34
Оз. Уайт
Все еще воскресенье, 23 сентября
– Акула?! – повторяю я. – Это всего лишь какая-то, блядь, тупорылая акула? Вы услышали шизанутый рассказ Реджи и решили запустить в озеро акулу?
Макквиллен откашливается от воды.
– Это просто акула, – сообщаю Вайолет, подтаскивая Макквиллена к лодке.
Единственное утешение во всем этом дерьме – как легко мне теперь подумать об акуле и произнести это слово. Потом-то я разобрался, почему так, и еще больше огорчился, но в данный момент это всего лишь занятно.
– Вообще-то, – говорит Макквиллен, отводя глаза, – акула может быть и не одна. Изначально их было четыре.
– Изначально? – удивляется Вайолет.
– Когда их купил Крис-младший.
– И когда же вы его надоумили их купить? – спрашиваю я.
– Не для того, чтобы они кого-нибудь сожрали, если ты к этому клонишь. Отем и Бенджи погибли случайно. Мы никогда не думали, что тупорылые переживут первую зиму.
– Так зачем они понадобились?
– Мы хотели снять видео, как они на что-нибудь нападают. На собаку или на оленя. Лучше всего – на лося. Но тогда акулы, наверное, были еще слишком маленькие. Все, что получилось, – атака на гагару.
– Я бы сказал, у вас получилось чуть больше.
– А как же следы укусов? – спрашивает Вайолет.
Макквиллен игнорирует ее и отвечает мне:
– Я же сказал: Отем и Бенджи погибли случайно. Это произошло спустя год. Мы и подумать не могли, что акулы еще живы.
– Следы от укусов, – напоминаю я.
Он морщится:
– Просто дощечка. Два на четыре дюйма, несколько гвоздей. Мне надо было только изменить рисунок укусов, как будто это liopleurodon ferox, а не carcharhinus leucas.
– Это вы нашли трупы?
– Нет. Конечно, нет.
– Тогда как… – Тут до меня доходит, как. – Вы окружной коронер.
Он кивает.
– Вы сказали, что они погибли от лодочного винта, а потом изменили следы укусов так, будто на них напал динозавр. Пожалуй, это самое большее, что вы могли сделать, – слишком много людей уже видели тела, и вы не могли обработать трупы так, чтобы они выглядели, как после настоящего несчастного случая. Но таким образом вы хотя бы сфабриковали доказательство существования чудовища. И в то же время зарекомендовали себя скептиком, написав в отчете о лодочном винте.
Вайолет говорит одновременно с горечью и отвращением:
– Так вы проделали все это, чтобы всех одурачить?
– Вы бы меня не поняли.
– А вы попробуйте, – говорю я.
– Форд умирал. Людям был нужен какой-то выход. И я чувствовал свою ответственность за них.
– С какой стати? – спрашивает Вайолет.
– Я – их врач.
– А что, врачом Криса-младшего и отца Подоминика вы не были? – вставляю я. – Просто мне кажется, назначить встречу своим пациентам на причале в полночь и там застрелить их из-за того, что они твои соучастники в авантюре, от которой уже погибли двое подростков, – это явное нарушение действующих правил оказания медицинских услуг. Тем более, если потом вы используете имя одного из убитых пациентов для покупки лодки.
– Крис-младший согласился, что надо запустить акул. Мы все согласились.
– Но Крис-младший и отец Подоминик не захотели хранить в тайне причину смерти Отем и Бенджи. И потому вы убили их. Они были готовы проговориться.
– Крис-младший и отец Подоминик – лишь двое из двух с половиной тысяч жителей города.
– Так что ваша репутация стоит их жизней?
– Моя репутация? – Макквиллен смотрит на меня, кажется, с неподдельным гневом. – Да плевать мне на мою репутацию. Все мои пациенты – либо алкоголики, либо наркоманы. Либо и то, и другое. Думаете, они меня помнят? Или благодарят меня? И прежде чем вы что-нибудь решите – тюрьмы я тоже не боюсь. Мне семьдесят восемь. Я, может, и до приговора не доживу.
– По-моему, вы еще бодрячком.
– Приходится! Кроме меня, других врачей Форду не светит. Я не мог никому передать свою практику. Вот вы – прости Господи, врач – согласились бы здесь работать?
Вообще-то над этим можно бы поразмыслить.
Только не в этой жизни.
– Вы правы, – отвечаю я. – Я бы вежливо отказался. Давайте выбираться отсюда. Как работает рация?
– Я разберусь, – говорит Вайолет.
– Подождите! – восклицает Макквиллен.
Вайолет перемахивает через борт “зодиака” и идет ковыряться с рацией.
– Вы собираетесь сдать меня полиции? – спрашивает старик. – Хотите мне отомстить?
– Более-менее, – отвечаю я.
– А как же Форд?
– Не беспокойтесь, уверен, кто бы нас ни подобрал, они смогут отвезти нас прямиком в Или. Можем в Форд вообще не заезжать.
– Я имел в виду, что теперь будет с городом?
– Понятия не имею.
– Имеете. Вы побывали там. Вы видели, что с собой творят люди.
– Да уж…
– Мы еще можем им помочь.
– Посадить вас, Макквиллен, – вот так мы и поможем людям.
– Да чушь это полнейшая! У нас есть возможность – прямо сейчас – сделать легенду озера Уайт настоящей. Бенджи и Отем погибли. Это была трагическая случайность, слухи об этом в конце концов улеглись. Теперь погиб китаёза – тоже непреднамеренно и отчасти по вашей вине: если бы вы двое не помешали мне, я бы, может, уничтожил акул в ту ночь. Но на этот раз молва не утихнет. Это был уже второй смертельный случай на озере. Я знаю, вы видели снимки вскрытия Отем и Бенджи. Всего этого вполне хватит, чтобы привлечь сюда туристов.
Я пялюсь на него:
– Это вы так шутите или что?
– Да какие уж тут шутки. У меня есть сонар и динамит. Мы можем очистить озеро от акул этой же ночью. И никто никогда не узнает, что они здесь были. На слуху будет только легенда о чудовище. Дайте мне покончить с этим и можете делать со мной все что угодно.
В его устах эта фраза звучит уже не так сексуально.
– Что скажете, доктор Хёрст? – говорю я.
– Опять врать и убивать? – отзывается Вайолет. – Нет уж, спасибо. Но если он еще раз назовет Тена Веньшу “китаёзой”, я могу передумать.