хоть кто-то уцелеет…
— Нет. Это — не выход.
Он горестно опустил голову. Над нами перекликались птицы, в громадных количествах обитающие в вершинах лесных гигантов, в кустах и травах сновали мелкие зверьки, множеству из которых мы и так и не подобрали наименования, повсюду буйно цвели растения и воздух был пропитан пряным ароматом, заставляя позабыть о страшной угрозе всем этим обитателям нового мира…
— Я пойду к Старе.
Он вскинулся:
— К Старе? К этой, полу выжившей из ума, старухе? Но…
— Она — Вещая. Не знаю, почему так, не могу объяснить… Цыганка умеет предсказывать будущее. А после того, что с нами произошло, я склонен доверять даже ее предсказаниям. Может быть, она сможет дать совет…
Не слушая больше возражений врача, я махнул рукой, призывая всех собраться вместе.
— Возвращайтесь в форт! — мне пришлось жестко пресечь возражения, вскинувшейся было, Наты. — Я должен повидать жену Косматого Медведя. Стара живет в лесах лет пятьдесят, если не больше. И знает все травы, которые когда-то тут произрастали. Кроме того, ее многому научили в их племени… — я запнулся, представив себе «племя» беглых солдат, которых судьба заставила скрываться в лесах столько лет… — Может быть, она сумеет помочь. Или, хотя бы, посоветует.
Вместе с сопровождавшим меня Чером и Волкобоем, мы пересекли разнотравье наискось — по самой ближайшей тропе, ведущей к Змейке. Старуха так и оставалась жить возле берегов этой мелководной и тихой речушки, где ее иногда навещал Сова. Сам индеец уже давно перенес свое жилище поближе к Синей реке — на холмы, расположенные вдоль ее берегов. Прежний лагерь становился слишком беспокойным — вездесущие стаи крыс не оставляли в покое никого, кто решался устроить стоянку поблизости от большого болота. И, хоть их набеги успешно и жестоко пресекались такими же кровожадными стаями собак, или громадных кошек, но испытывать судьбу не стоило… Почти там же, обитал и Леший со своими — пути шамана и перерожденных, часто пересекались.
Сама старая цыганка не захотела покидать обжитого места, и Сова оставил ей свое типи. Он идти вместе со мной отказался, и, по его описаниям, искать ее следовало где-то возле большого скопления кустарников диких роз — их аромат был слышен уже за пару часов до подхода. Подойдя поближе, мы растерянно остановились — кустарник сильно разросся и тянулся теперь на протяженности не менее пары десятков километров вдоль берега. От воды он продолжался вглубь прерий на глубину многих сотен шагов — искать здесь кого-то, не зная точного месторасположения, можно не один день…
Приказав охотникам ждать меня на месте, я углубился в заросли. Сразу вспомнились дни, когда мы вместе с Черепом и Ульдэ, впервые напали на бандитов. Тогда еще заросли не были столь густы — а сейчас здесь можно спрятать целую армию.
Несколько часов я бесцельно блуждал вдоль берега, там, где кусты давали такую возможность. Острые и длинные колючки уже изорвали мне всю рубаху, кожа покрылась волдырями от ожогов — а жилище старухи не показывалось. На мои крики никто не отзывался — и я стал подумывать, что найти ее смогут лишь тогда, когда она сама захочет. Собственно, так оно и получилось…
— Стой на месте, чужак. Или Шати разорвет тебя быстрее, чем ты сделаешь выдох!
— Стара, это я — Дар!
— Глаза старой цыганки отказывают ей… Но голос я помню. Зачем ты здесь? Что ты искал среди кустарников, где можно встретить лишь острые шипы?
— Тебя.
— Меня? — она скрипуче рассмеялась. — Дару уже не хватает его молоденьких жен?
— Мне не до смеха, Стара. Долине грозит беда — я пришел спросить тебя о будущем…
— Значит, не напрасно выли волки на вечерней заре… Кости не врали ее хозяйке.
— Ты уже знаешь?
— Стара знает лишь то, что прерии дышат зовом смерти. Имя ее она не ведает. Но ты мне расскажешь!
Она повела меня за собой. Оглянувшись назад, я едва не выхватил меч — позади нас, ступая абсолютно неслышно, шла огромная кошка…
— Не хватайся за оружие, вождь. Это — моя подруга. И она не любит вид обнаженной стали.
— Это и есть… Шати?
— Да. Я выходила ее маленьким котенком, выхватив из лап свинорыла, убившего ее раненую мать. Ну а теперь она сама может постоять, и за себя, и за меня.
— Кроме смерти людям боятся нечего… — она продолжала говорить, совершенно не заботясь о том, успеваю ли я за ней. Старуха так ловко пригибалась и проходила сквозь неприступные заросли, что я едва успевал не упустить ее из виду.
— А этого мало?
— Много… для того, кто еще хочет жить.
Она пригнулась еще раз и внезапно распрямилась в полный рост — мы вышли на открытое пространство, где возле ручья стояла знакомая мне хижина индейца. Стара ловко развела костер и подвесила на прут закопченный чайник. После этого она села на пенек и жестом пригласила меня расположиться напротив.
— В долине эпидемия. Тебе знакомо это слово? Если подробнее — это болезнь, от которой никто не знает спасения. Мрут все — и люди, и звери. Док не знает средства, чтобы лечить заболевших! — я быстро описал ей все симптомы болезни и то, что видел своими глазами.
— И ты решил, что его может знать старуха? Но у Стары, нет таких трав… Пятна. Стара помнит — давно, когда она помещалась под колеса, на табор напала какая-то напасть… Приезжали люди в белом — они заставляли всех глотать горькую жидкость и кололи нам руку.
— Наверное, это были врачи?
— Возможно. Я была слишком мала, чтобы понимать. Помнить — да. Но сейчас нет врачей… Что ты предпринял?
— Док посоветовал закрыть форт от всех чужаков. Мы следовали его совету… сколько могли. Но послушники Святош напали на нас, и выкрали его самого. Нам пришлось навестить поселок.
— Это плохо, — Стара подняла голову и в упор посмотрела на меня. — Ты вновь начал войну?
— Начал не я. Ты не расслышала? Его люди обстреляли форт, у нас ранена девушка… Наверное, уже умерла. Помочь было некому. Что я должен был делать?
— Многих убили?
— В поселке — никого. Мы только освободили Дока. Среди нападавших, в кого-то попали. Но они забрали всех с собой. Святоша устроил что-то вроде храма в травах — слышала об этом? Его «монахи» наверняка там. На них я не стал нападать. Поймали его дозор — и казнили того, кто выстрелил в спину нашей девушке. Оставаться не стали — в поселке очень легко подхватить заразу, там сплошная грязь и запустение.
— Святоша плохо забоится о своей пастве… Но война — это еще хуже. Тебе нельзя воевать.
— Догадываюсь… Предсказание не сбудется, да? Стара, меня волнует не ваши с Совой замыслы — пойми же! В прерии эпидемия! И нам всем надо лекарство.
— Значит, ты тоже можешь быть опасен… для меня?
Она тяжело вздохнула и помешала воду в чайнике.
— Не дергайся — я тебя не обвиняю. И я слишком стара для того, чтобы бояться смерти. От ножа или чумы. Но ты не болен — я не вижу в твоих глазах признаков ночи. А Стара редко ошибается… Дай мне руку.
— Ты опять собираешься гадать?
— Разве я раскидываю кости? Цыганка, ставшая женой индейца, уже почти забыла, как это делается… но читать руку она умеет. Вижу боль… страх. Боишься за свою маленькую женщину?
— Не только.
— Да, да… Еще вижу и Огненноволосую. Сова много раз вспоминал ее. Говорят, она самая красивая девушка долины? Не смущайся, ты же не мальчик. Стара, хоть прошло много лет, помнит мужские руки на своих бедрах… Это хорошо — они делают моложе и тебя. Ты до сих пор не стал вождем — почему?
— Потому что так решила ты, а не вся долина. И я тоже, до сих пор не понимаю — зачем?
Стара беззвучно рассмеялась.
— Глупец… С судьбой не спорят. Быть вождем — твоя судьба.
— Это известно только тебе — в прерии предпочитают жить свободно. Я же только вижу в этом обузу…
— Повторяю, это — твоя судьба. Испытания не кончились с уничтожением Клана. Но тогда я еще не видела их… Ждала — да. Но даже это — еще не все.
— Стара, не говори со мной загадками. Я пришел за советом и помощью — если только ты можешь помочь. Мне не нужна власть над прериями.
— Победителю Клана придется править долиной — иначе самой долины может не быть. Но хорошо — сейчас не время говорить об этом.
Она протянула мне странноватый сосуд, целиком выдолбленный из камня. Тяжесть этой чаши едва не заставила меня опустить руку — а сама Стара протягивала ее, словно пушинку!
— Пей. Помочь я не могу — я не ведьма, хоть меня все ею и считают. И я не знаю целебных зелий, способных остановить болезнь…
— Значит, я искал тебя зря…
Она усмехнулась. Я встал и поправил на себе выбившуюся рубаху:
— Спасибо за угощение… Прости, что потревожил. Меня ждут мои друзья. Твоя кошка не нападет мне на спину? Она не людоед?
— Людоед… — Старуха равнодушно подтвердила. — А вы — звероеды? Что мешает ей закусывать вами, так же, как вы едите других?
Я замолчал — но красноречиво положил руку на рукоять ножа. Старуха коротко бросила:
— Убери. Шати чувствует твой страх. Но, пока я молчу — она не станет на тебя бросаться. А мне не нужен мертвый вождь.
Шати, не сводившая с меня желтых глаз, зевнула — ее клыки сделали бы честь саблезубому тигру!
— Я тоже не хочу править мертвецами. Понятно, почему тебе не приходится самой искать себе пропитание…
— Возможно, возможно, — она не стала отпираться. — Моим зубам тоже иногда не мешает погрызть свежее мясо. Только я не ем маленьких детей… их просто нет, к сожалению. Наверное, вкусные?..
Я сглотнул. Старуха насмешливо смотрела на меня, ее рот скривило подобие улыбки.
— …Но здесь столько фруктов, что я обойдусь и без мяса. А ты решил, что говорю правду? — она коротко хохотнула. — Если вы перестанете поедать зверей — зараза не попадет в ваши желудки. А когда пройдут дожди, и выпадет снег… Или раньше, с первыми холодами — пятнистая смерть уйдет. Может быть.
— И все? Я ожидал большего, от мудрой Стары!
Она выпрямилась и гневно сверкнула черными зрачками:
— Ты — вождь? Думай сам! А если не можешь придумать — собери совет… Большой совет! Из всех селений долины! Пусть люди забудут про распри, и отправят разведчиков в горы! Оттуда приходит вода, спускаются новые стада… Там и следует искать средство, чтобы победить болезнь!
— Но что?
— Не знаю… Твой пес, мог бы рассказать.
Я с изумлением смотрел на рассерженную старуху. Ответ, услышанный мною, поражал своей простотой, но вряд ли кому удалось бы заставить Угара вновь принести загадочное растение.
Она налила в чашку бурлящую жидкость и снова жестом пригласила меня сесть. Старуха пристально смотрела, как я отпиваю горьковатую настойку, и что-то бормотала себе под нос. Когда я поставил сосуд на землю, она тихо произнесла:
— Да… Время пришло. Скоро ты получишь имя, достойное вождя. Я не солгала тебе. Стара не имеет привычки врать — как вы, белые.
Я опустил глаза вниз — сопоставление старухи, звучало, по меньшей мере, неуместно. Но, похоже, проведя столько времени вместе с Косматым Медведем, она уже давно отождествляла себя с народом, никогда не существовавшим на территории этой страны… Однако разуверять старуху я не стал — пример Совы, вряд ли походившего на сумасшедшего, был достаточно ярок. А после всего, что случилось за последние годы, тем более.
— Меня никто не выбирал им, Стара. И я это делаю, не из-за того, что хочу им быть. В долине хватает вожаков, и никто не стремится делиться своей властью. Просто так получилось, что в нашем форте я оказался первым.
— Оставь это… Сова давно не посещал жену Косматого Медведя. До меня доходят разные слухи — а Стара хочет все знать, о делах, творящихся в долине. Но вначале — расскажи о себе.
Она не перебивала — старуха умела слушать. Когда я уставал — она опять наливала мне горячей жидкости и я, промочив горло, продолжал рассказ. Так получилось, что я поведал ей обо всем — начиная с тех пор, как увидел зияющий зев расщелины посреди города, уносящий меня в бездну… Я так увлекся, что не заметил, как наступил вечер, и вокруг воцарились сумерки, сквозь которые мало что можно было разглядеть.
— …Теперь Стара знает, что грозит жителям прерий. Нелюдь, которую вы видели, в скалах — ты не ошибся?
— В свое время, я видел, как он вырвал из земли металлическую трубу и огрел ею ближайшую из крыс. Одного удара хватило, чтобы та отлетела прочь, разрубленная словно мечом! Но это была всего лишь труба… Даже Стопарь или Волос не смогли бы повторить подобное!
— Ты тоже обладаешь силой, намного большей, чем может быть у обычного мужчины. Вот чего следует бояться. Тебе…
— Она не всегда со мной. Бывает, я чувствую в себе способность свалить, одним ударом, на землю, даже Стопаря. Но это довольно редко — чаще, я самый обычный. И управлять этим не умею. Мои способности, то проявляются, то пропадают. Даже в моменты, когда, по идее, они нужнее всего… А то, что окреп — так таким меня сделала жизнь. Попробуй, побегай за добычей…
— Не продолжай. Тот, живущий в тебе, не смог проснутся. Пока… Но может случиться, что ты вновь окажешься на краю, с которого нет возврата.
Я вздрогнул. Но Стара уже переключилась на иное…
— Не тревожься. Чума не тронет твой форт. И мне кажется, что вы найдете средство, победить болезнь. Но пока, тебе не надо говорить об этом. Не торопись… — она отмахнулась от моего вопросительного взгляда. — Смотри в огонь — ты сам увидишь многое…
Я напряг зрение — но, кроме завораживающих язычков пламени ничего не разглядел.
— Люди всегда были легковерны, — Стара чуть усмехалась. — И, даже вожди… Особенно — вожди! А если бы я сказала, что вы все умрете?
— Не надо меня испытывать. Я не верю в гадание, мистику и прочую чертовщину. И, в духов, с богами — тоже. Будь они… ОН, на самом деле — разве допустил бы, такое?
— А ты безумен, седоволосый… Или — смел, человек из города Мертвых. Не стоит так говорить о высших силах…
— Я пуганый, Стара. Настолько пуганный, что уже и бояться разучился.
— Тогда чего ты хочешь от выжившей из ума старухи? Если не веришь в предсказания индеанки?
— Вынужден признать — кое-что сбывается… Но, тому причина — твоя мудрость, а не гадание на костях. Не нужно меня обманывать, Стара. Это всего лишь твой опыт, в чем-то смешанный с реалиями нашей сегодняшней жизни.
— Что ж, неплохо — для человека, пару лет назад и не помышлявшего о своем будущем… Тогда — слушай, и думай. Думай!
Она устремила взгляд на выступившие на небе звезды, и медленно произнесла:
— Ты не веришь в гибель — это хорошо. Значит — будешь бороться. Первым погибает тот, кто опускает руки. Тот, кто сражается — может одержать победу! Чума пройдет… Собери совет! Всех, кто живет в долине. Убеди их помочь тебе. Нет! Не тебе — всем вам! Пошлите большой отряд, в горы. Там много есть того, что не растет в долине — смотрите за животными, они подскажут. Возможно, в этом спасение и будущее прерий…
— Лекарство следует искать там?
— Разве я сказала — лекарство? — Стара глухо рассмеялась. — Пусть ищут… что найдут. Потом сами решите — что это?
Я встал. Слова Стары, хоть и не были лишены смысла, не решали проблемы. Я надеялся на ее опыт, умение и знания, которыми она владела — а получил невнятный совет. И еще неизвестно было — согласятся ли вожаки селений с мнением старухи, которую многие считали давно выжившей из ума…
— Это еще не все, вождь, — цыганка согнала улыбку с лица. — Опасайся развалин! Тех, что остались в провале. Они даже хуже сегодняшней болезни — враг придет со стороны болот! Скоро! Но, еще есть время — я это вижу. Вы успеете… Можешь не верить костям — но они говорят, что вам придется обнажить оружие, перед существами более страшными, чем, какие-то отморозки в синих и черных куртках.
— Откуда ты можешь это знать? С моих слов? В прерии не осталось бандитов… а те, кто сейчас живет на краю желтых песков, стали нам союзниками.
— Тот, кого преследовала Ульдэ, был не один…
— Ты и это знаешь?..
Она кивнула:
— Спроси себя — зачем он приходил в долину? Я не ведьма, и не колдунья — я просто умею слушать, и умею думать. Если бы ты больше слушал дыхание прерий — то тоже стал таким. Но, твоя дорога — быть первым, средь прочих. Спросил? И что?
Я невнятно пробормотал:
— Ну… Долина огромна — могли мы упустить его в своих походах? Могли. Другой вариант — кто-то из живущих, внезапно стал таковым… Если, как ты предполагаешь, он появился из края болот, то остается вопрос — откуда ему там взяться? Сплошные топи, вода…
— И все? Дар помнит, куда падают воды из Большого болота?
— Ты понимаешь, о чем говоришь? Веревка, по которой я поднялся сам и вытащил Нату, давно сгнила у подножья Провала. А там, где сливается грязь…
Внезапно я осознал, что старуха указала самый верный путь, по которому могло пройти в долину это чудовище. Если пласты земли, почти беспрестанно падающие в пропасть, наконец, образовали склон, доступный для подъема — что мешало ему взобраться наверх? Но… зачем?
— Любопытство! — Стара будто читала мои мысли. — Могло же оно быть присуще бывшему человеку? — Она усмехнулась, подбросив в костер охапку хвороста.
— Соображай дальше. Если он любопытен…
— То не так дик, как кажется. И может делать выводы! Там, внизу — мрачные леса и стоячие озера, вечный туман и холод. Мы несколько раз приходили к краю пропасти — просто посмотреть, что происходит в Провале. С тех пор, как я спустился туда и нашел Нату, многое изменилось! Вода из Синей, падающая водопадом, заполнила все впадины и превратила тот край, почти в то же болото, что и у нас. Но здесь, в долине, намного теплее и больше солнца — а там ничего нельзя разглядеть из-за постоянных облаков. Вполне вероятно, что Он и ему подобные, могли решиться поискать себе место получше… И тогда они придут сюда! А этот, первый, разведчик!
— Да, — Стара прекратила помешивать уголья и выпрямила спину. — Он разведчик. Ульдэ видела следы — он шел не один… с женщиной?
— Вроде так.
Она кивнула.
— А женщина — из обычных? Если там, в провале, есть такие, как этот — хватает ли у них самок? Я говорю про иных женщин… Бывших ими, до того, как они стали зверьми. Не только охота могла заставить разведчика подняться по склонам — есть и такое желание… Отыскать себе пару. А когда он увидел долину и прерии, побродил по Предгорьям, и, избегнув ваших стрел, смог вернутся назад, да еще и с такой добычей… Что станут делать те, кто до этого предпочитал оставаться внизу?
Я сглотнул. Стара безошибочно определила направление очередной угрозы — настолько точно, насколько это вообще возможно. И неважно, каким путем проник в долину пришелец. Если смог один — поднимутся и другие. А я всем своим нутром ощутил, что борьба с ними станет самым страшным испытанием для всего человеческого населения долины…
— Ты услышал все, что хотел? — Стара поднялась и жестом пригласила меня в шатер. — Тогда — спать. Ночью только безумцы рискуют бродить по зарослям… Даже Шати — дикая кошка от дикой матери! — предпочитает спать у костра. Правда, она рано просыпается и уходит, когда звезды еще только начинают тускнеть на небосводе.
— Раньше ты не говорила, что у тебя есть такая защитница.
— Раньше ее и не было. Шати на моих глазах из маленького мяукающего зверька стала огромной… почти, как сейчас.
Я вскинул брови:
— И она тоже? До сих пор я подобное знал только, про Угара.
— Надеюсь, что их тропы не пересекутся…
Утром она разбудила меня с первыми лучами. Кошка с не мигающими глазами исчезла — как старуха и говорила. Сама цыганка — индеанка? — накормила меня вяленым мясом и лепешками из перетертых семян. Все казалось пресным, но отказываться я не стал, чтобы не обидеть пожилую женщину.
— Иди домой. Собирай совет. Да… Помни про Зорьку! Ты обещал помочь молодой скво. Береги ее! Что-то говорит мне, что ее жизнь изменится… И последнее. У тебя будет сын.
Я резко развернулся, потеряв на некоторое время дар речи. То, о чем говорила старуха, не умещалось в голове.
— Не спрашивай больше, — она предвосхитила мой вопрос. — Это всего лишь содержимое моего мешочка. Камешек там, косточка тут…
Стара вновь криво усмехнулась:
— Не пытайся срезать путь. Сквозь заросли человеку не пройти — шкуру оставишь. Да и недавние ливни все подтопили, земля сырая. Завязнешь. Лучше держись берега. А теперь иди. Солнце уже высоко. Друзья твои заждались и беспокоятся. Не стоит им углубляться в заросли — здесь бродит не только одна Шати…
