Глава 23
Очевидное – невероятное

Вечер Быков и Морин провели в компании Камилы и Виктора. Поначалу женщины обращались друг к другу сладкими до приторности голосами, что плохо вязалось с выражением их глаз. Мужчины вели себя сдержанно, словно ожидали какого-то подвоха и постоянно были готовы дать отпор. Но постепенно напряженность спала и общение стало непринужденным. Этому способствовал вкусный ужин. Индейцы, устроившие Камиле и Виктору банный день, не стали терять времени даром и наловили мелкой рыбы. Часть улова отдали гостям. Рыбешка, поджаренная на плоских камнях, была изумительна на вкус.

– Знаете, как она называется? – спросил Виктор у сотрапезников.

– По вкусу похоже на окуня, – поделилась впечатлениями Морин.

– Нет, это не окунь.

Приглядевшись, Быков удивился:

– Неужели пираньи?

– Совершенно верно, – подтвердил Виктор.

Он не мог быстро есть из-за неподвижной шеи, зато Камила поедала рыбу с жадностью изголодавшейся кошки. Она отгрызала головы, впиваясь в них зубами.

– Не забывайте про зубы, – предупредила она. – Можно порезаться.

– Как же индейцы ловят пираний? – спросила Морин.

– Произносят какие-то заклинания, а потом смело заходят в воду, – пояснил Виктор. – Они все тут верят в магию.

– Наверное, они натираются какими-нибудь травами или что-то подсыпают в воду, – предположил Быков.

– Нет, тут чистая магия, – возразила Камила. – Настоящая.

В хижине, где они сидели, царил таинственный полумрак. Это настраивало на соответствующий лад. Выплюнув кости, Быков поинтересовался:

– У них есть шаман?

– Конечно, – невозмутимо ответил Виктор. – И даже не один. Только ачега их называют как-то иначе. Они нас лечат. Обещают полное исцеление в полнолуние, как мы уже говорили.

Повернувшись всем корпусом, он ласково посмотрел на Камилу. Она быстро взглянула на Быкова и опустила глаза. Наблюдавшая за этим маленьким спектаклем Морин как бы невзначай прижалась к Быкову плечом.

– Вы верите в магию? – спросила она.

– Кое-что мы видели собственными глазами, – сказал Виктор. – И потом, индейцы собрали нас по частям. У них примитивные верования, но, как ни странно, здесь это работает.

– Здесь все первобытное, – вставила Камила.

– Да, здесь все первобытное. – Забыв про обмотанную шею, Виктор хотел кивнуть, но только нелепо дернулся всем корпусом. – Христианство никак не коснулось этих мест, и индейцы прекрасно без него обходятся, представьте себе. – Вынужденный сидеть прямо, он выглядел необыкновенно важным. – Их верования сохранились почти в первозданном виде.

– Но раньше тут, наверное, была древняя цивилизация? – спросила Морин. – Государство каких-нибудь майя или инков.

– Нет, – возразил Быков, вылавливая в памяти сведения, почерпнутые в интернете. – На месте нынешнего Парагвая жили земледельческие племена гуарани. Они держали в повиновении все прочие племена, пока их самих не покорили испанцы. Потом гуарани насильно обратили в католичество, и они стали приобщаться к цивилизации.

– Никогда не произносите при ачега слово «гуарани», – наставительно сказала Камила. – Это все равно что дразнить диких зверей.

– Ты пробовала? – спросила Морин.

– Нет, к счастью. Прочла об этом в книге еще до полета на воздушном шаре. Она была о Парагвае, и там было много про ачега. Они древнее гуарани. У них была письменность, пирамиды, какие-то примитивные представления об устройстве Вселенной. Но нашествие гуарани, а потом испанцев отбросило ачега в каменный век. От прежних знаний остались лишь обрывочные сведения, передаваемые изустно, из поколения в поколение.

Слушая Камилу, Виктор демонстративно зевнул. Быков назло ему проявил к рассказу повышенный интерес.

– И во что они верят? – спросил он. – Обожествляют Солнце? Или какого-нибудь великого орла, распростершего крылья над нашим миром?

– Нет, – ответила Камила. – Возможно, когда-то у ачега была более утонченная религия. Но теперь они обычные лесные охотники, и представления у них соответствующие. Лесные духи с головами ягуаров и кабанов. Одни добрые, другие злые, но всех нужно ублажать с помощью жертв, иначе будет плохо. Что еще? – Камила подняла глаза, припоминая. – Ах да, переселение человеческих душ в зверей и деревья. Поэтому, убивая «своего» зверя, птицу или рыбу, ачега непременно попросит прощения и поблагодарит за мясо.

– Мы сами это видели, – поддакнул Виктор. – Собственными глазами.

– В основном они чрезвычайно суеверные и очень добрые ребята, – заключила Камила. – Как дети, честное слово. Правда, иногда в них просыпается жестокость. Могут ни за что ударить старика или старуху. Однажды замахнулись на Виктора копьем, когда он за меня заступился. – Она слегка покраснела. – Но все обошлось. И вообще мы с ачега ладим.

Быков машинально кивнул, а сам вспомнил взгляд индейца, направленный на Морин. Этот мог не только замахнуться, но и ударить.

– Как зовут воина с мощной шеей? – Задав вопрос, Быков напряг мускулы и слегка втянул голову в плечи. – Он еще стрижется не как все. Не в кружок. – Быков повел пальцем вокруг головы. – У него сзади длинные волосы.

– Малакала, – сказал Виктор. – Сын вождя. Горячий парень. Это он добивался близости с Камилой.

Морин хмыкнула.

– Но отстал от меня, когда ему объяснили про переломы, – сказала Камила, взглянув на нее. – А что, у тебя с ним тоже были проблемы?

– Нет, все нормально, – ответил за англичанку Быков.

Ему не хотелось обсуждать этот инцидент. Это касалось только его и Морин.

Поблагодарив за угощение, Быков и Морин отправились восвояси, но возле хижины Быкова перехватили индейцы и знаками предложили следовать за ними. Среди них был и Малакала, не проявлявший никаких признаков агрессии. Расставшись с Морин, Быков пошел за ачега.

Оказывается, все мужчины племени собрались на озере для совместной рыбной ловли. Быкову пришлось раздеться и лезть в воду вместе с ними. Мужчины, выстроившись цепочкой во всю ширину неглубокого водоема, двинулись вперед, загоняя его обитателей в дальний конец. В руках индейцы держали двухметровые шесты с привязанной к ним сетью из прочных эластичных стеблей. Быков получил такую же снасть и держал ее, как остальные, чуть наклоняя вперед.

По сигналу Малакалы все двадцать рыболовов принялись колотить шестами по воде. После этого они дружно окунули палки в воду, растягивая сеть с крупными ячейками. Через минуту Малакала приказал выбираться на берег, и там, сверкая ободранной чешуей, забились пойманные рыбы; некоторые из них достигали полуметровой длины.

Совершив первый заход, ачега пошли на второй, а Быкова, как самого неуклюжего, оставили сторожить улов. Пока он сидел на берегу, наблюдая за слаженными действиями индейцев, до его ушей донесся странный приглушенный звук, похожий на шорох поземки, которой тут, разумеется, быть никак не могло. Быков стал поворачивать кудлатую голову, силясь понять, откуда исходит это таинственное шуршание. Его ноздри уловили в воздухе кисловатый запах, словно от пролитого уксуса.

Не веря своим глазам, Быков медленно поднялся с травы. Из кустов в паре десятков метров от него выкатилась черная масса, напоминающая растекающуюся лужу нефти. Она не просто продвигалась в направлении брошенной рыбы, а и шевелилась сама по себе. Это было полчище муравьев!

У Быкова уже имелся не самый приятный опыт общения с этими насекомыми, но тот случай был ничто в сравнении с тем, что ему довелось видеть теперь. «Не может быть, – говорил он себе, – не может быть», – но могло… и было… Об этом свидетельствовали болезненные, как уколы, муравьиные укусы. Передовые отряды насекомых уже атаковали ноги Быкова под джинсами. Он хотел обратиться в бегство, однако посмотрел на улов и понял, что индейцы ему этого не простят.

Но как противостоять этой шевелящейся черной реке?

Пока Быков приплясывал возле рыб, топая ногами, словно свихнувшийся танцор, муравьи забрались ему в обувь и, точно колючки, впились в кожу с такой яростью, что у него на глазах выступили слезы. Самые проворные особи уже взбирались по его туловищу и рукам. Раздавленные и разорванные пополам, они продолжали вгрызаться в кожу мощными челюстями.

Не переставая топать и хлопать по телу ладонями, Быков стал медленно отступать. Муравьи наползали сплошной массой, беря улов в кольцо. Эта прожорливая, бесстрашная, неумолимая армия была непобедима.

Но, похоже, голый старик-ачега так не считал. Выбравшись из воды, он подбежал к куче рыбы и что-то забормотал, поводя вокруг себя руками. Быкову захотелось протереть глаза, когда он увидел, что муравьиная масса застыла там, где ее настигли таинственные пассы индейца. Но колдовство на этом не закончилось.

Придерживая морщинистыми руками свой половой орган, старик стал мочиться на землю, обходя добычу по кругу – спиной к рыбе, лицом к муравьям. Не удержавшись, Быков все же протер глаза искусанными руками. Лесная орда собралась в черную ленту и поползла в заросли, из которых появилась. Улов остался нетронутым.

– Как это у вас получилось? – ошалело спросил Быков.

Должно быть, вид у него был ужасно глупый, потому что старик скорчил идиотскую физиономию, выпучил глаза и похлопал себя ладонью по темени. Потом, смеясь, снова полез в воду к остальным рыбакам, подхватив брошенный шест.

Посасывая укусы на руках, Быков остался гадать, каким образом старый индеец узнал о том, что без его вмешательства рыбу не уберечь. Ответа не было. Как, впрочем, и на другие вопросы.