Глава 19. Логово змея
Назар, ежась от утреннего холода, наблюдал за лагерем в бинокль. Густой куст караганника скрывал его и возможный блеск оптики. Хоть солнце только встало над горизонтом и светило пока тускло. А лагерь казался неприступным.
В бинокль просматривался только загон для пленных с забором из колючей проволоки между железных и деревянных столбов. Причем забор был двойным: наружный был высотой метров пять, не меньше. А внутренний забор явно пониже, где и были пленники. Между заборами виднелся промежуток свободного пространства, там через определенный интервал времени прохаживался вооруженный патруль, из двух-трех черных солдат. А еще торчали вышки с прожекторами.
Назар пытался считать про себя, чтобы определить, как часто. Но считал он медленно, и иногда сбивался. Получилось пять раз по сто, прежде чем патруль появлялся у решетчатых ворот, через которые въехал конвой, и, пройдя весь путь по прямой, скрывался за углом. А на углах и в промежутках стояли вышки. Не слепленные из жердей и бревен, как в степных селениях, а из железных столбов.
Он погладил лежавшего рядом Беса по голове, тот довольно заурчал.
– Вот, Бесяра. Там наша Майка, за забором. Скоро мы ее спасем. Спасем же? – Волк конечно же не ответил, только на бок перевалился.
В глубине концлагеря виднелась другая стена с глухими воротами, основательная, собранная из грязно-белых бетонных плит и кое-где из красного кирпича. Там, видимо, находился основной лагерь.
Оборванные, в лохмотьях пленники – одни мужики – бродили в загоне. Кто-то лежал прямо на земле, а некоторые по двое, по трое сидели в тесных компаниях, греясь у костров. Людей было много, явно больше, чтобы уместиться в низком кособоком сарае, торчавшем посередине территории.
«Интересно, почему они не пытаются сбежать? Их много, а забор хлипкий», – подумалось Назару. Уж его-то в таком загоне не удержали бы, парень был в этом уверен.
– Ну, как тут? – Басмач появился бесшумно, и улегся в ложбину позади.
– Патрули туда и сюда ходят, вышки вон с пулеметами, – Назар отполз из куста, поближе к бородачу.
– Да, это я и сам вижу. Необычное что заметил?
Назар задумался:
– Пленники не сбегают. А я бы сбежал, ночью порвал проволоку на заборе и…
– Ага, как же, – хмыкнул бородач, пытаясь сесть, но при этом не выглянуть из-за куста. – По забору электричество пропустили, не дураки же ни Айдахар, ни сидельцы. Что, не заметил на столбах проволка через изоляторы накручена?
– Я думал, это чтобы натягивать удобно было…
– Ладно. Проехали. В общем, обошел я это место, обсмотрел. И хрен его знает, как внутрь попасть?! Лагерь, похоже, на территории какого-то завода стоит, протянуть пятьсот метров капитального забора это тебе не хухры-мухры. Целый неприступный город. Не, если бы пару минометов, то конечно… Пока будем думать и наблюдать.
Прохладное утро закончилось. Солнце, поднявшись в небо, жарило вовсю. От раскаленной земли поднималось марево.
Басмач соорудил нечто вроде навеса из своего плаща, чтобы им с Назаром было где спрятаться от солнца. Волк же выкопал под кустом глубокую ямку, там, где земля была сырой, прохладной, и улегся в нее.
От лагеря донеслось рычание.
Басмач быстро занял наблюдательный пункт и приник к биноклю: две непонятного вида машины вроде багги вынырнули из ворот и, постреливая в глушители, рванули куда-то в степь.
«Хм, один вход, один выход. Хотя выходов наверное несколько. Просто это основной», – мысль о том, что есть движение, оттуда зачем-то выходят, заинтересовала Басмача. Положив бинокль под караганник, он вернулся к шалашу.
– Один вход, один выход… – бурчал себе под нос бородач, улегшись в тенек. Несмотря на тень от плаща, воздух и земля вокруг прогрелись основательно: поднятый с солнцепека кусок гальки обжигал руку.
Назар сел, поджав колени к подбородку.
– Неужели конец? – он обернулся на лежащего Басмача. Тот накрыл лицо тряпкой и посапывал.
– Чего конец-то? – он стянул с лица тряпку и отшвырнул в сторону. – Конец будет тогда, когда мы – ты или я – сдадимся. Я не сдался, а ты? – Назар отрицательно мотнул головой. – Ну, вот. Ждем пока. Как там, из книжки: заседание продолжается, господа заседатели.
– Чего ждем? И сколько ждать?! – внутри Назара клокотало, но он старался это скрыть. Получалось слабо. Басмач, чуть повернув голову, искоса глянул на парня:
– Я что говорил про не торопиться и ждать момент? Нам жарко, им жарко. Только мы можем уйти, можем лежать в теньке, ковырять в носу и плевать на дальность. А вот те, в черных кожанках, не могут. Стоят, поджариваются. Знаешь, пацан, как на солнышке оружие раскаляется, а? Руки до волдырей жжет, а сойти с поста нельзя. Даже поссать отойти нельзя – это все «тяготы службы» называется.
– У тебя есть план? Ты знаешь, как попасть внутрь?! – Назар кинулся к Басмачу и тряхнул его за плечо. Тот открыл один глаз, смерил взглядом разволновавшегося парня:
– Ты, эта, я ж не девка, чтоб меня хватать. Сядь, пострел. Есть – план не план – так, мысль одна, дерьмовая. Тебе не понравится, думаю. Мне вот не нравится.
– Рассказывай, – с упором произнес Назар, приготовившись слушать.
– План такой, – Басмач сел, огладил бороду, отломил стебель высохшей полыни и принялся рисовать им на песке. – Вот лагерь, город… короче – эта огороженная хрень. Я прикинул, что он почти овальной формы. Здесь вот главные ворота, – нарисовал прямоугольник, – а вот тут, – на боку овала появился небольшой квадрат, – тут скала. Айдахаровцы видимо решили сэкономить с забором и чуть сдвинули ограду, скала ее часть. Но здесь же глухое место, мертвая зона, плохо просматривается с вышек, уверен.
Я соберу хлопушку из патронов, окопаемся там, взорвем хлопушку и на звук обязательно кто-нибудь да явится – эти парни такой факт у себя под боком не пропустят. А тут мы из засады и ударим.
Наша цель завладеть формой, оружием – замаскироваться под них. Затем, пройти через главные ворота. Кровь на форме даже кстати будет, мол, супостаты напали, ранили.
– Да-а, и правда – дерьмовый план.
– Я знал, что тебе понравится, – ухмыльнулся Басмач. – Только другого нет. Или есть?
– Есть, – важно кивнул Назар, и стер ладонью все, что нарисовал Басмач. – Простой план: подойти к воротам с поднятыми руками и сдаться.
– И-и? – протянул Басмач, вопросительно подняв бровь. – Дальше-то что? Может ты не заметил, но в загоне одни мужики, баб нет. А нам требуется в основной лагерь пробраться, где наверняка держат женщин, сестру твою. Не в концлагерь!
Над их импровизированным биваком с треском пролетела сорока. Птица заложила петлю, уселась на торчащий из земли камень и громко застрекотала то ли на волка, то ли на людей.
– Она привлечет к нам внимание! – Басмач кинулся к рюкзаку за рогаткой. Но Бес среагировал быстрее: прыгнул практически с места и поймал уже взлетевшую бело-черную птицу. Волк ведь только что лежал в своей прохладной ямке – мгновение и вот, сидит и хрустит птичьими костями, брезгливо отплевываясь перьями.
– Ну, Бесяра… – удивленно покачал головой Басмач, откладывая рюкзак. Но рогатку все же оставил, вдруг еще белобока прилетит.
– Да, он такой, – гордо согласился Назар. – Еще щенком часто такие трюки проделывал, низко летящих птиц ловил. Выслеживал, часами лежал как дохлый, или куском из своей миски подманивал и ловил. Хитрец.
– Да, умная животина. Насчет твоего плана: попахивает самоубийством. В нем много неизвестных. Вспомни, что они со стойбищем сделали, вспомни статую из разрезанных на куски тел. Уверен, что им нужны пленные? То что здесь загон для людей, не означает, что и мы им подходим. Не известно, по какому критерию их отбирают. Ты, кстати, заметил, что ни старика или подростка там не видно? Думаю, что нас попросту положат у ворот, из пулемета. В общем думай. А я понаблюдаю за этим… логовом.
Басмач встал, подхватил бинокль и ушел на свой наблюдательный пункт под кустом караганника. Назар остался наедине со своими мыслями. Их, то есть мыслей, было много. Они роились в голове, наскакивали друг на друга, но ничего путного не придумывалось.
Басмач рассматривал лагерь Айдахара до рези в глазах, и он, в смысле лагерь, ему уже надоел. Как вдруг заметил трусящего в стороне, по косогору Беса. Волк то появлялся в поле зрения, то пропадал. Бородач оглянулся на пустующую яму – а ведь кабысдох буквально только что спал в ней… Ну, мало ли. Может, побежал охотиться?
Махнув рукой на волка и его похождения, он решил заняться хлопушкой. Выпотрошил несколько патронов от двустволки, вытряхнул картечь и аккуратно ссыпал весь собранный порох в один цилиндрик. На фитиль пошел кусок уже не нужной карты, что нарисовал Игельс.
Проделал шилом из мультитула отверстие в войлочном пыже и вставил приготовленный фитиль. Пыж плотно утрамбовал в гильзу с порохом. Получилось… опасно. Как говорится, не стоит повторять, если не знаешь что делаешь. Он взвесил получившуюся петарду в руке. Нет, план ему определенно не нравился, совсем не нравился.
А еще, ему не давали покоя две машины, покинувшие лагерь утром. Сунув хлопушку в карман, Басмач снова взялся за бинокль. Но теперь, лагерь как таковой его интересовал меньше, он смотрел в сторону, куда в степь ушли багги.
«Куда же вы уехали…» – машины сошли с утрамбованного проселка, и двинули по солончаковой пустоши. Видать солончак тревожили редко – следы шин там, где сухая корка из глины и кристалликов соли проломилась под весом машины, просматривались далеко.
Басмач развернул карту деда: в той стороне располагался сам полигон. В оптику, и правда, виднелись какие-то торчащие посреди равнины многоэтажки, непонятные торчащие столбами надолбы. Они казались большими, высокими даже на таком расстоянии и тянулись до самого горизонта по прямой, как по линейке.
Только один, самый дальний столб, казавшийся точкой, выбивался из общего порядка и стоял обособленно. Расстояние – что-то около десятка километров – было слишком велико для слабенького бинокля, и подробностей рассмотреть не удавалось. Басмач отнял окуляры и протер слезящиеся на солнце глаза: точка, только что видневшаяся на горизонте, вдруг исчезла. Но так не бывает.
Он снова приложил оптику к глазам.
Точка появилась, но уже чуть правее. Она двигалась, хоть и медленно.
– Назар! – громко скомандовал Басмач. – План меняется. Прикопай все лишнее, с собой только оружие. Есть новый план!
Бежать по солончаку было тяжело, нет, очень тяжело. Тонкий слой высохшей глины с хрустом проламывался под подошвой, и нога проваливалась. Пот катился по лицу, заливая глаза, которые беспрестанно атаковали назойливые мухи, так и норовившие усесться на самый зрачок. Набухшая печень давила в боку, будто пытаясь прорвать преграду из мышц и кожи, чтобы выбраться наружу. Да, а еще вовсю наяривало солнце.
Под ногой Басмача, свернувшись кольцами, зашипела змея, но в воздухе только свистнул клинок мачете и ползучий гад отлетел в сторону двумя неровными кусками.
– Вперед, парень. Немного еще, – Басмач на бегу подбадривал Назара, но самому уже не хватало воздуха. Выучка конечно выучкой, но возраст и подоспевшие болячки никто не отменял. В груди закололо очень уж неприятно, и бородач от греха перешел на шаг. Рядом, закашливаясь и чуть не падая, брел Назар.
Басмач посмотрел на парня:
«Кашель возвращается…» – вслух же сказал:
– Там, вон, видишь камень? – он ткнул пальцем в сторону торчавшего над землей двухметрового горба из ноздреватого бетона. – Там заляжем. Ну его… отбегались.
Доковыляв до места, оба рухнули на землю тяжело дыша.
– Машина по своим следам идет, думаю… – Басмач смахнул пот, скопившийся на бровях. – Будешь стрелять… водителя не трогай. Понял? – Назар кивнул и закрыл глаза. Но тут же закашлялся, выплюнув в желтую пыль нечто склизкое, зеленое с кровавым. Бородач только искоса посмотрел, но сделать ничего не мог: болезнь снова давала о себе знать. Прогулка в сыром подземелье не прошла даром, наверняка.
Они еще толком не успели отдышаться, как послышалось натужное рычание двигателя. Машина была еще далеко. Басмач подполз к самому краю бетонного основания этой непонятной конструкции, и выудил из чехла бинокль.
– Их там трое всего, и с машиной чего-то не так, едут медленно. И по следу. – Он перевернулся на спину и прикрыл глаза. – Водителя не трогай и машину не повреди.
– Да понял я, – отозвался Назар, переложив ППШ на грудь. – А как машину останавливать, если не трогать?
– Увидишь. Только меня не подстрели, – отозвался Басмач и полез в карман плаща. На солнце блеснуло золотом донце гильзы с торчавшим хвостом фитиля. – Вернее, услышишь. Ты главное тех двоих сними, они позади, в кузовке стоят. Прямо как в тире…
Рычание тем временем становилось оглушающим. Басмач скинул рюкзак, двустволку, и вытащил ТТ. Пистолет он так и не проверил, но стрелять сейчас и не собирался. Если что, мачете и ножа хватит с лихвой.
– Пацан, подпусти поближе. Метров на тридцать. Стреляй черных в грудину, чтоб шлем целый остался. Я кину петарду, жахнет громко, но ты не пугайся. Я… я прыгну на водилу и остановлю колымагу, скорость плевая.
Назар выставил из-за камня дырчатый ствол ППШ. Машина постепенно росла в прицеле. Первой попалась голова водителя, сквозь мелкую решетку, заменявшую лобовое стекло, белело лицо. Назар удивился, ведь до сих пор солдаты Айдахара ходили в глухих шлемах, как и те двое, что ехали в кузове, позади кабины.
– Ближе подпусти, – прошипел Басмач. Назар хотел уже было ответить что-то резкое, бородач ему поднадоел со своими указаниями, но передумал.
Басмач взвесил хлопушку в руке, подумал, и отломил часть фитиля. Приготовил охотничьи спички и чуть высунулся из укрытия: он ждал стрельбы Назара. Коротко затрещал автомат, один из черных, вскинув руки, перелетел через низкий борт. Басмач чиркнул спичку, поджег фитиль и бросил хлопушку, метя на широкий капот машины. С фитилем он видимо переборщил, самодельная петарда оглушительно разорвалась еще в воздухе.
Но подействовало, автомобиль вильнул в сторону, почти остановился.
Пора. Басмач со всех сил кинулся наперерез машине, и с ходу запрыгнул на капот. Стрельбы Назара он больше не слышал, а второй солдат выпрыгнул из-за кабины как черт из табакерки, целя из «калаша». Басмач, не долго думая, вскинул ТТ. Хлопнул выстрел, и боец в черном, схватившись за горло, повалился в кузов.
– Тормози, сука! – зарычал бородач, просунув пистолет между прутьев прямо в лицо водителя.
– Не стреляйте! – испуганно заверещали из кабины. Машина, клюнув носом, остановилась.
Назар раздевал уже второго мертвеца, и морщился: воняли они жутко.
– Ну, падла, колись, куда ездили? – Басмач, сидя на капоте, держал ТТ на сгибе локтя, искоса поглядывал на мелко трясущегося водителя. Совсем не молодое, сухое, как говорят без кровинки, лицо, с навсегда застывшим выражением удивления человека, позабывшего где-то свои очки.
«Сова, он похож на сову», – думал Басмач, разглядывая первого – из до сих пор встреченных – говорящего айдахаровца.
– З-замеры. Я ученый. Мой отдел занимается исследованиями фона…
– Ну да, – хмыкнул бородач. – Короче, ученый в дерьме печеный. Хочешь еще пожить, замеры свои поснимать, мм? – Тот активно закивал.
– Но… за меня не дадут выкупа, – как-то с сожалением промямлил ученый водитель.
– А я и вон тот парень, бескорыстные и благородные Робины мать его Гуды. Сейчас мы отправимся к лагерю, и ты, как честный ученый, расскажешь дяде постовому, что, мол, напали нехорошие люди, одного охранника ранили, и тебя чуть не порешили… Усек?
Тот, секунду призадумавшись, кивнул.
– И еще, женщины… Где их держат, а? – Басмач недобро прищурился. Айдахаровца передернуло, по лицу пробежала еле заметная тень. – Ну, я жду, – Басмач щелкнул курком пистолета.
– Я-я физик, – торопливо заговорил ученый. – Биология это не моя тема… – Видя, как меняется лицо бородача, тут же добавил:
– Под землей! На основной территории есть вход, вернее, ангар с грузовым подъемником и там… Там их содержат.
«Биология, содержат. Содержат обычно животных… Вот же суки!» – подумал Басмач, вслух же произнес:
– Ну, вот и отлично, – благодушно улыбнулся Басмач и спрыгнул с горячего капота и подошел вплотную. – Но если, ты, ушлепок, вякнешь чего не по делу, – он ткнул стволом пистолета водителя в живот. – Прострелю пузо. Умирать ты будешь долго, говно из кишков смешается с кровью, полезет сквозь дырки. Кровь и дерьмо – последнее, что твой хрящеватый шнобель будет ощущать, перед тем как тебе сдохнуть. Я внятно излагаю? – оскалился Басмач.
– В-вполне, – закивал ученый.
– Не обосрись раньше времени, – посоветовал бородач. – Пацан, ну, чего там?
– Воняет, – пробурчал он, выходя из-за машины в форме убитого айдахаровца. Кожаная кираса висела на Назаре мешком, так как безвременно почивший прежний хозяин был значительно плотнее.
– Сойдет, – махнул Басмач. – Только грудину кровякой измажь. Будешь тяжело раненного изображать, можешь даже стонать. А пока пригляди за нашим ученым другом, я тоже приоденусь.
Он поднял с земли одежду и скривился:
– Ёпт, и правда воняет!
Машина шла медленно, натужно ревя мотором и оглушительно хлопая в прогоревший глушитель.
– Слышь, ученый, а эта колымага быстрее не ездит, а? – перекрикивая шум двигателя, поинтересовался Басмач.
– Нет, что-то с коробкой передач, – откликнулся водитель. – Дальше первой скорости не переключается!
– Весело…
Когда лагерь виднелся уже на расстоянии километра, Назар улегся в кузове, изображая раненого бойца. ППШ и двустволку спрятали среди ящиков, накрыв плащом. Басмач, присев рядом, инструктировал парня:
– Как подъедем к КПП, постанывай, но чтоб с душой, чтобы поверили. Нам за ворота попасть только, а там Бог даст и… По обстоятельствам короче. Автомат под рукой держи. И про свой ППШ не забудь, что под головой лежит. Как бы там не вышло, пацан, слушайся меня как маму, на раздумья времени не будет, каждая секунда дорога. Скажу прыгай, значит прыгай. Скажу падай… Усек?
– Да.
– Ну и отлично. Не дрейфь, парень, мы у цели! – Басмач встал, и постучал прикладом автомата по крыше. – Слышь, ученый, ты про наш уговор не позабыл часом?
– Нет, ну что вы! – отозвался тот. Машина вильнула вправо, объезжая яму.
– Э! Машину ровно веди! – Он осмотрел автомат, еще раз проверил наличие патронов в магазине. Махина лагеря заняла весь обзор.
Машина остановилась аккурат перед воротами, под прицелами двух автоматчиков. Но глядели они как-то буднично, без огонька.
– Эй, открывайте! Это Сидерский! – водитель вышел из машины, в спину ему как бы невзначай глядел автомат Басмача. Назар для правдоподобности протяжно застонал. Впускать их не спешили.
От караулки, стоявшей от въезда метрах в пяти, вышел еще один, и тоже с открытым шлемом.
«Оп-па, офицер», – подумал Басмач, прикидывая пути отступления, которых собственно было немного. Да, если честно, вообще не было!
– Сидерский, почему так рано? – офицер стоял позади автоматчика, будто прикрываясь им. – Вы не выполнили нормы?!
– Да, к сожалению, Альберт Павлович. Машина забарахлила, и по дороге с полигона на нас напали каких-то два оборванца, – причитал ученый. – Охранника ранили. Пришлось вернуться.
Басмач, услышав количество нападавших, напрягся, поправил автомат. Теперь ствол смотрел в просвет между сухой фигурой ученого и кабиной. Как раз на офицера – Альберта Павловича.
– Открыть ворота! – наконец скомандовал офицер, отступая назад. Басмач же никак не мог отделаться от мысли, что их раскрыли и тянут время. Да, кстати, лица ученого – Сидерского, он не видел. Что там он мог намаячить? А ворота ползли медленно, даже слишком.
Караул с автоматами все целился в них. Да, и от караулки шли еще четверо…
– Пацан! Беги-и! – рявкнул Басмач, полоснув длинной очередью автоматчика и офицера, одновременно спрыгивая на землю и хватая Сидерского.
– Ну, что, сука, готов сдохнуть? – зло шипел Басмач, прикрываясь им как щитом. Ученый попытался уйти в обморок, но Басмач надавил тому пальцами под челюстью. – Стоять н-на!
Завыла сирена, послышался топот бегущего от внутренних ворот подкрепления. Оставшийся автоматчик все так же целился, но не стрелял.
– Пацан, ты ушел?! – Басмач, пятясь назад вместе с Сидерским, заглянул в кузов. Назар целился из ППШ стоя поверх кабины.
– Я что сказал, аудал?! Вали!
– Я тебя не брошу!
Со стены заухал пулемет, пули ударили по кабине. Метили явно по Назару, но он успел спрыгнуть. Басмач пятился все дальше, а новые солдаты в черном все прибывали. Человек десять смотрели стволами автоматов через створки ворот. И не стреляли, пока…
– Что, сученышь, ты у нас ценный работник или как? Замочат тебя свои, или не станут? Ты свалил?
– Нет! – упрямо ответил Назар.
Приглушенно хлопнул выстрел. Пуля клюнула Сидерского точно в лоб, расплескав содержимое черепной коробки вокруг. Басмач, прикрываясь выползающим из рук телом ученого, выпустил остаток магазина в столпившихся перед воротами солдат, прежде чем вторая пуля ударила его в грудь.
Назар, видя как падает Басмач, сначала кинулся к нему, но вокруг заплясали фонтанчики от пуль, стреляли с дальних вышек. Он выпустил неприцельную очередь в сторону вышки и побежал. Побежал как никогда.
Пленники в загоне загомонили. Кто-то кинул в охранника камень, началась драка. На проволочном заборе полыхнул разряд молнии.
Назар бежал – хоть его и не преследовали – и плакал. Перед глазами Басмач, сраженный пулей, падал снова и снова.
Заложив приличный крюк в пару километров, Назар вернулся на их прежний наблюдательный пункт и рухнул без сил. Размазывая слезы и грязь, он выглянул над пригорком: пленники бесновались, в загоне шла потасовка. То и дело вспыхивали разряды – кого-то кинули на забор под напряжением – и слышались выстрелы. В общем, там было не до преследований.
Десяток солдат высыпали из ворот. Часть, откатив машину, принялась растаскивать трупы убитых. Их волокли за ноги, куда-то в глубь лагеря. Остальные направились по его – Назара – следу. Времени для отдыха не оставалось, его скоро настигнут.
– Черт! Надо бежать… – но Назара душили слезы: он предал Басмача, оставил умирать.
Бес вынырнул из зарослей караганника весь в крови, потрепанный, с вырванными клочками шерсти. Но кровь, по большей части была не его. На морде уж точно. Волк протрусил к Назару вплотную и ухватил зубами за штанину, увлекая за собой.
Назар только отмахивался. А волк рычал и тянул за ногу, настойчиво зовя за собой. Шмыгая носом и вытираясь рукавом, Назар пошел за Бесом. В конце концов, нужно было уходить, отряд из десятка айдахаровцев придет за ним.
Волк, прихрамывая и время от времени оборачиваясь, побежал куда-то в сторону, где виднелась окраина города. Еле заметная тропа вела по косогору, ныряла в глубь овражка, Назар, шедший на автомате, запнулся об торчавший камень и полетел кубарем вниз.
Боль от удара немного отрезвила: несмотря на гибель Басмача, Майку все еще требовалось спасти. Тряхнув головой и стерев кровь с разбитой при падении губы, Назар тяжело поднялся, следуя за нетерпеливо пританцовывавшим Бесом.
Проплутав по оврагам, Бес вывел снова к лагерю Айдахара. Здесь глухая стена из бетона примыкала к высокой скале.
– Блохастый, ну, зачем?! – Назар устало рухнул на землю там же, где и стоял. Бес взрыкнул и пустился галопом к скале, туда, где она смыкалась с бетонной оградой. Парень блуждающим взглядом проследил за волком, пока не наткнулся на тушу зверя.
Мощный, размером едва ли уступающий Бесу. Черные и светло-серые полосы тянулись от широкой морды и до самого зада с куцым хвостом. Зверь при жизни вряд ли был травоядным: ни острые клыки, ни мощные когти об этом не говорили. Горло животного оказалось разорвано. И вообще, вокруг вся земля была взрыта лапами и напоминала место побоища.
– Бес, это твоя работа? – Волк только проворчал в ответ и принялся копать землю под скалой. Назар подошел ближе: Бес раскапывал нору, вернее расширял.
– Блохозавр, ты молодчина! – Назар обнял волка, потрепал по спине и принялся копать вместе с ним.
Копал долго. Шум бунта успел стихнуть, а солнце затянуло черными облаками. Назар подкапывал землю ножом, складывал в кожаную кирасу и вытягивал наружу. У входа собралась внушительная куча. Нора зверя была сквозной, из тоннеля тянуло сквозняком, принося различные запахи. Густо пахло скотиной и чем-то таким, чем пахли и машины и маленький поезд из «Метро-2».
Расширив примерно три метра норы, он оказался внутри лагеря. Сразу у выхода из тоннеля, закрывая обзор, плотно друг к другу жались какие-то строения с железными крышами. Пространство до стены было завалено гнилыми досками, ящиками, бочками и колесами от машин – проще говоря мусором. Отряхнув землю, он надел форму и шлем. У норы не следовало задерживаться, отряд, пущенный по его следу, мог найти нору в любой момент.
– Жалко, что Басмач не успел… – слезы снова накатили волной, но он смог удержаться. Повесив ППШ на плечо и приготовив метательные ножи, Назар отправился на поиски сестры. Бес, фыркнув, потрусил следом. По железным бочкам звонко забарабанили первые капли дождя.
