Глава 14

Ната ухаживала за раненым, терпеливо и довольно умело. Ну а раненым был я… Борьба с валуном отняла последние силы, а восторг пса, рвущегося на свободу, привел к еще более плачевным результатам - падая, я еще раз приложился головой о камень и на этот раз отключился надолго. Девушка, превозмогая боль в изрезанных ладонях, втащила меня внутрь склада. Она сумела отыскать в полной темноте уцелевшие светильники, спички и осветила помещение. Как выяснилось, последствия землетрясения оказались плачевны - но поправимы. Все стеллажи, все наше богатство, которым мы так дорожили - все валялось на бетонном полу. При падении многие стеклянные банки разбились, залив его поверхность скользким месивом. Да и сам пол уже не оставался таким же ровным, каким был до толчков. В одном месте плиты поднялись, образовав, крутую горку. Возле трещины, находящейся на месте поворота, наоборот, сильно накренились - и вся конструкция, которую я там соорудил, рухнула вниз. Зато открылись входы в еще две комнаты - достаточные, чтобы в них пролезть. Ната отложила все это на потом, занявшись в первую очередь мной, а после - наведением хоть какого-нибудь, порядка. К счастью, не пострадали очаг и система вытяжки - она даже усилилась, благодаря возникшим во множестве трещинам в верхних плитах. Они удержались на месте - все-таки, этот подвал сооружен на совесть! Сохранились и наши постели - хоть и разметанные сейчас по полу. Оружие, которое висело не далеко от выхода, тоже не пострадало и находилось на прежнем месте. Аптечка - та только присыпана нетолстым слоем упавшей сверху земли. Так же осталась невредимой наша одежда и запасы тканей. В целом, разрушения незначительны. Но, в самой середине нашего жилища, рухнув со свода, возвышались две массивные плиты - они перекрывали центр помещения, и теперь над ними образовался своеобразный купол-конус, уходящий вверх на несколько метров. Оттуда в любую минуту могла упасть груда камней и земли - это самое серьезное из всего, что выяснила при разведке Ната.

На моем теле она обнаружила множество шрамов. Хоть мы и считали, что когти и резцы чудовища меня практически не задели, это оказалось не совсем так. Просто, под засохшим слоем покрывшей меня полностью крови монстра их не было видно. Весь правый бок оказался располосован, словно ножом. Лишь по везению ни один из когтей не достал до жизненно важных органов, углубившись всего на пару сантиметров. Но и этого немало… Осталась отметина на плече - след первого удара бурого чудовища. Самая тяжелая рана - повреждение головы - была даже не видна. Но она как раз и доставляла мне более всего хлопот. Вернее, не столько мне, сколько Нате. Она умело промыла и перевязала все открытые раны, но совершено не знала, что следует делать с тем, что я находился в бессознательном состоянии, бледный и с синеющими губами…

Еще парочка шрамов - совсем касательных - нашлась на ключице, и на ноге. Это уже просто царапины, не имеющие серьезного значения. Больше всего Ната боялась заражения, и потому, несколько раз промыв все рваные края раствором марганцовки, она вколола мне несколько уколов - антибиотик и снотворное - после чего я, на короткое время пришедший в себя, опять погрузился в продолжительный сон…

Ната удивительно умело ориентировалась во всех этих названиях и препаратах - что объяснялось некоторыми перипетиями ее прошлого. Но я, помня реакцию девушки на расспросы, не касался более этой темы. Правда, ранения, которые ей приходилось врачевать, должны были сильно отличаться от моих, но перевязки и уколы она научилась делать вполне профессионально.

Ей не нужно было никуда выходить - все необходимое имелось в доме. Заготовленные заранее дрова - не напрасно мы столько времени тратили на это! Продукты, не все погибшие при падении со стеллажей. Вода - она появилась в ручье, и, к моему облегчению, Нате не нужно было предпринимать дальних вылазок, чтобы наполнить ведра. Несколько раз приносил добычу Угар - он практически полностью перешел на самообеспечение, питаясь тем, что добывал на развалинах. Эти зверьки, невзрачные на вид, но удивительно жирные, вообще мало кого напоминали. Пес, довольный жизнью, притаскивал зверьков в подвал порой вообще не тронутых мощными клыками. Ната, долго о чем-то размышлявшая, однажды наложила мне на раны жир, вырезав его из брюшины убитых животных. Действие оказалось поразительным: раны очистились от гноя и почти сразу спал жар. Как она до такого додумалась - осталось загадкой…

Ната кормила меня с ложечки - слабость не позволяла даже поднять рук. Она варила крепкие бульоны, когда из консервов, а когда и из мяса зверьков, не брезгуя их видом, и, более того - заставляла меня пить его в больших количествах. В прошлое время от подобных ранений и ушибов я бы провалялся в постели не меньше месяца, и то, если бы выжил. Но сейчас - уход ли, действие мазей и уколов, или, появившаяся жизненная сила, подняли меня на ноги за одну неделю, почти полностью убрав все последствия от столкновения с Бурым. Остались только рубцы на коже - Ната, улыбаясь, говорила, что они лишь стали украшением…

Она часто сидела возле меня, занимаясь каким-нибудь своим делом. Уставая и собираясь спать, больше не уходила к себе, а ложилась с краю, чтобы всегда оказаться рядом, если мне понадобится ее помощь. Тогда я высвобождал руку из-под одеяла и гладил ее по волосам. Пока сильна была болезнь и слабость - мысли о близости не посещали меня. Теперь же… ее присутствие вновь не давало мне покоя.

В первый же день, как я выбрался на поверхность после долгого перерыва, попросил Нату принести лук и стрелы. На удивление, выпущенная стрела попала в мишень, хотя руки еще немного тряслись и после первого же выстрела я почувствовал усталость, но это уже были мелочи. Главное - я, по-прежнему, мог без промаха попасть в цель с расстояния в пятьдесят шагов. Это означало, что выздоровление идет полным ходом, и вскоре смогу участвовать во всех наших общих делах. Ната стояла рядом и радовалась как ребенок, прыгая и хлопая в ладоши. Я смотрел на нее, на ее детскую непосредственность, которой она выражает свою радость, и был счастлив, ловя себя на мысли, что очень привязался к этой взрослой девочке - маленькой женщине. И... именно как о женщине, я думал о ней, уже постоянно... Наверное, действительно шел на поправку. И жалел, что слишком быстро - Ната как-то незаметно, вновь перебралась на свою половинку.

Совместными усилиями мы привели в порядок наше жилище. Стеллажи поставили, банки рассортировали, одновременно выкинув все разбившиеся в яму возле холма. Как позже оказалось - зря... Плиты, упавшие сверху, кое-как подровняли. О том, чтобы их разбить и вытащить, не заикались - бетон, причем крепчайший! Но эта, образовавшаяся преграда, мешала свободно передвигаться по подвалу. Мне пришлось приложить всю свою смекалку, в попытках избавится от этой «китайской» стены. В итоге, едва не надорвавшись от усилий, мы свалили их на пол - и сразу бросились наутек, опасаясь могучего камнепада. На наше счастье, рухнуло всего ничего - убрались за один вечер. А в итоге вообще перенесли свои спальни в иное помещение, чтобы не оказаться под образовавшимся куполом еще раз. Забутовать его нечем, да и с такой сложной работой пришлось бы провозиться не один день. Но, хоть и не особо надежно, я все же укрепил потолок и теперь мы могли ходить, не опасаясь случайно падающих камней или даже предметов - рухнувшие плиты оказались полом этажа над нами, а принадлежал он, по всей вероятности, то ли магазину сантехники, то ли мобильной связи. Или, обоим сразу - повсюду валялись разбитые унитазы и сотовые телефоны…

К сожалению, толчки не пощадили стеклянные банки. Надеяться на это было глупо, и мы довольно спокойно отреагировали на потерю большого количества соков, в них находившегося. С другой стороны, все эти сокровища доживали последние дни - сроки хранения заканчивались, и нам все равно пришлось бы их просто вылить, так как выпить нереально. Мне было жалко именно банки - емкость для воды, что более важно. Ната собирала грязь совком и веником, сваливая остатки роскоши на улице. Куча росла, распространяя возле себя благоухание свалки… Мы не сразу догадались, насколько это опасно. Да и не до того - я ведь почти не выходил наружу, а Ната, все время посвящавшая заботам обо мне, покидала подвал лишь в крайней необходимости.

Пока девушка выхаживала больного - а тот, успев почувствовать, насколько приятно быть «как бы» ограниченно ходячим - произошло небольшое событие, в очередной раз показавшее, насколько я плохо знаю свою спутницу. Ната рисовала. Нет, не рисовала - так, как рисует просто человек, имеющий некоторую толику таланта, а творила, именно, как настоящий художник! С чего вдруг она решила достать карандаши и альбом, в какой момент задумала - уже не важно. Но, открыв один раз глаза, в мелькающем освещении лампад и свечек, я увидел, как она быстрыми и уверенными штрихами набрасывает что-то на листе бумаги. Скосив глаза, я попытался рассмотреть… Ната изобразила город. Не тот, в котором довелось жить ей и мне, а новый, настоящий, в котором мы жили теперь. И он открылся мне как бы с высоты птичьего полета. Как она смогла настолько хорошо запомнить? Я узнавал все, что попало под ее руку - Гейзер, где она купалась, Монетные озера, тропки и ущелья, берег Болота, край Провала! И - наш холм, он же подвал и дом…

- Шею свернешь…

Ната улыбнулась и прикрыла рисунок ладошкой.

- Мастер…

- Ты, о чем?

- Ты талант. Даже страшно представить… Всего несколько мазков, и… словно фотография. А ведь ты не могла увидеть руины с такой высоты!

- Ерунда. - Ната положила на лист вторую руку. - Разве ты не видишь так же, как я?

- Ну… - Я замялся.

- Видишь. - Ната не спрашивала - утверждала. - А если бы не видел - не смог сказать тех слов, что сейчас произнес. Ты бы просто не понял…

- Пусть так. Только я и таракана нарисовать не смогу…

- Фу! - Она скорчила гримасу. - Нашел, кого вспомнить. Уж чего-чего, а этой гадости даже изображать не хочется. Нет их сейчас, и очень хорошо!

- Да я не о том… У меня таких способностей нет. А ты все черточки вывела, будто карту смотришь!

- Карту… - Ната неопределенно махнула вглубь подвала - Подумаешь. Сложнее, когда нужно придумывать что-то свое, не имеющее аналога. Или портрет.

- Портрет?

- Ну да! Никто ничего не скажет, когда видит натюрморт, или вид из окна. А вот если себя, любимого - ого! Нарисуешь, как есть - обида, на все времена! Почему толстая, глаза раскосые, уши лопоухие? Прыщи, усики под губой, ноги в синих жилках? А изобразишь принцессой - самой противно. Не могу я врать… а правда натурщицам не интересна.

- Ты про… подруг? - я осознал, что опять залез в область, вспоминать которую Нате вряд ли хотелось. Но она только кивнула:

- Да. Девочки разные были… Кто-то, как и я… А иная сама для себя так решила. Когда рисуешь - все, что внутри, наружу вылезает. Я словно чувствую… и вывожу на бумаге. Обижались, конечно… Но большинству нравилось.

- Вот как? - Я призадумался. - Получается, ты не просто рисуешь. Характер, внутреннюю сущность показываешь, так?

- Умный? - Ната спокойно убрала альбом в сторону и поставила передо мной чашку с бульоном. - Пейте, ваша милость. Не особо сладко, скорее горько, но зато голова ясная и спать хочется.

- А тебе более по нраву, когда я зубами к стенке?

- А не доставай расспросами…

- И все же. Нарисуй меня!

- Тебя. - Ната не спрашивала, скорее, подтверждала уже выношенную мысль. - Хорошо. Уговор - не обижаться. К тому - свет здесь плохой, рука устала, карандаши отсырели и вообще…

- Не дави на жалость. Света мало - зажги еще, карандаши положи к очагу - высохнут, а руки… давай ладонь сюда.

Ната удивленно вскинула брови, но, не споря, протянула ладошку. Я выпростал свою, из-под одеяла, и взял пальчики девушки. Неожиданно холодные, что меня удивило - в подвале достаточно тепло.

- Я согрею…

Я прислонил ее ладонь к лицу и принялся отогревать дыханием, потом - еле заметно касаться губами, лаская каждую фалангу, каждый пальчик. Ната закрыла глаза…

В какой-то момент я осознал, что держу уже обе руки, а девушка склонилась ниже и вперед, став совсем близко к моему лицу. Дыхание сбилось, мои пальцы вздрогнули - Ната открыла глаза и смущенно отпрянула:

- Останься.

- Ты просил портрет? Вот и лежи…смирно. Я сейчас.

Она отошла вглубь, куда-то, к очагу. Я вытянулся, пытаясь утихомирить жар, бушующий в груди. Это невозможно… Невозможно - когда двое, принадлежащих к разным возрастным категориям, разным судьбам, а главное - разным полам! - вынуждены жить вместе… Невозможно, потому что природа сильнее, и сил противится ей, уже не осталось. Она - женщина, а я - мужчина. И я не могу не желать ее… И мне уже совершенно плевать, сколько ей лет, и сколько прожито мной - в наших условиях это не имеет ровно никакого значения. Мы остались одни, остались чудом, среди такого количества погибших, что просто не имеем право жить моралью прошлого. Или… именно прошлое мешает нам жить?

- Не дергайся и лежи спокойно. - Голос Наты прозвучал совсем рядом. - А то я стану тебя поправлять и ничего не получится. Вот… хорошо.

Она положила листок на колени, взяв для опоры поднос из обнаруженного нами сервиза. Карандаши собрала веером в стаканчик, и, чуть подумав, вытащила один…

Работа продолжалась примерно с час. Может, и больше - я просто не заметил, стараясь не шевелиться, чтобы не помешать девушке. Все это время она, то бросала на меня короткие, изучающие взгляды, то, склонялась к бумаге. Наконец, Ната выпрямилась:

- Ну вот… смотри.

Я подтянулся на руках, приняв сидячую позу. Она протянула листок, заодно поднеся к нему лампадку:

- Не очень, наверное…

- С ума сойти…

Я рассматривал себя, словно в зеркале. Но отражало оно не меня… Вернее, не меня такого, каким я видел себя всю свою жизнь - а другого, с более жестким и уверенным взглядом, с уверенностью и опытом… Откуда? В портрете угадывалось все - страшные испытания, муки выбора, надежда… И - что-то вовсе неуловимое, скрытое от глаз. Если точно - как раз глаза… мои, но и одновременно, чужие… Словно зрачки зверя, готовящегося к прыжку! Откуда в ней такая сила? Как можно так видеть человека?

- Плохо, да?

- Не прячься за словами… Я, действительно, такой?

Ната словно сглотнула - я понял, что она тщательно выбирает выражения, боясь меня обидеть:

- Я предупреждала.

- Я не о том. У меня нет ни малейшей обиды - если ты так решила. Ты видишь самое дно… словно душу. Как?

- А как ты видишь меня? Разве похоже на правду то, что я тебе рассказала? У каждой второй девчонки есть в запасе подобная история… Залетит по глупости, или, по пьяни - а потом вешает лапшу каждому встречному, типа, я не я и вообще - сама невинность! А ты - поверил. И ни разу не сделал попытки уличить обман. Значит - тоже видишь. Только и разницы, что ты делаешь образ словами… а я - карандашом.

- Я не делал образ.

- Делал. - Ната выпрямилась и смотрела прямо в глаза. - Ты тоже меня нарисовал. Такой, как хочешь… видеть. Внутри…

- Я понял.

Взяв ее ладони в свои, я, как можно нежнее, прислонил их к лицу. Ната тихо произнесла:

- Если вдруг растает лед, небо ведь не упадет? Солнце не прервет свой бег, если плачет человек. Не вздымается волна, и молчит во тьме Луна. Тишиною дом объят, не шумит далекий сад. Нет в ночи правдивых слов - им лишь требуется кров. Что любовь? Она слепа… Что желанье? Тропа. И на ней, то тут, то там, шепчут сказки по углам. Если им поверит кто - попадется, ни за что… Небо ведь не упадет. Если вдруг растает лед…

На щеках девушки появились крохотные капельки…

- Ната! - Забыв обо всем, я рванулся к ней. Она сразу поднялась и чуть отодвинулась назад:

- Вот видишь. Сейчас я беззащитная, кем-то обиженная, слабая… Ты поверил? Ты тоже умеешь… Рисовать.

Она смахнула слезинку - фальшивую, ли? - и умчалась в дальние комнаты. Я услышал громкое пение и довольную возню - Угар примчался на зов хозяйки и они, уже вдвоем, носились по подвалу, создавая бедлам не меньший, чем тот, что мы застали по возвращении…

Землетрясение несколько преобразило местность: что-то рухнуло окончательно, что-то, наоборот, вылезло, после многодневного нахождения под землей и пеплом. Мы удивленно смотрели, как из земли показался остов давно сгоревшего троллейбуса - он напоминал скелет доисторического динозавра, пробитый во многих местах и покрытый ржавчиной… Упал шест, стоявший на вершине холма и служивший ориентиром, но в нем больше и не было нужды. Мы так хорошо знали город, что могли отыскать дорогу практически в любом направлении. Появились новые ручейки и провалы - их приходилось обходить стороной, не зная, что может таиться под внешне крепким краем земли, возле трещины. Жизнь вновь налаживалась. И, все же, оставалась прежняя проблема, решение которой уже не могло откладываться надолго: я чувствовал это по взглядам самой девушки…

- Дар, принеси, пожалуйста, воды. Я хочу искупаться. И тебе не помешает тоже...

- Ты же вчера мылась?

- Ну и что? Пока все это разгребешь, - она указала на кучу мусора, - семь потов сойдет!

Я пожал плечами - почему бы и нет? Воды снова в избытке, ручей рядом - даже ближе, чем до толчков. Натаскать ее труда не составляло. Тем более, что землетрясение открыло несколько новых захоронений древесины - пусть подгнившей и слегка сырой, но после просушки годящейся для разведения очага. Я взял ведра и вышел наружу. Там уже сидел Угар. Он приветственно помахал хвостом и вновь уставился на ближайший холм - выискивал очередную жертву своего непомерного аппетита.

- Ждешь? Ну, жди, проглот… Искал бы лучше, где-нибудь, подальше - так вероятнее будет.

Оценив мой совет, как призыв к действию, пес неторопливо поднялся и затрусил вдаль. Я проводил его глазами - когда же и мы вновь пойдем куда-нибудь? Несмотря на ранения и последствия тряски земной поверхности, тяга к странствиям у меня все еще оставалась сильной.

Ната кивнула мне с улыбкой.

- Спасибо. Что бы я без тебя делала.

- Сама носила. Не за что. Это моя обязанность, если помнишь. Я же не говорю тебе спасибо за то, что ты всегда заботишься о порядке в нашем доме. Это естественно.

- А напрасно. Иногда мог бы и поблагодарить - женщинам это приятно.

- Ну, тогда…

Я встал возле нее и, преодолев сопротивление смеющейся девушки, привлек ее лицо к своим губам. Она, перестав вдруг упираться, приподнялась на цыпочках, и сама отыскала мои губы… Я вздрогнул, ощутив, как сердце стало биться раза в два быстрее... Ната не отходила. Она призывно положила мне руки на плечи, словно, чего-то ожидая…

- Ната...

- Дар...

Я, как в тумане, склонил голову. Наши губы встретились, и упоительное чувство стало заполнять все мое сознание. Ноги подкашивались сами собой…

- Наточка…

- Дар…

Я не выдержал! Мои ладони легли на ее плечи, скользнули вниз на талию, бедра - и желание едва не взорвало меня изнутри! Она не отступала, не пыталась высвободиться, напротив, прижалась ко мне так, что мой разум окончательно пропал, уступив место желанию обладать девочкой сейчас, и немедля… Прикрыв глаза, задыхаясь, она повторила:

- Дар…

Пьянея и теряя голову, я просунул руку под складки ее распахнувшейся рубашки. Почувствовав кожу пальцами, я и вовсе потерял рассудок, переставая различать реальность, опустился перед ней на колени.

- Ната! Милая, желанная моя!

- Дар… Сумасшедший… Родной мой!

Злобный лай и грозное рычание - вот что остановило меня в самый последний миг, заставив дернутся, как от удара! Угар, влетевший в подвал, щелкал пастью, словно огрызаясь с кем-то, и яростно кидался на лаз. От отчаяния и обиды слезы, казалось, брызнули у меня из глаз, но в следующую секунду я, понимая, что любое промедление может стоить нам жизни, рванулся к висевшему над Натой мечу и соскочил с постели. Ната, ничего не понимающая, прижав руки к груди, приподнялась и широко раскрыла глаза - она не слышала появления пса.

Угар опять рванулся в лаз, громко взлаивая на кого-то…

- Назад! Назад Угар!

Крича и ругаясь от бешенства, я бросился к нему. Вход в подвал обладал как преимуществом, так и недостатком. В нем можно сдержать любого крупного противника, но выйти наружу не представлялось возможным - по той же причине! Любой враг мог ударить на выходе, сверху по голове, мощной лапой - выход становился ловушкой!

Пес опять кинулся в проход.

- Назад!

Но Угар был более сообразительным, чем я предполагал. Он не полез в сам лаз, а затормозил возле него настолько резко, что проскочили искры! Пес остановился перед отверстием и, опустив голову, стал рычать на невидимого мне врага. Я подбежал к нему, он коротко рявкнул, мотнув башкой - "нельзя!". Я не успел даже подивиться - такому его не обучали… Угар снова рявкнул.

- Тихо. Тихо... Поняли уже все. Кто там? Крысы?

Он мотнул головой, словно выражая свое несогласие.

- Вороны?

На этот раз реакция пса показалась более сильной - он зло гавкнул и весь ощетинился.

- Ты что, понимаешь, что ли? - я опешил от такой понятливости собаки…

- Он хорошо помнит значение этих слов. Звуки. Интонацию.

Ната, накинув на себя кое-что из верхней одежды, стояла позади меня и держала в руках свое копье. Я машинально заметил:

- Не стой под рукой… Ната?

От стыда и смущения краска залила мне лицо. Нет, я вовсе не стеснялся того, что могло произойти, да и ей это не могло быть в диковинку. Но что-то заставляло меня не смотреть в глаза девушке - совсем еще молодой для подобных развлечений... И уже испытавших их в полной, даже слишком, мере!

Она успокаивающе произнесла:

- Со мной все в порядке, Дар…

Я промолчал - выражение моего лица говорило само за себя. Какой уж тут порядок…

В проходе ничего нельзя было увидеть - вырытый нами так, что получился слегка искривленным, он скрывал от нас тех, кто находился снаружи. Но и они не пытались попасть к нам, видимо, хорошо понимая, с кем придется иметь дело. Или же, наш приятель, успевший нырнуть от нападения в подвал, смог кого-нибудь по пути хорошо цапнуть - это тоже действенно отбивает охоту на эксперименты.

- Не ходи! - испуганно шепнула Ната мне в след.

Я взял из ее рук копье, и, выставив его впереди себя, полез в лаз. Едва я высунул его из-за поворота - мощный удар разбил древко в щепки, отбросив наконечник куда-то вперед. Да, те, кто ждал на выходе, ребята серьезные… Мне стало не по себе. Если бы не вовремя вернувшийся пес, вороны могли беспрепятственно проникнуть в подвал. Подойти на своих шаркающих лапах к постели, и, жесткими, как камень, клювами, превратить нас в кровавое месиво… И это - в самый упоительный миг, какой только я мог себе представить! Тоже самое отразилось и в глазах Наты - она все поняла…

- Ох!

Она бессильно стала опускаться на пол…

- Ната?

Я крикнул псу:

- Стереги.

Угар сел возле входа. Попытайся вороны проникнуть в подвал - клыки собаки мигом превратят наглеца в комок перьев.

Кляня и их и себя самыми последними словами, я отнес потерявшую сознание девушку на ложе - на этот раз, ее собственное. Подумать только, во что могла превратиться минута счастья, которая едва не наступила у нас после стольких дней ожидания… Но, у нас ли? Я посмотрел на лицо Наты. А хотела ли она этого? Правда, и не пыталась больше отбиваться всерьез. А ведь могла…

Я положил ее и на всякий случай, поставил возле постели свое копье. Более тяжелое и увесистое, чем дротик, но мало чем полезное в узкости наших проходов. Если враг все-таки сумеет прорваться в подвал, то гораздо более ценен окажется клинок! Сжимая в руке меч, я вернулся к Угару. Он продолжал сидеть возле входа, перестав рычать и лаять, но, не теряя бдительности, как настоящий охранник и сторож. Угар, взъерошив шерсть, напоминал небольшого медведя. Я с опаской и долей уважения посмотрел на его суровую морду: теперь справиться с ним одним только встряхиванием уже нереально. Но в этом и не имелось необходимости. Пес больше не пытался посягать на какое-то особое отношение к себе. Да и нельзя сказать, чтобы мы обделяли его вниманием, и он не получал от нас все, что только мог захотеть…

Я посмотрел в сторону Наты. Мне почему-то стало несколько горько… Похоже, я все-таки чуть было не принудил ее к тому, что могло сейчас произойти. Я хотел быть с ней, но не становиться таким, кого она могла только ненавидеть, похожим на всех, кто уже пользовался положением девушки… Сжав до боли, рукоять меча, решил, что не стану принимать такого дара, если он будет против ее собственной воли. Только надолго ли хватит на это, моей собственной?

- Угар… - я вполголоса окликнул пса.

Тот повернул громадную голову и так же негромко рявкнул в ответ. К сожалению, при всех его талантах, говорить он все равно не умел. Что, впрочем, и не требовалось. Научившись понимать пса без слов, я уже подозревал, над чем думает наш могучий друг.

- Разведай…

Пес опустился на брюхо и пополз к выходу. Прошло несколько томительных секунд. Щелканье клюва о камень, рык пса - Угар хвостом вперед выбрался из лаза обратно. Нет, вороны не собирались так скоро покидать место засады. А караулить они могли долго…

- Сколько же их там?

Я прикинул. Если это те самые, которые когда-то едва не прикончили собаку - их осталось двое. Третий, настырно досаждавший мне при переправе через озеро, был съеден подводным монстром. Но ведь это могли оказаться иные птицы… Правда, даже двух вполне достаточно, чтобы ни дать нам возможности высунуть носа из подвала.

- Дар…

Ната поднялась с постели и направлялась ко мне. Я обернулся. - Как ты?

- Нормально. Сама удивлена… От более страшных вещей в обморок не падала, а сейчас, ни с того, ни с сего… Они еще здесь?

- Увы. Я тоже не знал, что ты способна часто терять сознание. Мне казалось, ты гораздо крепче. Уже многое видела, а падаешь, как кисейная барышня.

- Это не по моей воле… само собой происходит. Иногда - как сейчас - совсем не вовремя. Даже без причин. Это после того случая…

Ната встала рядом, и я сразу заметил, что теперь она не рискует стоять слишком близко…

- Что мы будем делать?

- Не знаю пока…

Я на самом деле не знал. Можно, конечно, оставив Угара стеречь вход или просто загромоздив его, чем-нибудь, спокойно заниматься своими делами - но ведь это не выход? Позволив этим тварям один раз запереть нас здесь, мы рискуем подвергаться подобному и впредь. И, когда-нибудь, они все же добьются своей цели. А я хорошо помнил, что может означать удар такого клюва - разорванные грудные клетки крыс, еще стояли перед моими глазами…

- Пойди, приготовь что-нибудь поесть. Я подумаю…

Ната ушла к очагу, и я услышал, как она перебирает банки. Угар вопросительно посмотрел на меня, похоже, он так и не сумел никого поймать. Видимо, всю охоту ему испортили нагрянувшие так некстати птицы, или он сознательно вернулся к нам, увидев их в воздухе. Если так - пес спас нам жизнь… Я погладил его по лобастой голове. Пес довольно облизал нос и уселся возле моих ног.

- Так. Что мы имеем? Давно бы пора найти еще один вход... Лисица- и то, готовит в норе запасные лазы. А мы, люди, этим не удосужились заняться заранее. Вот и получили то, что получили...

Я наряжено размышлял. Попробовать использовать что-то вроде щита и с его помощью выбраться, выдержав первый удар? Бред - клюв монстра способен размолотить в клочья все, что угодно. Да и нет у нас ничего подходящего. Выйти с факелом? Все звери боятся огня. Но где гарантия, что это поможет? Тем более, в этом случае? Эти птицы хорошо знакомы с человеком и вряд ли боятся пламени так сильно, как его боялись бы дикие животные.

- Я все приготовила.

Ната звала меня к столу. Я кивнул.

- Сиди.

Пес покосился на вкусно пахнущий угол, где находился очаг, но только облизнулся и поближе подполз к лазу - службу он знал и понимал, что сейчас не время ластиться к нам.

Ната предложила мне легкий завтрак: лепешки и поджаренные в собственном жире консервы. Я вздохнул - от одного только их вида у меня начиналась изжога…

- Налей кипятка, пожалуйста…

Ната протянула мне мою чашку. Мы обзавелись ими не так давно, вскоре после того, как вернулись с удачной охоты. Для этого нам пришлось забраться в образовавшуюся пещеру на склоне одного из холмов - Угар загнал туда зверька, и я прикончил его внутри ножом. А заодно вытащил на свет то, что попалось под руки. Это и были те самые чашки. До этого приходилось пользоваться обрезанными банками из-под тушенки.

- Ты придумал?

Я молча помешивал сахар. Ната, силясь выказать спокойствие, налила себе еще одну, но я заметил, как подрагивают ее руки.

- Они сюда не проникнут.

Она кивнула.

- Я понимаю…

- Тогда что же…

Она приложила палец к губам - жест, совершенно ненужный в нашем уединении…

- Что?

Ната склонила голову и негромко произнесла:

- Не нужно…

Я заткнулся. Раскладывать все по полочкам не стоило...

- И что остается?

Я пожал плечами. Как ни крути - выход только один. Но у девушки имелось на этот счет свое мнение…

- Посмотри, - она указала на трещины в потолке. Я непонимающе поднял голову вверх.

- Ну, и?

- Не догадываешься? А про лаз ты забыл?

- Лаз?

- Ну да. Тот, в последней комнате. Он ведь остался целым. Пока ты лежал… когда болел. Я попробовала туда проникнуть. Он сохранился почти хорошо - в одном месте лишь, плиты сдвинулись, и от этого даже стало легче подниматься выше. Только я не рискнула забираться далеко…

- Но зачем?

Ната пожала плечами.

- Не знаю… Думала, вдруг понадобиться. Вот и понадобилось.

Я вскочил, как ужаленный.

- Тебя могло там придавить, как муху! На кой леший тебя понесло неизвестно куда?

От моего крика Угар, до того спокойно лежавший у входа, глухо зарычал - он не понимал причины внезапной агрессии и на всякий случай, давал понять, что готов вмешаться… Ната непонимающе смотрела на меня, потом всплеснула руками и сказала:

- Что такое? Чего ты испугался? Ну, придавило бы... и что? Подумаешь. Одной шлюхой…

Я рванулся к ней и занес руку для пощечины. Ната, оборвавшись, замерла, ожидая удара. Ее глаза встретились с моими…

- Бей… - тихо попросила она. - Ты давно хочешь меня ударить. Тем более, сегодня... Бей. Мне не привыкать…

- Может быть, ты и вынудишь меня ударить… Но не за это. Никогда - за это.

Я вышел из-за стола и направился к месту разлома, в угол, где секции склада образовывали поворот. В словах Наты присутствовал здравый смысл: если попытаться выбраться из подвала через вершину холма, птиц можно будет застать врасплох. Но все мои предыдущие попытки отыскать еще один выход на поверхности заканчивались ничем. Появился ли лаз теперь, после толчков, приведших к обрушению многих плит внутри самого холма?

Девушка догнала меня возле трещины, решительно преградив дорогу.

- Отойди.

Я попытался ее отодвинуть, но она жестко оттолкнула мою руку. - Нет. Я полезу первой. А ты - подумай о том, что хотел…

Я поймал ее за руку и притянул к себе.

- Прости меня… Я очень боюсь… за тебя. Прости.

Ната, прекратив вырываться, обняла меня…

- Какой же ты… иногда слабый. Другой, уже давно все поставил все на свои места. Неужели так сложно переспать с женщиной против ее воли? А теперь... Не знаю, как мне себя вести с тобой. Почему ты не ударил? Мне бы стало легче.

- Разве я мог? Я…

Она зажала мне рот.

- Нет. Не говори слов, о которых можешь потом сожалеть. И… ты мне тоже очень дорог. Я вела себя, как последняя идиотка… А, по-другому, не могу.

Я смолчал. Ната подождала, но видя, что я нарочито не реагирую на ее слова, пожала плечами и направилась к дальнему концу подвала. Лаз сохранился хорошо. Я принял из рук Наты наше оружие: лук, пару дротиков - она решила захватить и их. Мы взяли веревку - та могла пригодиться при подъеме. Первой, как и собиралась, полезла Ната. Она ужом проскальзывала меж опасных разломов и острых граней темнеющего металла. Взобравшись на очередной выступ или площадку, бросала мне веревку и, подтягиваясь сам или с ее помощью, я поднимался все выше и выше. Мы проползли, таким образом, не менее двадцати метров - по всем расчетам, находились на самой вершине нашего холма. Где-то скоро должен появиться и сам выход наружу. Если он, есть, конечно… Мы до сих пор дышали свободно - следовательно, воздух откуда-то поступал? Но здесь, по-прежнему, оставалось темно. Ната достала спички, я остановил ее руку, готовую чиркнуть по коробке.

- Опасно. Может быть, тут скопился газ.

- Тогда бы мы не могли так далеко залезть.

Решив, что Ната права, я кивнул, - Ладно, пробуй… Спичка тускло осветила помещение, в котором мы оказались. От увиденного, нам в миг стало не по себе... Вся комната, или, вернее, этаж, придавленный сверху пластами земли и стенами соседнего здания, был наполнен человеческими останками. Полуразложившиеся, с жутким запахом тления, они лежали повсюду. А еще выше - виднелся темный клочок открытой земли, где отсутствовали камни и участки скрученной арматуры. Именно туда устремился дымок от спички, догорающей в пальцах девушки. Я отставил Нату и, зажимая нос, полез вперед. В полной темноте, нащупывая руками землю, я стал загребать и отбрасывать ее за себя. Ком земли попал в девушку - она вскрикнула, но сразу умолкла. Любой звук мог потревожить своды, и все рухнуло бы вниз, завалив склад…

Приток свежего воздуха был как дар неба! В несколько секунд я расширил проход, и тусклый свет проник в узкое отверстие, сразу осветив и Нату, и лаз, в котором мы находились. Еще выше оказалась плита - она была полностью скрыта сверху землей, но оставила под собой достаточно места для, собственно, самого отверстия, которое и служило тягой для нашего подвала. Возможно, оно не единственное - холм был пронизан такими щелями. Но именно эта и именно сейчас нужна, как никогда.

Я напрягся. Как ни хотелось покинуть это мрачное место, следовало соблюдать осторожность. Вороны могли запросто оказаться и здесь, в непосредственной близости от вершины. И, скорее всего, одна из них находилась как раз тут, как охранник для второй, ждущей сейчас нашего появления внизу. Подо мной, тяжело вздыхая, карабкалась Ната. Ей увиденное далось труднее, чем мне - она не знала, что можно повстречать в верхних слоях холма, а я никогда не говорил ей раньше об этом… Кто захочет жить под кладбищем?

- Ната. Я у входа. Замри на время.

Она послушно остановилась. Я прислушался - нет, вроде ничего не слышно… Слегка дул ветер, сбрасывая песок и мелкие комки с вершины - и все. Вороны, если и сидели где-то поблизости, ничем себя не выдавали. И я решился…

Выставив перед собой лук, я прополз этот последний метр и встал на колени. От резкого света слегка зарябило в глазах, но это длилось лишь мгновение. Я поднялся и прикрыл собой лаз, давая возможность Нате беспрепятственно последовать за собой.

Птицы оставались внизу. Они мало походили на виденных нами ранее, воронов, скорее, это было что-то, что могло получиться после трансформации из настоящих пернатых хищников... Это стало ясно даже отсюда, с вершины. Сверху они казались не очень большими - но я понимал, насколько это обманчиво. Каждая из зловещих серо-черных бестий достигала величины Угара, как раз такого, какой он был сейчас. Стервятники, восседая по обе стороны лаза, спокойно ждали момента, когда понадобится применить свое мощное оружие - страшный клюв, которым запросто можно дробить камни. Мы подкрались, укрываясь за неровностями поверхности и выступающими плитами. Я изготовился, кивнул Нате и спустил тетиву. Стрела взлетела - и резкий клокочущий крик подранка взорвал тишину. Птица, заваливаясь на одну сторону, падала в лаз. Вторая сразу сорвалась с места, поднимаясь над нашими головами. Ната вскинула руку - дротик пролетел в каком-то сантиметре от лап, чиркнув одну из них по морщинистой жесткой шкуре.

- Угар!

Пес выскочил из подземелья и принялся рвать бьющегося стервятника клыками за крыло. Он умело уворачивался от ударов ее лап, потом придавил тушей, лишив возможности применить клюв, и вгрызся в горло. Через секунду все было кончено - падальщик обмяк и перестал биться…

Уцелевший собрат погибшего монстра кружил над головами - он не собирался улетать. Увидев, что произошло с его напарником, яростно щелкнул, и это прозвучало, как крик летающего ящера… Гриф - а более всего летающая образина походила на него! - спикировал вниз, намереваясь ударить на лету девушку лапами. Я откинул лук - времени выстрелить уже не оставалось - и, выхватив меч, прикрыл ее собой. Когти пронеслись возле лица - он промахнулся совсем немного и со всего размаха врезался в землю. Я успел отсечь ему одну из лап, прежде чем монстр успел подняться. Второй дротик Наты пробил крыло хищника. Но живучая тварь не хотела сдаваться. Птица сумела отбросить от себя кинувшегося на него Угара и, расправив крылья, снова поднялась в воздух. На этот раз гриф не стал задерживаться, а тяжело махая крыльями и заваливаясь на бок, улетел вдаль за холмы.

- Угар! - я жестко прикрикнул на пса. - Прекрати!

Он таскал дохлую тварь по камням, раздирая ее внутренности в клочья. Мы еще какое-то время оставались наверху, ожидая, что могут появиться новые враги. Но все было тихо. О сражении уже ничего не напоминало - только пятна крови на камнях возле входа, да истерзанная туша под склонившимся над ней псом.

- Прекрати! Всякую падаль, жрать еще…

Ната вскинулась.

- Там же вода на огне! Ведро, наверное, уже прогорело!

Мы посмотрели друг на друга и нервно рассмеялись…

…После внимательного осмотра, убедились, что наше предположение верно. Пернатые разбойники оказались куда больше знакомых нам Воронов и намного опаснее. Только наше неожиданное появление позволило одержать вверх в короткой схватке... Напади они на открытом пространстве, и исход ее был бы под вопросом. Мы вскоре разобрались, почему наглые и опасные хищники появились возле нашего холма. Всему виной стала собственная беспечность: содержимое тех самых банок, которое мы так бездумно вышвырнули из подвала, не озаботившись их полным уничтожением. Запах свалки привлек пока только птиц, а ведь могло выйти и хуже! И, как назло, всегда не вовремя появляющиеся дожди, на этот раз спрятались среди своих темных туч и не собирались пролиться и смыть все… к одной матери. Я в сердцах, молча указал на банки Нате. Она согласно кивнула, после чего нам пришлось закидать землей весь образовавшийся мусор. Основную часть я даже сбросил в глубокие расщелины - еще одно следствие недавней тряски. После всего пришлось укреплять дверь. Пес, спасающийся от птиц, вышиб их с налета - это, конечно, хорошо… но как-то не хотелось, чтобы такое мог повторить, кто-либо другой. Провозившись с пару часов, я добился того, что она, став гораздо тяжелее, надежно вертится на ременных петлях. Кроме того, нужно как-то расчистить и подготовить запасной лаз, так хорошо нас выручивший в этой осаде. Для этого, забыв про усталость, мы соорудили веревочную лестницу, и, накрепко привязав один конец к плите наверху, сбросили остальную часть вниз. Теперь, вздумай подняться наверх, не нужно будет так рисковать, как это пришлось делать утром. Заодно, отогнав Угара от мертвой птицы, я принялся выдирать из нее перья - не пропадать же добру. Они могли заменить искусственное оперение, которое я приделывал к стрелам. Все остальное сбросил в мусорную яму: употреблять в пищу это уродство мы бы не стали, ни под каким видом. Ната указала на когти чудовища.

- Это заберешь?

- Принеси маленький топор. Да, кстати. Может, сходим к тому месту?

Ната отрицательно мотнула головой.

- Ни к чему. Я уже обрубила клыки у Бурого, и принесла сюда.

- Когда?

- На следующий день. Взяла твой лук, меч и сходила. Там ведь оставался топор - его нужно было забрать.

Я молча покрутил пальцем у виска… Ната рассмеялась.

- Да не было там никого! Тушу всю обглодали, и все. Они разбежались еще до моего появления. Зато я все принесла - и когти, и даже клыки.

- Ты и их вырубила? Ну и ну…

- Только ты не вешай их себе на грудь. Они такие большие - ты ходить не сможешь!

- Нет слов… даже ругаться. Нет, не повешу.

Досадное происшествие прервало тот виток в наших отношениях, который мог столь многое изменить… Вечером, искупавшись и смыв грязь и пот, я нерешительно подошел к Нате. Она, увидев выражение в моих глазах, закусила губы…

- Ната…

Девушка вся съежилась в острый и колючий клубок.

- Ты... Я...

Она резко отпрянула назад и, уже с безопасного расстояния, произнесла, стараясь не смотреть мне в глаза.

- Не торопись, ладно? Ты ведь обещал…

Я остался стоять на месте, не зная, что сказать на это. А Ната, проскользнув мимо, принялась готовить ужин Угару - пес давно и мечтательно посматривал на очаг.

Прошло два часа. Она ни словом, ни жестом не напоминала, что произошло между нами утром, и я, сгорая от стыда, страсти и сожаления, угрюмо улегся в свою постель. Ната еще возилась какое-то время, а потом тоже ушла к себе, загасив огонь в очаге.

Я чувствовал себя обманутым. Более того - взбешенным и оскорбленным! В очередной раз, эта девчонка оставляла меня на том же месте, что и раньше... Иными словами - в дурацком положении. А я не мог больше оставаться прежним…