Глава 11
Нелюди
Вопреки ожиданиям, Ната дожидалась меня на месте. Я был несколько удивлен - раньше она никогда не перечила. Однако, подумав, принял ее решение, как должное. Видимо, имелись причины...
Мы провели на месте трагедии еще два дня. Смерть Дины Сова перенес с мужеством и внешней бесстрастностью - так, во всяком случае, всем казалось. Но, оставаясь наедине с Зорькой, или со мной - он сникал… Я видел, чего стоило этому, уже достаточно взрослому человеку, держать себя в руках. Нелепая, трагическая случайность, перечеркнула годы его жизни - и тут становились бесполезны слова утешения. А Зорька, убитая горем не меньше индейца, похоже, не могла собой заслонить образ другой женщины…
Он безучастно выслушал от нас последние новости, сказав лишь пару слов.
- Череп с тобой? Не думал - он всегда бродил сам по себе. Но, раз ты с ним, скажи - мой брат начал войну?
- Нет. Всего лишь хотел узнать больше того, что мы уже слышали от людей. Сыч умнее, чем мы думали. Он не будет нападать открыто - не станет губить своих людей. Но ты тоже прав - он вернется к форту и заставит твоего брата служить ему. Я пока не знаю, как… и разведка ничего не дала.
Мы стали собираться в обратную дорогу.
- Возьмем их с собой?
Я отрицательно покачал головой. Элина пока еще плохо разбиралась в характере индейца… Нет, он не захочет присоединиться к нам, предпочитая оставаться вольным бродягой и самому решая, где и когда поставить свой типи.
- Мы всегда будем рады тебя видеть. Тебя и Зорьку. Приходи.
- Белая Сова скорбит. Ночь поселилась в его душе… - он вновь становился прежним, лишь добавилась жесткая складочка у губ, а в волосах, спадающих на плечи, прибавилась новая седая прядка. - Ты шел без надежды... Я видел. Но Сова не винит тебя за это. Ты стал вождем для своих людей - я могу тебя понять.
- Ты бы мог пойти с нами.
- Нет. Ты не должен мне предлагать это. Но Сова будет помнить о приглашении. И, - он сжал губы в узкую полоску. - Если ты услышишь о моей гибели, пусть Зорька найдет возле твоего очага кров и защиту. Мы не знаем, где нас поджидает смерть... Ты можешь пообещать мне?
- Второй раз я слышу странные слова насчет этой девушки… Наш дом всегда открыт и для тебя, и для Ясной Зорьки. Но пусть такой день никогда не наступит! Будь осторожен сам, и береги ее, Сова! Тебе сейчас будет нелегко…
Индеец грустно кивнул:
- Да. Нам придется привыкать жить без нее...
Пепел с костра Сова собрал в небольшой глиняный горшок и, взяв за руку Ясную Зорьку, ушел вместе с ней в лесок неподалеку. Сова не захотел оставаться там, где жил ранее. Он сказал, что будет искать место для жилья восточнее, опять выбирая его возле Каменных Исполинов - так, чтобы иметь возможность уйти от людей Сыча в проход, обнаруженный в скалах. О нем знали только он, Зорька, я и мои девушки. Он обещал прийти в форт позже, как обустроится на новом месте. В тех краях почти не встречалось случайных охотников. Они были слишком близки от Низин, и, слишком далеко - от центральной части прерий. К тому же, после появления Сыча и его людей, свободное передвижение по долине и вовсе стало небезопасным. Отдельные шайки мародеров и убийц постоянно патрулировали по прериям, разыскивая селения, оставшиеся свободными. Оставалось только надеяться на то, что индеец окажется ловчее, не слишком опытных уголовников, и найдет способ обвести их, пробираясь к нам.
В нашем форте все оставалось, по-прежнему. Бен искренне обрадовался, увидев всех, вернувшихся целыми и невредимыми. Не меньше был возбужден и мальчик. Он пытался издавать какие-то звуки, кидался к Салли, привечавшей его более прочих, ласкался к остальным. Стопарь вскинул его на руки и несколько раз подбросил вверх.
- Осторожнее, медведь! Уронишь!
Он аккуратно поставил ребенка на землю и обнял, вышедшую навстречу, Тучу.
- Не уроню, он как пушинка...
Я невольно усмехнулся - по сравнению с громадным, заросшим космами волос и густой бородой, Стопарем, имеющим могучие руки и кривоватые, крепко стоящие на земле ноги, хрупкий мальчик выглядел пигмеем. Конечно, что его вес для этого великана! Мы поужинали мясом убитого по дороге джейра и разбрелись по своим домам, устав от долгого перехода и тяжелых земляных работ. Ната, не проронившая и слезинки за все это время, неожиданно ткнулась мне в плечо. Элина, лежавшая с другой стороны и уже облегчившая себе душу, во время этих дней, молча дотронулась до нее рукой… Так закончилась эта история, потрясшая всех нас своей нелепостью и жестоким исходом. На месте Дины мог оказаться любой из нас. А мы, я и Ната, испытавшие дважды нечто подобное - чувствовали весь ужас ее гибели, как никто другой… И, если потери, имевшие место несколько месяцев назад, не забывшись совсем, слегка притупились, то эта смерть, неожиданная и страшная, опять оставила свежий след в наших душах. Что-то надорвалось, словно лопнула струна, на которой держались наши нервы. Выступили слезы и у меня... Я крепко прижал к себе обеих женщин, решив - их я буду беречь пуще всего на свете!
Прошло несколько дней после возвращения. Я помнил о словах зэков. Но, ничто не указывало на то, что Сыч собирается выполнить свою угрозу. Пока счет шел не в его пользу - на глазах всей банды мы убили уже двоих, да и ранили столько же. Казнь надсмотрщика над женщинами я не считал - до смерти перепуганный третий бандит вряд ли когда рискнет раскрыть рот. Успокоившись, я и сам стал думать, что он решил оставить нас в покое - зачем бандиту лишние жертвы в его окружении? Но я не мог даже представить, каким способом Сыч захочет уравнять шансы…
Ульдэ, временно задержавшись с Зорькой и индейцем, пришла на день позже. Все только обрадовались ее приходу. Северянка могла в одиночку выследить и подстрелить крупное животное, и у меня, благодаря этому, появилось больше свободного времени. Увы, но в роли охотников, ни Стопарь, ни Бугай не годились. Так что подобная поддержка со стороны охотницы пришлась только впору. Бен был занят тем, что укреплял и возводил стены вокруг форта. Я перестал давать ему иные поручения, полагая, что даже скромные оборонительные укрепления могут сослужить нам хорошую службу. Туча, по-прежнему, заведовала припасами. А Ната - лечебными травами, которые собирала всюду, где они ей попадались.
К нам наведался Док. Мы даже удивились, потому что после посещения Черного леса Сычом, никто больше не рисковал нарушать незримую границу, отделявшую людей озера от опального и мятежного лагеря, каковым являлся наш небольшой поселок.
Док принес некоторые известия, как из своего поселка, так и из других стойбищ, становищ и отдельных семейств. Сыч стремительно ограничивал свободу передвижения для всех селений, разрешая покидать их только при оставлении заложников - бандит не хотел, чтобы хоть кто-либо последовал за Стопарем и его семейством. Те, кто уходили в травы или леса на охоту, получали некоторое послабление, но все, как ушедшие, так и оставшиеся, обязаны были выполнить непременное условие - дань. Введенная им система действовала четко и отлажено, нарушить ее могли только те, кто не имел никаких привязанностей, или близких людей - в случае неповиновения, или бегства, заложник умерщвлялся беспощадно… Но, даже если и не имелось никаких близких, по приказу бандита казнили любого. И тогда, решившемуся сбежать, начинали угрожать те, у кого могли убить родного человека. Здесь не принимался расчет того, что в смерти, все-таки, виновен не беглец, а те, кто накидывал удавку на шею несчастного. Таким образом, свершились несколько показательных казней. Этого хватило, чтобы сломить всех прочих и принудить их следовать указаниям Сыча, на всей территории долины. Появился и своеобразный посредник - Святоша, продолжавший заигрывать с бандой. Его не трогали. Сыч, дальновидно рассудив, что людей надо завоевывать не только физически, но и морально, предоставлял ему полную свободу в пределах, читаемых монахом, проповедей. Что и говорить, о чем в них упоминалось… Мы с удивлением и недоверием слушали, как Док монотонно повторял основные тезисы Святоши, настолько извратившиеся в последнее время. Не убий, превратилось - не убий зэка. Подставь щеку - ну, это и не требовало пояснений, кому… Особенно часто повторялось, что есть господа, а есть все другие. И господами, естественно, признавались синеблузые. А самого Сыча и его ближайших приспешников, даже замечали с маленькими крестиками в руках, что, однако, не добавляло им святости.
В самых дальних, расположенных возле болота, селениях, давление банды ощущалось не столь сильно. Живущие там всегда могли спрятаться среди зарослей камыша, где их могли искать месяцами. Но среди жителей долины нашлись и предатели - и именно оттуда. Кое-то предложил свои услуги, вожакам уголовников, взамен получив своеобразную свободу - они не платили дани, но выискивали для банды всех скрывающихся. Док был не в курсе, кто именно записался в предатели, но я уже стал догадываться, как только он указал на характерную деталь одежды - желтые лисьи шкуры на плечах добровольных помощников. Ганс и его свора… Мне они запомнились с момента общей охоты. Нагловатые, надменные, и, к сожалению, хорошо знающие местность, на которой жили.
На юго-востоке, за соляными озерами, объявились животные, чем-то похожие на помесь осла и верблюда, вместе взятых. Из этого Док подозревал, что слова Совы о непреодолимости гор сильно преувеличены. Но проследить, откуда они пришли, и, соответственно - найти проход, желающих не находилось. Путь к перевалам труден и опасен, а наша встреча с медведем, унесшая жизнь Угара и Чаги, до сих пор у всех оставалась на устах. За высокими отрогами предгорий находились мало, или вовсе неизученные земли, и в них вполне могли обитать чудовища и страшнее. Так что, как ни хотелось бы некоторым уйти из долины и избежать притеснений со стороны уголовников - но, подобная попытка, вряд ли могла оказаться по силам, случайным одиночкам… Док добавил, что новых зверей даже пытались приручить!
- Да ну? И как?
- Пустое… В Предгорье ходят легенды о какой-то девчонке, вроде Ульдэ. Такая же дикая, и бесшабашная. Говорят, она даже оседлала одного из животных, ненадолго, правда. Но те за ней ходят, как собака за хозяином. Прозвище у нее, вроде, как у зверя. Пантера? Пума… Да, точно Пума! Синие, пару раз ее пытались изловить - не удалось. Скрывается в горах, вместе с Клешней и еще парочкой, таких же… Так что, вы не одни такие, непокорные! Попробуй, отыщи иголку в стоге сена - для прочесывания только Предгорья, надо десять тысяч человек. А у Сыча и сотни не найдется!
- Но ее хватает для того, чтобы держать в подчинении более чем тысячу жителей всей долины!
Док искоса взглянул на меня.
- Хватает… А как сопротивляться, когда за неповиновение есть только одно наказание - смерть? И, не для провинившегося - его то, как раз, может и не тронут. Но тронут любого другого - в отместку. Поневоле станешь паинькой, когда из-за тебя, кого ни будь, потащат живьем в землю закапывать! Или, того хуже… Они мастера кожу сдирать. А могут, если заложник парень - бабу с него сделать. И в прямом, и переносном смысле. Вначале разложат на бревне, животом вниз, и толпой… на глазах у всех. После все отрежут и отпустят. Пару раз такое уже было. У нас, в поселке, не изнасилованных женщин совсем не осталось, да и те, по несколько раз. Дошло до того, что и молодых парнишек стали в кусты таскать - у них есть такие любители… В общем, Сыч не всесилен - банда понемногу рассыпается на самостоятельные отряды. Но пока его слушаются. Они, по-моему, уже всех под себя подмяли, кроме самых дальних селений. И с вами бы покончили - Сыч, что-то, медлит… Весь поселок гудит о том, что вы с бандой схлестнулись в лесу. И сами зэки теперь в курсе, не все коту масленица… После того, как вы одного там завалили, стали поспокойнее, и так не лютуют. Но, все равно, плохо. Вы бы уходили в Предгорья - и всех делов.
- Значит, рассказали... сами. Я о нем лучше думал. Значит, не так уж и умен. А восстать не пробовали? Вы могли бы уйти сюда, в форт!
- Ты не расслышал? Сыч запретил уходить без его разрешения… Если кто-то осмелиться, его семье - смерть. Они привязали одного из мужчин, когда его друг пропал в прерии, возле мест, где водятся свинорылы, и слегка порезали тому руку. Перевязать не дали специально - руки стянули за спиной, а самого - по пояс… Понимаешь, что там потом случилось, когда запах крови был учуян? То-то… Девушка одна, отказалась их обслуживать - сам знаешь, как. Так они ее сестру уложили возле муравейника и налили на живот сироп. Знаешь, какие сейчас стали муравьи? Она кричала так, что та, первая, сошла с ума! Утром остался один скелет… А ее сестра теперь ходит по землянкам бандитов, и сама себя предлагает, в любом виде. И радуется…
Док замолчал. Он согласился переночевать и остался в доме Ульдэ, которая находилась в разведке, далеко от форта. Она следила за редкими в нашей местности стадами, и я ждал результатов ее поисков.
Ульдэ вернулась под утро. Отмахав с полсотни километров, она, словно и не пропадала в степи, вновь стала собираться в дорогу. Девушка в двух словах рассказала о своей удаче, и не хотела, чтобы наши ожидания обманулись. Я решил перепроверить - частые туманы, или марево, могли ввести в заблуждение даже опытных охотников. Не дожидаясь никого, вместе с неутомимой северянкой, и Натой, мы прошли по берегам Синей реки к югу. Именно там Ульдэ заметила стадо больших коров. Это были крайне редкие представители исчезнувшего вида, как раз из тех, кого нам с Натой повезло убить в начале нашего переселения к скалам. Я хотел отбить одну, чтобы иметь возможность получать молоко - почему-то, мы все были уверены, что сможем приручить животное.
- Следы ведут в травы. Они уходят на юго-восток, мимо Черного леса. Дар может послать Ульдэ одну, - она прищурила свои, и без того узкие глаза, отчего они стали похожи на две щелочки. - Я пойду за стадом дальше.
- Ты из железа? Нет. Ты и так три дня на ногах. Вернешься в форт, сообщишь все Стопарю. Пусть будет наготове. И пришли к нам Элину. Я вместе с девушками прослежу за животными. Если повезет - попробую отогнать одну из коров обратно, к реке. В форте есть хорошие ходоки, ты отдохнешь и приведешь их, по нашим следам.
Девушка согласилась, и, вскоре, ее силуэт исчез среди колышущихся на ветру трав. Ната посмотрела ей вслед:
- Ты никогда не хотел переспать с ней, Дар?
- Что? Нет. Глупо, в самом деле, видеть во всех женщинах, прежде всего тех, кто может составить вам конкуренцию в постели!
- А мне казалось, что ты смотришь на нее, не только, как на охотницу…
Я пожал плечами - ей действительно, только казалось! Редко улыбающаяся, почти никогда не смеющаяся, Ульдэ являлась полной противоположностью моим подругам и совершено не возбуждала во мне никаких желаний... Порой казалось, что она сделана не из того же материала, из которого были созданы девушки - женской мягкости в ней не чувствовалось и в помине! Сильная, ловкая, смелая и совершенно не женственная... Ей бы родиться парнем, а не девушкой!
Элина, присоединившаяся к нам в конце дня, сказала, что Док, узнав о том, что мы идем за коровами на юго-восток, в направлении леса, спешно простился и ушел. Я удивился - вроде, он никуда не торопился?
Тем временем, следы стада вели все дальше, к самому краю степей - и это ломало наши планы. Если они углубятся в лесную чащу - никакой следопыт не сможет обнаружить среди сонма деревьев несколько голов скота. Но, спешно отсылать девушку назад и сзывать всех на облаву, я не собирался - для этого уже не хватало времени.
- Узнаешь?
Ната показала мне рукой. Я кивнул. Восточнее высились Белые холмы. Где-то, недалеко отсюда, расположено место, где мы устроили последнюю стоянку, перед тем, как заметили блики на холмах. И именно здесь банда обнаружила Каргу и ее спутника - и тем пришлось заплатить за это слишком большую цену…
Преследование следовало прекращать. Мы слишком далеко забрели от форта - даже, если отыщем стадо, уже не сможем ничего сделать. Но, возвращаться назад, на ночь глядя? Посовещавшись, решили переночевать у подножия одного из холмов, собираясь встать пораньше.
С рассветом я услышал характерное мычание - коровы, как, оказалось, сделали ночью полукруг и теперь находились где-то совсем рядом! Вновь появился азарт - я спешно разбудил обеих девушек!
В это утро вершины гор просматривались особенно отчетливо - ни одно облачко не скрывало от наших глаз их величавые громады… Стоял спокойный, солнечный день, без единого облачка, и мы могли наблюдать горы во всей их чудовищной высоте. Впечатление создавалось такое, что своими вершинами они царапают небо… Чуть пониже, столь же отчетливо виднелся отливающий красноватым оттенком снег. Еще ниже - темные извивы горных лугов и лесов. Где-то там, среди ущелий, находилась и пещера, в которой Элина пережила зиму… Как сильно все поменялось с тех пор! Из изувеченной трещинами и разломами земли, пробились невиданные ранее растения и травы, вновь зацвели сотни цветов, устремились высоко в небо громадные деревья. Вышло солнце, о котором начали уже забывать, и осветило, обогрело тех, кто нашел в себе силы не погибнуть, а противиться смерти в самые трудные минуты. Новые животные заполнили долину, питаясь новыми плодами, которые свисали с деревьев, или кустарников. Наблюдая за ними, мы и сами пробовали их, и нередко, выбор животных оказывался пригоден для человека. Некоторые кусты разрослись до таких размеров, что сами стали похожи на деревья, из-за своей величины. Стебли обычного шиповника образовали шатер, под которым мы и расположились, подбирая с земли упавшие мохнатые плоды. Вязкие и кисло-сладкие, они терпко пахли и приятно освежали небо. Влезть на такое дерево не стоило, и помышлять - острые и длинные колючки живо отбивали охоту, на, подобного рода, эксперименты. Но и под самим кустом хватало даров, которые мы, не спеша, подбирали и отправляли рот.
- Так здорово! - Элина мечтательно запрокинула голову, лежа на спине. - Здесь лучше, чем у реки! Такая красота...
- Возможно… - Ната подтвердила ее слова и смахнула со лба, какую-то, назойливую мошку. Они во множестве мелькали среди листьев и докучали нам своим присутствием.
- Осторожнее. Цапнет.
- Она ядовита?
- Вполне возможно. Теперь даже самые безобидные букашки могут так укусить, что ранка будет заживать месяцами. А если это клещ - оборвется твоя цветущая жизнь в самом ее разгаре!
- Да ну тебя, Дар! - Элина с визгом перекатилась на живот. Я привстал и посмотрел на коричневые, мохнатые спины - стадо находилось в двухстах шагах от нас и неспешно передвигалось далее, успевая на ходу пережевывать сочную траву. Всего - около двадцати голов. Один чудовищный бык с почти трехметровыми рогами, и несколько самцов поменьше. Коровы, телята… Но, даже последние, в холке, размером чуть не с человека! Место открытое - потому мы и ждали более удобного момента. В степи выйти против гигантов - смерти подобно! Направления оно не меняло, и я начинал подумывать, о том, что все это предприятие придется бросить. Убивать мы их не собирались, а заставить повернуть к реке - не могли. А ведь мы хотели, не охотится, а отбить одну из коров…
Ната неторопливо стала очищать от кожуры сладкий плод - она собрала возле себя несколько и теперь их поедала, один за другим. Мы с Элиной уже не могли смотреть - наелись до отвала. А Ната, казалось, могла поглощать до бесконечности… Мы только поражались - куда в нее столько помещается? На животике девушки не заметно даже небольшой покатости, а у нас обоих они просто вздулись, как барабаны!
- Лопнешь! - лениво произнесла Элина, наблюдая за подругой.
- Никогда! - гордо ответила та и вновь захрустела сочной мякотью. Мы с отвращением отвернулись - даже смотреть на нее было свыше наших сил!
Вдали, над травами, стояло марево. Там все сливалось в неясное облачко, стелющееся прямо по поверхности земли.
- Подумать только, - Элина подперла голову. - В нашем, ураганном веке - и такое. Только что летали самолеты, спутники, радио и Интернет, а теперь ничего этого нет. Осталась лишь земля, такая, какой она и была за тысячи лет до человека...
- Но мы то, есть?
- А что мы? - она потянулась за фляжкой. - Мы на ней, временные… Прошли разок, и нет больше. И неправда все это, что мы живем в наших потомках. Это они живут, а мы уже станем просто прахом… Я всегда, с самого детства боялась смерти, и не от чего ни будь, а от старости! Когда видишь свой собственный конец! Я, когда начинала об этом думать, сразу становилась похожей на мышку - так хотелось забиться, спрятаться, хоть, где-нибудь!
- А я боялся пространства, - я посмотрел на небо. - И бесконечности. Представь себе, мы несемся где-то, в никуда… Невообразимое количество лет, вокруг - ничто! И, кто бы ни говорил, что мы не одиноки, что есть еще планеты и галактики, но это все меркнет, когда видишь себя в пустоте, где нет даже дна, на которое ты смог бы упасть!
- Эх вы, оба… Угрюмые романтики. - Ната аккуратно положила недоеденный плод рядом с собой и вытерла ладони о траву. - А вот я - земная. Зачем думать о чем-то далеком? Есть ты, есть я, есть Линка - вот и все, что нам всем надо. А что там дальше - какая разница? Ты ведь этого никогда не увидишь и не узнаешь - где он, этот край вселенной? Так же и смерть. Она всегда рядом с нами… Бродит поблизости и ждет своего часа. Что о ней рассуждать? Только беду накличешь…
- Ешь свою «грушу»! - Элина поджала губы, внезапно обидевшись.
Но Ната, с озорством девчонки и редких приступов веселья, на нее находивших, задорно прижала подругу к земле руками:
- Будешь обижаться - нос откушу! Тогда Дар с тобой спать не будет!
- Что? Ах ты, интриганка!
Они стали барахтаться в траве, перемежая борьбу визгом и победными кличами. Элина - более сильная и крепкая, чем маленькая Натка, справилась с обидчицей и торжествующе поставила ей колено на грудь:
- Сдавайся! Проси пощады!
- Ни за что!
- Проси! Скажи так: я клянусь не приставать ко мне, до скончания времен! А муж мой, - она бросила на меня победный взгляд. - Будет свидетелем моего поражения! А если я нарушу свою клятву - не ложиться мне с ним в одну постель!
- Нет! Не буду так клясться! Это нечестно!
Элина неумолимо прижала ее к земле:
- Клянись!
- Ну, ладно...
Ната притворно начала повторять слова вслед за Элиной и, улучив момент, ловким броском перевернула ее через себя.
- Перестаньте! - я остановил их возню. - Там что-то есть!
Девушки мигом прекратили бороться и легли возле меня, вжавшись в траву…
- Где?
- Вон, левее того деревца…
В мареве появились какие-то тени. Выплыли смутные очертания буро-желтых шкур. Появилась и исчезла темная птица, неприятно щелкнувшая клювом над головами.
- Джейры?
- Нет, - Элина пристально смотрела вдаль… - Не они. Волки…
Хищники преследовали свою цель. Они заходили к стаду с боков, отрезая им как раз тот путь, который вел животных к реке. Мы бессильно смотрели за приготовлениями стаи - ввязываться в схватку, когда у них явный перевес в численности, просто глупо. Но и отдавать с таким трудом, выслеженное стадо, за просто так… Элина приподнялась и издала горлом глухой звук, похожий на завывание ветра - коровы вскинулись, стали тревожно осматриваться и, приподняв хвосты, дружно устремились еще дальше на восток, к виднеющемуся лесу. Стая, как по команде, рванулась за ними следом.
Снятся с лагеря, дело нескольких минут. Мы цепочкой направились в том же направлении, надеясь, хотя бы отбить у разбойников, одну из телочек. Животные быстро уходили прочь. В открытом месте волки не осмеливались нападать - в стаде, кроме вожака, присутствовали трое мощных самцов, и, встав, бок о бок, они могли образовать такой заслон, что ни одна волчья пасть не смогла бы пробиться сквозь него к телятам, или, вряд ли менее слабым, коровам. Те шли, на ходу срывая молодые побеги, не гнушаясь ничем. Их безразмерные желудки, по-моему, теперь стали способны переварить все, что угодно...
Мы решили не уступать. Либо, волки возьмут свой кровавый приз, либо, мы, улучив момент, сможем добиться собственной цели. Погоня шла весь день. Пришлось провести еще одну ночь - уже не такую беззаботную. Волчий пхиал раздавался поблизости, заставляя нас нервничать и тревожно вглядываться во тьму.
Настал следующий день. Погоня продолжалась. Стая медленно, но уверенно, прижимала стадо к прибрежным скалам Большого озера. Там должен был наступить решающий момент. Я, увидев, что наш план полностью провалился, твердо решил повернуть назад. Мы лишь отдалились от предгорий в прерии - так стало немного ближе к дому, но возникала опасность встретиться с людьми Сыча. Где-то здесь проходила дорога, по которой они иногда ходили в Клан, расположенный в горах. И здесь же, поблизости, скрытый за мощным заслоном деревьев, находился и небольшой овраг, возле которого располагался дом Бороды - я его запомнил по единственной встрече на торгах, в поселке.
- Давайте, навестим? - предложила Элина. Она всегда с радостью и легкостью знакомилась с людьми долины. Ната задумчиво посмотрела на подступающие к скалам деревья.
- Опасно. Бандиты очень близко. И мы не знаем, что сейчас у Бороды? Может, он давно все бросил и подался в горы?
- Вообще-то, мы незваные гости…- я поддержал Нату.
- Ну и что? Кто в долине приходит по приглашениям? Ты сам говорил - кто бы к нам ни пришел, всех встречать с уважением и угощением. Чтобы среди людей этот обычай принял распространение. Вот и они пусть поступают так же!
- Борода никогда не был в форте. Он живет со своим семейством, как отшельник. Мы и в поселке-то его видели всего один раз.
Стойбище, или селение в лесу, насчитывало восемь человек - одно из самых устойчивых, которые были нам известны. Глава семейства - кряжистый, могучий и всегда очень спокойный мужчина, с окладистой черной бородой и крепкими, мозолистыми руками. Мы встречались с ним в поселке, когда он приходил с двумя своими дочерьми, на день Мены. Он нес большой куль с овощами и копченым боком овцебыка. Взамен хотел приобрести пару топоров из настоящего железа, или, хотя бы материал, для плавки. В своем убежище, он, как и Стопарь, умудрился изготовить что-то, вроде кузнечной печи, и теперь рыскал по всем становищам, выменивая куски арматуры на кожу, мясо и дары своего огорода. После бегства кузнеца, он оставался в долине единственным мастером - я полагал, что Сыч, испытывающий в оружии не меньшую потребность, чем все остальные, не стал его слишком прижимать. Но железо становилось все дороже в цене. Случайные находки были очень редки, да и сильно уступали в качестве тому, что попали в руки людей сразу после Того Дня. Сталь, какой бы закаленной она не была, побывав под воздействием зимы и той слизи, которая сыпалась на землю почти три месяца кряду, стала очень ломкой, рассыпалась в ржавую и слоистую пыль. От одного большого куска, скажем, килограммовой болванки мог остаться небольшой кусочек, пригодный разве что на один наконечник для стрелы. Но и таких кусков никто не находил. Большей частью, роясь в развалинах, мы выискивали исковерканные фрагменты посуды, куски арматуры и, если повезет, более или менее пригодные, кухонные ножи. То, что имелось в нашем подвале, когда я на него набрел, в свое время сделало нас с Натой и Элиной большими богачами.
Борода - или Бородач - долго не отзывался на свое прозвище, но оно так и осталось за ним, может, еще и потому, что больше никто такое украшение на лице не носил. Стопарь не в счет. Хотя многодневные щетины попадалась почти у всех - не каждый мог похвастаться тем, что имеет достаточно остро наточенное лезвие, или бритву! Но у самого Бородача борода выросла настолько густой и длиной, что прозвище приклеилось к нему как влитое, и поделать с этим он уже ничего не мог. Дочерей, ладных и крепко сбитых, здоровых девушек, звали Ладой и Соней. Никаких интерпретаций с именами они не признавали. Кроме того, в семье присутствовали еще четверо человек: трое сыновей помладше Лады с Соней и, приставший к Бороде, хлипкий мужичонка, живущий у него почти с самого начала. Жена Бороды погибла, оказавшись под рухнувшими сводами их двухэтажного дома. Сам Борода и дочери в это время рыбачили на реке и едва выбрались на берег, после того, как лед под их ногами начал вздыбливаться на страшную высоту и вновь опадать обратно. Все трое, обладая завидным здоровьем, не только сумели выплыть из сплошного ледяного крошева, но и разжечь на исковерканной береговой полосе костер, в котором обсушили свою одежду и обогрелись сами. Все остальное с ними происходило примерно так же, как и со всеми. Шок и потрясение первых дней, углубленная и расширенная кладовая для овощей в доме, спасшая их от голодной смерти и лютых холодов, первые разведки и встречи с такими же, как они, уцелевшими...
Борода относился ко всему философски. Работая всю жизнь на земле, он и сейчас воспринимал наступившие времена, как продолжение своей извечной, нелегкой заботы. Только изменились правила... Несмотря на очень вольные нравы, царившие в долине, Борода не хотел, чтобы его дочери путались, с кем попало. Поэтому он не жаловал случайных путников, проходивших мимо его лесной заимки. Я рассчитывал, что для нас он все же сделает исключение - вряд ли я мог представлять в его глазах угрозу для дочерей, хотя бы потому, что был не один. Да и наше краткое знакомство чему-то обязывало… До прихода банды, существовало непреложное правило - в живых осталось так мало людей, и жизнь каждого так дорога, что редко кто осмеливался сделать равнодушный вид и пройти мимо человека, нуждающегося в помощи. Отказ в гостеприимстве, тем более, уже знакомому человеку - такого не забывалось. Но, с другой стороны, с приходом банды все сильно изменилось… Никто никому не доверял, и Борода, и до того слывший нелюдимым, мог и вовсе отказаться от всяких сношений с внешним миром. Женщины, заменившей ему погибшую жену, он так и не заимел. Все хозяйство вел сам, со своими дочерьми и сыновьями. По слухам, вроде, кто-то пытался разделить с ним свою нынешнюю судьбу, но попытка закончилась ничем. Бородач не воспринимал женщин иначе, как в целях продолжения рода, а надежда на это в долине угасала с каждым днем. Еще никто и нигде не слышал, чтобы хоть у кого ни будь, зародилась новая жизнь… Не имелось ни одной женщины, зачавшей от мужчины, после катастрофы. Мы говорили об этом, строили всякие предположения - факт оставался фактом.
Я не менялся с Бородой. И мясо, и съедобные коренья мы и сами могли добыть в нужном нам количестве. Ната превосходила в меткости броска своего дротика любого, кто с ней соперничал, а Элина могла столь же искусно стрелять из лука. Повсюду бродившие мелкие стада овцебыков, гривастых коней-пхаев и прочей живности, всегда могли прокормить охотника, умеющего подкрасться к намеченной цели. Да и выискивать коренья в неузнаваемо изменившейся, самой все выращивающей почве, не составляло большого труда. Смерти от голода люди уже не боялись, а о том, что она придет в человеческом облике, как-то никто и не думал…
- Странно… - Ната рассеянно осмотрелась по сторонам. - Дар, у тебя нет такого ощущения, что за нами постоянно наблюдают? У меня оно чуть ли не с тех пор, как мы вышли из форта.
- Нет… А что, тебе кажется, что…
- Да не знаю я… - она досадливо отмахнулась. - Просто, как-то неуютно, кошки скребут, что ли?
Я промолчал - у меня подобного чувства не возникало. Если бы поблизости появился враг, я надеялся, что мои способности, укажут на него заранее.
- Хорошо. Зайдем на пару часов, не больше. Новости узнаем.
Ната укоризненно посмотрела на меня, а я отвернул лицо в сторону. С некоторых пор я стал баловать нашу длинноволосую красавицу, позволяя ей многое из того, что не решилась бы предложить другая девушка. Та жестокая школа, какая оказалась в багаже Наты, научила ее быть намного осторожнее не только в своих поступках, но и желаниях. Прежде, чем что-либо предпринять, она старалась предусмотреть все возможные ситуации, которые могли угрожать ее, а с некоторых пор, и нашей жизни. Но и она оставалась всего лишь девушкой, как и десятки прочих, оказавшихся в долине в это время, и ей тоже хотелось, хоть на какое-то время расслабиться… Она промолчала, а я вновь кивнул Элине.
- Ура! - та повисла у меня на шее и, не удержавшись, скорчила Нате рожицу. За что и поплатилась - Ната, не раздумывая, ухватила ее за высунутый язык!
- Ааа!
- Отпусти, - я спокойно убрал ее руку. - Хватит на сегодня. Пошли, к Бороде следует попасть сразу, пока светло. Пообщаемся, задерживаться не будем. Солнце еще высоко, и мы успеем выйти из чащи дотемна. Там переночуем - и в форт.
Мы поднялись на холмы, за ними начинались овраг и луга, среди которых пряталась хижина Бороды. Он нехотя объяснил мне, как его отыскать, и теперь я мучительно припоминал детали, освежая рисунок, сделанный на песке…
- Там должна расти роща, из очень высоких и крупных деревьев. Он сумел построить из них, почти настоящий дом - нашел уцелевший и укрепил его стволами, примерно, как и мы. И еще, дом расположен на самом краю глубокого оврага. Видимо, как раз этого. У него имеется и огород - дочери и сыновья говорили. Мечта Стопаря…
- А они молодые? - Элина с интересом ждала ответа.
- Да.
Ната не спрашивала - она была со мной, когда мы разговаривали с нелюдимым бородачом, в поселке.
Среди камней, начавших попадаться на каждом шагу, мелькнул пушистый мех…
Элина быстро сорвала со спины лук:
- Есть!
Стрела попала в цель - зверек задергался, пробитый насквозь тяжелым, кованным наконечником.
Ната невозмутимо произнесла:
- Сколько раз тебя предупреждать - такую мелочь надо бить тупыми стрелами. А ты - боевой!
- Да ладно!
Элина запрыгала по камням, стремясь поднять упавшего зверька. Она сделала несколько шагов, вдруг дернулась и громко вскрикнула, резко опускаясь на землю.
- Ой! Мама!
- Ты что?
- Нога... Я, кажется, ногу подвернула.
- Приехали… - я с досады выругался. - И как теперь? Вот и сходили в гости...
Мы осмотрели ногу. Девушка напоролась на острый сучок. Он рассек ее совсем немного, но от неожиданности Элина сделала неловкий шаг в сторону, за что и поплатилась. Нога попала меж выступивших корней, Элина рванулась… и теперь от боли не могла даже ступить.
- Придется проситься на ночлег. Оставаться здесь на ночь я бы не хотел!
- А он нас не прогонит? - Элина испуганно вскинула на меня глаза.
- Надеюсь, что нет. Он не приглашал, только нарисовал, где его искать, если что…
Мы с Натой переглянулись - почему бы и нет? На особое гостеприимство мы не напрашивались, но, хотя бы кров он мог нам предоставить? Я подхватил Элину на руки, Ната, подвесив подстреленного крола к спине, с луком в руке - жизнь приучила девушку к осторожности! - шла впереди. Где-то через пару часов мы стали приближаться к глубокой трещине в земле и прошли почти половину дороги, когда Ната вдруг остановилась.
- Дым.
Я посмотрел туда, куда она указала. За холмом, там, где я полагал найти дом Бородача, темным, густым столбом поднимался к небу столб дыма. Я подумал, что для обычного костра он слишком велик, да и зачем бы Бороде его разводить?
- Может, мастерит что? В кузне?
Ната повела плечами:
- Может... Но не нравится мне что-то. Сама не знаю, почему. Не нравится, и все. И никто не говорил, что Борода с железом работает, как Стопарь.
Элина скорчила гримасу:
- У меня ножка болит... А вы, бессердечные, красотами природы любуетесь! Ну, придем, тогда и увидим, что там. Что гадать?
- Ладно, - я согласно кивнул. - Нам все равно, деваться некуда. Пошли.
Ната быстро забежала вперед:
- Дар! Я быстро сбегаю вперед, посмотрю!
- Ага! - возразил я, подхватывая Элину под спину. - А в это время, случайная зверюга выскочит из-за кустов, чтобы тобой полакомится. Нет уж, беги помедленней, да чаще оглядывайся.
Мы вскарабкались выше. Весь Черный лес представлял собой скопление малых и больших подъемов, крутых спусков и небольших лугов - последствие той невероятной волны, столь сильно изменившей облик привычного мира. Отсюда хорошо просматривалось небольшое озеро, возле которого находился огород этого отшельника. Дома среди деревьев не было видно, зато более отчетливыми стали очертания дыма, приобретшие почти бесцветные, прозрачные формы. Видимо, костер, от которого он исходил, уже совсем угас. Мы начали спускаться к берегу. Как я предполагал, жилище Бородача должно быть немного выше береговой кромки. Прошагали еще немного, и Ната жестом указала мне на примету, о которой предупреждал Бородач - огромную ель с гигантскими шишками. От нее до дома оставалось метров сто, сто-пятьдесят. Я уже порядком устал, неся Элину на руках, и мы присели возле дерева, прислонившись к стволу спинами. Теперь я уже не боялся отпустить Нату, и она, оставив нам крола, быстрым шагом удалилась вперед, скрывшись за высокой стеной синевато-желтой травы.
- Никогда не привыкну… - Элина задумчиво вертела в ладонях сухую иголку, подобрав ее у подножия. - Такие размеры! Почему? Все, даже трава - стала большой, словно получило заряд роста. А мы - нет.
- Ты не первая, кого это поражает. Да только ответить мне нечем - на данное явление, Док пока еще причины не придумал.
Она вздохнула, и стала растирать пораненную ногу.
Ната, с широко раскрытыми глазами, вся настороженная и тревожно озирающаяся, бесшумно появилась перед нами, выйдя совсем не там, откуда мы ждали. Она, предвосхищая мои с Элиной вопросы, быстро приложила палец к губам. Новое время приучило нас понимать друг друга с полу взгляда и быть готовыми ко всему. Элина, забыв о ране, сразу потянула из-за пояса пращу, а я потянул к себе лук, спрашивая одними глазами:
- Что?
Ната вполголоса ответила, не отрывая внимательного взгляда от деревьев.
- Враг…
Мы с Элиной вмиг посуровели. Ната глухо продолжила:
- Чад идет от пристройки. Она уже догорает, внутри, наверное, полно сырого мха - оттуда и дым. Дом тоже был подожжен, но потух. Все поросло мхом, сыро - вот и уцелел. Все постройки разрушены. На пашне - трупы.
- Кто?
- Мальчишки. Подростки. - Ната давно не причисляла себя к сверстникам, считая их младше себя.
Я встал. Подобное могло означать лишь одно… Банда.
- Я не стала ничего рассматривать, сразу вернулась. Здесь, кажется, никого, кроме нас нет, но мало ли…
- Уверена, что мертвы... Отчего?
Ната пожала плечами.
- Я не разглядела. Они в крови и не шевелятся. Но крыс или им подобных пока нет… - Ната имела в виду неизбежное появление трупоедов. Это указывало на то, что убийство - а только этим можно было объяснить тела! - произошло буквально сейчас! Ну, не позднее, чем с пару часов тому назад…
- Значит, утром. А остальные? Там же были не только дети! Ты их видела? - Элина вмешалась в наш разговор.
- Нет.
- Надо все узнать… Элина! - я повернулся к девушке. - Теперь я не могу тебя нести - руки нужны свободными! Не нравится мне все... Кажется, это Сыч. Его свора постаралась.
Ната указала на свисающие к нам ветви дерева:
- Подсадим ее...
Элина с сомнением посмотрела вверх.
- Только вы не задерживайтесь! И осторожнее...
Ната обняла ее, без улыбки в лице.
- Не бойся. Мы вернемся.
Элина только вздохнула, подтягиваясь наверх и устраиваясь там, поудобнее.
- Отсюда все видно. Дом и огород, как на ладони!
- Если, кого ни будь, заметишь…
Она кивнула - подражать голосам птиц и зверей, все обитатели форта уже давно и неплохо, научились. Мы с Натой, пригибаясь и прячась, осторожно направились к дому. Я на ходу вытащил стрелу, прикладывая ее к основанию лука. Ната сделала тоже самое. Дом обошли сзади, со стороны догорающих построек. В нашу сторону он выходил глухой стеной, без каких-либо отверстий, и мы могли не беспокоиться, что, если там кто ни будь есть, нас заметят. Тем не менее, я пригнул Нату к земле, и мы подобрались к дому почти ползком.
- Где мальчишки? - я шепнул, не оборачиваясь.
- Огород перед входом... Там.
Мы беззвучно взобрались на крышу. Возле отверстия для дымохода я прислушался. Снизу доносились еле уловимые звуки, словно кто-то тяжело дышал.
- Либо, засада… Либо, там еще кто-то живой. Не могли же они знать, что мы тут появимся? На всякий случай, останешься здесь... Держи двор под прицелом. Я внутрь.
Ната встала на одно колено и приготовилась к стрельбе. Я бесшумно спустился. Кроме входа, ранее прикрытого очевидно сорванной и унесенной шкурой - других отверстий в доме не имелось. Я вошел в дом. Глаза потихоньку привыкли к полумраку. Помещение уходило далеко вдаль - шагов на двадцать, и было перегорожено в паре мест ширмами из тонких стволов, с натыканными в них пучками травы вперемежку с глиной. Посередине находился очаг, возле которого в полном беспорядке валялась различная утварь - самодельная посуда, перевернутая и смятая кастрюля, разломанная скамейка… Всюду следы разгрома и грабежа.
Из дальнего угла донесся полу-стон, полувздох. Я вскинул лук, и, медленно переступая через разбросанные вещи, стал приближаться к источнику звука. То, что потом заметил, на обмазанном речным илом, полу, мне вовсе не понравилось - на нем растекались лужицы крови... За ширмой, на развороченной постели, лицом вниз лежал Бородач. Руки у него стянуты за спиной, причем не за запястья, как бы связали мы сами, а большие пальцы. Это говорило о многом - так умеют обездвиживать свои жертвы только профессионалы… На спине расплывалось темное пятно. Орудие, которым нанесли эту жуткую рану, валялось рядом с телом. Это был обтесанный кол, выдернутый из плетня. Нужно иметь недюжинную силу, чтобы так пробить живое тело…
Бородач снова издал стон. Я наклонился:
- Борода... Ты слышишь меня?
- Ммм...
- Ты слышишь?
- Д..а…
Я скорее догадался, чем понял, что он мог ответить.
- Борода, это я, Дар! Мы встречались в поселке! Я помогу...
Он снова застонал. Я подсунул под него руку и с трудом перевернул. То, что увидел после, заставило меня содрогнуться и вспомнить недавнюю картину. Вся грудь Бородача изрезана в клочья, кожа свисала лохмотьями. Сквозь оголенные мышцы белело два сломанных ребра - жизнь в человеке держалась, буквально чудом...
- Ааа…
- Потерпи... Я сделаю, что ни будь…
Я снял с пояса фляжку и, смочив коньяком оторванный лоскут, приложил его к губам раненого. Он смотрел на меня ничего не видящими глазами, в которых отражалась невыносимая мука...
- Ммм... Сссы...
Я прислушался.
- Сы..ч... Зве…Зэк..ии...
- Не говори ничего.
- Ннадо... Ув..ли все-ех. Мал…уб...
Бородач захрипел, изо рта запузырилась кровавая пена, он уронил голову на грудь. Я прикрыл ему застывшие глаза, в которых отразилась невыносимая мука, и поднялся с колен. Снаружи раздался предостерегающий свист. Мне пришлось спешно выбираться к проходу. Как назло, нога попала в какой-то узел, я запнулся и упал. Послышался грохот падающих полок - они держались на честном слове, и сейчас обвалились на меня, придавив своим весом. Ната, невидимая, встревожено произнесла сверху:
- Трое. На холме. У одного связаны руки. С оружием...
- Стоят? - я выбирался из-под обломков.
- Уже нет. Идут… Нет, бегут сюда!
Я выругался. Потерянные секунды не прошли даром - выйти из дома незаметно, уже невозможно… Но, если подставить к дымоходу в потолке, парочку пеньков, служащих здесь табуретами, то можно попытаться вылезти на крышу и соединиться с Натой. Хватит ли мне времени? Уже слышались приближающиеся шаги… Я подскочил к дымоходу и позвал Нату.
- Это точно - не охотники! И они, наверняка, готовы были нас встретить! Я все равно не смогу выбраться, иначе как через дверь. Целься в одного, а второго я пристрелю сам!
- Не выйдет. Их много! Элина сигнал подает…
Я прислушался. Точно, в лесу, как-то странно, кричала сорока…
- Уходи скорее!
- Поздно! Это, действительно - засада!
Я подбежал к выходу. Ната не ошибалась - от леса мы уже отрезаны бандитами. Они шли цепью от деревьев, не менее сорока человек. Рассвирепев, от сознания того, что нас так просто провели уголовники, я вскинул оружие и прицелился в ближайшего…
- Не стреляй! - голос Наты раздался над головой. - Впереди - пленники! Ты заставишь их рассеяться по лесу, и они найдут Линку! Не стреляй!
Ната едва успела меня сдержать, иначе, моя стрела впилась бы одному из бандитов в грудь.
- Они идут прямо сюда, значит, знают, что мы здесь! Но на крыше меня не видно, еще можно попытаться уйти через овраг! - Ната горячо зашептала сверху. - Этот дымоход нужно расширить. Помоги мне снизу!
Я вновь вбежал внутрь дома и, встав на пеньки, балансируя, принялся рвать руками дерн и землю, уже спрессовавшуюся за долгие месяцы…
- Скорее!
- Очень трудно. У меня не хватает сил!
- Дар! Родной мой! Скорее!
Стиснув зубы, я стал рубить неподатливую крышу ножом.
- Эй, охотники!
От неожиданности я вздрогнул…
- Мы знаем, как вы шли сюда! Разговор есть!
- Ты все?
- Нет…
Бандиты снаружи зло и громко стали совещаться меж собой.
- Ты что, немой?
Я спрыгнул на пол - на то, чтобы проделать отверстие, требовалось слишком много времени…
- Ната, уходи одна! Если я попытаюсь выскочить на крышу, они бросятся в погоню. Я их постараюсь задержать, а ты за это время успеешь скрыться и найдешь Элину! Нет, не возражай! - я не дал ей сказать и слова…
- Ты выйдешь, нет? Или нам опять дом поджечь?
- Выхожу!
Они замолчали. Сыч, - я узнал его голос! - что-то приказал, послышался топот множества ног… Я увидел, как к дому приближаются не менее двадцати уголовников. Это еще не весь отряд - среди деревьев, мелькало еще множество фигур, около трех десятков. Если принимать бой - мы не продержимся и минуты… И тогда, Элина, увидев с дерева сражение, импульсивная и решительная, не выдержит и примет в нем участие. Не один - несколько бандитов будут убиты, прежде чем они схватят ее, или Нату. Но их слишком много, и, когда девушек схватят…
- Давай, не томи! Выходи из дома!
- Хорошо.
- Дар! - Ната отчаянно зашептала в отверстие на крыше - Мы бы успели…
- Нет. Ты не должна попасть им в руки. Ни ты, ни Элина. Позади дома овраг, а в нем - вода. Если разбежишься, прыгнешь - попадешь прямо в нее. Там глубоко! Прыгай!
- Дар!
- Ната - любимая моя, уходи! Уходи!
Люди Сыча спешно подходили все ближе. Стало ясно - они уверены, что нам некуда деться. Но они не учли, что маленькая, легкая Ната, способна на рискованный прыжок, чуть ли не в пропасть! Бандиты остановились. Я заметил, что они настороженно поглядывают по сторонам, видно, сами опасаясь засады. Сыч и еще человек пять встали недалеко от входа, рядом с трупом убитого ребенка. Они прикрывались, как живым щитом, человеком со связанными руками. Я узнал его, это был тот самый мужичок, которого Борода приютил у себя.
- Эй!
Сыч поставил ногу на тело мертвого подростка и махнул рукой.
- Оглох? Видишь, мы без арбалетов! Так что, давай, дергай из берлоги - побеседуем!
- Давай, побеседуем… О чем, Сыч?
Он обошел труп и стал приближаться, но замер, увидев, как я встал в проходе, и, подняв лук, направил стрелу в его сторону.
- Опусти оружие… Мы пришли на переговоры, разве не видно?
- Вижу… Как вы с Бородой поговорили. И, с его сыновьями. Девушек, по-видимому, тоже на особую беседу увели?
- Кто тебе сказал, что они мертвы? Они у нас. Если хочешь их увидеть - положи лук, а я тебе их предоставлю!
- Я не верю тебе, - я старался выиграть время для Наты. - Всюду, где ты появляешься, льется кровь! И я не знаю, почему я до сих пор не убил тебя, подонок...
- Хавалку прикрой! И вежливости поучись! - он осклабился. - Ты думаешь, как бы после этого твой жалкий форт не разнесли в клочья, вместе с его обитателями! Так? Так! Вот и продолжай думать также, и мы договоримся... Но, если не опустишь лук - я дам знать! - и девкам этого отшельника перережут глотки! Теперь веришь?
- Приходится…
Мне пришлось подчиниться - Сыч вполне мог осуществить свою угрозу. Девушек мертвыми мы не видели, значит, они действительно у него в руках. Опуская лук, я клял себя последними словами…
- Кидай его мне!
- Нет.
- Ну, тогда… - он обернулся к лесу и поднял руку.
- Стой!
Я, скрепя сердце, снял колчан и ножны с мечом и, размахнувшись, забросил их на крышу дома. Сыч проследил за полетом моего оружия и вздохнул.
- Ну ладно, пусть так… Ша, мальчики, без шухера. А ты выходи… На свежем воздухе потолкуем.
Он подошел ко мне и уселся на пенек, предварительно смахнув с него окровавленный лоскут.
- Намусорили, понимаешь...
- О чем толковать будем?
Я ждал, скрестив руки и не упуская из виду его телохранителей.
- Смелый? Бывает… - он усмехнулся. - Да все о том же... Сколько раз я тебе уже дружбу предлагал? И не упомню… Ну, да ладно. Мое предложение все еще в силе. Правда, кое-что, изменилось. Ты не задавал себе вопроса, почему живой, до сих пор? И форт твой долбанный, не сгорел пока? Мне проще тебя просто задавить, и этим решить все проблемы. Только, расклад другой. Ты мне живой нужен. Удивлен? Сейчас поясню… Я тебя долго просчитывал, уверен, что не ошибся. Ну что толку, в твоей смерти? Опять найдутся умники, готовые лезть на рожон, за идею… А зачем мне головная боль? Вот если все узнают, что самый вольнолюбивый из их своры, стал исполнять мои приказы… Как считаешь - подействует? Правильно! Кончится на этом, все ваше сопротивление! А сломать тебя - это, как два пальца обоссать. Сейчас убедишься… Пока - предварительные условия изложу! Будешь мне в поселок поставлять каждые две недели, по три туши крупного скота. Или, по десять - мелкого. Это - типа штрафная норма. За то, что так долго долину, без моего разрешения, топтал. Потом снижу - я отходчивый! А кузнец - прямой дорогой назад, в поселок. Там его кузница дожидается, пусть за дело берется. Мне оружие нужно… и вообще - хрена ли, прятаться? Пусть все идут!
- Ты ничего не перепутал? Это твои шестерки пусть по степям бегают. Да им и полезно, брюхом по траве поелозить - меньше времени на беспредел останется! Я не слуга, а ты - не господин!
- Дерзить изволите... - он, не спеша, потянулся в карман и вытащил трубку, выточенную из дерева. - Жаль. А я-то, думал, понятливый… А слугой будешь. Ты что, тля, не видишь? - он обвел лес рукой. - Порядки теперь, новые! Это вы прежде так жили, без меня! А со мной - по-другому! Я, знаешь ли, как-то не привык за всякими мохноногими бегать - не по ранжиру такая честь! Хоть ты и выкобениваешься, а власть в долине - моя! И вот вы все, где находитесь! - он сжал кулак. - И ты, не исключение. Думаешь, до сих пор жил спокойно, так и дальше будет? Нет, паря… Это я присматривался, пока... Я про вас всех, все знаю - и сколько, и где, и кто. И про дружка твоего, у которого крыша поехала, тоже. Надо же, удумал в индейцев играть, да еще всерьез? Ну да не о нем речь, хотя, и про него не забуду! Я тебе разрешил жить - козявке сраной… до поры, до времени. Это не блажь моя, а расчет. В долине, слухи ходят, мол, ты - авторитет. Это, как так? Без сходки? Без коронования? Не заслужил! Но, с другой стороны - оно и к лучшему! Пойдешь на поводке - стало быть, за тобой и другие потянутся. А ты пойдешь! И не думай, не сверкай зенками - скоро убедишься, что я с тобой не шучу, нисколечко. Кстати, баб твоих не требую, хотя мог бы. Говорят, есть там у тебя одна, уж больно смазливая? Я разглядеть, в тот раз, не успел…
Я смотрел на его самодовольную физиономию и начинал понимать - Сыч заранее приготовил все нужные средства убеждения…
- Что, притих? Дошло, что ли? Ты думал, средства против твоих хитростей нет? Или, я сдуру на приступ попрусь? Дурак… А ты хоть понял, что я каждый твой шаг, как ты из дома вышел, знаю? Док не только лепила - он, еще мои глаза и уши, так-то вот. Понял, щенок? Да ты его не вини… Куда бы он делся? Не станет доносить - я его соседей в землю прикопаю. Он ведь тебе говорил? Говорил. По глазам вижу. Да только, ты не понял. А уйти предлагал? Предлагал. Ты опять не понял. Ну, тогда, извини… Мои ребята многое от местных охотничков переняли - и вас пасли, едва ты в лес вошел. Правда, не здесь планировали встретиться. И девку, вторую, потеряли. Ну да, ничего. Найдем, если понадобится. Теперь хоть, дошло? Вроде, дошло. - Он издевательски улыбнулся. Ухмыльнулись подошедшие и обступившие нас, бандиты.
- Да… Этот, с бородой как у Маркса, сам виноват. Я его по-хорошему попросил долги отдать, что накопились. А он вдруг на нас с топором кинулся! И щенки его - туда же. Пришлось всех успокоить. А долгов - всего ничего. Одну из девочек, на пару ночей, да копья для моих ребят отковать. Ему, видишь ли, много показалось… А теперь - обе шалавы у нас, и пацанва на корм крысам пойдет! Так что, свободолюбивый ты мой, это привет лично тебе…
Он перестал ухмыляться и жестко повторил:
- Каждые две недели! Понял?
- Понял. Договора у меня с тобой не будет. Ты ошибся, Сыч. Я не авторитет - как у вас говорят. Таких авторитетов пруд пруди. И, в другом, тоже ошибся. Я не один такой - прерии большие. Свободных охотников много - это не ты, а тебя, и твоих шакалов, скоро вылавливать начнут. И ты зря спустился в долину. Порядки ваши, Сыч, здесь не приживутся. Тебе только кажется, что ты всех сломал… Пригнул - да. Но это, ненадолго. Зверства твоих отморозков уже в печенках сидят! А поселок, который у озера - еще не вся долина. Найдется немало желающих, отомстить за убитых вашим уродам!
- Ох, напугал-то как! Уж не ты ли их поведешь, ряженый наш? В шкуры закутался, так решил, что крутой стал? - он встал и сделал знак рукой.
На меня сразу навалилось несколько человек - сбили с ног, закручивая руки за спину…
- Ты все-таки, жутко недогадливый. Придется на примере показать, так сказать. Еще раз повторяю… Убивать тебя мне не с руки - не зли, все равно живым оставлю. Легко не отделаешься. Если нужно будет - с живого шкуру спущу! Сила - у меня. Пять, шесть недоумков, погоды не сделают и против сотни не попрут. Попробуют - кое-кто кровью умоется.
- Твои шавки сами скоро разбегутся…
Он с интересом повернулся и велел меня усадить на тот же пень, где только что сидел сам.
- Так, так… То-то, мне казалось, что не все так гладко да складно, как бабы рассказывали. Значит, кто-то решил свалить, да? А ты, родной мой, руку приложил? Признавайся? Приложил… У тебя на лбу все написано - можешь не отвечать. Ну да, это все равно - долго не побегают. Жрать-то, надо? А охотники из них, никакие. Потому я с тобой и лясы здесь развожу. Хотя, и надоело уже…
Я молчал, прислушиваясь к лесу - успела ли Ната выйти из окружения? Бандиты, если заранее не спустились в овраг, поймать ее не могли, ни в коем случае. Все зависело от того, догадался ли Сыч поставить, кого ни будь, и там - на всякий случай. Вообще, как стратег, главарь уголовников никуда не годился. Будь у меня под рукой человек десять-пятнадцать, сгрудившуюся толпу можно было просто расстрелять из луков, на безопасном расстоянии. А если прижать к оврагу - ни один, из этой своры, не ушел живым…
Кто-то с размаху опустил мне на голову кулак. У меня зазвенело в голове, и я свалился с пенька на землю…
- Не нужно… - Сыч лениво посмотрел на громилу. - Он скоро понятливый станет. Как сучку приведут.
- Сыч! - из леса выскочили четыре человека, все запыхавшиеся и взъерошенные. - Там баба его была!
- Взяли?
- Не успели… Она свалила, по склону.
- Придурки! За ней!
В лес, крича и улюлюкая, бросилось еще несколько человек. Сыч велел занести убитых подростков в дом. Их за ноги втащили внутрь и подперли двери стволом.
- Да они и так мертвые?
- Пусть думают, что живыми жгли! Все меньше соблазна... Больше бояться станут!
Кто-то подскочил к дому с факелом…
- Постой! Гарью дышать? Уходить станем, тогда и подпалишь. Мы еще не все, с этим фраером, разжевали. Когда там Зуб, девку притащит? Давно уже послал - что там, бегать разучились? Или, ее без моего разрешения уже пользуют?
Сыч обернулся ко мне. Я видел, что спокойствие начинает ему изменять, и повинен был в этом не я, а неповиновение его собственных псов…
- А где другая? Ребята видели, как вы в лес втроем вошли! Где?
- Хрен тебе, а не Элина, - я иронично улыбнулся. - Ищи ветра в поле. А вот они вас - найдут…
- Бля буду, Сыч. Он дерзит! Хавалку заткнуть?
- Заткни. Но не до смерти… Нужен пока.
Мне с размаху дали под дых чем-то тяжелым. Я упал с пня и на несколько секунд потерял сознание от жуткой боли. Пока я лежал, веревку на моих руках развязали и, подсунув под руки вырванный из ограды кол, привязали врастяжку к деревяшке - теперь я не мог и пошевелиться.
- Так надежнее… А то, помнится, шустрые вы ребятки… Ну, мы тоже не лыком шиты.
Из леса показались двое...
- Нашли? Искать!
- Сыч, - один из вернувшихся примирительно произнес: - Лес большой. Она, как сквозь землю провалилась. Вдруг, на своих наведет? Давай этого в оборот - сам покажет, куда спряталась!
- Да? - он на мгновение задумался и махнул рукой. - А… Черт с ней. Возвращай ребят.
- Петух? Где болтанка твоя? Тащи сюда! - кто-то из телохранителей обратился к кучке бандитов, помельче рангом.
- Оставь! - Сыч неожиданно и зло осадил его. - Не время. В лагере будешь шмалить. Здесь башка ясная нужна.
- Да кто нам угрожает?
- Ты что, не понял? Закрой пасть, говорю! А ты, - он пнул ногой боязливо подскочившего парня, который еще в тот раз угодливо подносил ему какой-то дурман. - Пошел вон! Еще увижу с дурью, на деле - закопаю! Понял?
Сыч прошелся в раздражении по затоптанному огороду и вернулся ко мне. От былого благодушия ни осталось и следа. Стало понятно, что он принял какое-то решение…
- Ты надумал?
- Надумал. Ничего ты от меня не получишь.
- Героем хочешь подохнуть? Так ведь не увидит никто…
Он уселся на ствол дерева рядом и жестом велел всем отойти на несколько шагов.
- Им слышать ни к чему… А тебе - придется. И рожу не корчи, а то ведь я и передумать могу - рядом с Бородой положат, и подпалят... Живым гореть не очень-то приятно, как думаешь? - он помолчал и, со злой тоской, вновь обратился ко мне. - Ты, хоть и борзоват, не по чину, но мужик умный… А с другой стороны - лох полный! Кто ж так разговаривает, с нами? Разве, конченый придурок… Говорили в поселке - блокгауз себе возле речки выстроил! И народец, подобрал тертый - не то, что мои охламоны. Да только ваших против нас, маловато… Дергайся - не дергайся, а кому-то в долине масть держать надо! Я с тобой ссориться не хочу, видел, как на расправу скоры, но и уступать - не стану! Деваться тебе, хоть и ерепенишься, некуда - есть одно средство… Работает на всех, без исключения, кроме меня самого. Это ты скоро увидишь… Ты врубись - мне отступать нельзя! Слабину дам - мои псы, как ты сказал, сами побегут. Не побегут, но кусаться начнут, втрое против прежнего! Ты еще не понял? Это я их сдерживаю, а так, они уже давно всех под ножи пустили. И форт твой мне взять - раз плюнуть. Я даже посылать никого на стены не стану - просто подгоню, десятка два ваших же мужичков, а за их спины подружек поставлю. Или они - вас, или мои ребята - девок их… Уразумел?
Он с расстановкой, делая паузы, ронял слова, а я прикидывал, можно ли как-то ослабить путы на руках. Но узлы были затянуты на совесть…
- Я тебя отпущу. Пусть мои и побрешут малость. Успокоятся… Но больше самоуправства не потерплю. Или…
- Что-то я не понимаю тебя… Зачем такие сложности?
Он осклабился и еще сильнее сощурил глаза.
- Снизошел, таки, до разговора… Вижу, на глазах умнеешь. Это радует. Жить хочется? Живи… Пока разрешаю.
- А дальше что? Ну, принесу я тебе, эти поганые шкуры и мясо? Дальше что?
Он положил ногу на ногу и жестко усмехнулся.
- Вот это другое дело. По-деловому. Ну, так слушай...
Сыч говорил недолго, но, сквозь пересыпанную блатными словечками и оборотами речь, суть я уловил точно. Бандит предлагал мир, в том понимании, в каком он виделся ему. Сычу, в самом деле, не имелось резона убивать всех подряд… Он прекрасно понимал, что таким образом страх у людей, в конце концов, уступит место ненависти! Банда рассыпалась - он стал откровенен. Удержать всех в одном кулаке главарь пытался показной жестокостью, и для этого устраивались казни жителей долины и всех, кто осмеливался поднять руку на его людей. План состоял в том, что, поделенные между мелкими главарями, поселки должны кормить и обеспечивать банду всем необходимым, что, собственно, уже и происходило. В будущем Сыч предполагал стать, кем-то, вроде средневекового феодала. Он постепенно укреплял лагерь в горах - Клан, как они его называли. И я ему требовался даже не столько, как охотник - таких хватало! - сколько примером для подражания. В сообразительности главарю отказывать не стоило - бандит понимал, что я, согласившись на предложенные условия, тем самым сразу падал в глазах прочих обитателей долины, а они, в свою очередь, теряли крохотную надежду на освобождение от новых порядков. Еще одна причина, по которой он не стремился с нами покончить - собственная стая, знающая, что где-то есть люди, способные к сопротивлению. Что бы там не говорилось - но несколько опытных бойцов, уже прославившиеся жестким отпором, пугали даже такую толпу… Банда стремилась держаться вместе - что ему и требовалось!
- Но одно условие…- он уверенно смотрел мне в лицо. - Никаких фокусов. Убитых я вам прощаю. Но я - не ребята. Завалите, еще кого - и все. Тогда, твоему форту, и девкам твоим - каюк. Если в руки попадут… Сам знаешь - отдерут по полной программе.
- Кого ты больше боишься, Сыч? Твои мародеры убивают население, словно цыплят - не считая! Это забудут? Простят? Неужели ты думаешь, что тебе покорятся люди, уже вдохнувшие вольный воздух прерий!
- Каких прерий? Вы что, рехнулись все? Один, в костюме индейца разгуливает, другой клыки на груди таскает… Это не мы - вы дикари! А те, которых наши на пики поставили, сами виноваты! Не надо было шмотье зажимать, да жрачку прятать! Делиться надо! - он скривился, припомнив что-то… - Этот… монашек. Что говорит? Так не нами заведено…
- Святоша - мразь. А это - не дележ. Это - грабеж, если ты еще не совсем нормальный язык забыл. Да и делитесь вы - кровью…
- Да хоть бы и так! - он опять стал нервничать. - Смотри, умник, Святоша быстрее тебя в масть попал - сберег свою задницу! Я кто, по-твоему? Блатной король, и все такое? Не-ет… Я, тоже ведь понимаю - одному мне со всеми не совладать - помощники требуются! Монашек души прижмет, а я - волю…
- Девушек, зачем уводите? Звери…
- Ты не заговаривайся, фраер! Братва не месяцами - годами баб не трогала, пока штольню в шахте били! Им что, в кулак дрочить? Когда телок здесь, в три раза больше мужиков? Ты сам двух сучек сразу имеешь - нормально? Пусть развлекаются - от курочек не убудет. А кто не выдержит, так слабым, все одно, не жить! И не надо меня зыркалами буравить, я и не таких обламывал! Ты у меня, опять, по рукам да ногам смотанный валяешься - не я! В третий раз откажешься - терпение кончится. Кишки прикажу вынуть да на сук намотать. А ты будешь идти да раскручивать… Сам! Думаешь, не получится? Получится! Перед тобой одну их твоих подружек раком нагну, а тебе время дам: пока ходишь - жива! А как споткнешься - кол в задницу! Так-то, тля… - он с внезапным ожесточением пнул меня в лицо тяжелым ботинком.
- Я здесь всему хозяин! Понял? Я! Все, надоело мне с тобой базарить. Или, ты мое предложение принимаешь, или хана тебе и всей твоей братии… И так, на уступки иду - кроме покорности ничего не требую.
К Сычу подошел кто-то из бандитов, и они стали шептаться. Главарь кивнул и повернулся ко мне.
- Все, корешок. Сейчас приведут девочек - по-другому петь станешь.
- Дочерей? …
- Увы, не твоих. А хотелось бы… Ну, и эти сойдут. Братки их в лесок увели. Извини, куда - не знаю. Пока посланцы мои их нашли - одну, кажись, слегка подпортили… Но вернут, не сомневайся! Малость помятой - ну да для тебя, мы свеженькую приберегли!
Я смотрел в его горящие глаза, и просчитывал вероятность того, что бандит не лжет. Они не могли схватить Нату - я бы услышал крики, из оврага. Его шавки могли гоняться за ней, сколько угодно - ее и Элину Ульдэ часами изматывала в прерии, уча исчезать буквально из-под носа, ползать подобно ящерицам, на одних лишь кончиках пальцев, ходить бесшумно по сухостою, и многим другим вещам, без знания которых жизнь на дикой природе могла оборваться в любой момент. Но Элина - ее нога не давала такой возможности… Только бы ей хватило выдержки, ни во что не вмешиваться!
- Что молчишь? Надумал?
- Нет. Дружить я с тобой не стану - с убийцами не по пути. Мира хочешь… Это не мы - ты нас боишься! Знаешь, что если за вас всерьез возьмемся - ты из своего Клана и носа не высунешь! Договор? Вот тебе договор - уходи со своей бандой туда, откуда пришел! Тогда, может быть, твоих псов, и не тронут…
Тот подскочил и со злобой вскинул руку, в которой появилась увесистая нагайка.
- Все, фраер! Достал, вконец! Хотел просто попугать, а придется, по-настоящему! Смерти не боишься? Ну, так я другие способы знаю!
Тяжелая нагайка опустилась мне на голову, свет померк в глазах... Очнулся оттого, что на меня вылили несколько черпаков холодной воды. Теперь я уже стоял на коленях, а за оба конца кола, под который были подсунуты мои руки, держали два человека. За одну сторону ухватился второй из тех, с лицами даунов, которые вместе с Сычем приходили к нам в Черный лес. Он увидел, как я открыл глаза и глумливо заржал, призывая своего хозяина.
- А… Очухался? Вылей на него еще, пусть пошире глаза откроет. Ему полезно посмотреть…
Еще одна порция воды окатила меня с головы до ног. Один глаз заплыл, и я не мог хорошо им видеть - нагайка рассекла бровь.
- Пока ты валялся, девочек привели…- он, не улыбаясь больше, указал на кусты. Двое молодчиков вышли из обшей своры и через несколько секунд притащили упирающуюся девушку - младшую из дочерей Бороды, Соню… Она рвалась из рук бандитов, и кто-то лениво ударил ее в живот. Девушка согнулась и затихла.
- Знаешь его?
- Да… - она сглотнула слезы. - Отпустите меня!
- Ага, как же… Опустим, обязательно! - в толпе раздался гогот и откровенные пожелания… - Только, кое-что, продемонстрируем. Как наглядное пособие. А ты, чмо, смотри! - Сыч зло сплюнул перед моим лицом. - Ну-ка, приподнимите его повыше, чтобы все в подробностях увидел!
Меня грубо вздернули за кол, поставив на ноги. Сыч повернулся и кивнул.
Девушку, которая до того стояла на ногах, мгновенно подсекли подножкой и повалили на землю.
- Не надо!
Она отчаянно вскрикнула. Кто-то дал ей пощечину, отчего из носа пошла кровь. Сыч зло скривился:
- Эй, зачем телку портишь? Я же, как сказал - без насилия? Вот… По-доброму! Сама даст…
Передо мной стал один из подонков, и я увидел у него в руках раскаленный прут. Багровый кончик маячил перед лицом, едва не касаясь кожи. Я инстинктивно попытался увернуться от обжигающего жара, но мои мучители только рассмеялись. Прут прошелся по шее, вызвав нестерпимую боль… На ней сразу образовался волдырь. Девушка, которую поставили на колени прямо передо мной, снова закричала:
- Нет! Не надо!
- Ишь ты, жалко, что ли? Так ты не его пожалей, а нас… А ты, фраерок, - Сыч тяжело и угрюмо бросил на меня невидящий взгляд. - Сейчас кой-какой урок получишь… Слушай сюда, шалава! - он придвинулся ко мне и в нос ударило зловонное дыхание. - Мы станем его немножко жарить - так, чуть-чуть, по кусочкам! А ты, если хорошо попросишь, сумеешь это дело прекратить! Но, только очень хорошо просить надо! Понимаешь?
Он выпрямился и обернулся к девушке. С нее уже полностью сорвали одежду и крепко держали за руки, так и не дав подняться с колен. Я приглушенно застонал от унижения и ярости - Сыч бил точно!
- Слышала, что я сказал? Он тебе никто - ну ведь вы все здесь, друг за друга, стоите... Давай, девочка, решайся! Или, я его на твоих глазах уродом сделаю, а потом просто глаза выжгу, или ты здесь и сейчас всех желающих обслужишь, по полной программе! Во всю святую троицу! Ясно? Чтобы быстрее соображала - начинай!
Прут проехал по шее, я не сдержал стона… Соня побелела, шепча что-то окровавленными губами…
- Не слушай его! - я выплюнул кровавый сгусток. - Они все равно тебя не отпустят!
Даун с размаху заехал мне по зубам, разбив рот и заставив замолчать.
- Давай, Чуха! Жги!
Дебил продолжал меня удерживать за кол, а палач - тот самый мордоворот! - поднес к лицу раскаленный стержень. Он снова провел им по моим плечам. На них появилась длинная полоса, запахло горелым мясом. От боли я едва не терял сознание…
- Нравится? Ты заметь, я больше не уговариваю! Ты сам меня теперь умолять станешь… А я подумаю!
Чуха снова приблизился ко мне, и прут прошелся наискось по моей оголенной груди и животу, нарисовав крест.
- Класс! Давай, Чуха, продолжай в том же духе, не спеша! Святоша трепался - он в бога не верует. Ну, так ты ему и сделай купола по всей форме - я язычников, тоже не жалую! А девочка пусть смотрит.
- Не надо! - она с мольбой посмотрела на главаря.
- Что не надо? Его - не надо, или тебя - не надо? Ты уж, поконкретнее. А пока не решила, мы ему еще, кое-чего, поджарим!
Дебил, с гоготом, пригнул мне голову, Чуха рванул за завязку штанов...
- Ты не увлекайся, придурок! Мне он живым нужен!
- Нет!!! - девушка залилась слезами.
- Не, видали, как его защищают? Ишь, как орет, а ведь ее и пальцем никто не тронул! Ну, так как, дикарь, теперь передумал? А то смотри, Чуха так и хочет тебе прут в яйца сунуть, что тогда со своими шлюшками делать станешь? Ты им калекой не нужен - сами к нам придут!
Все бандиты заржали от зловещей шутки Сыча, а Чуха, принявший его слова всерьез, с улыбочкой опустил прут пониже.
- Нет! Не трогайте его! Не надо!
- Плохо просишь… Была бы своя баба - концерт интереснее смотрелся. Тогда тебя, крошка. Не его же - что, мои приятели, все педики, что ли? Нет… Они по женской ласке соскучились. Вот ты нас утешишь - тогда его и отпустим!
- Не надо… - она переводила глаза, с одного лица на другое, и везде встречала похотливые и звериные лики… Сыч, согнав усмешку, жестко велел бандитам:
- Гни!
Двое здоровых парней пригнули девушку лицом к земле.
- Дар, ты живой еще? Девочка от страха голос потеряла - или решимости не хватает. Ну, твоя очередь любоваться. А то все, пока, одни слова… Циклоп! Протори дорожку!
Один из банды по кивку Сыча, расстегивая ширинку, пристроился позади девушки...
- Нет!
Я дернулся всем телом, едва не повалив дебила, от неожиданности отпустившего кол. К нему на помощь подскочили двое зэков, подхватив меня под руки. Посыпался град ударов. Девушка кричала в полный голос…
- Что, надумал? Это тебе не перед своими, козлом выхаживать! Ты у меня теперь будешь на коленях ползать! Готов? - Сыч обратился к тому, кто взялся за талию обнаженной Сони и только ждал команды. Она закрыла глаза, ожидая, что сейчас произойдет…
- Оставьте ее! Я согласен!
- Да ну? Не, милок, пока не вериться... Ты, вначале, погляди, чтобы в памяти отложилось, как следует! Давай!
Девушка вскрикнула и дернулась всем телом. Крепкие руки бандитов не дали ей вырваться, и еще сильнее заставили пригнуться к земле. Бандит, получивший разрешение, с силой ухватил ее ягодицы и потащил на себя.
- Ааа!
Она зарыдала, а подонок, жестоко и методично стал насаживать ее на свой орган. По ногам девушки потекла кровь…
- Так она еще и целка? Люблю первопроходцев! Эй, Циклоп! Сегодня от меня тебе подарочек - будешь должен!
Тот ухмыльнулся и, тяжело сопя, продолжил свое дело с удвоенной энергией. Возле него столпились остальные члены банды и горящими глазами смотрели на вскрикивающую девушку, ее обнаженное тело. Я видел, что остановить их уже невозможно…
- Посмотрел? У него, - Сыч махнул рукой в сторону насильника. - Шарики еще с воли вшиты. Ел…а с три обычных размера. Так что кайф, эта блядь сегодня получит по полной. Твоих, так же вздрючат, если вздумаешь играть по своим правилам. Не теперь - так потом. И стены твои, деревянные, не помогут - выкурим, как мышей.
- Я согласен, Сыч! Отпустите девушку! Прекрати это!
- Теперь уже поздно. - Он равнодушно посмотрел на беснующуюся толпу. - Вишь, как у моих ребятишек глазки горят? Ты уж извини, а досмотреть придется.
Место, позади плачущей девушки, занял другой бандит. Он похлопал ее по ягодицам и, достав свой член, начал вводить его в анус.
- Плюнь на хрен, Муха! Не пройдет!
- Пройдет... Ей так приятнее будет!
Он внезапно ударил ее кулаками под ребра. Соня охнула, на какое-то время обмякла, и он, воспользовавшись слабостью, резким тычком вогнал член в задний проход девушки.
- Аа!
Она дернулась, но бандит, с обезумевшими от похоти глазами, беспощадно насиловал, удерживая девушку сильными руками. Муха покрылся потом, покраснел, и, ухнув в последний раз, сполз с окровавленного тела. Потом начался ад... Его сменил другой, потом третий, четвертый - а в очереди стояло еще три десятка! Девушку вертели во все стороны, пристраиваясь сразу по двое и трое. Любое ее движение расценивали как сопротивление - и били, не жалея! Один из подонков приставил к губам рукоять ножа, с силой двинул по нему - зубы девушки белыми и окровавленными осколками посыпались на траву. От боли она вся содрогнулась - сил на крик уже не осталось… Он раскрыл ей грязными пальцами рот, удовлетворенно загоготал и всунул свой член в горло девушки.
- Соси, сука! Придушу!
Сыч недовольно нахмурился, но промолчал - он уже был не властен над озверевшей толпой… Этот кошмар продолжался очень и очень долго. Я пытался не смотреть, но всякий раз, когда Сыч видел, что я опускаю голову, Чуха или Даун заставляли меня, ее поднять - раскаленный прут угрожающе вертелся перед глазами...
- Ну что, доволен? - Сыч устало присел на бревно. - Вот я тебе и показал, как оно бывает… Твою счастье, что девка была, а ведь я, тебя самого мог запросто отдать. Им, по большому счету, все равно, кого драть - не брезгливые. В шахте привыкли…
Он посмотрел на неподвижное тело. Последний из этой своры встал, подтягивая штаны. Девушка не шевелилась.
- Насмерть, зае…ли, что ли?
- Да не… Дышит.
- Ну и ладненько… Отволоките к ручью - там оклемается. Потом с собой уведем. А то, сестричка, одна скучать будет! В Клане кореша рукоблудием маются - пора новеньких привести, на смену. Она теперь покорная - сама ножки раздвинет. Давай, тащи сучку!
Девушку подхватили под руки и поволокли прочь.
- А вот теперь мы тебя развяжем… Только, я сначала тебе отметинку оставлю, чтобы уж наверняка, не забыл! - он вытащил из кармана куртки нож и задумчиво провел ногтем по краю лезвия... - Или нет, не стоит. Какой потом из тебя охотник? Живи, тля... Но ноги мне целовать станешь, как я и обещал! Пусть ребята видят - я слов на ветер не бросаю!
Он поставил передо мной свой грязный ботинок, а урод и другой телохранитель пригнули меня к земле.
- Лижи!
Я стиснул зубы - Никогда!
- Лижи!
Даун и Чуха пригнули мою голову вплотную к носку ботинка…
- Он не хочет, Сыч!
- Опять? Тащи девку обратно!
Соню, безвольную и ослабевшую, бросили перед Сычем.
- Что-то, красавица, ты плохо его защищала. Вон, братва недовольна осталась - не подмахивала! - все засмеялись. - А вот он, гадюка, ну никак не хочет тебя пожалеть! Раз так… Удавите суку.
- Сыч, ты же сам ее в лагерь велел…
- Глохни, сявка! Я что сказал?
Они набросили ей на шею веревку и потянули в разные стороны…
- Я выполню все, что ты хочешь… - я не узнал своего голоса. - Отпусти ее…
- Дошло, что ли? Давно пора.
Он опять придвинул ко мне ботинок. Я, превозмогая отвращение, коснулся его разбитыми губами. Сыч довольно усмехнулся:
- Учитесь… Ладно, пустите девку. Можешь даже забрать ее - на кой она нам, без зубов? Никто за нее жевать не станет!
Он резко опустил ладонь. Бандиты, переглянувшись, пожали плечами. Соня, высунув в смертной агонии распухший посиневший язык, безжизненно обвисла на веревках…
- Опоздал, что ли? Могли и послабее тянуть… Бросьте ее здесь - крысы сами приберут. Извини, Дар. Быстрее надо было соглашаться!
- А с этим что?
- Пару раз по ребрам, чтобы не вздумал чего. Да он и не станет… Ведь не станешь? Он у нас теперь шелковый…. Ты запомни, мужик, я такие представления могу хоть каждый день устраивать, перед самым твоим фортом. А сбежишь если - так для тех, в поселке. А ты все равно узнаешь - ваши же бродяги тебя и порешат, за подруг своих!
Меня развязали, и я кулем повалился на землю, не имея сил удержаться на ногах.
- Жду тебя с добычей, как велел! В срок не придешь - трех человек в поселке живьем в землю зарою! Лук твой на крыше остался - до дома доберешься, надеюсь…
Они ушли. Я подполз к телу изуродованной девушки. Она лежала на спине, широко открыв глаза, в которых навечно застыла маска ужаса. За что? Все тело было в кровоподтеках и ссадинах, а из разорванной промежности стекала густая и темная кровь… Я приподнялся на колени и взял ее на руки.
- Я не забуду этого... Никогда не забуду!
Стараясь не сильно зверствовать в самом поселке, бандиты отрывались, по полной, за его пределами, в травах и дальних стойбищах. По рассказам очевидцев, такая жестокость являлась самым обычным делом. Наверное, они все равно убили бы ее, не сейчас, так потом. Но в этой смерти, виновен лично я… Я содрогнулся, представив, что на ее месте могла оказаться Ната, или Элина. Вспомнив о них, стал тревожно оглядываться. Бандиты, покинувшие опушку, вполне могли оставить своих людей, чтобы выследить их возвращение. Либо, проследить мое направление, после того, как я сумею подняться. Превозмогая боль, я поднялся на ноги, держась за тот самый кол, к которому был ранее привязан. Если остались наблюдатели - пусть видят, что я никого не жду…
Сыч, при всей своей людоедской логике, поступал умно, настраивая против нас жителей долины. Запугивая одних, угрозой расправы над вторыми, он получал возможность управлять людьми так, как хотел. И способа помешать, я не видел…
Послышалось шуршание в кустах. Я выпрямился, застыв подле недвижимого тела. Бояться следовало не только бандитов - это могли оказаться, учуявшие кровь, крысы… Элина, выйдя из-за деревьев, прихрамывая, приблизилась, глядя на меня полными ужаса и слез глазами…
- Не смотри.
- Дар…
- Не смотри!
Она закрыла лицо руками и стала, рыдая, сползать по стволу, обдирая себе спину о жесткую кору… Я, хромая, направился к ней.
- Лина, прекрати. Очнись же!
Она открыла глаза и невидящим, отрешенным взором, посмотрела куда-то, сквозь меня.
- Звери… Какие звери!
- Ты с ума сошла! Зачем спустилась? Уходим! Быстро уходим отсюда! Помоги мне… надо забрать оружие. Они могут быть поблизости, если уже, не наблюдают за нами из-за деревьев!
- Не наблюдают.
Я обернулся. Ната, побелевшая как смерть, стояла рядом и судорожно сжимала лук.
- Был один. Я его убила. Больше никого не оставили. Еще кто-то сорвался в овраг, когда они пытались найти следы. Он сломал спину. Как только все ушли, я спустилась к нему и перерезала горло. От уха до уха. Кажется, еще живому…
Она роняла слова, как тяжелые гири, внешне спокойно и точно, но ее губы так вздрагивали, что я подумал, что и она сейчас разразится истерическим плачем, как Элина. Но это была совсем не та Ната, которую я знал раньше…
- Вставайте… оба. Обопрись на меня. Что с твоими ногами?
- Получил напоследок, нагайкой, по икрам. Мой лук и меч на крыше - надо достать. Они поленились его забирать. Или, так велел Сыч - чтобы я смог отбиться от зверей и вернуться к вам.
- Знаю. Я видела… Почти все.
Мы замолчали. Ната помогла подняться Элине. Потом влезла на крышу и скинула оттуда мое оружие. Мы не хоронили умерших - свинорылы и крысы-трупоеды разрывали любую могилу и вытаскивали тела, разрывая их в куски. Но оставить ее я не мог. Чувство вины за оборванную, юную жизнь, заполнило меня полностью, на глазах выступили слезы… Вместе с Натой втащили мертвую девушку в дом. Я потянулся к тлеющему неподалеку, факелу…
- Нельзя.
- Я не могу их оставить так…
- Можешь. Они ушли недалеко, вероятно, ждут сигнала. Если ты подожжешь дом - появится столб дыма. А у того, кого оставили присмотреть за тобой, тоже был факел. Понимаешь?
- Ната!
- Нет! Они вернутся!
Она была права. Я умолк… Элина разжала пересохшие губы и тихо произнесла:
- Я чуть с ума не сошла… Это - не люди.
Ната кинула на нее тяжелый взгляд и повторила:
- Да. Это - не люди. Это - Нелюди. И об этом должны знать все! Но сейчас мы уходим. Немедленно. Прочь из этого леса - домой, в наш форт.
Я кивнул - медлить не следовало…
