Глава 42

Львова подняла над столом пустую чашку и посмотрела на меня.

– Можно повторить?

Я встала и двинулась в угол, где находилась кофемашина, говоря на ходу:

– Шляпин погиб, отравилось еще несколько учителей, которые тоже угостились конфетами. В школу приехала милиция, Наташу задержали, Варвару Филипповну допросили. К последней у представителей органов не было претензий, но по школе змеями поползли слухи. Дети и родители узнали, что случилось. Якименко стали называть убийцей, под подозрение попала и Нерлина, коллеги шептались:

– Почему она осталась в живых, ни одной конфетки не взяла?

– Я задала тот же вопрос Нерлиной и услышала, что у нее аллергия на какао-бобы. И это правда, в истории болезни Варвары Филипповны есть запись о непереносимости ею шоколада и иже с ним. Но директор все равно выгнал ее.

Регина Павловна скорчила гримасу.

– Вам известна правда. Но пока не вся. Почему подлые девчонки решили украсть вещи и отравить других людей? Что их подтолкнуло теперь уж точно на преступление? Сейчас объясню.

Я поставила перед Львовой свежий кофе. Она сделала глоток и продолжила:

– Наташу отвели в отделение, начали там допрашивать в присутствии родителей. Хоть Якименко и была малолеткой, но сообразила: правду про лекарство говорить никак нельзя. Даже если ее в милиции не накажут, то дома родители ей голову оторвут. К тому же мать Наташи тогда ждала второго ребенка. Как многие беременные женщины, Ольга плохо управляла своими эмоциями. Старшие Якименко вообще были людьми гневливыми, если что-то шло не так, как они рассчитывали, дочке мгновенно доставалось. Ее били постоянно за любую провинность, а «преступлением» в семье считалось все. Пришла домой и бросила ранец в прихожей, не отнесла в свою комнату? Получи ремня. Разбила чашку? Отец хватается за бильярдный кий, Николай любил шары погонять. Пролила компот на скатерть? Получи по заднице чем попало. Наталья папашу с мамашей до одури боялась. Родители, когда со мной беседу вели, рефреном повторяли: «Ужасная девка. Двоечница. Дура. Никаких способностей нет. Бабушки постоянно жалуются на капризы идиотки. Старушки хотят сериал посмотреть, а она не дает, придет из школы и ноет: «Есть хочу, налейте супа». Ну и донылась, довыделывалась, и моя мать, и Николашина с внучкой оставаться не желают. Так ей и надо, пусть сидит одна».

– Мило, – вздохнула я.

Регина Павловна сложила руки на груди.

– Теперь ясно, почему Наташа прикусила язык на допросе? Она понимала: если скажет правду, предки ее насмерть забьют. А следователь, что-то почуяв, давил на девочку. В конце концов она попросилась в туалет, ее туда отвела сотрудница милиции. Санузел был маленький, один унитаз, окна нет. Охранница осталась в коридоре. А рядом с женским сортиром находился мужской, и Наташа услышала разговор двух мужчин, узнала голос следователя, который ее допрашивал. Кто второй, она не поняла, но очень испугалась. Почему? Неизвестный дядька спросил:

«Ну как? Что она говорит?» – «Мол, просто купила шоколадки», – ответил следователь. «Ты ей веришь?» – «Не особо. Родители утверждают, что дочь врунья, двоечница. Мне кажется, что-то она скрывает, глаза в сторону отводит, потеет, краснеет». – «Ребенок все-таки. Может, нервничает, испугалась. Отец с матерью у нее странные. Ладно мужик, но бабы-то дитя всегда защищают». – «Что-то меня смущает. Не нравится мне девчонка». – «Нравится, не нравится… Это не доказательство. Где она могла яд взять?» – «Я же сказал, еще нет ясности. Работаю. Эксперт пока яд не определил».

Замолчав на минуту, Регина Павловна открыла сумку и вынула кассеты.

– Все свои беседы с подопечными я записываю и храню, ничего не выбрасываю. Можете послушать. Перед приходом сюда я прокрутила записи, освежила их в памяти. Да, Наталья, находясь в туалете, безмерно испугалась. Фраза следователя «она что-то скрывает» повергла ее в панику. Девочка вышла из сортира, сделала пару шагов и упала в обморок. Естественно, вызвали врача, тот велел прекратить допрос, отправить Нату домой, уложить ее в кровать, а завтра не пускать в школу. Родители увезли Наталью, еще не зная, что дочка взяла пакетик с лекарством. Наташа твердила одно: «Конфеты я купила на свои сбережения, ничего в коробку не подкладывала, она же в целлофане была». Очутившись в квартире, отец выпорол дочь, потом уехал куда-то с женой. Насмерть перепуганная Наталья позвала к себе Лизу и сказала ей: «Надо сделать, как в кино. Там героиню тоже в полицию запихнули, а ее подруга еще еду в супермаркетах отравила, и следователь решил, что она ни при чем, настоящий преступник на свободе. Ты должна мне помочь, я про тебя в милиции не рассказала. Если откажешься, я сообщу, что все ты придумала». Ну вы знаете, что они дальше сделали.

– Их затея удалась, обе остались безнаказанными, – мрачно произнес Виктор.

Львова усмехнулась.

– Верно. Им повезло. Но не только. Следователю было приказано не трогать Якименко, прекратить ее допрашивать. Кто взял девочку под защиту? Чуть позднее я объясню. Сначала растолкую, какой препарат находился в «пакетике» и почему он был упакован необычным тогда для России образом. Через пару дней после смерти Шляпина старшие Якименко обнаружили пропажу из тайника трех пакетиков с лекарством. Наташу отец избил почти до полусмерти, и она во всем призналась, сдала Елизавету. В школе и в отделении милиции подругу не выдала, а под кулаками отца сломалась. Николай с удовольствием бы отдал дочь в ментовку, но, во-первых, она была слишком мала для наказания. А во-вторых…

Львова снова взяла в руки чашку.

– Когда семья Якименко явилась ко мне и все выложила, я спросила: «Какой яд вы дома держали?» Они понесли чушь, дескать, это просто средство от бессонницы. Но меня не обманешь. Я им объяснила: «Хотите, чтобы я сделала из Наташи нормального члена общества? Тогда выкладывайте все. В противном случае я не смогу вам помочь и ваша дочь непременно совершит еще одно преступление. Ее, конечно, поймают, всплывет и дело про конфеты, она точно разболтает о вашем “лекарстве”». И Якименко признались.

Рассказчица сделала несколько глотков кофе.

– История такова. Ольга и Николай работали у человека, который числился журналистом, а на самом деле был продавцом наркотиков. Но не простым дилером, который в ночных клубах молодежь травит, нет. Сей ферт был поставщиком для людей чиновных, знаменитых, облеченных властью. Он летал в Африку, на Ближний Восток, брал там дорогой редкий наркотик и привозил его в Москву. А Ольга и Николай расфасовывали его на дозы в подпольной лаборатории, развозили по клиентам. У дилера была целая сеть, клиенты в разных городах, на него работало несколько курьеров, которые шныряли по всей стране. Узнав, что совершила дочь, Николай бросился к работодателю и все ему доложил. Шеф отреагировал спокойно: «Сейчас приму меры». И вскоре в отделение милиции поступило распоряжение руководства: Якименко не трогать, Наталья не виновата, в городе объявился «мститель», его почти невозможно поймать, спускайте все на тормозах, нельзя, чтобы пресса что-то пронюхала и взбудоражила народ. И – хоп! Дело уехало в архив. Поскольку старшие Якименко обслуживали московских клиентов, отрава частенько появлялась у них дома. Наташа как-то увидела пакетики, спросила, что это, ей ответили: средство от бессонницы, которым пользуется мать. Родители после того разговора перепрятали товар и думали, что девочка не знает, где у них нычка. Но взрослым свойственно ошибаться. Собираясь в очередной раз осуществить доставку, Якименко полезли в свой тайник и обнаружили, что нескольких упаковок не хватает… Дальше понятно.

– Вот почему родители держали рот на замке, – протянул Бурков, – им запретили что-либо говорить.

– Ну да, – кивнула Львова, – ведь услугами Якименко пользовались очень влиятельные люди. Кстати, к работе с наркотиками еще до рождения Наташи чету Якименко привлекла Екатерина Андреевна Семенова, родная сестра человека, который доставлял препарат из-за границы. Потом она вышла замуж, но ее супруг понятия не имеет, чем ранее занималась жена.

– Катя! – подпрыгнул Юрий Михайлович.

– Мама! – ахнул Никита.

– Это правда? – ошалело спросил Волков-старший.

– Конечно, правда, – ответила вместо Катерины Львова. – Иначе откуда бы у нее взялись деньги на открытие своего бизнеса?

– Она говорила, что от родителей в наследство достались, – сказал Юрий Михайлович.

Львова расхохоталась.

– Мужчины все такие умные… но – наивные. Да нет, Катерина сама их заработала. Вскоре после моего откровенного разговора с Якименко Ольга потеряла ребенка, которого носила. Она приехала ко мне и заявила: «Не могу жить с дочкой, заберите ее к себе. Омерзительная девка, убийца. Из-за нее я своего сына потеряла. Мальчик скончался вследствие стресса, который я пережила». Я ей возразила: «Вы, будучи в интересном положении, фасовали наркотик, то есть сами отравили плод. Наташа натворила плохих дел, но не надо на нее всех собак вешать, в смерти младенца она не виновата». Но Ольга осталась при своем мнении. Я заподозрила, что родители боятся, как бы дочь снова их товар не взяла, но ничего не сказала. Я беру пансионеров. Лиза тоже со мной занималась, но ее мать далеко от себя не отпускала. Уже через год Валькова сильно изменилась и перестала меня посещать. А с Наташей работа шла тяжело, было несколько неудачных попыток суицида, депрессия. Очень сложный случай. Родители ее видеть не желали, даже разговаривать с ней не хотели, навсегда вычеркнули дочь из своей жизни. Когда Наташе исполнилось пятнадцать, ко мне на занятия стал ходить Вадим Рыльский. Его родители нашли меня через Волкову.

– Вы знакомы с Екатериной? – уточнил Макс.

– Да, – кивнула Львова. – Она иногда присылает мне клиентов. Катя хороший человек, давно перестала заниматься наркотиками, вышла замуж и ушла из наркобизнеса.

– Обычно наркобароны своих слуг не отпускают, – заметил Вульф.

– Ну, Катя любимая сестра человека, который летал за дурью и организовывал весь процесс, – возразила Регина Павловна. – Сам-то Егор много лет как умер.

– Рак поджелудочной железы, – прошептала Катерина Волкова, – определили в терминальной стадии. Егор сам никогда не кололся, но постоянный контакт с наркотиками до добра не доводит. Я это быстро поняла, поэтому и попросилась на выход, сказала: «Замуж выхожу, хочу родить здорового ребенка». Брат не стал меня удерживать. Я работала фасовщицей, нас трое было: Оля, Николай да я. Наши с Егором родители умерли рано, мне было тринадцать, ему двадцать пять. Гоша меня в приют не сдал, взял на себя ответственность за мое воспитание. В свой бизнес ввел, когда я школу окончила. Но я недолго работала, быстро поняла, что это дело опасное, и смылась. Регина ошибается, утверждая, что существовала большая сеть. У Егора мало сотрудников было, всего несколько человек. Якименко Москвой занимались, да еще двое по стране шныряли. Клиентов было немного, но все очень непростые люди. Когда история с Наташей случилась, я уже давно из бизнеса брата вышла.

– Жесть! – пробормотал Юрий Михайлович. – Жить с женой столько лет и ничего о ней не знать… Надо же, фасовщица наркоты!

– Это было в далеком прошлом, – всхлипнула супруга, – и недолго.

– Но с Якименко ты поддерживала отношения, – возразил муж, – и мне о них ничего не рассказывала. Это ты отправила десятилетнюю убийцу к Львовой. А потом туда же послала и Вадима. Откуда ты знаешь психолога? Колись!

– Гражданский муж Регины был клиентом брата, – прошептала Катерина. – Большой человек, крупный чиновник.

– Он давно умер, – уточнила Львова. – Слава богу, избавил меня от себя.

– Значит, Вадим Рыльский и Наташа Якименко познакомились в вашем доме? – уточнила я.

– Верно, – согласилась Регина Павловна. – Влюбились друг в друга сразу. Наташа мигом стала другой. Я сделала вид, что не вижу их чувств. Поняла, что лучше не мешать подросткам, им хорошо вместе, до того одинокие мальчик и девочка теперь вдвоем. Через год Галина Алексеевна перестала оплачивать мою работу с Вадимом, но он все равно приезжал, гулял с Наташей. Когда Ольга и Николай погибли в ДТП, девочке как раз исполнилось восемнадцать, она вступила в права наследства, ей досталось все родительское имущество. Якименко от меня съехала и более никогда не навещала. На свадьбу Никиты меня не позвали, ведь мы с Екатериной своего знакомства не афишировали. Но Катя потом показала фото, и я узнала на снимках Валькову, она мало изменилась.

– И ты ничего мне не сказала! – закричала Катерина.

Львова вернула на блюдце пустую чашку.

– Зачем? Я навела справки о Елизавете, выяснила, что та окончила школу, институт, работает. У меня было много пациентов, которые начудили в юном возрасте, но сделали правильные выводы и стали нормальными людьми.

– Думаю, и Наташа превратилась в другого человека, – вставила я. – Теперь понятно, почему она отдавала милосердный взнос детям-убийцам – она сама была одной из них.

– Однако с Лизой получилось не так, – возразил Макс.