Глава 8
– Что, правда надо будить?
Дэйзи с жалостью посмотрела на полулежавшего в кресле старшего инспектора. Во сне лицо его расслабилось, и он стал выглядеть намного моложе.
– Благослови вас Бог, мисс, только шеф с меня шкуру сдерет, если я его не разбужу, и правильно сделает. Я позабочусь, чтобы сегодня ночью он поспал как следует, но сперва надо вернуться в Уинчестер.
– Мне он велел остаться тут, сержант, – опасливо сообщил Пайпер. – Никого, мол, не выпускать. А если кто решит уехать, что мне делать-то?
– Шеф не ждет от тебя невозможного, дружок. Ты просто памятка, вот кто. Памятка о его величестве законе.
Спина констебля выровнялась, в глазах вспыхнул решительный огонек.
– Шеф? Шеф… – Дэйзи легонько потрясла Алека за плечо. – Просыпайтесь.
Мышцы под ее ладонью напряглись, инспектор сел прямо и заморгал.
– Что?… – заплетающимся языком пробормотал он. – Дэйзи?
– Я перепечатала записи. – Ее вежливо, но твердо выпроводили из комнаты лорда Стивена, после чего Тринг продолжил обыск. – И положила их к вашим бумагам. Но у сержанта есть кое-что поинтереснее.
– Том? – Алек уже пришел в себя, оттолкнул ногой пуфик и нашарил ботинки, глядя на помахивающего конвертом Тринга. – Что нашел?
– Наш юный Пайпер нашел билет в Бразилию, шеф, и еще вот это. – Сержант показал небольшой темно-коричневый чемоданчик из кожи и водрузил его на табурет. – Заперт хитроумным замком.
– Аствик, конечно, не оставил для нас записки с кодом? – вздохнул Алек.
– Нет, шеф. Зато так вышло, что в кармане того паренька из «ланчестера» мы нашли клочок бумаги с цифрами. Она, ясное дело, осталась у инспектора Жиллета. Но – опять же, так вышло – у констебля Пайпера есть привычка запоминать бессмысленные числа.
– Первые цифры – именины моей тетушки, сэр, – радостно пояснил Пайпер. – А вторые – количество дюймов в эле. Сорок пять, – добавил он, увидев на лицах слушателей полное непонимание.
Алек изумленно покачал головой, посмотрел на чемоданчик и скомандовал:
– Попробуй, Эрни.
– Есть, шеф! – просиял констебль и кинулся к кодовому замку.
Инспектор и сержант многозначительно кивнули друг другу. Обряд посвящения состоялся: Пайпер завоевал место в команде.
Алек, склонившись над чемоданчиком, нажал на латунные кнопки-фиксаторы и откинул крышку. Сверху лежал еще один коричневый конверт, больше первого. Алек заглянул внутрь и извлек пачку бумаг.
– Облигации на предъявителя, – сообщил он.
Никто и бровью не повел: все смотрели на заполнявшие чемоданчик мешочки из желтоватой замши.
Алек потянулся к ближайшему, развязал тесемку и вытряхнул содержимое на ладонь. Он вертел рукой так и эдак, а электрический свет высекал голубой огонь из звездчатого сапфира – очень крупного и неограненного.
Алек ощутил невероятное удовольствие.
– Звезда Цейлона миссис Бассингтон-Коув! – Из второго мешочка он высыпал шесть сверкающих бриллиантов: поменьше сапфира, но под стать ему. – Мы нашли украденные камни, Том. Поехали. Не терпится поболтать с шофером «ланчестера».
– Само собой, шеф. Я поведу, вы покемарите. Возьмем вашу машину, да? Не оставлять же ее юному Эрни: вдруг ему срочно понадобится куда-то поехать.
– Не понял?! – возмутился Пайпер.
– Придется рискнуть и доверить ее Эрни, – усмехнулся Алек. – Ты прав, Том, за руль лучше сесть тебе, а за мой руль ты никак не влезешь. У меня седьмая модель «остина», «малютка Остин», – пояснил он Дэйзи, спрятал сапфир с бриллиантами в замшевые мешочки, вернул все в чемоданчик и запер его. – Том и на пассажирском-то сиденье едва умещается. А главное, это сокровище в служебной машине будет целее. Нужно поскорее доставить его в участок и поместить в сейф.
– Если бы и я могла поехать… – с легкой завистью протянула Дэйзи. – Умираю, так хочу услышать, что расскажет «хорек». Да не пугайтесь вы так! Я знаю, что нельзя.
– Вы можете узнать что-нибудь полезное здесь, – утешил Алек. – Прислушивайтесь и приглядывайтесь, хорошо? Мы завтра вернемся. Том, подгони, пожалуйста, машину. Я пока напишу лорду Вентуотеру расписку на наш трофей, а то, не ровен час, семья Аствика поднимет шум: мол, из его комнаты пропали фамильные камни и облигации.
Тринг вышел, и в ту же минуту прозвучал гонг к переодеванию. Дэйзи неохотно покинула голубую гостиную.
Первым делом Дэйзи зашла проведать Марджори. Та уже не спала, но чувствовала себя очень вялой. Она вцепилась Дэйзи в руку и зарыдала. Тем не менее Дэйзи показалось, что горе Марджори не так уж сильно, а слезы – лишь притворство. Если она и была способна на глубокое чувство, то лорд Стивен его не пробудил.
Становлюсь циничной, упрекнула себя Дэйзи, идя переодеваться. Поскольку сама она с первой же минуты посчитала лорда Стивена мерзким типом, теперь ей не верилось, что кто-то мог полюбить его по-настоящему.
И все же… Марджори необязательно было страстно любить, чтобы разозлиться на лорда Стивена за его равнодушие. Тут речь скорее не о попранной любви, а об уязвленном самолюбии. Может, она хотела наказать бессовестного кавалера или надеялась его завоевать, посочувствовав после ледяного купания? Кто знает. В любом случае от проделки с прорубью Марджори выигрывала гораздо больше, чем Аннабель.
Дэйзи уже опаздывала, поэтому переодевалась быстро. Она вновь выбрала вчерашнее серое платье – все-таки сегодня утром человек умер, а выходной наряд ярковат.
Дрю объявил ужин через две минуты после ее появления в общей гостиной, так что выпить коктейль Дэйзи не успела. А жаль, ей бы не помешало. Бокал вина под закуски и второй бокал под суп взбодрили ее неимоверно, поэтому от третьего, под рыбу, Дэйзи отказалась. Вообще бокалы по всему столу сегодня наполнялись слишком часто. Однако ужинавшие были мрачны, негромко беседовали с соседями или вовсе хранили молчание. Полиция в доме отрезвляла не хуже покойника в семье. Дэйзи порадовалась, что села между учтивым сэром Хью и неразговорчивым Джеффри: ни тот, ни другой не стали бы смущать ее вопросами о расследовании.
Кофе и спиртные напитки подали в гостиную. Никто никуда не уходил – видимо, в обществе всем было спокойнее.
– Что нам мешает тихонько сыграть партию в бридж? – с вызовом бросила раскрасневшаяся леди Джозефина.
Она оглядела комнату в поисках игроков.
– Вы играете в бридж? – спросила Дэйзи у Аннабель.
– Плохо.
– А любите в него играть? – Дэйзи понизила голос.
– Ни капельки. Только иногда вынуждена – я ведь хозяйка, не всегда могу отказаться.
– Тогда пойдемте. – Дэйзи ухватила графиню за руку. – Скорее, садитесь и расскажите мне об итальянских садах. Они действительно такие строгие? Прямоугольные живые изгороди, среди которых, точно кегли, торчат унылые кипарисы?
– Надо полагать, вы в бридж играете, но терпеть его не можете, – улыбнулась Аннабель.
– Лучше бы и не умела, – с отвращением передернула плечами Дэйзи.
Они заняли диван подальше от камина. Сэр Хью, Филипп и Джеймс составили компанию леди Джозефине за карточным столиком. Уилфред оживленно болтал с Фенеллой, молчаливый Джеффри сидел с ними рядом, однако в разговоре, похоже, не участвовал. Лорд Вентуотер в кресле у камина читал «Филд».
Дэйзи наблюдала за всеми и слушала описание сада на обветшалой вилле под Неаполем, где Аннабель жила раньше. Там пышно цвели розовый олеандр, лиловая бугенвиллея, бледно-голубая свинчатка и ярко-красный гибискус. Нет, тот сад никто не назвал бы строгим.
– Он был такой яркий и разноцветный, Руперт любил его рисовать, – вполголоса рассказывала Аннабель. – Я еще забыла про незабудки и желтые нарциссы.
– Руперт был художником?
– Да. Инспектор, кажется, плохо о нем подумал. Руперт был совсем не такой: добрый, рассеянный, не особенно предприимчивый. Деньги его не заботили – и хорошо, потому что денег он почти не имел. Моя тетя – она меня вырастила – Руперта категорически не одобрила и не дала благословения на брак.
– Так вы с ним сбежали?
– У него оказались слабые легкие, и ему посоветовали переехать в теплый климат. Я бы не вынесла вечной разлуки, поэтому тоже поехала.
– Как часто я жалею, что была такой нерешительной! – с горечью воскликнула Дэйзи. – Проведи мы хоть несколько дней вместе… – Горло сдавило, она быстро-быстро заморгала.
Аннабель успокаивающе погладила ее по руке.
– Родители не одобряли вашего любимого? Или его происхождения?
– О, денег у него хватало, и семья занимала хорошее положение, вот только он был квакером и отказывался нести военную службу по религиозным убеждениям. Вместо того чтобы сделать, как все остальные, и подорваться в окопе, Майкл вступил в квакерскую бригаду «скорой помощи» и подорвался вместе с автомобилем.
– Бедная вы моя… Какое горе…
Дэйзи не привыкла получать искреннее сочувствие.
– Вы не испытываете к нему презрения? – не поверила она.
– Презрения?! Он рисковал жизнью, спасая других, так что физического мужества у него было не меньше, чем у любого солдата. Кроме того, ему хватило морального мужества отстаивать свои убеждения. Как его можно презирать?
– Сразу видно, что вы жили за границей. Отказников высмеивают до сих пор. Многих отправили в тюрьму. В Дартмуре, например, сидело больше тысячи человек – вместе со злейшими преступниками.
– Тем восхитительнее их мужество, – ласково произнесла Аннабель.
– Мои родители так не думали. Мы с Майклом хотели дождаться конца войны в надежде, что…
– Кому подлить, всем? – Джеймс отодвинул стул от карточного столика, где Филипп сосредоточенно сдавал карты. – «Бенедиктина» или «Драмбуи»? Виски?
– «Бенедиктина», пожалуйста, мой мальчик, – протянула ему рюмку леди Джозефина.
Дэйзи попросила того же, а Фенелла под суровым взглядом брата покачала головой. Дэйзи чуть ли не воочию видела, как вертятся колесики в мозгу у Филиппа. Наконец он пришел к выводу, что играть лучше на трезвую голову. Сэр Хью захотел бренди с содовой. Бокал с бренди в руках у Джеффри был почти не тронут – если только юноша не подливал себе раньше сам.
– Отец? – позвал Джеймс.
– Да, еще глоток бренди, пожалуйста. Чистого. Аннабель, дорогая, что ты будешь?
– Ничего, спасибо.
– Мне джина с тоником, старина, – бросил Уилфред брату, идущему к шкафчику с напитками, и вновь посмотрел на Фенеллу. – Нет, я не стал бы так зверски утруждаться и рубить лед в морозную полночь, – произнес он, продолжая прерванный разговор. – Даже если бы захотел от кого-нибудь избавиться. Чего я, разумеется, не хотел.
Джеймс остановился за спиной у Фенеллы.
– Здесь лишь у одного человека была весомая причина избавиться от Аствика, – громко и язвительно объявил он, пристально глядя на Аннабель. – Освобождение от навязчивого любовника – чем не весомый мотив?
– Заткнись! – Джеффри взлетел с кресла, взмахнул левой рукой и с силой выбросил ее вперед, в подбородок брата.
Джеймса зашатало, он споткнулся и рухнул на спину. Джеффри вспрыгнул на него верхом, схватил за плечи и принялся колотить головой об пол. Оглушенный Джеймс слабо и безрезультатно отмахивался руками.
– Эй, эй! – Уилфред рванул к ним и попробовал оттащить Джеффри за воротник.
Тщетно.
Фенелла закричала. Филипп отшвырнул карточный столик и кинулся на помощь Уилфреду.
– Прекратите! – раздался посреди этого бедлама ледяной резкий голос лорда Вентуотера.
Плечи Джеффри обмякли. Он встал, неуверенно отряхнул одежду. Уилфред помог Джеймсу сесть, и тот обхватил голову руками.
– Джеффри, ступай к себе. Джеймс, в мой кабинет, жди меня там.
– Это неправда! – Джеффри умоляюще протянул руки к отцу. – Он врет. Не верь ему. Не разрешай такое говорить!
– Я разберусь с твоим братом сам.
– Да, сэр.
Джеффри понурил голову и побрел к дверям, баюкая левую руку в правой. Лицо его было белее мела, и выглядел он до смерти усталым. По крайней мере, так показалось Дэйзи.
Поравнявшись с ней, Джеффри замедлил шаг. Поднял голову, бросил на Аннабель душераздирающий взгляд и вышел из гостиной.
Аннабель, сжавшись в комок в углу дивана и закрыв лицо руками, тихо плакала. Дэйзи села рядом с ней и по-дружески обняла. Джеймс поковылял к выходу следом за братом, по дороге осторожно ощупывая красный опухший подбородок.
Лорд Вентуотер спокойно принес извинения гостям и поблагодарил Уилфреда с Филиппом за вмешательство.
Уилфред просиял, а потом заметно напрягся.
– Да не за что, сэр. Только вот что я скажу: Джефф прав. Зря Джимми языком треплет, не по делу, сам понимаешь.
– Спасибо, Уилфред, понимаю…
Аннабель, рыдавшая на плече у Дэйзи, внезапно вырвалась и побежала к дверям.
– Аннабель!
Оклик мужа ее не остановил. Граф зашагал следом.
– Боже мой! – Леди Джозефина обратила на сэра Хью тревожный взгляд.
Дэйзи понаблюдала за тем, как сэр Хью утешает обеспокоенную жену, Филипп успокаивает растерянную сестру, а Уилфред поправляет карточный столик, и решила, что с нее на сегодня хватит. Даже данное Алеку обещание – быть его глазами и ушами – не могло больше удержать ее в гостиной.
– Думаю, мне пора спать, – объявила она и, не получив ответа, сбежала.
Однако Дэйзи была слишком возбуждена, чтобы сочинять позабытый очерк или даже читать, поэтому отправилась в лабораторию-посудомойню, и, хотя там стоял дикий холод, возня с фотографиями отвлекла ее от семейства Беддоу с их бедами.
Дэйзи пришла в изумление, услышав стук в дверь и увидев на пороге не кухарку с чашкой горячего какао – на что она втайне надеялась, – а лорда Вентуотера.
Он вновь принес извинения за сцену в гостиной.
– Как Аннабель? – поинтересовалась Дэйзи.
Про Джеймса она спрашивать не пожелала, про Джеффри – не рискнула.
– Спит. Я уговорил ее принять половинную дозу сонного порошка, который доктор Феннис прописал Марджори… Вы весьма прилежны, мисс Дэлримпл, – рассеянно добавил граф.
– Над очерком я сегодня совсем не работала.
– Неудивительно. Полицейский мне не поверил, да?
– Что? – поразилась она.
– Старший инспектор Флетчер. – Во взгляде графа мелькнула тоска. – Он решил, что я лгу, когда говорю, будто не верю в измену Аннабель. Не лгу. Я ее знаю. Я доверяю ей. Однако что-то она от меня все же скрывает.
Очевидно, тот самый секрет, которым ей угрожал Аствик. Неужели лорд Вентуотер вообразил, что Дэйзи знает тайну? И выдаст ему? Знал ли он вообще о шантаже? Нет уж, Дэйзи его просвещать не станет.
– Я рада, что вы ей верите. Мне она нравится, очень.
– Ей нужен друг. – Граф помедлил, затем мрачно продолжил: – Вы, наверное, считаете меня никуда не годным главой семьи. Я действительно не мог выставить Аствика вон, и я не подозревал – клянусь, совершенно не подозревал! – о гнусном поведении Джеймса.
– Неудивительно. Он всегда нападал, когда вас не было рядом. Джеффри рассказал вам, что вытворял Джеймс?
– Да. Значит, все правда? Очень тяжело поверить в жестокость собственного сына.
– Честно говоря, я не осуждаю Джеффри за вспышку.
– Я тоже. Хотя ему давно пора уяснить: кулаки редко бывают эффективны.
– Он сильный, молчаливый. В вас пошел.
– В меня?! – потрясенно воскликнул лорд Вентуотер. – Господи, неужели я выгляжу в ваших глазах таким?
– Кулачные бои с вашим образом никак не вяжутся, – торопливо заверила Дэйзи.
Он нахмурился и покачал головой:
– Наверное, я был слишком молчаливым и недостаточно сильным. После смерти их матери я не особенно интересовался светской жизнью и развлечениями. Я посвящал время делам поместья и палате лордов, а детей предоставил самим себе. Полагался на то, что школа выкует им характер, а Джозефина присмотрит за Марджори после школы.
– Марджори ничуть не глупее сотни других дебютанток, которым нечем себя занять: они лишь веселятся и переживают трепетные чувства. Честно говоря, меня восхитило, как Уилфред заступился за Джеффри.
– Да, по-видимому, Уилфред не безнадежен.
– На мой взгляд, им обоим нужно занятие, – строго кивнула Дэйзи, но тут же прикусила губу. – Однако моего мнения вы не спрашивали. Простите, лорд Вентуотер.
– Не за что, – печально улыбнулся он. – Я нагрузил вас своими тревогами, разве меня может обидеть ваш совет? Ума не приложу, что на меня нашло, почему я излил вам свои горести. Вы очень великодушны. Это я должен извиняться.
– Не стоит. – Не очень тактично сообщать графу, что он далеко не первый человек, открывший ей свою душу.
– Вы, конечно, сочтете нужным передать мои слова детективу.
– Только если они касаются смерти лорда Стивена. Если хотите, я передам старшему инспектору, что вы действительно доверяете Аннабель.
– Он предпочел не поверить моему заявлению. – Граф вновь натянул на себя надменную маску. – Повторение ничего не изменит.
– Наверное, не изменит, – признала Дэйзи. – Мне придется рассказать про Джеффри. Хотя мистер Флетчер и без меня обязательно от кого-нибудь услышал бы.
– И про грязные обвинения Джеймса?
– Вы разве не знали? Он сам выложил их мистеру Флетчеру.
Лорд Вентуотер ошеломленно застыл. Затем выпятил подбородок, сурово поджал губы и чеканным шагом покинул лабораторию.
Дэйзи задумалась. У этого визита было три цели: убедить ее в том, что граф доверяет Аннабель; выяснить, правду ли рассказал Джеффри о поведении Джеймса и уговорить Дэйзи не передавать старшему инспектору гадкие слова Джеймса. Но тот уже и так навредил, как смог.
Дэйзи внезапно ощутила неимоверную усталость. Пора спать.
Она шла к себе через крыло слуг, когда зеленая суконная дверь распахнулась, и в служебный коридор из парадного зала заглянул лакей.
– О, мисс, а я вас ищу. Вас к телефону, мисс Фотерингэй.
Дэйзи поспешила в холл, к аппарату на столике в углу, и опустилась в кресло.
– Люси? Алло, это ты, Люси? Дорогая, как чудесно, что ты позвонила! Ты из телефонной будки?
– Нет, я в квартире у Бинки, – донесся дребезжащий голос подруги. – Он платит за звонок, так что можем болтать хоть до утра. Не переживай, все очень пристойно, тут еще Мадж и Томми. Мы ужинали в «Савое». Дэйзи, милая, у тебя определенно расстроенный голос. Что, лорд Вентуотер жутко скучный и чопорный?
– Боже мой, нет!
Дэйзи теперь ни за что бы не назвала графа скучным и чопорным, но не может же она все объяснить Люси! Их разговор наверняка слушают на коммутаторе. Да и вообще, чужие откровения нельзя выдавать даже лучшей подруге.
– Граф очень приветлив, – с запинкой добавила Дэйзи.
– А его таинственная новая жена? Кто она такая?
Люси жила независимо от своей семьи, но это не мешало ей интересоваться родословными. Насколько знала Дэйзи, в роду у Аннабель аристократов не было.
– Аннабель очень мила. Угадай, кто здесь гостит? Филипп Петри!
– Ах да, его сестра ведь выходит за Джеймса Беддоу? Филипп опять за тобой ухаживает?
– Урывками. Он очень осуждает мое писательство. Слушай, Люси, я познакомилась с замечательным мужчиной.
– Ух ты! Кто такой?
Дэйзи слишком поздно поняла, что сама себе вырыла яму.
– Детектив.
– Детектив? Настоящий Шерлок Холмс? Радость моя…
– Нет, детектив из Скотленд-Ярда.
– Полицейский! Неужто гостит в Вентуотере?
– Он расследует ограбление лорда Флэтворда. Ты наверняка читала. Новогодний бал в поместье… – Дэйзи поздравила себя с тем, что сказала правду и не выдала настоящей причины приезда Алека в Вентуотер.
– Весьма, весьма увлекательно, но тут, видимо, какие-то помехи на линии. Ты будто бы назвала его замечательным.
– Это правда.
– Но Дэйзи, душка, он наверняка жутко заурядный. Какие еще люди идут работать в полицию?
– Ничего он не заурядный! – огрызнулась Дэйзи, потом вздохнула. – А вообще, у него, скорее всего, жена и семеро детишек, спрятанных в каком-нибудь мерзком домике на задворках Лондона.
– Выше нос, дорогая! – с облегчением выдохнула Люси. – Я тебе обязательно кого-нибудь подыщу. Минутку… да, Мадж, поеду… Я побегу, Дэйзи. Мадж с Томми подвезут меня домой. Они передают привет, и Бинки тоже. Ты когда вернешься?
– Еще не знаю, я пришлю телеграмму. Спасибо, что позвонила, Люси, и Бинки от меня спасибо. Пока.
– Чао. Сладких снов.
Дэйзи повесила трубку. Разговор с Люси стал приятной весточкой из внешнего мира, однако ничуть не развеял дневных тревог.
Наконец Дэйзи легла. Несмотря на усталость, она еще долго ворочалась без сна. В голове мелькали воспоминания, сомнения, мысли. Перед зажмуренными глазами вновь встала вечерняя драма в гостиной. Почему Джеффри так яростно накинулся на брата, защищая мачеху? Почему умолял отца не верить Джеймсу? Душераздирающий взгляд Джеффри, брошенный на Аннабель, подсказывал единственный разумный ответ.
Джеффри влюблен в свою молодую красавицу мачеху. Причем его чувство совсем не похоже на то эгоистичное увлечение, которое испытывала Марджори к Аствику. Нет, скромный юноша, вне всяких сомнений, считает себя благородным рыцарем: он обожает даму сердца издалека, но в любую минуту готов ринуться на ее защиту.
Следовательно, Джеффри тоже в списке тех, у кого были причины желать Аствику зла. Более того, Джеффри вполне мог счесть ныряние в прорубь подходящим наказанием для обидчика любимой. Да, если смерть Аствика – результат неудачного розыгрыша, то Джеффри определенно в числе подозреваемых. Кто еще?
Лорд Вентуотер? Этот надменный аристократ? Он настолько связан условностями, что не решился выгнать даже нежеланного гостя. И чтобы такой человек посреди ночи постыдно размахивал топором? Граф, конечно, сам признал, что был загнан в угол и не сумел совладать с ситуацией. Однако для столь отчаянного шага лорд Вентуотер все же слишком бесстрастен.
Филипп? Дэйзи не верилось. Если бы он узнал про аферу Аствика, то поворчал бы, поворчал да и убедил себя в том, что следующее его капиталовложение сделает из серебряного рудника золотой. Если бы дело все-таки дошло до топора и проруби, то Филипп остался бы торчать неподалеку – чтобы не допустить настоящей беды. Нет, это точно не Филипп!
Марджори? Погруженная в свои переживания глупышка ни за что не подумала бы о том, чем чреват розыгрыш с прорубью. Да, Марджори – среди подозреваемых.
Ментоны? Дэйзи без долгих размышлений отмела кандидатуры леди Джозефины с сэром Хью, взбила подушку и перевернулась на другой бок. Ей-богу, лучше всего на роль злодея подходит Джеймс. Мысли Дэйзи ворочались уже совсем вяло. Она бы не возражала, если бы Джеймс на несколько лет сел в тюрьму за непредумышленное убийство.
Сон все не шел: перед глазами стоял образ лорда Стивена в проруби. Жуткая рана на лбу – если бы не она, Аствик, скорее всего, выбрался бы. Как там говорил Алек? Что-то про романтическое свидание при луне и про Аннабель, которая стукнула Аствика по голове – только погода все испортила… Нет, это Дэйзи сказала, что на пруд пришел слуга и стукнул хозяина, но тогда бы на нем не было коньков. Куда бы ни подевались эти окаянные ботинки, Аствик утонул в коньках, утром…
Его смерть была случайностью… Аннабель не помогло бы… Аннабель ни при чем… значит, кто-то…
Дэйзи уснула.
