Глава 19
Утром я проснулась от бодрого речитатива:
– Купаться, купаться! Пошли купаться! Сколько козочек? Три и один баран. Бе-бе-бе. Хрю-хрю.
– Боже, – простонал Макс, натягивая на голову одеяло. – Зачем он это постоянно заводит?
– Роман Борисович проводит исследование, – пояснила я, нашаривая тапки, – изучает, кто более раздражителен: современный человек или тот, кто жил во времена эпохи Нунто пять тысяч лет назад.
– Купаться, купаться… – разносилось по квартире.
Фира, сидевшая на краю кровати, подняла морду и завыла.
Я погладила черную мопсиху и улыбнулась:
– Дорогая, у тебя, однако, слабая нервная система. Попробуй не обращать внимания на временные неудобства. Подумай о собаках эпохи Нунто, им явно приходилось тяжелее, чем тебе. Они не получали завтрак-ужин и не спали в мягкой постельке. Небось носились за едой по пустыне, дрыхли на камнях.
Фира замолчала, спрыгнула с матраса и пошла в коридор.
– Купаться, купаться! – верещал голос. – Пошли купаться! Сколько козочек?
– Три и один баран, – хором сказали мы с Максом.
– Бе-бе-бе. Хрю-хрю, – откликнулась из коридора Киса.
Я вышла из спальни.
– Ты уже проснулась? Молодец!
– Меня разбудили, – объяснила девочка.
Я ее обняла.
– Давай проявим понимание. Роман Борисович пишет книгу. Чтобы ее завершить, ему надо провести эксперимент. Поэтому мы все постоянно слышим одну фразу. Попрошу его не начинать раньше семи утра, объясню, что сегодня он не дал тебе выспаться. Да и мы с Максом поднялись раньше, чем хотели.
– Меня растолкала Муся, – уточнила Киса, – она под мою подушку полезла, та дыбом задралась, я села и услышала…
– Купаться, купаться. Пошли купаться! Сколько козочек? – твердила книжка.
Из прихожей раздался шорох. Я выглянула в холл и увидела Алевтину, она снимала сапоги.
– Три козочки и баран, – заливалась книга.
– Бе-бе-бе, – сказала сиделка.
– Хрю-хрю, – кивнула я.
– Что-то вы рано встали, – заметила Аля.
– Меня разбудила Муся, которая под мою подушечку залезла, а Лампа из-за Барабана Сосисовича проснулась, – объяснила Киса.
– Бедная собака от звуков чудной песни про коз с бараном решила спрятаться, – хихикнула Аля. – Хотите, я с псами выйду?
– Буду очень вам благодарна, – обрадовалась я. – Тося, Муся, Фира! Пожалуйте во двор! Гулять!
Бежевая мопсиха принеслась первой. Алевтина начала натягивать на нее комбинезон.
Я решила кое-что выяснить у сиделки.
– Вы постоянно около Романа Борисовича. Не знаете, почему он безостановочно пользуется именно детской музыкальной книжкой? Можно же другой раздражитель найти.
Аля выпрямилась и схватила плетущуюся по холлу чихуахуа.
– Антонина, стой смирно! Понятия не имею. Мое дело напоить-накормить Еськина, сопроводить его, если куда-то соберется, и приглядеть, чтобы он под машину не угодил, а дома чтоб пожар-наводнение не устроил. Профессор очень рассеянный. Нина Романовна всегда меня приглашает, когда у Наташи выходной или отпуск. А сейчас постоянная сиделка ногу сломала. Я вам могу про профессора разное нашептать: что ест, какие рубашки любит… Но в его работе ни фига не смыслю. Знаю только, что он сейчас про какую-то Нунто пишет. Эй, Антонина, стой смирно! Смотрите, Лампа, на ней комбинезон не сходится.
Я наклонилась.
– Действительно. Почему?
– Растолстела, – вынесла вердикт Аля.
– Невозможно, – возразила я, – она же после отъезда Нины ничего не ест. Должна, наоборот, похудеть. Одежда, наверное, села.
– Вы ее стирали? – прищурилась Алевтина.
Я постаралась затянуть края комбинезончика на спине собачки.
– Нет.
– И я тоже, – засмеялась сиделка. – А сама вещь не пойдет купаться…
– Сколько козочек? Три и один баран, – выпалила я и прикусила язык. Ну, Лампа, ты молодец! Услышала последние слова Али и автоматически дополнила фразу цитатой из детской книжки.
Алевтина рассмеялась. И в эту секунду раздался звонок в дверь.
Я открыла, в квартиру бочком вдвинулся Юра.
– Купаться, купаться! – талдычило из гостевой.
– Бе-бе-бе, – произнес аспирант.
– Хрю-хрю, – улыбнулась я.
– Поливали сциниллу? – поинтересовался парень.
– Ой, забыла! – призналась я. И начала оправдываться: – Только что встала.
– Давайте я займусь растением, – предложил юноша.
– У меня сегодня счастливый день, – обрадовалась я, – Алевтина собак на прогулку ведет, а вы… Ох! Наверное, нельзя быть такой лентяйкой. Спасибо, Юра, сама справлюсь.
– Мне совсем не трудно обиходить сциниллу, – сказал аспирант. – Я привык это делать, ведь помогаю маме в оранжерее, поэтому быстро справлюсь с задачей. Вам же придется сначала инструкцию читать, куча времени пройдет, пока выясните, что надо замоченные рыбные шарики на сковородке обсушить, смолоть.
– Это такие вонючие коричневые катышки, которые вы вчера перед уходом оставили на подоконнике в кастрюльке с водой? – догадалась я.
– Фу! Воняют, как рыбный суп из стакана! – пропищала Киса.
Я насторожилась.
– Дорогая! Где ты видела суп в стакане?
Киса чихнула.
– В группе.
– Собаки, вперед! – скомандовала Алевтина.
Мопсы и Тося лениво поплелись на лестницу.
– Бедная девочка, тебя в садике кормят фастфудом? – неодобрительно заметил Юрий. – Ну и ну! А мне, помнится, давали вкусные запеканки, каши, котлеты.
– Не-а, – возразила Киса, – суп из рыбы в стакане лопает Ольга Ивановна. Она нянечке говорит: «Опять детям гадость приготовили, не могу ихнюю дрянь жрать. Вот, купила себе в супермаркете вкуснятину».
Я молча развернулась и пошла на кухню. Ольга Ивановна взяла группу Кисы меньше месяца назад, потому что милая Карина Григорьевна ушла в декрет. До сих пор Киса не рассказывала истории вроде той, про печенье, не цитировала «замечательные» речи воспитательницы. Мне казалось, что у нас прекрасный садик, но сейчас мнение о нем сильно изменилось. Ох, похоже, придется искать новый.
– Я уже тут, – весело сказал Юра, появляясь вслед за мной на кухне, – сейчас полью сциниллу, а вы спокойно на работу собирайтесь. Или думаете, я сделаю что-то не так?
Я поставила в кофемашину чашку.
– Абсолютно уверена в вашей компетентности.
– Купаться, купаться! – заорали в квартире. – Пошли купаться!
– Сколько козочек? – крикнула Киса.
– Три и один баран, – ответил Макс.
– Бе-бе-бе. Тогда почему вы отказывались от помощи? – не понял Юра.
Я решила вести честный диалог.
– Хрю-хрю. Вчера услышала ваш рассказ о том, как научные руководители превращают аспирантов в домработниц, и не хочу…
– Но вы же не мой профессор, – возразил Юра. – И я предложил сам. К тому же признаюсь: боюсь, что вы навредите Марго.
Я сдалась.
– Хорошо. Спасибо. Не знаю, как вас благодарить.
– Ерунда, – сконфузился парень, поднимая крышку, – мне приятно за сциниллой поухаживать. Ой, а где рыбные крокеты? Их здесь нет!
– Не может быть, – засмеялась я, – их никто не трогал, уж очень воняли.
– Неужели собаки полакомились? – сделал глупое предположение аспирант.
Я развеселилась еще сильней.
– Кастрюля стоит на подоконнике, мопсам туда не забраться. Они так высоко не запрыгнут.
– И огуречную воду кто-то выхлебал, – задумчиво протянул Юра, – тут почти пусто.
– В чем проблема? – спросил Вульф, входя в кухню.
– Вы ели рыбный корм для сциниллы? – напал на Макса парень.
– Я еще не сошел с ума, – вздохнул мой муж.
– Сколько козочек? – бодро спросили из коридора.
– Три и один баран, – машинально ответил Макс. И тут же спохватился: – Кажется, мой мозг слегка повредился – отвечаю музыкальной книге!
– Юра, чем занимается Роман Сосисович, то есть Сосис Барабанович, вернее, Борис Романович? – окончательно запуталась я.
– Профессор пишет монографию «Влияние припадков гнева на мировую историю в период с цивилизации Нунто по сегодняшний день», – объяснил аспирант. – Это масштабный труд, подразумевающий большую исследовательскую базу: изучение наскальной живописи Нунто, рисунков древних египтян, летописей Нестора, музейных экспонатов. Вот, например, боярин Муромский в припадке злобы разбил о голову своего конюха черпак, из которого скакуна поили. Мужик умер, его кончина сильно повлияла на историю государства Российского.
– Да? Коим образом? – заинтересовался Вульф.
Юра начал насыпать из пакета в миску коричневые комочки.
– Роман Борисович пока не догадался как, но непременно докопается до сути. Профессору нужен и современный материал. Для сравнения. Возьмем среднестатистического древнего грека. Еськин, изучая разные источники, установил, что грек достигал пика своего гнева за две минуты. Скажем, эллину говорили, что у него кривые ноги, горбатая спина, толстый живот. Тот тихо накалялся и по прошествии ста двадцати секунд взлетал петардой. Сейчас профессор ставит эксперимент на современном человеке. Я слушаю повторяющийся текст, коплю гнев, и мы ждем, когда я дойду до его пика.
– То есть когда настанет момент выбрасывания вами в окно Сосисовича? – уточнил Макс.
– Что вы! Конечно, нет! – испугался Юра. – Ну, допустим, я закричу, заплачу, затопаю ногами.
– Интересно, как профессор узнал про гневливость древнего грека… – пробормотала я. – И каковы ваши успехи?
– Я преодолел вершину терпения римлянина, монгола, индийца, приближаюсь к китайцам, – гордо возвестил парень.
– Дядя Юра, а зачем тебе терпеть? – влезла в беседу Киса.
– Не в бровь, а в глаз вопросик, – одобрил Макс. – Действительно, зачем? Какой толк от происходящего?
Юрий на пару секунд растерялся, потом воскликнул:
– Ради науки люди и не на такие жертвы шли!
– Купаться, купаться! Пошли купаться! Сколько козочек? Три и один баран. Бе-бе-бе. Хрю-хрю, – в очередной раз продекламировала на всю квартиру книжка.
Горшок со сциниллой замигал зеленым огоньком и произнес:
– Пароль не полный.
– Апчхи! – закричала Киса.
Послышался щелчок, половинки крышки разъехались в стороны.
– Мне надо записать кодовую фразу, – засуетился Юра.
– Вы еще ее не выучили? – поразилась я.
Аспирант вытаращил глаза.
– Впервые сейчас услышал.
Макс расхохотался, потом пошел к двери, обронив на ходу:
– Поскольку я не древний нунтянин-китаец-грек, мне лучше удалиться.
А я, оставив Юрия заниматься организацией полива сциниллы, удрала молча.
